На два флота

—Должен признаться, ты в сотню раз лучше портовых шлюх и даже мисс Суон, — рука Джека непривычно осторожно оглаживает лицо Уильяма, вопреки совсем не осторожному ритму внизу. —Ты трахался с Элизабет?! Да как ты посмел, мерза—а! — фраза обрывается стоном после чужого грубого движения. Вечно чистые и забранные волосы теперь взмокли и прилипли ко лбу, а в блестящих от возбуждения глазах пыталась уместиться злость. —Ну, ты же посмел изменять ей со мной, — неизменно насмешливой интонацией выдает Джек, отчего Уилл осекается и замолкает. Он прав. Но Элизабет же помолвлена с ним? А Джек вообще ни с кем не помолвлен, так что все вроде верно. Да, да, точно. И вообще, Воробей лгун и изменщик, из них двоих непременно он бесчестнее. —Не-ет, Уилл, я слышу, как ты думаешь. Так не пойдет, — хитро улыбается капитан, останавливаясь и заставляя посмотреть на себя, — если хочешь знать, то я свободный и бессовестный пират. У меня женщин было больше, чем ты сабель сделал, знаешь ли. И потому хочу напомнить, что это ты здесь играешь на два флота, — улыбается шире, обнажая белые зубы, — Интересно, что подумала бы дама твоего сердца, узнай она, как громко ты умеешь стонать подо мной? — резкий и точный толчок демонстрирует сказанное. Тёрнер молчит, потому что ему нечего противопоставить этим словам. Они, как и вся речь пирата, противоречат любой логике и сами себе, и при этом в сути являются правдивыми. —О-о, да ты согласен! Что ж, мне жаль, мисс Суон, но на сегодня ваш обожаемый Уильям Тёрнер в моих руках, — говорит куда-то в сторону, наигранно показывает жалость и тут же возвращает прежнее азартное выражение. Капитан, о, чудо, замолкает, наклоняется ближе к любовнику и невесомо скользит губами по ровной бархатной коже. Кусает выступающие ключицы, оставляя вместо естественных пунктирных отметок две почти ровные линии. На груди парня ни единого волоска — он и сам не знает, почему, но так было всегда, и Джеку, кажется, даже нравится. Он берет ритм медленнее, трахает почти нежно и улыбается, смотря на раскрасневшегося и извивающегося в удовольствии Тёрнера. Нижний откидывает голову и руки назад, цепляется за подушку и двигает бедрами в попытках насадиться и ускорить темп. Но у него не получается, ибо Джек словно специально (а оно так и есть) отстраняется и почти полностью выходит из чужого тела. Воробей проводит кончиком носа от шеи до скул и губ Уильяма, останавливаясь на последних и затягивая парня в грубый поцелуй. Тот открывает глаза от неожиданности — они еще никогда не целовались, хотя спали далеко не раз. Джека это, видимо, не волнует, и он блуждает языком во рту Тёрнера, мнет и кусает губы с непонятно откуда взявшимся недовольством, из-за чего поцелуй получается какой-то грызущийся, но перестает хмурится, стоит Уиллу ответить на него. Парень хочет забрать первенство, но кто ему даст? Джек лишь глубже орудует языком, прижимая к постели сильнее. Тёрнер развязно стонет ему в губы и сам не понимает, какого черта это так его возбуждает. Элизабет так не умеет. —Черт, — он ругается на все: на капитана, на себя, на эту глупую шальную мысль, проскочившую вспышкой и оставшуюся в сознании. Выходит негромко и на выдохе, потому что он пытается отдышаться. Джек облизывает губы, и Уильям чувствует, что стоит у него просто каменно. —Ох. —Не смей, Джек, — остерегает Уилл, но это высказывание полностью игнорируют. —Как сильно тебе это понравилось, — с чеширской улыбкой прищуривается и проводит по чужому члену, и Уилл такой чувствительный сейчас, что готов задохнуться даже от такого простого движения, — Интересно, поцелуй… или грубость? Джек толкается в расслабленное тело до основания, а Уильям выдаёт такой стон, что сейчас, наверно, вся команда сбежится на звуки. —Н-ничего, — отрывисто выговаривает Уилл из-за возрастающего темпа движений внутри себя. Воробей останавливается. —Лжешь. Уилл вымученно стонет от этого тона. Он хочет снова почувствовать заполненность, кончить наконец, хоть что-нибудь. Но капитан продолжает дразнить, двигаясь назад каждый раз, когда он пытается насадиться сам. Хочется уже разныться и умолять, но черта с два Уильям оставит свою гордость. —И то, и другое, — тихо выговаривает он и стыдливо отводит глаза, что вызывает смешок у любовника, но тот, кажется, удовлетворен таким ответом. Джек переворачивает его, ставит на колени, — Уильям благодарит богов, что сегодня они не на палубных досках, — и держа за предплечье, почти прижимает его спину к своей груди, заставляя изогнуться так, как не каждая девка бы смогла. —Что ты собра-м!— он хочет спросить какого черта, но рот заткнут грубой ладонью, поэтому он просто стонет, надеясь спровоцировать Джека к действиям. Когда в него наконец нормально входят, глаза начинают слезиться от переизбытка ощущений. Воробей больше не осторожничает — трахает быстро и глубоко, продолжая сжимать одной рукой предплечье, а второй рот. С каждым толчком из Тёрнера вырывается громкий стон, приглушенный пиратской ладонью. От удовольствия закатываются глаза, от грубого обращения болезненно ноет член, но Уилл ничего не может сделать, так как единственная свободная рука крепко держится за чужую, обеспечивая хоть какую-то устойчивость. Джек тоже тяжело дышит и сжимает ладони сильнее, рискуя оставить синяки. Да и плевать, из-за картины на теле Уиллу все равно придется ходить в закрытой одежде еще с неделю. Капитан со стоном останавливается внутри, наполняя парня. Он больно кусает его в плечо, окончательно доводя до оргазма. Уильям в его руках дрожит, с хрипом (стоны уже не выходят) пачкая спермой простыни, которые постирают разве что в другой жизни. Джек выскальзывает из него, сваливаясь на кровать и роняя за собой любовника, который еще не отошел от судорог, но тот не ругается — на это просто нет сил. Они лежат так, восстанавливая дыхание неизвестно сколько времени, пока Уилл не садится на пирата, с азартом заглядывая в черные глаза и с улыбкой, словно не он сейчас задыхался от эмоций, предлагая: —Второй раунд? — видит бог, не Джек здесь дьявол.

***

—Вы в порядке, капитан? Выглядите так, словно у вас морская хворь, — обеспокоенно спрашивает Гиббс. —Ей богу, какая болезнь? Я плаваю всю свою жизнь, ничего подобного. Просто устал. И вообще, иди проверь курс, Гиббс, — отмахивается тот, но сам чувствует себя не лучше, чем в дни самого жуткого похмелья. —Да, капитан! Джек устало повисает на палубных перилах, оглаживая засмолённое дерево пальцами. Уилл настоял на том, чтобы постирать его постельное белье, поэтому теперь он занят, а Воробью придется спать на палубе.