Что ты чувствуешь

— Олеж, а ты когда-нибудь загадывал желание звёздам? — голос Серёжи в ночной тиши их небольшой общажной комнатки звучал невероятно загадочно, словно даже завороженно. — Нет. А ты? — оторвавшись от экрана телефона, отсвечивающего неприятным синеватым цветом ему на лицо, Олег обернулся к Серёже на соседней кровати и задержал дыхание. Такой красивый в белом лунном свете, льющемся из окна, словно светящийся, хрустальный. Лишь тронь — рассыпется на миллион осколков Олегу в ладони, не склеишь. — А я — да, — внезапно признался Серёжа и взглянул на Олега с вдохновенной улыбкой, какой улыбался, рисуя или слушая любимую музыку, думая о любимых картинах. — Пойдём, — его протянутая рука тоже засияла, замерцала лунными искорками, и Олег взялся за эту руку, будто загипнотизированный. Они подошли к окну, одновременно взглянули на тёмный, чёрный от уродливого искусственного света на улицах их города, провал неба. Звёзды, что открывались им из их окна, можно было пересчитать по пальцам одной руки, но Серёжа всё равно глядел на них. Глядел глазами художника, способного увидеть красоту буквально во всём: в проезжающих мимо одинаковых серых машинах, в хмурых лицах преподавателей, и даже в ржавом, старом гараже, в который они лазали в детстве, чтобы побыть наедине. Олег на такое был не способен, у него ведь совершенно обычные глаза, зато он видел всю эту красоту в Серёже, видел волшебство, что происходило у него в сознании и в сердце. Серёжа был поистине красивым в своей абсолютной любви ко всему живому и неживому. — Посмотри, Олеж... Не на меня, — мелодично рассмеявшись, попросил Серёжа и сам повернул лицо Олега к улицам города, к небу. — Закрой глаза, — голос его тут же понизился до вкрадчивого шёпота, опалил краснеющее от смущения ухо Олега. — Представь, сколько звёзд на самом деле скрывает эта световая пелена. Представь, что мы стоим посреди далёкой от цивилизации поляны. Вокруг цветут цветы, ты слышишь шелест ветра в своих волосах, ты — часть всего этого леса. Ты — часть природы. Тебе стоит только загадать, и звёзды исполнят всё, что ты только можешь пожелать. Они даже могут дать тебе могущество, которое ты не сможешь себе вообразить. Звучит прекрасно, м? А теперь пожелай чего-нибудь. И я с тобой. Рука Серёжи вдруг коснулась руки Олега. Они переплели пальцы, и Олег на долгие несколько секунд сбился с мысли, все образы в голове, что и без того были нечёткими, словно выцветший и облинявший рисунок на его любимой футболке, стали мутными, будто сделанными из дыма. Но стоило немного усерднее сосредоточиться, представить, как глядит в небо и видит там бесчисленное множество звёзд, белых мерцающих точек, что соединяются в созвездия, образуют замысловатые рисунки и узоры, что улыбаются ему с бескрайних просторов космоса, как дымка становится чётче, прорисовываются два силуэта на фоне ночного леса. Звёзды словно по-отечески, по-доброму глядят, зная куда больше, чем мог бы вместить в себя маленький человеческий мозг. И они действительно могут исполнить всё, что он пожелает. А чего он действительно желает? Он желает быть с Серёжей, но ведь он уже и так. Они начали встречаться совсем недавно, около года назад, сразу, как поцеловались на выпускной вечеринке. Он желает, чтобы Серёжа был счастлив, но ведь он и так. Он желает всегда быть с Серёжей, но это тоже вряд ли зависит от звёзд, и Олегу не хочется держать рядом с собой любимого, если тот внезапно его разлюбит. Чего же он хочет? Он хочет узнать, что Серёжа чувствует к нему, как он видит его, что думает? Никогда не узнаешь наверняка, глубока ли чужая любовь к тебе так же, как и твоя к этому человеку. А Олегу бы хотелось знать. Вдруг для Серёжи это всё не настолько серьёзно? Вдруг ему кажется, что у Олега дурацкая причёска? Или, что он слабый по сравнению с другими альфами? Олег может это исправить, нужно только узнать... — Ну как, загадал? — осторожно шепнул он, погладив нежную ладонь Серёжи. — Загадал, Олеж. Но не скажу, иначе не сбудется, — и хитро подмигнув Олегу, он отошёл к своей кровати, ведя за собой и его. — Поспи