***
На физ-культуре верёвочка оборвалась и Реджи положила свой пропуск на Бесконечный остров в карман. После школы она только заскочила домой, чтобы сбросить вещи, и помчалась к Тодду, совсем позабыв о том, что её драгоценный ключ не висит у неё на шее как обычно, а остался в форме. Реджи не заметила, потому что спешила к другу, которого отправляли в летний лагерь для мальчиков почти на три недели. В тот день стиркой занимался Мак. — Чёртова соплячка, — наткнувшись на сменку, ворчал он. — Ей уже тринадцать — с пренебрежением подняв пакет не унимался подросток, — неужели она сама не может донести это до стиралки и закинуть туда? Уже в ванной он не глядя загрузил всё, что было в корзине с грязным бельём в стиральную машину и бросил в довесок вещи сестры. — Ты точно проверил карманы? — поинтересовалась Джуди, проходившая мимо. В её голосе звучало лёгкое недоверие. — Конечно, я же не тупой, — дерзнул сын и запустил машинку. Вся стирка запестрила радужными оттенками, но когда это заметила мама, то было уже слишком поздно. От ключика не осталось ничего, кроме проволочной основы, что застряла в барабане. Когда Реджи пришла домой, то её встретил раздосадованный брат. Он закипал от стыда и злости на себя, поэтому стоило сестре только спросить от чего он такой хмурый, подросток тут же взорвался. — Что ты носишь в карманах? Акварельные краски и пластилин? — начал он, указывая на ванную, — из-за этой дряни, — Мак достал из кармана искарёженную проволочку, — пришлось вызывать сантехника! У Реджи ушло несколько мучительно долгих мгновений чтобы осознать, что произошло. Она прикрыла рот рукой, сдерживая ужас. В груди противно заныло, словно эта проволока была не у брата в руках, а опутывала её сердце. Реджи побледнела. — Эй, ты чего так, — смягчился Мак, который не ожидал столь яркой реакции на свои слова. — Да ладно тебе, Реджи, не переживай так, — он положил руку на плечо сестре впервые за долгое время, готовый её обнять, когда по её щекам побежали градины слёз, — мама сама сказала, что в этом нет ничего страшного. — Замолчи! — завопила Реджи, отбрасывая его руку и выхватывая остатки своего сокровища. Как он смеет так говорить? Ничего страшного! Откуда ему знать, насколько ценным был этот ключ для неё? В груди девочки закипала ярость, напряжение моментально достигло пика и вырвалось наружу, — Чёртов болван! — пар, который она выпустила столь резким способом, точно понизил давление, вызвав лёгкое головокружение. Чувствуя, что ещё секунда и из глаз польются неостановимые ручьи слёз, Реджи, оттолкнув брата в сторону, побежала в свою комнату. — Так, что здесь стряслось? — с раздражением спросила Джуди, которая только расплатилась с мастером. — Ненавижу! — донёсся девчачий писклявый голос с лестницы. — Ты опять доводишь сестру?! — бросив грозный взгляд в сторону сына догадалась мать. — Да я не знаю... — начал было оправдываться Мак, но тут же понял как это выглядит. Сейчас ему было искренне стыдно за то, что он сорвался на сестру. Но он столько раз задирал её, что сам замолчал, понимая, что ему не поверят. — Я не желаю слушать твои оправдания! — сердито бросила мама, — шагом марш в свою комнату, будешь весь вечер думать над свои поведением! Мак почувствовал себя идиотом. Столько чувств переполняли подростка, и для всех них не было подходящих слов. А ему так хотелось объясниться. Но вместо этого Мак, ударив кулаком о стену, выругался самыми неприличными словами, которые только знал. Это произошло абсолютно непроизвольно и настолько быстро, что он даже не успел сообразить, что мама стоит в паре метров от него. Осознав, что произошло, Мак замер в ожидании чего-то. Ему так