Танцуй для меня, моя принцесса

Тело изнывает от боли до дрожи ног. Свет падает на идеальные части тела, движущиеся в ритме мелодии. Пластичные движения, где видно каждую перекатывающуюся мышцу. Дикие глаза цвета пасмурного неба сосредоточенно смотрят на собственное отражение в зеркалах напротив. И даже светлые пряди волос, что мокрыми сосульками ложатся на лицо, не мешают наблюдению, так как уже при следующем движении отлетают в сторону, возвращаясь на положенное место. Тяжёлый взгляд смотрит оценивающе, будто не на себя вовсе, зыркая из-под опущенных ресниц. По изящным изгибам рельефного тела текут капли пота, одежда вся промокла, а в помещении стало слишком душно. Мелодия, не переставая, играет, отскакивая эхом от стен почти пустой студии. Юноша здесь один. Уже поздно, очень поздно, но его это не волнует. Раз за разом он всё повторяет изученную и чуть ли не вылизанную с ног до головы хореографию, чтобы стать лучше, чтобы было идеально, чтобы стать первым. Упорство в мальчишке не занимать. Весь день здесь проторчал, но все ещё на ногах. На ослабших, трясущихся ногах. Возможно, отец снова будет ругать его, но ведь парень старается как раз для него. Для признания с его стороны. С этой мыслью он снова включает въевшуюся в подкорку головного мозга музыку, повторяя движения вновь. От многочисленных поворотов и сальто кружит голова, пульсируя болью в висках. Шаг, ещё, прыжок, поворот в воздухе, и парень с грохотом падает на пол, не в силах устоять на ватных ногах. Всё. Это были последнии силы. Завтра всё тело будет ныть от такой интенсивной тренировки. Он знает, не раз проходил. Но сейчас уже просто распластался звёздочкой на холодном полу, к которому липли не прикрытые, вспотевшие конечности, и пытался не обращать внимание на гул в голове, приводя дыхание в норму. Дверь в танцевальную студию отварилась и послышался знакомый скрип колёсиков. Уборщик. Блондин уже давно должен был свалить, он задерживал бедного Чхве Духа, который всегда был добр к нему и разрешал задерживаться чуть больше положенного. Но надо же иметь совесть. Уже почти десять вечера, Чхве нужно к семье, да и самого его отец по голове не погладит за позднее возвращение. Собрав оставшиеся силы, если это были не силы чуда, парень отлепил себя от лакированого пола и поплёлся в раздевалку за вещами, решив, что искупается  уже дома, так как тут не далеко, а бедного уборщика не хочется задерживать ещё сильнее.                                                                   ******** — Нет, нет, нет, Намджун, только не говори мне этого опять. Мы с тобой уже это проходили. — Мужчина возмущается в трубку телефона, проходя в какое-то небольшое кафе. Само по себе это заведение не представляло собой ничего особенного. Небольшое пространство, где помещалось шесть деревянных столов прямоугольной формы, возле которых стояли диванчики тёмно-кофейного цвета. У входа была стойка, где стояло ещё четыре высоких стула. А стена, выходящая на улицу, представляла собой одно большое понарамное окно, из-за  чего в кафе было очень светло и уютно. — Слушай, брат.. Ну и что, что я тебе не брат? Не в твоём положении сейчас разбрасываться такими словами. Я же помог тебе с ними в прошлый раз — брюнет садится за столик, кладя свою сумку с ноутбуком на стол. — Слушай, Намджун, у меня сейчас тоже много дел. Мне что, разорваться? На минуту мужчина замолчал, выслушивая тираду друга на том конце телефона, но эмоции на его лице показывали весь спектр ахуевания и некого отвращения. — Что Юнги? Ну вот что Юнги? Я ещё помню своё имя, спасибо. Оно светится в каждых документах, что я подписываю чуть ли не ежедневно — Мин раздражённо взглянул на свои наручные часы, недовольно морщась.  — Всё, ладно, задолбал, кончай свою тираду. Я сейчас весь обед из-за тебя просру. Раз в сто лет из кабинета выбраться в обеденный перерыв могу. Я приеду на выходных, тогда и подумаем. Да, да, я знаю какой я шикарный и вообще лучший, пока. —  Мужчина тут же отключился, небрежно откидывая телефон на стол. Немного громким тоном он собрал некоторые косые взгляды, но ему было все равно. Неудобно, конечно, немного, но к нему никто не подходил с претензиями. Да и вряд ли подойдёт. Этот костюм, чуть темнее цвета серебра, и белоснежная рубашка выглядили дороже всего этого заведения, а в классических туфлях чёрного цвета можно было увидеть своё отражение. В общем, выглядел он дорого, что и было на самом деле. Даже те самые часы, в которые он смотрел минутой ранее, стоили целое состояние. Все эти брендовые вещи только подчёркивали его аристократичную белизну кожи и строгие лисьи глаза. Юнги уселся удобнее в мягком кресле и, сделав заказ, открыл ноутбук, планируя доделать некоторую работку, раз уж решил выйти, а не торчать в кабинете, то и незаконченную работу нести с собой.                                      ******** Чимин снова в зале, он снова повторяет отточеные движения, а тело снова ноет от таких тренировок. Но Пак привык, ему уже не больно, даже, можно сказать, приятно от этой ноющей боли во всех мышцах. Это значит, что он все делает правильно, что это поможет, что он победит, он обязан сделать это.  Блондин смотрит на себя через отражение тяжёлым, уставшим взглядом. Музыка громко играет в помещении, но юноша уже настолько  привык к расчёту времени в движениях чуть ли не до миллисекунд, что уже не обращает на неё внимание. Вместо этого в его голове будут мысли. Много разных мыслей. Чимин думал о своей судьбе, которую собирался отдать танцам. Пак уже, наверное, тысячный раз за сегодня слышит конец этой песни и ровно такой же раз повторяет последнее движение этого танца, а потом подходит к столу, беря в руки бутылку с водой и цепляется взглядом на телефон, где светятся цифры времени. Вода идёт назад, так и не попав в желудок, а сердце начинает биться быстрее, если это вообще возможно. До договорённого с отцом времени, по которому Пак уже должен быть дома, оставалось меньше, чем необходимо.  Чимин снова не успевает принять душ, быстро хватая вещи и галопом выбегая из здания. Шесть кварталов парень бежит без остановки, чтобы успеть. Разочаровывать папу ещё сильнее не хотелось от слова вообще. Поэтому, не обращая внимание на усталость и явную нехватку кислорода от таких " тренировок", он продолжает бежать. Он уже подбегал к большому многоэтажному зданию на Каннам, где жил вместе с отцом. На улице в это время уже почти никого не было, что странно, ведь сейчас только восемь, почти восемь. В здании был только один мужчина. Выглядил модно и строго, но Чимин не разглядывал, просто тот тоже шел в лифт, куда и направляется Пак. В последние секунды до закрытия дверц лифта, он успевает проскочить, кажется, задевая того человека. Но пока не до этого, он быстро нажимает на цифру 30 на панели лифта и вздыхает, оборачиваясь к мужчине. — Извините, я очень спешил — выпаливает Чим, когда замечает, как старший стряхивает с себя невидимую пыль. Чимин стоит рядом с незнакомцем и, если честно, то ему немного стыдно. Он бежал сюда, не останавливаясь, дышит, как умирающий, от него сто процентов несёт потом, не то что, от этого мужчины: одеколоном с запахом свежего бриз в перемешку с мятой. На младшем спортивные треники и растянутая майка, плюс мокрая от того же самого пота. Сейчас он сто процентов красный, Пак уверен, у него всегда так после бега. На голове гнездо, он чувствует это. Делаем выводы — он сейчас не лучше пугала. Интересно, наверное, что такой, как он, вообще делает в таком здании. Блондин заметно нервничал. У него тряслась нога, он чувствовал чужой изучающих взгляд на себе, от чего становилось дико неудобно. Эта неловкость постоянно заставляла его облизывать свои пухлые губы или теребить кофту в своих