сегодня со мной. Я так соскучился по тебе. Намек оказался понят. Олега дважды просить было вовсе не нужно. Притянув Серёжу к себе за талию, он накрыл его губы нежным поцелуем и уложил на узкую кровать. Омег с альфами расселяли в общагах, но его хитрый и умный Серёжа смог выбить им одну комнату, за что Олег до сих пор благодарил его крышесносным оргазмом на своём языке, а после и шёпотом, входя во влажное горячее нутро. Утро встретило Олега довольно рано яркими лучиками солнца через незашторенное окно, тихим сопением Серёжи под ухом и его удивительно тяжёлой рукой, покоящейся на груди. На узкой кровати было особо не развернуться, но Олег смог. Не открывая глаз, жмурясь от яркого, слепящего света, он нежно поцеловал Серёжу в висок и отодвинул его руку, чтобы подняться и одеться. Для любимого омеги он каждое утро старался приготовить что-нибудь вкусное, сегодняшнее утро не стало исключением. Одевшись, едва ли глядя на себя или свои руки, Олег вышел в коридор, прошёл на кухню и привычно встал у плиты, решив побаловать Серёжу оладушками этим утром. Жирная и нездоровая еда, к сожалению, была у его омеги в фаворе, но иногда Олег и сам готовил для него что-нибудь такое, чтобы порадовать. Быстро сделав жидкое тесто, он включил газовую плиту и поставил старую, чугунную сковороду греться на конфорку, когда на кухне объявился Ян. Хороший знакомый Олега, с которым они, бывало, курили у запасного выхода общаги, общаясь ни о чём. — О, Разум, а чё это ты в кухарки заделался? — зычно гыгыкнув, Ян прошёл к нему и, гремя посудой, отрыл чью-то кружку, чтобы заварить себе кофе. — Куда Олега дел? — Чё? Ян, ты чё, ширнулся? Какой Разум? — хохотнув, цыкнул Олег, ловко переворачивая оладушки, что успели чуть прожариться с одной стороны, а с другой были совершенно сырыми. — Да как какой... Серёга. Разумовский. Это ты ширнулся чё ли? Олег знает? Ты, конеш, пацан норм, но я братану такое не рассказать не могу. — Какой я тебе братан, мы с тобой даже вместе не пили. — Серёг, может, тебе в комнату вернуться, прилечь? Не заболел? Может, у тебя это... Ин... Инфекция? У меня батя, когда коньки отбросить готовился, тоже ерунду всякую нёс, сына родного не узнавал... — Ян подошёл к нему ближе, даже лба коснулся, будто волновался, и Олег вдруг заметил, что тот стал выше него на целую голову, а ведь раньше это Олег был выше. Разве за один день можно так подрасти? — Волосы, вон, потускнели. Раньше рыжие как огонь были... Ай, чё дерешься, бешеный! Шлёпнув его по руке, Волков отшатнулся, заметив рыжие тонкие волоски на своей руке. Худой, изящной, словно омежьей. Неужели... Забыв об оладушках, Олег со всех ног бросился к ванной комнате. От кухни туда было добежать гораздо быстрее, чем до их комнатки, а зеркало ему нужно было как можно скорее. Он не мог поверить в свои мысли. Такого же не бывает! И звёзды желания совсем не исполняют, а, если и исполняют, то как-то совсем по-идиотски. Он ведь не этого просил, он просил ответов на свои вопросы, только и всего, а они что?! Неужели... Да нет, бред это всё собачий! Но из заляпанного зубной пастой и высохшими капельками воды зеркала на него глядела его любовь, очаровательно веснушчатый, огненно-рыжий и изящный омега, его Серёжа. Олег повёл ладонью в воздухе, рассматривая... Себя? Нет, Серёжу. Повернулся в профиль и скосил глаза к зеркалу — в самом деле у омег боковое зрение лучше, чем у альф! Какое-то волшебство! И, нет, вовсе не эти особенности человеческого организма, а то, что его желание действительно исполнилось! Какого чёрта так?! — Серёжа... — испугавшись, Олег вновь бросился бежать, вот только теперь скорее нёсся к своему омеге. Что, если он уже проснулся и обнаружил, что оказался в чужом теле? Это ведь наверняка испугает его не на шутку, Серёжа ведь у него такой чувствительный и тревожный, нельзя, чтобы в такое время он оставался один. Даже представлять страшно, с каким ужасом он столкнётся, привычно взглянув на себя в зеркало, чтобы расчесаться перед выходом из комнаты, и обнаружив не своё отражение в зеркале. Тянет на фильм ужасов с пометкой «только для