хотелось, чтобы она начала ругаться и кричать, но на сегодня для женщины это стало последней каплей. Слова сына буквально подкосили её. Он увидел, как в глазах матери тают огоньки и взгляд рассеивается. Женщина безвольно опёрлась о стену. От этого стыд сильнее прежнего ударил в голову, воспламеняя щёки и уши Мака. Глаза от такого накала кажется были готовы потечь. Парень просто ненавидел этот день. Ему захотелось, чтобы сегодня утром он просто не проснулся. Это было лучше, чем увидеть опустошённое лицо матери. Еле сдержав подступающий приступ плача, он проронил почти шëпотом: — Прости мам, я правда не хотел. — с замиранием сердца он ждал хоть какой-то ответ. Мгновения превратились в вечность, но всë же женщина устало потёрла глаза и, громко вздохнув, вернула себе лицо. — Сегодня просто неудачный день, сынок. — взгляд Джуди смягчился. Ей очень хотелось серьёзно обсудить поведение сына, но она видела, что для этого совсем не время. Ребёнок был на взводе, она буквально почувствовала на себе всё, что испытал он. Когда-то и она была такой. Джуди захотела прижать детей к себе и, приласкав, убаюкать их, чтобы вместе с этим днём ушли все их тревоги. Но нет, они уже слишком взрослые для такого. С ними нужно разговаривать, что всегда с трудом выходило у Джуди, — всё в порядке. Будь добр, извинись перед сестрой, пока я займусь ужином, хорошо? Он кивнул в ответ, испытав еле заметное облегчение, и слёзы отступили, но щëки продолжают пылать. Мак пошагал наверх, подбирая подходящие слова для извинений. Наверное впервые за последние пару лет он искренне хотел просить прощения у сестры. Мак замер у её двери, готовый постучать, но ещё до того как кулак коснулся древесины, подросток улышал вопль из запертой комнаты. — Оставьте меня! — голос сестры срывался и захлёбывался в слезах. В нём чувствовалась неподдельная потеря чего-то по-настоящему ценного для Реджи. Подобное очень ярко откликалось в душе Мака. Он вспомнил себя два года назад, озлобленного на весь мир и ненавидящего всех. Парень сам до конца не понимал, что тогда сделало его таким. Наверное ощущение того, что привычный мир рухнул. Маку захотелось успокоить сестру, сказать, что поначалу тяжело принять изменившуюся реальность. Кажется, что ты стоишь среди руин чего-то прекрасного. Но со временем ты способен найти что-то новое в этом хаосе, что-то до безумия родное и греющее. Мак вновь вспомнил себя и как нечто подобное ему самому говорила мама. Кажется тогда он был готов её послать так далеко, как только мог. Подростку казалось, что эта женщина совершенно его не понимает и обесценивает его проблемы. И даже позже, когда он успокоился, ему было сложно признать правоту матери. Не стоит давать человеку ответы на вопросы, которые он ещё не задал. Мак знал это как никто другой. Сейчас Реджи нужно побыть одной. Ещё секунду он как истукан постоял у двери, и отправился к себе в комнату. Включив металл на фоне, Мак взялся за ещё одну книгу о мировых заговорах. Время пролетело незаметно, когда в коридоре послышался голос мамы. Мак оторвался от чтения, и обычно в такие моменты он делает музыку погромче, чтобы его не отвлекали мамины разговоры с сестрой, но в этот раз он специально прикрутил звук, чтобы никому не пришлось перекрикивать соло металлистов. Через пару минут к нему в дверь постучали. Совсем выключив музыку, Мак отозвался: — Да, мам? — дверь приоткрылась, и Джуди просунулась в комнату. — Ты извинился? — с надеждой, что у сына получилось пробиться через стену, которую поставила Реджи, спросила она. Но тот лишь отрицательно покачал головой. Они оба тяжело вздохнули. — Пойдём ужинать. — сказала мама и закрыла за собой дверь.***