руках, постоянно поглядывая на время в телефоне. Оставались считанные минуты, но ускорить лифт Пак уж точно не мог, поэтому смиренно ждал его остановки. От нечего делать он заметил то, что стены в лифте хоть и не зеркальные, но всё равно отражали в себе незнакомца. Чимин заметил, что тот, вроде, совсем немного выше его самого или даже одного роста. Самого лица видно почти не было, лишь профиль, но он был не плох. Блондин пытался лучше разглядеть черты лица мужчины, но понял, что скоро спалится, так внимательно рассматривая стену лифта, поэтому отвернулся, так же нервно ожидая нужного этажа. Ждать долго не приходится, и как только дверцы раскрываются, младший вылетает из лифта, чувствуя облегчение. Он останавливается около нужной квартиры и судорожно начинает искать ключи в своей спортивной сумке, почему-то не прекращая чувствовать на себе чей-то взгляд. — Мальчик, ты дверью не ошибся? — слышится басистый голос позади. Младший поднял голову и быстро отрицательно покачал головой, замечая того незнакомца с лифта. А потом в его кармане зазвонил телефон. — Я уже тут, у двери, ключ найти не могу. Я не опоздал. — Оправдывается Пак, а спустя минуту дверь сама открылась и оттуда выглянул серьёзный Намджун, который уже собирался опустить гневную речь на юношу, но заметил нихрена непонимающего мужчину за его спиной.  — Иди к себе, Чимин, сейчас поговорим. — Ким молча проводил взглядом так же молчавшего сына, а потом повернулся, улыбаясь другу своей дежурной улыбкой с ямочками. Само очарование.  — Юн, проходи. Пак, бурча под нос, шёл в свою комнату.  — Вечно ему что-то не нравится.  Я же вовремя пришёл — шептал тот, бросая сумку на кровать, что не заправил утром. Он сел и начал прислушиваться к разговору отца с тем человеком.  Было интересно кто он и зачем здесь. — Я чего-то не знаю? — послышался хрипловатый голос с соседней комнаты, что была кухней — Что за малец? Чимин старался вообще не дышать, чтобы лучше слышать, даже дверь приоткрыл. — Это мой сын.. Блондин услышал, как там тот самый друг отца, кажется, подавился чем-то. — У тебя всё это время был сын, а я не знал!? Это ты называешь друзья? — Дело в том, что Чимин не родной мой сын. Это от моей бывшей жены. И когда мы расстались, она забрала его с собой, а теперь сплавила на меня, а сама поехала отдыхать с завидным муженьком. — "Да-да, конечно, сплавила. Понятно какого он о сыне мнения" — думал младший. — Куда уж завидней тебя. И когда ты собирался мне рассказать? — Он пару недель назад приехал. Теперь живёт со мной. Хочу привязать его к своему бизнесу. Мне уже 31, а приемника нет. —Ага, мечтай, папаша — недовольно пробормотал сын, дальше слушая разговор, и услышал звонкий смех с той же хрипотцой, что была и в голосе, аж мурашки побежали, от чего паренька перетрусило. — Приемник. Как в старые добрые? Замену на трон? — и все тот же смех. — Да хорош тебе. Самому уже двадцать восемь. Не думал найти себе кого-нибудь? — Двадцать восемь,  значит..— Пак и сам не понял, зачем заострился на этой информации. — Чиминка хороший парень. Умный. Мы с ним ладили. Однако сейчас он совсем не хочет слушать меня. Ты попей пока кофе, я с ним поговорю. Блондин сразу же отпрял от двери, закрывая её, и сел обратно на кровать, делая вид, что разбирает сумку. С каждым шагом, что слышался в коридоре, сердце билось всё чаше. Сейчас снова начнётся ругань. В дверь стучат и сразу же заходят, без разрешения. На проходе стоит Нам, вздыхая. И Чим, взглянув на него а-ля ”я ждал”, снова вернулся к сумке, так же вздыхая. — Тебе уже почти двадцать, а чем ты занимаешься? — звучал строгий голос мужчины. — Вот именно! — младшего как-то резко прорвало — Мне уже почти двадцать и я занимаюсь тем, чем хочу! — футболка из сумки полетела на пол — Я знаю твои планы на меня, но я не собираюсь просиживать свои штаны в кабинете за отчётами, как ты. Моя