Ком мыслей

Холодный промозглый дождь во всю тарабанил по ткани палатки, возле которой сидел задумчивый, бледнее снега монстер с убитым взглядом и бескрайней серостью под глазами. Казалось, ему было совсем всё равно, что он уже промок до нитки, его тело мелко дрожит, а капли дождя время от времени просачивались в ещё не зажившие шрамы на лице. Холодно, безумно холодно, но совсем не из-за погоды. Лёд сковал душу и с каждым днём становится только толще. Когда это такой сочувствующий, желающий помочь всем учёный успел стать таким бездушным отчаявшимся убийцей?.. Он просто ненавидит себя. Ненавидит за то, что предал то, на чём держалось его естество. Он никогда не хотел быть воином и тем более убийцей. Ни за что... Ни за что на свете!.. Но сложившаяся ситуация просто не дала ни выбора, ни компромисса, ни возможности хоть немного облегчить свалившуюся ношу. Единственное, что он может делать - это лгать себе или утопать в работе в попытках задурманить разум сложными логическими заключениями. Ему мерзко, просто бескрайне мерзко. Из-за всего... Из-за того, что люди их предали, из-за того, что настала война, из-за того, что столько жизней было отнято, из-за того, что столько хороших знакомых и друзей безвозвратно покинули этот мир, из-за того, что он сделал... Буквально пару лет назад он и подумать не мог, что на его руках будет столько крови и отнятых душ. Хотя теперь это часть его рутины, он всё ещё безумно боится, боится того чудовища, которым навечно стал и того, что уже никогда и ни за что не сможет вернуть себе человечность. Человечность, хах... А интересное словечко... Особенно учитывая то, что это люди - настоящие чудовища, ибо без возможности хоть что-то обговорить, взяли и объявили бойню насмерть за свободу народа монстров. Но вот как бы иронично это не звучало, слово "монстер" стало всё больше и больше приобретать крайне негативный оттенок значения, в конце-концов сравнявшись по значению с "чудовищем", "бесчеловечным". Он ведь сражается за возможность дышать свежим воздухом, видеть бескрайние поля и быть свободными, но тогда почему его каждый чёртов день, каждую чёртову свободную минуту так гложет и никак не может насытиться совесть, обгладывая его сущность до нитки, вновь возвращая к тому незапятнанному алым "я", которое рыдает и мечется видя то, что он сейчас делает?.. Это ужасно. Ужасно несправедливо. Всё не должно было так случиться. Всё не должно было так вывернуться. Не должно было полечь столько монстров и людей. Всё это... не должно... было... произойти... Всё это... ужасно неправильно... и невыносимо... ЭТО ЛЮДИ ВО ВСЁМ ВИНОВАТЫ!.. Казалось, с каждым мигом на его душу ложился всё более тяжкий груз. Всё больше боли, сожалений, вины, смертей, неудач, ошибок, промашек и невыносимого, леденящего всё естество, холода. Даже в редкую еле тёплую погоду он дрожал, дрожал от ужаса. Он и правда трус. Трус и чудовище. Это он во всём виноват... Если бы он только не открыл, что монстры могут поглощать человеческие души, если бы он только не так сильно доверял совету, если бы он только не так сильно рвался изучать магию, если бы он только... Он не может отогреть не то, что руки, неприятно касающиеся его туловища ледяными пальцами, он не может отогреть своё сердце. Когда-то внутри него пылал несокрушимый огонь, когда внутри него было столько света и добра... Когда-то... То, чем он стал сейчас.... Ему страшно сказать это слово. Одно-единственное слово. Сколько бы его не пытались убедить в обратном товарищи по полю боя, он ни за что не верил. Потому что в самой глубине души был до чёртиков честным и пронзительно обличающим. И эта глубина души всё никак не могла успокоиться. Иногда