взрослых» и жанром «боди-хоррор». Своему Серёже Олег такого никогда бы не пожелал. Только бы он знал, что его вчерашнее желание обернётся таким образом. Перед самой дверью он затормозил, не желая разбудить омегу, если тот всё ещё спит. Заглянул, приоткрыв дверь на самую малость, и с облегчением выдохнул. Ещё спит, к счастью, и всё хорошо — до поры до времени, конечно, но хорошо. Им ведь ещё предстоит придумать, как именно им переселиться обратно в свои тела, а это та ещё задачка по физике. Или по химии... Биологии? Отмахнувшись от дурных мыслей, Олег тихо прошёл в комнату и сел на свою кровать, напротив Серёжиной. Напряжённо сверлил его-себя долгим взглядом несколько минут, разрываясь в мучительной дилемме: будить или не стоит? И всё же осторожно подсел к нему, на его постель, протянув ладонь к лицу. Глядеть на себя самого вот так, будто это другой человек, не через зеркальную поверхность, было странно до ощущения нереальности всего происходящего. Но это было взаправду, не глупый затянувшийся сон, не выдумка, даже не галлюцинации. Он оказался в Серёжином теле, Серёжа — в его. Глубоко вдохнув полной грудью, непривычно ощутив, как тяжело это оказалось сделать, как слабо это тело по сравнению с его собственным даже в такой необходимой вещи, как дыхание, Олег осторожно погладил собственное тело и наклонился, чтобы поцеловать. Он всегда будил Серёжу поцелуями и ароматным завтраком в постель. Завтрак, к сожалению, уже наверняка растаскан жадными голодными студентами, а вот поцелуи он устроить мог, как бы ни было странно целовать самого себя. — Серёж... Проснись, родной. Просыпайся, — нежно целуя щетинистое лицо, отчего покалывало непривычно чувствительные губы, шептал Олег. Он надеялся, что, увидев перед глазами своё же лицо, Серёжа не испугается слишком сильно. Хотя, определённо, испугается. — Давай, любимый, я тебе завтрак приготовлю. — Н-нет, Олеж, — капризно протянул Серёжа, и Олег вздрогнул, услышав собственный голос. Он ведь и не подумал, что и голоса у них тоже не могли остаться свои. — Отстань. Спать хочу. — Нет, милый. Ты мне нужен, просыпайся. Это ты у нас в паре отвечаешь за мозги, — Серёжин голос в его исполнении звучал чуть более низко, словно у курящего омеги, потому вопросов почти не вызывал. — Серёж. Про-сы-пай-ся, — зацеловывая лицо, зажмурившись, чтоб не видеть себя, прошептал Волков и огладил собственные крепкие плечи, опуская ладони ниже. Оба они вчера довольные и счастливые уснули обнажёнными, потому не составило труда добраться до стояка под одеялом и сжать его ладонью. Игнорируя все странные мысли и ощущения, Олег лизнул Серёжу в шею и задвигал рукой, срывая с губ низкие стоны. Собственная большая рука без проблем обхватила бы аккуратный омежий член, заласкала бы так, что Серёжа раздвинул бы ноги, с удовольствием впуская Олега внутрь. И — о Боги — он и правда привычно раздвинул их, но Олег даже не взглянул, прекрасно зная, что он там увидит. Собственное, совсем не возбуждающее тело, абсолютно сухое между ног. — М-мх, Олеж, — обхватив его за шею, Серёжа притянул его к себе и прижал к своей груди. Не рассчитал силу своего нового — хотелось верить, что временного — тела, и Олег тихо пискнул, прижатый к широкой груди. Всё совсем не так, неправильно, но что с этим делать, Олег не имел ни малейшего понятия, потому ему и хотелось поскорее разбудить Серёжу. Ведь это именно он вчера говорил о звёздах и исполнении желаний. И где только вычитал эту ерунду? Сжечь бы эту книжку, чтоб никто больше всякой дурости не загадывал. Вырвавшись из крепкой хватки Серёжи, Олег быстро додрочил ему, почти механически доведя до оргазма. Конечно, раз уж начал ласкать его, следовало заняться этим как следует, но сейчас все его мысли совсем не о сексе, тем более ласкать самого себя, находясь в другом теле казалось ему абсурдным, неправильным. Это не то, чего ему хотелось. — Олеж, — выдохнул Серёжа, наконец открыв глаза, что до этого были закрыты, и тут же нахмурился. Протёр глаза и запаниковал, резко сев на постели. — Ч-что... Что ты..? И правда. Весь ужас от непонимания отразился