жизнь - движение! — Какое ещё движение!? Где ты бродишь постоянно!? — тоже не стал сдерживаться Ким — Я занимаюсь! Тебе не понять!.. — Чего мне не понять? Того, что ты не хочешь заниматься серьёзными вещами и лишь балуешься?! — Если бы ты меня слушал, если бы только слышал, ты бы понимал, что это важно для меня и я хочу поддержки! Я хочу, чтобы ты верил в меня, а не заставлял становиться куклой в твоих руках! — на глазах начали наворачиваться слёзы, но нет, младший ни за что, не даст им выход. — Я просто хочу для тебя счастья! Я хочу, чтобы когда меня уже не станет или когда я уже не смогу обеспечивать тебя, у тебя всегда были средства, и ты ни в чём не нуждался! А что тебе даст то, где ты пропадаешь постоянно?! Я хочу лучшего для тебя, ты мне ещё спасибо скажешь! — Хах, — Чим обречённо вздохнул, понимая, что что-то доказывать отцу на словах бесполезно. — Если ты не будешь ставить палки в мои колёса — уже спокойно начал младший,  смотря в пол. — Если ты хотя бы попытаешься поверить в меня — поднял глаза Пак, смотря строго в глаза на против со всей уверенностью, что у него имелась. — Я добьюсь многого. Может, я не буду зарабатывать миллиарды, но мне будет достаточно на жизнь, а главное, я буду заниматься тем, что мне и правда нравится.  — Ты..— Джун только хотел что-то сказать сыну, как его прервали. — Кхм.. кхм. Я извиняюсь, что вмешался в столь неподходящее время, но, может, мне приехать позже? А вы тут продолжите. — Нет, постой. Я уже иду. Дело срочное. — сказал Ким Мину, снова оборачиваясь к сыну. — Я не знаю, чем ты занимаешься, но брось это.. — И не подумаю. — перебил младший.  — Давай я покажу... То, чем занимаюсь. Может, ты передумаешь. Нам зажмурил глаза и начал массировать переносицу, он всегда так делал, когда думал над чем-то. — Слушай, Мин, я, конечно, извиняюсь. Сам тебя пригласил за помощью и заставляю ждать. В нашем деле это не допустимо. Но можешь посидеть ещё немного? — на этих словах Чим закатывает глаза. — Я съезжу с сыном — младший фыркает, получая слабый подзатыльник. — Я съезжу с ним недалеко и вернусь. — Это что-то личное? Мне скучно просто сидеть. Я мог бы съездить с вами. — О, ну раз ты не против, а даже сам предложил, то поехали. Думаю, это не должно занять много времени. Так все трое сели в машину Кима - старшие на передние места, а Чимина усадили на заднем. Ехали они не долго - минут десять, не больше и заехали на подземную стоянку не совсем большого здания. — Ну, веди нас. — сказал Намджун, выходя из машины. Чимин, гордо задрав нос, направился в здание и молча отвёл мужчин к танцевальной студии, от которой у него был дубликат ключей. Шёл он уверенно и даже ни разу не обернулся проверить успевают ли за ним. Отперев деревянную дверь, парень первым делом включил свет, наблюдая, как люминисцентные лампы на потолке загораются, прекрасно освещая всё пространство. Чимин не стал переодеваться, чтобы не задерживать "солидных дядек". Да и самому влететь могло за появление без предупреждения. В общем, быстро сделав разминку под пристальными взглядами, он уже включил колонку, из которой начала струиться мелодия песни. Тело само вело его в танец, его разум становился как окутанный дымкой, такой приятной негой, от которой на душе было спокойно. Все переживания уходили и опустошали голову, отдаваясь с лихвой в песню, во вложенные в неё слова и смысл. Пак не просто танцевал, он парил, будто на невидимых крыльях какой-то собственной музы, что несла его разум всё выше и дальше от происходящего. Чимин не думал о том, что на него смотрят, не думал о том, что сейчас доказывает отцу, что не просто так пропадает, он танцевал как всегда, душой, вырывающейся из тела.  