Уже за полночь Реджи почувствовала, что выплакала всё, что у неё было. Она лежала на кровати в надежде заснуть. Выходить из комнаты совсем не хотелось, но живот очень сильно урчал, напоминая о том, что кто-то сегодня пропустил обед. Девочка посмотрела на тумбочку, залитую лунным светом. Проволока лежала там. От одного взгляда на груди заныли красные крапинки от уколов. Реджи потёрла левую руку, пройдясь по слегка вздувшимся свежим царапинам. Они тянулись мелкими штрихами от запястья до самого локтя. Реджи было страшно представить, что скажет мама, когда увидит это. Что вообще она думает о сегодняшнем дне и чего ей наплёл Мак? Как теперь объяснить своё поведение? Девочка села на кровать и взяла в руки остатки своего детства. От чего-то Реджи знала, что это был её последний ключ и нового ей уже не сделать. Она несколько часов корила себя за легкомыслие, истекая слезами. Реджи берегла его как могла последние полгода от момента как сделала. Но вчера она расслабилась, из-за нескольких месяцев спокойной жизни её бдительность уснула. Ещё в тот вечер, когда они устроили пижамную вечеринку у Тодда, девочка почувствовала, что это последний. Битый час Реджи кропела над этой поделкой, но ничего не выходило. Пластелин разваливался каждый раз, как только она начинала ощущать, что острова совсем близко. Это было ни с чем не сравнимое чувство свободы, возможности дышать полной грудью, но как только оно достигало апогея, Реджи точно проваливалась под лёд в холодные объятия реальности. Она куталась в плед и раздражённо отказывалась от помощи друзей, пока наконец не заметила на столе Тодда тонкую медную проволоку. — Это плохая идея. — пробубнела Реджи себе под нос. Кусочек металла был сложен вдвое и завёрнут на манер ошейника. Это никак не вязалось с бесконечными островами. Девочка уже хотела попробовать снова использовать только пластелин, но из-за её спины раздался голос Тодда. — Реджи, — робко обратился друг. — всё в порядке, точно не нужна помощь? — Да, да я же сказала, — с нервозностью от его излишней заботы ответила она, почувствовав, как задрожали руки. А что, если всë-таки не выйдет? Что тогда ей останется? Что будет связывать её с Тоддом, если не будет островов? Реджи спешно схватила проволоку. — Ну вот, видишь, видишь! — девочка принялась облепливать пластилином каркас, снова замечая дуновение свободы. Ключ сложился очень неказистым, и чтобы скрыть его изъяны, хозяйка воспользовалась средствами, которые нашла под рукой: блёстки и стразы. Артефакт на мгновение просиял, давая понять, что на сей раз афера удалась. Но свет был столь коротким и угасающим, что стало ясно: это последний ключ Реджи. Тодд сделал вид, что не заметил и радостно завыл. Реджи вернулась из воспоминаний, вновь оказавшись на своей кровати. Девочка не могла понять, ей было тошно смотреть на проволоку у себя в руках или тошнило от того, что она ничего не ела. Привычная потребность почти проиграла эту битву. Если бы Реджи не вспомнила о кофте с длинными рукавами, её желудок скорее всего был бы обречён на страдания до самого утра. Девочка как можно тише приоткрыла дверь, хоть и была уверена, что и мама, и брат давно спят. Несмотря на то, что её родные должны были видеть седьмой сон и на то, что Реджи не делала ничего порицаемого, какой-то необъяснимый страх быть пойманной с поличным на месте преступления неустанно пульсировал в висках, когда она шагала по тёмному коридору. Лестница мерцала далёкими огнями не выключенного телевизора, что стоял в гостинной. Это было обычное дело для Джуди – уснуть за просмотром телешоу, но всё же Реджи с опаской выглянула из-за угла. Мама крепко спала, обняв