на лице так чётко, что и сомнений не возникло. Серёжа попытался отсесть как можно дальше, но стена и изголовье кровати не дали ему этого сделать. Он накрылся одеялом по самые плечи, и видеть себя таким перепуганным оказалось как будто бы ещё более странно, чем дрочить. — Тише, родной. Тише. Серёж, это я. Олег. Я не знаю, что за чертовщина здесь творится, но... Ты видишь... Я оказался в твоём теле. И я, сука, не ебу, что нам делать. — Что ты загадал, Олеж? — наконец, сев напротив него, спросил Серёжа, невольно потянувшись, чтобы заправить прядку за ухо, и Олег чётко увидел, как осознание отразилось на его лице и в глазах. — Зачем ты загадал, чтобы мы поменялись телами? — В том-то и проблема, что я этого не делал. Да и зачем бы мне? В голову такая хуйня не пришла бы даже под градусом. — Олег, — мягким, но вместе с тем осуждающим голосом протянул Серёжа, покачав головой. Ну да, ему не нравилось, когда Олег матерился. А как в такой ёбнутой ситуации не материться? — Прости. Я не это загадывал... Ну... Может, глупо, но мне хотелось знать, что ты чувствуешь, что думаешь обо мне, как ты меня видишь. Ну, а что мне было загадывать? Успех и бабки? — пожав плечами, Олег невольно попытался защититься, но вскоре понял, что от Серёжи защищается, а это как будто предательство. Они ведь с самого детства вместе, доверие абсолютное, да и не нападал Серёжа на него, лишь интересовался. — А ты... Ну, вроде как, любишь всякое прекрасное, а я разве прекрасный? Вот меня и волновало. Чтобы лучше для тебя стать. Ты ж не говорил ни разу, может, тебе причёска моя не нравится? Или характер дурной. — Это ты у меня дурной, — ласково улыбнувшись, Серёжа потянулся к нему и нежно поцеловал в висок. Взъерошил волосы, а потом, вздрогнув, пригладил. Это ведь его тело и его волосы, он их всегда в идеальной красоте держать старался. Это у Олега вечно растрёпанное гнездо на голове. — Я же люблю тебя, Олеж. Со всеми твоими недостатками люблю, и причёска тебе другая не нужна, это ведь будешь уже не ты. Понял? Не нужно тебе меняться ради меня, у нас же нет проблем в отношениях. И ты, кстати, вполне удовлетворяешь моё чувство прекрасного. — Честно? — буркнул Олег, краснея ушами и опуская взгляд, словно снова тот самый тринадцатилетний мальчишка, к которому омеги начали вдруг проявлять непривычный интерес. — Честнее честного, Олеж, — заправив уже ему локон за ухо, Серёжа поднялся и хотел было привычно скользнуть к нему на колени, но вовремя спохватился. — Мда... Так, конечно, будет неудобно. — Что неудобно? — Ну, ты ведь хотел узнать, как и что я чувствую, м? Будем исполнять и ты узнаешь. Давай-ка, ложись, Олеж, — скомандовал Серёжа, хитро улыбаясь. Напрягшись, Олег лёг, пристально глядя в собственные же глаза, видя несвойственную себе лисью улыбку. Серёжа угадывался даже в собственных грубоватых чертах лица. Такого хитрого лиса было не скрыть в шкуре волка. Он ведь даже двигался иначе, более плавно и изящно. — Закрой глаза и расслабься. — Вчера это не обернулось для нас ничем хорошим... — ворчливо пробормотал Олег, но послушно прикрыл глаза и постарался расслабиться. Учитывая обстоятельства, сделать это было труднее, чем казалось. А Серёжа, несмотря на решительное начало, и сам засмущался, не зная, как подступиться. Попытался облокотиться на матрас и лечь сверху, но побоялся придавить. Вздохнул как-то обречённо и устроился, сидя на пятках в ногах Олега. На пробу погладил худое бедро под тканью Олеговых спортивок и, наконец, навис над ним, закрывая его своей большой тенью от утреннего света, щедро льющегося в комнату. — Это так неловко, — пробормотал, ещё больше нервируя Олега. — Я не знаю, как обращаться с собственным телом, какая глупость. Фыркнув, он, казалось, решился и накрыл губы Олега поцелуем. Олег подхватил, обхватывая его шею и, чтобы помочь, сам потёрся членом о пах Серёжи. Ощущения были совершенно другими, но Серёжа прав. Если Олег хочет узнать — а он хочет — о том, что чувствует Серёжа, они должны попробовать. Это ведь и правда любопытно. Целуясь, они распалили друг друга. Олег откинул голову, давая