Я хочу сломать тебя

ㅤ Обнажённый Вейгу задыхался от боли. Каждый день. Каждый божий день в течение целой вечности — Вейгу давно сбился со счёту — Сале приходил к нему в изолированную камеру, чтобы, насмехаясь, пытать. Он наслаждался каждым стоном, каждым криком, каждым звуком. И смеялся в лицо, искажённое безумной улыбкой. А затем целовал окровавленные губы, так нежно обнимая и приговаривая тихо-тихо: «Я хочу сломать тебя». Растоптать сердце — вот чего желал Сале. Замучить ненавистного Вейгу так, чтобы тот потерял всякую волю. Стал пустой игрушкой. Его личной бездушной куклой, готовой выполнить любой приказ. И он был близок к тому, чтобы получить желаемое. День за днём он видел, как жажда жизни исчезала во взгляде когда-то горящих глаз. — Ты помнишь моё имя? — удерживая за спутанные грязные волосы, спросил Сале, любуясь своим окровавленным творением. Вейгу молчал, не в силах что-либо сказать. Не понимая толком, что от него хотели. Разум так и норовил ускользнуть, путаясь с бредом и наступающим сумасшествием. С трудом удалось вспомнить, кто был перед ним. — Са… ле… — еле слышно, даже не шёпотом. Ответ раззадорил Сале ещё сильнее, нежели битый и истерзанный вид Вейгу. Ни капли ненависти не осталось в голосе. В нём не было ничего! Абсолютно! Как Сале и хотел! А ещё он хотел услышать: — Кто я? На этот вопрос Вейгу ответить было уже проще, нежели на вопрос, кто он сам. Прошлое размывалось. Казалось иллюзией. Настоящее и будущее утопало в море боли и крови. Его крови. Кем бы он ни был, Вейгу принадлежал Сале. Потому что тот был: — Хозяин. Мой господин. Сале не сдержал смех. Безумный. Вселяющий тьму в любое сердце. До боли он стянул волосы на затылке Вейгу и до крови укусил его нижнюю губу. Слизнул пытавшуюся убежать каплю. — Хочешь, я грязно воспользуюсь тобой вместо пытки? Хочешь познать иную боль? — Да… — Вейгу не мог ответить иначе. Сале расположился на полу, найдя опору в стенке. Он хотел, чтобы Вейгу всё сделал сам, потому дождался, пока тот обессиленными руками справится со штанами. Стоя на ноющих коленях, наклонился, чтобы взять член в рот. Голодный организм на солоноватый привкус среагировал большим количеством слюны, однако Вейгу не смел ни кусать, ни задевать нежную ткань головки зубами. Старательно сдерживал позывы тошноты, когда брал слишком глубоко. Когда Сале дал знак, что пора переходить к основному действию, Вейгу послушно сел прямо на член, невзирая на боль, словно пронзившую всё тело. Лишь дрогнул немного и стиснул зубы, продолжая пытаться насадиться глубже, чтобы хозяину было хорошо. Он существовал только ради него. — Ты счастлив? — проведя ладонями по безэмоциональному лицу, спросил Сале. Не задерживаясь на щеках, наслаждаясь ощущением некогда сильного тела, плавно опустил руки к твёрдым ягодицам, сжимая их крепко. — Да. Из-за слабости не получалось двигаться быстро. Зато, приподнимаясь невысоко, насколько позволяли остатки сил, опускался резко. Сале не спешил быть грубым, ведь всё было впереди. А пока и этого было достаточно. Вейгу сломался. Вейгу стал его, доказывая это неровными движениями. Верх-вниз. Медленно вверх и резко вниз. И ему взаправду было хорошо. Будто чужой член заполнял пустоту в разбитой душе. Как будто ещё что-то теплилось внутри. Близость. Извращённая связь помогала разуму не исчезнуть полностью. Почувствовав пульсацию, поняв, что сумел выполнить свой долг, Вейгу так и обмяк, сидя сверху, опустив голову на плечо Сале. С усмешкой Сале погладил его по голове в награду. — Молодец. А раз ты так хорошо себя ведёшь, уже завтра я смогу забрать тебя из этого места в свою комнату, — звучало даже мечтательно. Всё потому, что Сале представлял, как в уютном и тёплом помещении будет играть со своей новой игрушкой. — Веди и дальше себя хорошо, — поцеловал он в ранку на виске. ㅤ