подушку. Девочка едва слышно выдохнула, чувствуя, как страх сходит на нет. Свернув в противоположную сторону, она оказалась на кухне, отчасти освещённой телевизором. Реджи прокралась к холодильнику, увешенному пëстрой мозаикой магнитиков. Что-то выбивало из привычного образа бытовой техники. Медвежонок с банкой мёда придерживал листок бумаги. "Прости, что задел тебя. Я правда не хотел. Если захочешь поговорить – приходи. Мак" Гласила записка, оставленная братом. Реджи с трудом верилось, что это действительно сделал зловредный подросток. Она бы скорее поверила, что это написала мама от его лица, но подчерк говорил об обратном. Пусть нельзя было исключать варианта, что это было сделано из-под палки и под строгим надзором Джуди, Реджи всё равно почувствовала, как что-то тёплое разливается по груди летними морскими волнами. Она сняла листок и, положив его на кухонную тумбу, полезла в холодильник. Запихнув в себя порцию холодного склизкого ужина, Реджи испытала, как ей показалось величайшее наслаждение. Покончив с трапезой, она всë также бесшумно побрела обратно в свою комнату. Записку она несла с собой, прижав к груди, чтобы лист не издавал лишних звуков. На финишной прямой второго этажа сердце Реджи чуть не выпрыгнуло из груди, когда дверь в комнату Мака слегка приоткрылась. Он было уже собирался выйти, но заметив сестру замер в иступлении. В воздухе повисло напряжение несказанных слов. Он посмотрел в глаза сестре, едва различимые в темноте коридора, и они блестнули страхом. Растерянный взгляд Мака искал, за что зацепиться, когда парень уже собирался стыдливо попятится в комнату, он всё же заметил листок. На лице Мака проступила лёгкая полуулыбка. Сестра заметила эту перемену в настроении и выдохнула. Значит сейчас не будет неловких скомканных извинений. — Я сам это написал. — Мак хорошо знал свою сестру и с лëгкостью догадался, о чëм она подумала, увидев листок на холодильнике. Но то, что она взяла записку с собой значила, что в глубине души Реджи была готова к примерению и диалогу. Мак заметил кое-что странное, прежде чем сестра скрылась за дверью своей комнаты: предательски сползший рукав её кофты. Парень не был уверен, всё же было темно, но ему показалось, что руку сестры испещеряют мелкие царапины.***
На следующий день Реджи спала бы до обеда, если бы с утра ей не приспичило в туалет. После тяжëлого отрывистого сна девочка, ведомая нуждой, совсем позабыла о вчерашних события. Но к ней очень быстро вернулась память, когда на входе в ванную она столкнулась с мамой. В спешке Реджи поправила рукава кофты и убрала руки за спину, стараясь выглядеть как можно более естественно. Джуди, что уже опаздывала на работу, на несколько мгновений замерла в дверном проёме. На её лице читался испуг, ведь она искренне переживала за дочь, и увидев её заплаканные глаза и синие круги под ними женщина рефлекторно потянулась к Реджи. Джуди хотела поправить прядь, что спадала дочке на лицо, и погладить медно-рыжие волосы. Но она быстро себя одёрнула: — Как ты, дорогая? — робко спросила мама, скрывая в голосе нотки переживания. — Всё в порядке. — отмахнулась Реджи, заглядывая маме за плечо, чтобы намекнуть, что она спешит. — Если хочешь, — неловко потирая шею начала Джуди, отведя взгляд. Ей никогда не удавалось вести диалоги с детьми. Реджи очень хотелось успокоить маму с одной стороны, а с другой её дико раздражала данная ситуация. Второе всё же победило. — Мам, я же сказала всё нормально — отодвинув женщину с прохода нервно бросил ребёнок и чересчур громко хлопнул дверью. Джуди осталась растерянно стоять у входа в ванную. Такие ситуации всякий раз расшатывали самооценку матери. Какой из неё родитель, если дети вот так вот убегают от неё, захлопывая двери прямо перед носом? Погрузившись в рассуждения о том, что же она делает не так, Джуди отправилась на работу.***