он задумывался, что было бы в разы лучше, если бы у него никогда не было чувств. Если бы у него никогда не было души. Он бы не чувствовал бесконечную, сводящую с ума боль, он бы не чувствовал бескрайнего, как океан, горя, он бы не чувствовал вины за всё это... Ему бы не было так больно из-за этих шрамов на лице. Сейчас он просто не хотел даже вспоминать о фиолетовоглазом маге, не то что видеть... Но они не могли не сражаться, когда оба повели за собой два войска, скрестивших оружие на бескрайнем зелёном поле, мгновенно окрасив землю в алый. Они больше не могли звать друг друга не то, что друзьями, даже хорошими знакомыми... Друзья не избивают друг друга до полусмерти в пылу всепоглощающей НЕНАВИСТИ, друзья не ведут против друг друга войска, друзья не смотрят друг другу в глаза с таким пронзающим холодом и уж точно не метят прямо в сердце оружием, друзья, в конце-концов, не оставляют друг на друге настолько глубокие душевные и физические шрамы... ...Всё это так невыносимо... Всё это ему так ненавистно...Но всё это так неизбежно... Мысли сплетались в снежный ком, реяли коршунами, сплетались змеями, жужжали шершнями, но никак не замолкали. Они жрали и жрали его, топя в прогорхлом ледяном болоте, ни на миг не давая вздохнуть, они душили и царапали его, оставляя множество синяков и мелких бесконечно зудящих и ноющих ран, они не оставляли его даже во снах. Стоило учёному отрубиться, как тут же из всепоглощающей пустоты, шатаясь и захлёбываясь в собственной крови, выходило войско умерших людей, которых он собственноручно убил, хрипя и срывая голос на проклятиях, пожеланиях гореть в аду и отчаянных обвинениях; но вот войско расплавлялось в чёрной субстанции и из неё медленной неживой походкой выходил он сам - с звериным холодным взглядом, весь запачканный в чужой крови, в пыли, дрожащими руками он тянулся к своей собственной душе, стараясь ухватить её - такую белую и чистую - когтистыми в нескольких слоях застывшей крови руками; когда ему это наконец удавалось, душа леденела и трескалась, а затем рассыпалась сотнями тысяч осколков; чудовище хваталось за сердце и начинало истошно кричать, а затем просыпалось, в очередной раз сделав свой голос ещё более хриплым, всё в слезах, бесконечно трясущееся и сжавшееся в жалкий напуганный комочек. Это было одной из основных причин так пахать: растворяясь в работе он заглушал хотя бы наполовину все эти кричащие мысли и чувства, надрываясь над очередным поручением, он не чувствовал себя так плохо. Он стал настоящим трудоголиком. Его белые зрачки были пугающе безжизненными и холодными, и в те редкие моменты, когда смотрели не на бумаги, а на монстров вокруг, заставляли окружающих боязненно съёжиться и непременно захотеть убежать. Но он не винил их. Он сам виноват, сам виноват, что не смог ничего изменить, что не смог ничего исправить... Если бы он только тогда не открыл, что монстры могут поглощать человеческие души... Если бы он не был настолько любознательным.... Если бы он не доверял совету так сильно... ...Если бы он только.... Если бы он только не был учёным, если бы он только послушал отца, если бы он только не чувствовал, ЕСЛИ БЫ ОН ТОЛЬКО НЕ РОЖДАЛСЯ!.. ЕСЛИ БЫ ОН ТОЛЬКО НЕ БЫЛ НАСТОЛЬКО ПРАВИЛЬНЫМ И ХОРОШИМ, ЕСЛИ БЫ ОН ТОЛЬКО НЕ ПЕРЕЖИВАЛ НАСТОЛЬКО СИЛЬНО, ЕСЛИ БЫ ОН НЕ БЫЛ.. ТАКИМ!!! ...В рой змей-мыслей ворвался чей-то голос: "Доктор Гастер! Новый приказ от Его Величества!", разогнав их по своим углам. Что ж, настало время окунуться в рутину с головой... Дождь продолжал тарабанить по листьям, монстрам и палатке, а скелетоподобный монстер в чёрном кардигане и сером свитере направился куда-то за взволнованным рядовым...