Ноты растекались по венам вместо крови и проникали в самые глубины тела юноши, будоража и давая сил двигаться дальше. Пак почти не думал о движениях, ведь знал их уже наизусть, танцевал, прикрывая глаза, отдаваясь всецело своему любимому делу, лишь иногда приоткрывая их и смотря так мучительно томно, и с такой глубиной, что где-то там на миг остановилось сердце какого-то Мин Юнги. По крайней мере, очень было похоже на это. Друг отца смотрел на Пака в оба, ощущение было, что он даже не моргал. Он внимательно следил за каждым движением, кажется, даже сам забывая, что может их совершать, так как сидел неподвижно. Или Чимин слепой, или в чужих глазах и правда был восторг и восхищение при виде его танца. От такого взгляда, такого внимания мурашки бегали по всему телу и будоражили сознание, заставляя думать, что в нём, в Чимине, и правда видят талант. И это не только его тренер. Лицо же его отца, наоборот, было недовольным. Намджун скептически следил за движениями сына, не собираясь отступать от своего. Всё это ему явно не нравилось и не приносило удовольствия. Ну пляшет и пляшет. Этим денег не заработаешь. Он не позволит работать своему сыну клоуном. Он пристроит его в своей компании. Пора понять, что далеко не всё всегда идёт по твоим планам. Это лишь ребячество. Нужно учиться зарабатывать деньги. Чимин уже собрался делать свой фирменный прыжок с поворотом в воздухе, Юнги даже успел незаметно для себя задержать дыхание, как всё прекратилось. Музыка оборвалась и Мин отошёл от созерцания младшего, поворачиваясь в сторону друга. Ким стоял у стола, а в руках держал выключенную колонку Пака. Взгляд был серьёзен и направлен на сына. — Если ты пытался доказать мне, что хочешь быть клоуном, то у тебя получилось. Меня не устраивает это всё. Танцы можешь оставить как своё хобби, но не более. Это не мужская работа. Этим занимаются девушки, это им свойственно такое величие и такая пластичность. Или ты думаешь, что как принцесса в сказке легко добьёшься всего? Так не бывает. Собирайся. Жду в машине. — с этими словами мужчина вернул колонку на место и вышел с помещения. Чимин проводил отца глазами полными слёз. Неужели он не замечает стараний сына? Неужели совсем ничего не понимает? Ноги подвели и Пак опустился на скрипящий лакированный пол, зарываясь руками в светлых волосах и лицо пряча в коленях. Он больше не мог держать слёзы в себе, запрещать им выйти наружу. Младший до последнего надеялся, что, увидев то, как он танцует, отец хотя бы поймёт, что для него это важно, но, видимо, он ошибся. Слёзы потекли из глаз, а с пухлых губ сорвался всхлип. Чимин думал, что остался в зале один, но сквозь небольшой звон в ушах и собственные всхлипы он услышал стук каблуков. Видимо, друг отца тоже направился к выходу. Но вдруг стало тихо, не было звука закрывающейся двери, а на своей голове Пак почувствовал прохладные руки, что убирали его собственные, горячие. А потом его лицо подняли за подбородок, заставляя смотреть покрасневшими глазами на себя. Чимин был удивлён. Это даже слабо сказано. Но сидел неподвижно, рассматривая бледное лицо напротив. Он даже успел сравнить его с мордочкой кота, когда мужчина вдруг сказал: — Станцуй для меня, принцесса.  — тихо, чуть ли не шепча, но младший услышал. Отведя свой взгляд от серых омутов парня, мужчина поднялся, отходя в сторону, предоставляя места для продолжения танца, и включил колонку. Пак быстро сориентировался и вступил в мелодию плавным движением, как рыба вплывает в течение, снова отдавая всего себя крыльям за спиной, что не сломали, не сегодня. В голове была каша и непонимание. Все как-то странно.  Но он танцует. На щеках дорожки от слёз, что стягивают кожу, но он танцует. В машине его ждёт отец, но он танцует... Пак продолжал следить за реакцией старшего. Сердце билось в два раза чаще, от пристального взгляда узких кошачьих глаз, что внимательно наблюдали. Песня длилась ещё недолго, а после, когда Чимин осел на пол в отдышке, мужчина ушёл первым, покидая стены студии со словами: "превосходно".