Следующая неделя для Реджи превратились в сущий ад, состоящий из непонимания и неловких диалогов с родными. Всякий раз, когда разговор не клеился, мама винила в этом себя, думала, что каким-то образом обидела дочку и падала в пустоту понурости, всхлипывала и извинялась, чем только раздражала Реджи, которая из раза в раз повторяла, что не нужно просить у неё прощения, но оставалась не услышанной. Девочку разрывало от жалости к маме и жуткого желания прекратить эти обоюдные издевательсва. В итоге эмоции вырывались наружу плачем и криком. Всякий раз всё заканчивалось одинаково: мама плачет в гостинной, дочка в своей комнате. Каждый раз запирая дверь, Реджи медленно сползала по ней, изнемождённая попытками понять, что ей делать. В голове ответов не находилось и тогда она тянулась за проволокой. В один момент, когда на руках не осталось места, девочка остановилась, желая прекратить это безумие, но уже не могла иначе справиться с бурями, что бушевали внутри. И вскоре её ноги тоже покрылись кроваво-красными полосами. Иногда в ситуацию пытался вмешаться Мак, но тогда всё становилось ещё хуже и дом наполнялся громкими завываниями рок вокалистов. Безвыходную как всем казалось ситуацию спас один случай. У Реджи уже вошло в привычку ужинать среди ночи, и выбираясь из комнаты она иногда могла пересечься с братом. В этот раз, когда она бесшумно выскользнула из комнаты, ей показалось, что Мак спит. Обычно если он полуночничал, то из-под его двери лился голубоватый свет монитора ноутбука, но в этот раз его не было. Реджи уже хотела проскользнуть мимо комнаты брата и поскорей добраться до холодильника, когда ей в ноздри ударил резкий запах гари. Девочке понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить что это. Она не была уверена, но этот резкий запах обычно исходил от маминой подруги: табачный дым. Реджи из интереса подошла поближе к двери брата, настолько стараясь быть бесшумной, что, кажется, слилась с темнотой коридора. Она сделала глубокий вдох и поморщилась, понимая, что совсем не ошиблась. У неё запершило горло, будто бы Реджи проглотила ведро гвоздей. Она стала спешно прикрываться рукой, давя приступы кашля, но было слишком поздно. Раздражение организма достигло предела, и тот точно пытаясь выпленуть лёгкие, разошёлся в глубоком сухом кашле. За дверью послышалась возня и уже через мгновение в коридор высунулся Мак. Парень выглядел крайне взволнованно, но стоило ему углядеть сестру, как на его лице проступило облегчение. Бросив быстрый взгляд в сторону лестницы, залитой светом телевизора, Мак затащил сестру в комнату. Он жестом предложил Реджи присесть на кровать, но девочка отрицательно покачала головой. Чувствуя себя слегка неуютно, она присела прямо под дверью. Сам хозяин комнаты сел на подоконнике у открытого окна и беспокойно поджал губы, глядя на газон, куда кинул бычок. — Я стараюсь не делать этого дома, — шёпотом начал Мак, потирая кулак о ладонь, — сегодня как-то так вышло, — он посмотрел на сестру со взглядом, полным надежды на понимание, — ты ведь не расскажешь? — Ох, если бы я только могла с ней говорить. — выдавила из себя Реджи и потёрла уставшие глаза. — Понимаешь, я хочу, — когда брат поделился с ней своей тайной, она почувствовала, что может говорить откровенно, что здесь её не осудят, — но каждый раз всё идёт на перекосяк. Я не понимаю, что со мной не так, — слёзы предательски намочили глаза, пока девочка выркучивала себе пальцы. Ей было больно, но не