Серёже целовать свою шею, и тихо застонал, стоило его руке скользнуть под резинку спортивок и сжать член. Серёжа тихо, удивлённо выдохнул, но продолжил его ласкать, срывая с его губ всё больше и больше стонов. Оказывается, омежье тело такое чувствительное, буквально от каждого касания под кожей разливается удовольствие, а инстинкты начинают захватывать сознание. Бёдра сами собой вскинулись, и Олег ошарашенно ощутил, что спортивки уже намокли от смазки. Пожалуй, к такому он был не готов, а тем более, когда Серёжа тоже на инстинктах полез к его телу, коснулся пальцами входа. Олега выгнуло, он качнул бёдрами, насаживаясь на пальцы, вместе с тем думая о том, как же всё это странно. Наверняка такие же мысли одолевали и Серёжу, потому что он, вставляя в него уже второй палец, абсолютно смущённый, спрятал лицо у него на плече. — Тише, солнце, — утешающе погладив его по волосам, Олег поцеловал его за ухом и, опомнившись, тоже просунул ладонь ему в трусы. — Сейчас станет приятно. Ах! М-м. Блять... Серёж... Как же всё это странно. Но как приятно. Сознание всё больше мутилось с каждым толчком внутри, отвлекать Серёжу своими ласками становилось всё труднее, и тело двигалось само, насаживаясь на пальцы, качая бёдрами. Несмотря на то, что сознание было Олега, инстинкты-то Серёжины, омежьи. И, кажется, это несоответствие могло бы разрушить Олега, если бы он чуть усерднее задумался об этом. Главное отвлекать Серёжу, чтобы не думал. Он ведь такой впечатлительный. — Вот что. Давай-ка ты ложись, Серёж, — едва совладав с мыслями, Олег надавил ему на плечи, и Серёжа с облегчением улёгся на спину сам. Так привычнее и приятнее — довериться Олегу, позволить ему провести себя через дикое, жаркое удовольствие к оргазму. — Так лучше, любимый, да? Тише, я здесь. Накрыв его губы нежным поцелуем, Олег сам вставил внутрь Серёжиного тела пальцы. Это ощущение оказалось одновременно и невероятно приятным, и таким же странным. Всё это Олег испытывал впервые, но зато теперь понимал, насколько хорошо Серёже под ним, насколько омежье тело жаждет большего, как течёт, стоит лишь тронуть его между ног. Разработав себя тонкими Серёжиными пальцами, Олег стащил с него трусы и погладил по тяжёлым яйцам и основанию члена, показывая своему омеге, как удовольствие получает тело альфы. Вновь поцеловал под ушком и приставил к заднице член. Вдохнул, ощущая всё как никогда остро, и начал неторопливо насаживаться. Очередь Серёжи начала стонать, и Олегу даже пришлось накрыть его губы ладонью. — Олег... Как узко... — глубоким голосом пробормотал он, жмурясь, и Олег усмехнулся. Он ощущал это каждый раз, как они занимались сексом. Но удовольствие вскоре догнало и его самого, когда он в одно движение насадился до конца, и шлёпнулся бёдрами о пах Серёжи. Задрожал, выгнувшись, и едва сдержал высокий, громкий стон. Вау. И так каждый раз? Направив ладони Серёжи к своим бёдрам, Олег подсказал, как ему нужно двигаться, чтобы оба получили удовольствие как можно скорее, и начал двигаться сам. Постепенно их сознания привыкали к новым движениям и новому удовольствию, привыкали чувствовать то, что никогда не чувствовали раньше. Олег, с пьяной ухмылкой слушая стоны Серёжи и позволяя ему до боли сжимать свои ягодицы, сам прыгал на члене, кайфуя, содрогаясь каждый раз, стоило члену втолкнуться до конца, буквально врезаясь в чувствительную простату внутри. Мгновение затянулось в бесконечное удовольствие. Они и не заметили, как то острое, непривычное удовольствие сменилось родным, знакомым. Серёжа застонал громче, Олег впился в его бёдра сильнее и, утробно зарычав, уткнулся в тонкую омежью шею, помечая засосами, кусая. Серёжа обнимал его, уже самостоятельно двигаясь на члене, скулил и сжимался вокруг члена. Оба чувствовали приближение оргазма, и Олег, каждый раз вторгаясь в омегу узлом, от чувств вовсе забыл вынуть, прежде чем излился глубоко внутрь. Зато, удовлетворённо лёжа рядом, и тихо посмеиваясь, они уже оба знали, что чувствуют, ещё лучше знали реакции тел друг друга. И были даже благодарны звёздам за этот незабываемый новый опыт.