Навь или Явь

      Алексей открывает глаза: вокруг было так ярко, совсем не так, как когда немцы напали. И поэтому Смольному казалось, что это сон, а может он и вовсе умер? Ведь...       Алексей сразу же схватился за правый глаз. Целый. Он посмотрел на свою ладонь. Никакой крови от раны на глазу. Алексей несколько раз поморгал ресницами, все больше удивляясь. Точно умер. Берлин разнес его город в щепки и двинулся к Москве.       Смольный вцепился руками в волосы и взвыл.       Опять.       Опять!       Он не справился со своей задачей. Снова пропустил врага внутрь страны, пустил к Мишеньке. Его звездочка сильный, должен дать отпор, но что же Леша? Леша не может справиться с чувством провала.       Алексей сидел на холме. Время было похоже на летнее: кругом зеленая трава и цветы, а небо розовилось, был рассвет. Было так спокойно. Мягкий ветерок задевал Лешу, немного развевая его волосы. Это был слишком резкий контраст. Нет огня и дыма. Нет криков и плача. Нет крови и трупов, разрушенных зданий. Нет леденящего взгляда Берлина.       Внезапно разнесся крик птицы. Смольный вскочил, озираясь, смотря в небо. К нему, прямо в руки, прилетела яркая птица, рыжего оперения, ее перья в свету рассвета отливались алым. Птица была среднего размера. И не было в мире подобных ей. — Гамаюн, — произнес Алексей, изумленно глядя.       Точно умер.       Гамаюн — Райская птица.       Смольный с неподдельным интересом разглядывал чудо, которое расположилось на нём. Гамаюн долгие столетия изображается на гербе Смоленска и Смоленщины. У Гамаюн нет крыльев и ног, но конкретно тут отсутствует лишь последнее.       Птица подлетела, чем заставила Алексея вскочить. Она полетела вниз по холму и остановилась у подножия. — Ты куда? — Только и мог произнести Смольный. Он спустился с холма, вслед за Гамаюн.       Птица снова взлетела и полетела в сторону леса. Алексей понял, что ему надо следовать за ней. Он сорвался в бег, чтобы поспеть, и вскоре они вышли к реке. Там он увидел силуэты людей. Два светловолосых парня в рубашках и похоже с лентами на лбу. Они сидели на берегу.       Это же не могут быть...? — День дивный. Хороший будет урожай, — произнёс парень с платиновыми волосами. —  И снова в поле пахать, а потом ещё к князю вечером на дела, — ответил второй — Нам другого не дано. Зато сейчас можем спокойно посидеть у Днепра.       Это говорил Полоцк, а его собеседником был Смоленск... Алексей видел самого же себя и брата во времена Руси. Это было так странно. — Хотелось бы, чтобы так было всегда, — ответил молодой Алексей, опустив голову на свои колени. — Будет, пока мы будем бороться, всё у нас будет хорошо. Поэтому не унывай, Алёш, — похлопал Семён на плечу брата.       Гамаюн внезапно пролетела мимо них. Настолько быстро, что Семён лишь мог произнести: «Смотри!», — а Алёша мог уловить лишь на мгновение взглядом эту райскую птицу. — Что это было? Никогда не видел такую птицу, — произнес Алёша.       Полоцк лишь пожал плечами. Может это посланник Богов?       Смольный помнил этот момент. Но слова: «...пока мы будем бороться..», — почти стёрлись из памяти. Алексей присел, спиной прислонившись к дереву. Он был скрыт в тени леса от глаз собеседников на берегу. Гамаюн снова вернулась к нему и расположилась рядом.       Зачем бороться, если уже всё окончено?       Он проиграл и никакой лучшей жизни для него не будет. Даже прогулок у Днепра с Семёном уже давно нет. Очень давно. Кажется, что как только он счастлив, то это ненадолго. Может Полоцк всё же его тогда проклял?       Стало так тихо. Не было больше слышно разговора его молодой версии и Полоцка. Алексей повернулся, чтобы посмотреть и ужаснулся. Вместо Днепра и фигур братьев, там была тьма. Бездонная и пугающая. Алексей отскочил подальше от неё, но сзади него тоже надвигалась темнота. Она окружала Смольного, и лишь Гамаюн сияла, как лучик солнца. Алексей взял птицу в руки и прижал к себе, чтобы свет от него не уходил. И как только тьма настигла его окончательно, он не закрыл глаза, встречаясь с ней прямиком.       