достаточно, чтобы залить то, что бушевало внутри. В руках не хватало уже знакомого ощущения колкого металла. Брат спрыгнул с окна и взял что-то со стола. Подойдя к сестре, Мак присел на корточки, и через слёзы Реджи увидела, что он было хотел её обнять, но тут же бросила эту мысль. — Металл решает. — заявил Мак, надевая на сестру наушники. — Это мой любимый плэй-лист, помогает отдохнуть. Реджи в уши ударила тяжëлая музыка, которую прежде девочка не воспринимала. Но от чего-то сейчас – может от безысходности, а может от ночных откровений, треки одни за одним западали ей в душу, пока наконец не стихли. Реджи не смогла понять, сколько времени она так просидела, когда доиграла последняя песня. — Я понимаю, что с натяжкой могу назвать себя твоим другом и что я не лучший вариант для обсуждения... — он покрутил ладонью в воздухе, подбирая подходящее словосочетание, — твоих проблем. Но если тебе не с кем обсудить это здесь, то ты можешь поговорить об этом с кем угодно с любого конца страны. — Мак указал на толстый ноутбук, что купили ему для учёбы, — если хочешь бери, когда нужно. — Брат расплылся в неловкой улыбке. Ему было непривычно проявлять заботу. Реджи тронул этот жест. Весь вечер, что она провела с Маком, натолкнул её на мысль, что у неё действительно классный брат.***
Реджи написала несколько сообщений Тодду. Выговорилась, рассказала обо всём, что накипело. Друг ответил не сразу, но извинился. Доступ к копьютеру они получали раз в неделю. Как и всегда Тодд помог. Он поддержал подругу, отогнал дурные мысли и подсказал пару хороших идей. Сидя за ноутбуком брата, Реджи широко улыбалась, перечитывая письма. Входная дверь открылась. Джули заявила, что она дома, и что на ужин будет пицца. — Мам, — уверенно начала Реджи подсаживаясь к женщине, — я хочу с тобой поговорить. Джуди удивлённо посмотрела на дочку. — Я меняюсь. Я сама не понимаю, что чувствую и что происходит. Мои друзья разъехались, я осталась одна и мне просто нужно время. — На одном дыхании выпалила Реджи. — И если я хожу грустная, это не значит, что мне плохо, дело совсем не в этом. Мама с дочкой впервые нормально поговорили. Повисло приятное молчание. Между ними не осталось недосказанностей. Или почти не осталось. Реджи вновь натянула рукав кофты посильнее.***
Реджи нормально спала почти до самого утра, пока у неё не начал болеть живот. В предрассветные часы обычные сновидения её покинули. И еë всё мучали и мучали кошмары, как после очередной ссоры она берёт проволоку, смотрит на исполосованные ноги, понимая, что и там места не осталось, Реджи, поднимая взгляд на живот... Проснувшись, Реджи испытала странные ощущения. В голове промелькнула догадка, что это может быть и вспомнился один из тех журналов, что мама подсовывала ей. Чтобы опровергнуть это как можно скорее, девочка откинула одеяло. Но к сожалению оказалась права. — Нет, нет, нет! — Реджи совсем не контролировала свой голос в эту минуту и оттого перешла на крик — Ну пожалуйста, нет, почему сейчас? Она не услышала беспокойные бегущие по лестнице шаги, и поняла, что препугала маму до смерти, лишь когда та застыла в дверях её комнаты. За женской спиной на мгновение показался взволнованный Мак, но тут же сконфузившись скрылся. Джуди с ужасом смотрела на оголённые конечности дочки. Множество царапин от самых лодыжек до основания бёдер, от запястья и до плеча. Где-то ложились друг на друга сеткой, где-то кровоточили. Почти сразу Джуди заметила проволоку и вышвырнула её в окно. — Сейчас мне нужно на работу. Но когда я вернусь, обещаю, у нас будет очень серьёзный разговор. — никогда ещё Реджи не слышала, чтобы мама была хоть немного такой, как сейчас... Злилась? Переживала? Корила себя? Столько эмоций пронеслись за секунду на усталом лице, что нельзя было угадать. — Загляни в нижний шкафчик в ванной. — выдохнув, сказала Джуди, и ушла. Через полчаса пришла её подруга. — Чего такая кислая? — спросила она у Реджи за завтраком. — То ли ещё будет! Мы с моей мамой и не так ссорились. Я и из дома сбегала, и за первого мужа вышла только, чтобы её позлить. Так что не переживай, наладится всё. Весь день Реджи провела в мучительном, больном ожидании вечера. От одной мысли о «серьёзном разговоре» ей становилось так больно и стыдно, что она сжималась на кровати и бесшумно плакала. Когда Реджи посмотрела на часы, то чуть не потеряла сознание. Полчаса и мама будет дома. Так хочется, чтобы этого не было. Так хочется на Острова. Да вообще неважно куда, лишь бы подальше отсюда. Реджи смотрит в окно. Вот он. Побег. Прямо сейчас умчаться прочь. Хоть на вечер, хоть на день оттянуть всё это. Реджи натягивает первые попавшиеся джинсы. Отрывает чёрный свитер и подходит к окну. Второй этаж, а земля кажется так далеко. Страшно от мысли о прыжке. Сердце колотится, пальцы впиваются в подоконник. Может и вовсе не стоит? Зачем, куда, что вообще изменит этот побег? Голос мамы зазвучал где-то на лестнице и страх изменил своё направление. Смотреть Джуди в глаза теперь было невыносимо, лучше уж переломать ноги, чем разговор, что ждёт Реджи. Вдох, выдох, вдох, выдох. Толчок руками, рывок. В ушах шумит, сердце рвётся из груди. Реджи летит прямо к земле. Жесткое приземление, неумелый кувырок. — Ай! — вырывается у девочки. Она поджимает правую ногу. Из дома доносится голос мамы. От страха боль притупляется, Реджи встаёт и, прихрамывая, бросается на утёк. Не разбирая пути. Как можно дальше от дома, от мамы.***
Летом поздно темнело. Была хорошая погода. Даже на окраинах кипела жизнь. Семьи возвращались с пикников, подростки выходили гулять. Реджи раньше не была в этом районе. В конце улицы был выезд из города. Летнее солнце катилось к закату, предавая этим местам какой-то особый флёр беззаботности и спокойствия. В кармане старых джинс Реджи нашла несколько скомканных долларов. На эти деньги она и купила себе газировку. Сев на лавке напротив магазина она старалась не думать о том, что сегодня придётся вернуться домой. — Ты не местная? — щуплый, прыщавый парнишка явно нервничал. Было видно, что ему трудно заводить новые знакомства. — Типа того, — ответила Реджи, пожимая плечами. — Ну, в этой части города раньше не была. — не то, чтобы ей особо хотелось общаться. Просто разговоры отвлекали. От этого беседа пошла. Но совсем пустая. Парня звали Итан, он был очень дружелюбный, хоть и застенчивый. — Итан! — к ним приближались парень с девушкой, примерно того же возраста. Парочка шла, держась за руки. Девушка помахала. — Привет! — она была очень улыбчива и подставила ладонь Реджи, чтобы та дала пять. — Ты подруга Итана? Пойдёшь с нами? — Ну, в общем, у нас есть одно место, где мы отдыхаем.***
На заброшке было тихо и каждый шаг разносился эхом по старому отелю. Голоса полетели по лестницам и опустевшим комнатам. Компания засела на четвёртом. Запел магнитофон. Под музыку разговоры пошли, и Реджи стало легче: все сбегали из дома и доводили мать до белого каления. — Ну и нагнали вы мрака, — помотал головой один из парней. — го на крышу? Освежает, продувает голову. Путь на крышу преграждала огромная дыра в полу. Все ловко через неё перепрыгнули и только Реджи осталась стоять на другой стороне. — Давай, ты же сегодня сиганула со второго этажа! — подначивали её парни. Реджи переступила с ноги на ногу. Перед глазами появился её недавний прыжок. Она