Следующее было, что увидел Смольный, как только очнулся это его собственный город. Он проснулся опять на холму, в этот раз он был на соборном холму. Там конечно же стоял Собор — сердце и святыня Смоленска.       Алексей посмотрел на город, что раскинулся внизу холма. Этот вид.. Это облик Смоленска до Великой Отечественной войны. Сердце Смольного сжалось, когда он вспоминал, как были взорваны мосты через Днепр, как этот город весь горел.       Внизу кажется шёл парад. Такого Алексей не помнил.       Алексей немного спустился вниз по ступеням, чтобы посмотреть что это за шествие. И он ужаснулся. Там шли люди разного возраста и пола: дети, женщины, мужчины, старики. И кажется они все были из разных эпох. Смольный смотрел: вот там идёт красноармеец, а тут солдата 1812 года, крестьяне на Руси.. Не было этому потоку конца. — Все они отдали жизнь за тебя, — внезапно произнёс голос рядом. Алексей обернулся и увидел смуглого кудрявого парня. Он был одет в доспехи старых времён и держал в руках копьё.       Смольный стоял замерев. — Меркурий, — произнес парень. — Смоленский, — добавил он, чуть улыбнувшись.       Алексей ещё больше выпал в шок. Он сразу посмотрел на шею Меркурия. Была видна рана... От отрубания головы. — Ты ведь Смоленск, — снова заговорил он.       Алексей выдавил из себя короткое: — Да, — а потом внезапно продолжил. — Я думал ты легенда.       Конечно же то, что Меркурий пришёл в город со своей отрубленной головой такого не было. Он мало, что знал о том Святом из легенд своего города, ведь сам тогда был прикован кровати из-за многочисленных потрясений и болезней, даже не мог защитить свой город от татар, пришлось откупаться, несмотря на весь героизм жителей. — Это неважно. Когда ко мне явилась Пресвятая Богородица и сказала защищать Смоленск, меня осенило, что это ты, ведь ходили слухи, что ты никогда не старел и у тебя особые связи с властями, — Меркурий рассказывал, а Смольный лишь больше удивлялся. Кто-то знал, что он не человек, и это ему подсказала Богородица. Хотя Алексей слышал, что Меркурию Смоленскому перед приходом татар являлась Одигитрия — хранительница города, но всё же слышать это от парня, было что-то эдакое, но с другой стороны после Гамаюна уже нечему удивляться, ведь это загробная жизнь. Здесь оживают легенды. — Ты Смоленск, а я твой защитник. Все мы, — Меркурий обвёл копьём толпу. — твои защитники. Ты не должен всех спасать. Прошу, доверься людям, — он смотрел на Алексея своими кариеми глазами, не мигая. Взгляд у него был не живой, но слова такие тёплые и уверенные, что Алексей отвернулся от парня. Глаза щипало. — Весь этот бесконечный парад состоит из тех, кто пролил кровь за Смоленск, веками отстаивая город. Так почему же сейчас ты решил сдаться? — продолжил говорить Меркурий. Он положил ладонь на плечо Алексея. — Всегда находили выходы и против татар, и против других врагов. Так почему же ты решил, что именно сейчас всё закончено?       Одинокие слёзы скатились по щекам, и Смольный их быстро убрал. Он не знал, что ощущал: вину за то, что за него отдают жизни или радость от преданности людей. Ведь даже Меркурий по легенде приехал к нему из Моравии, но всё равно отдал жизнь за его город. — Спасибо, — произнес наконец что-то Алексей. Простое спасибо, но как много чувств и мыслей заложены в него. Смольный взглянул на него своими янтарными глазами, а Меркурий в ответ ему улыбнулся.       И всё пропало.       Когда Алексей снова проснулся. Он ощутил резкий запах крови, а ещё боль в правом глазу. Он сидел, связанный по рукам и ногам. — Guten Morgen Alexej.