посмотрела вниз. Ни торчащей арматуры, ни битых кирпичей. Лишь куча матрасов этажом ниже. Не так и страшно. Собравшись с духом, она перепрыгнула через провал. — И ты правда думаешь, что будет страшнее, когда ты поговоришь с мамой? в смысле, это как перед прыжком страшно, но когда ты уже перепрыгнула, становится легче. — Но я же явно сделала ей больно... — закрыв лицо руками, простонала Реджи. — А ей станет легче от того, что ты смылась? — беглянка покачала головой. Явно нет. Мама наверное уже извелась, гадая, где её дочь. — Поговори с ней так честно, как только можешь. Судя по твоим рассказам, она не монстр и не тиран. Я уверена, у вас всё будет хорошо. — Спасибо, — Реджи почувствовала облегчение. Она обняла подругу. — Не против, если я сейчас пойду? — Давай! — Удачи! — Не парься! Отозвалась компания и Реджи вновь перепрыгнув провал скрылась из виду.***
Чем ближе она подходила к дому, тем страшнее ей было. Но уже не осталось желания сбежать. Щёки горели, было трудно дышать. Ноги подкосились, когда на пороге Реджи увидела маму. Женщина сидела опустив голову. Она подняла заплаканное лицо. Гнев, облегчение и радость пронеслись за мгновение. Джуди схватилась за сердце и тяжело вдохнула. Реджи подошла со всем близко, глядя матери в глаза. — Извини. Вечер был тяжелым, гнетущим. Джуди долго молчала. Когда она начала говорить, каждое слово давалось ей с трудом. Реджи была наказана. До конца лета она под домашним арестом. Джуди также решила отвести дочь к психологу. Та не стала возражать. — Это важно тебе, не знаю почему, да и не в этом суть, — Джуди достала из кармана смотанную проволоку. — Я хочу тебе доверять. Но пока не могу. Ты получишь её, когда я смогу тебе верить, — она забрала проволоку с собой и пошла в зал. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи. — Реджи засеменила вверх по лестнице. Уже у коридора второго этажа что-то заставило остановиться и вернуться чуть назад. — Я люблю тебя, — перевесившись через перила, — спасибо. — И я тебя.***
Когда Тодд увидел Реджи, он сразу заметил изменения, произошедшие в подруге. Это была всё та же бойкая девчонка, только теперь с неё точно слетела защитная эмаль детства, оголяя формирующуюся личность. Нельзя повзрослеть и вырости, не попробовав жизнь на вкус. Пускай иногда она будет горька настолько, что режет горло, но не получится всю жизнь прятаться в скорлупе фантазий. Во взгляде Реджи уже бушевали ураганы эмоций, которые были недоступны ребёнку. Это нашло отражение и во внешнем виде. Пёстрым, вырвиглазным цветам одежды пришли на смену более нежные и спокойные, пастельные. И чуть погодя он заметил у неё на запястье кольцо из проволоки, закрученной, будто бы она колючая, какие обычно ставят на заборы секретных объектов. Этого хватило Тодду, чтобы понять, что случилось. Он почувствовал невыносимую тоску. Его не было в городе всего несколько недель, но за это время успело произойти нечто безумно важное. Детство осталось позади. Тодд подошёл к Реджи и без слов взял её руку. На глаза у друзей навернулись слёзы нежного прощания с ушедшими временами. Мальчик потянулся к верёвочке, что висела у него на шее. Выудив из под кофты свой ключ и прежде, чем Реджи сообразила, что он хочет сделать, парень сжал его в руке, и тот с хрустом развалился. — Зачем?.. — с болью прошептала Реджи, когда друг прижал её к своей груди. Вопрос остался без ответа. Наверное оттого, что девочка и так поняла, что хотел сказать этим жестом Тодд. В её голове роились колкие мысли о том, что другу не обязательно было идти на такие жертвы, но она молча ответила на объятия. Тодд почувствовал, как ему в спину колит шипастая проволока юности.