Escape

Утром Алекси с отцом приехали в участок. — Мы задержали семь человек, — сказал им Вихтинен, — Попробуй узнать кого-то. Если узнаешь, сразу говори, не молчи, ладно? Тебе ничего не сделают. — Ладно, — ответил Алекс, — Пойдём. Их провели в отдельный кабинет. Там вдоль стены уже стояли семеро мужчин разных возрастов. С другой стороны стоял Томми, а рядом — его напарник. Алекси окинул взглядом подозреваемых и понял, что никого из банды среди них нет. Мальчик сдержал облегчённый вздох — врать не придётся. — Посмотри, пожалуйста, на их лица, — попросил Вихтинен, — Знакомые? — Нет, — честно сказал Каунисвеси. Его отец встал у самого выхода, подумав, что кто-то из подозреваемых может попытаться сбежать. — Ты можешь подойти поближе и рассмотреть их, — добавил полицейский, — Тебя не тронут. Алекси подошёл поближе, посмотрев в глаза каждому — он действительно никого из них не знает. — Нет, это не они. — Давай попробуем по голосу узнать? — Ну давайте, — вздохнул он. Хотелось украдкой посмотреть на Томми и вместе посмеяться со всего этого цирка, но он решил даже не поворачивать голову в его сторону. Вихтинен подвёл его к первому мужчине: — Расскажите, пожалуйста, при каких обстоятельствах Вы были задержаны? — Я шёл с работы домой, — ответил тот. — Нет, не он, — уверенно сказал Алекс, и они подошли к следующему: — Вы женат? Есть ли у вас дети? — Я не женат, детей нет, — сказал мужчина, которому на вид было лет сорок. — Нет, — Алекси был уверен. — Точно? — Абсолютно. Ситуация повторилась с остальными пятерыми подозреваемыми. — То есть никто из них не был в банде? — спросил Вихтинен, смотря на мальчика разочарованным взглядом. — Нет, — ответил тот. — Сынок, ты уверен? — уточнил отец. — Абсолютно, — Алекс уже собирался побыстрее смотаться отсюда, — Голоса совершенно другие, — его начало раздражать, что ему не верят даже тогда, когда он говорит правду. — Ты вообще никого не узнаёшь? — не успокаивался Вихтинен. — Нет, их не было в банде. Оставьте ни в чём не виноватых людей в покое, — нервно выплюнул Алекси. — Ладно, — выдохнул полицейский и начал снимать с подозреваемых наручники, — Обвинения сняты, приносим свои извинения, вы можете быть свободны, — сказал он им. В течение минуты все молодые люди покинули здание полиции. — Сынок, ты точно уверен в своём решении? — ещё раз убедился Матти. — Аб-со-лют-но, — ответил Алекс, — Я по-твоему глухой? Слепой? Или тупой? Или ты считаешь, что у меня с памятью проблемы? — Але, не нервничай, пожалуйста, — попросил отец. — Да меня бесит уже весь этот цирк! — возмутился он, — Мало того, что вы считаете, что ко мне по-особенному относились, и я знаю больше, чем все, так вы ещё мне и не верите! Самые умные? Ищите сами! Я вообще больше ничего не скажу. Сяду и буду молчать. Или вообще не приду. Томми, услышав это, готов был встать и аплодировать, а потом заобнимать мальчишку до хруста костей, но вместо этого продолжал смотреть на всё происходящее с каменным лицом. — Алекси, подожди, не нервничай, — попросил его Вихтинен, — Мы тебе верим. Извини, что мы постоянно переспрашиваем и задаём много вопросов. Нам действительно очень нужно поймать этих парней. Без тебя у нас не получится это сделать. — Тогда прекратите выносить мне мозги, — ответил Алекс, — Что знал, я вам рассказал. Больше ничего не знаю. — Хорошо, мы тебя поняли, будем действовать по-другому, — спокойно сказал ему полицейский, но как только Алекси с оцтом покинули здание, он психанул, раскидывая бумаги со стола на пол: — Грёбанные придурки! Как вас поймать-то? Где вы так хорошо прячетесь? — Нужно думать, как ловить их, — сказал следователь, вошедший в кабинет после того, как ушёл Алекси, — Надо анализировать, в каких местах они могли быть, что они могли там делать, и как мы можем их вычислить. — Я не знаю, как, — нервничал Вихтинен, — Я сдаюсь. — Рано ещё сдаваться! — рыкнул на него следователь, — Тысяча евро премии на дороге не валяется! — Мы её всё равно не получим, — он разочарованно вздохнул.

***

Наутро после встречи с Алекси Мирко написал об этом в их общий чат.

Бес: — Когда я ночью из бара шёл, я Алекси на улице видел. Медведь: — На улице? Посреди ночи? Мелочь: — Ты уверен, что это был он? Бес: — Да, я поговорить подошёл. Босс: — А что он ночью на улице делал? Бес: — Сказал, что его все заебали, и он хочет побыть один. Свинтус: — Бедный ребёнок. Бес: — В общем, я с ним поговорил. Он передавал вам всем привет и сказал, что не сдаст нас. Я постарался его чуть-чуть успокоить, но его действительно все очень сильно достают по поводу нас. Босс: — Блядский свет, они уже семь лет нас ищут. Неужели не надоело ещё? Медведь: — Им ебануться какую премию за нас дадут. Ты думаешь, они реально беспокоятся за людей? Босс: — Придурки.

С каждым днём парни чувствовали себя спокойнее, но проблемы с уездом за границу до сих пор не могли решиться. То одному, то другому постоянно что-то мешает, и не известно, к чему может привести их столь долгое задержание в Хельсинки.

***

Сегодня Алекси идёт к психологу. Сколько бы он ни доказывал родителям, что с ним всё хорошо, те продолжали настаивать хотя бы на одном сеансе. Он зашёл в кабинет. Там было довольно уютно, по крайней мере, лучше, чем в полицейском участке. Вместо жёстких стульев — мягкие кресла, приятный цвет помещения, светло, обстановка в принципе располагает к нормальному диалогу. Его встретила милая девушка, худенькая, но высокая, в очках с чёрной оправой и крашенными в блонд волосами. — Здравствуй, Алекси, — мило улыбнулась она, — Проходи, присаживайся. — Здравствуйте, — сказал он и расположился в кресле напротив её рабочего места. — Меня зовут Илма Лайне, — представилась девушка, — И я хочу помочь тебе. Ты можешь мне довериться и рассказать всё, что тебя беспокоит. — Мне не нужна помощь, и меня ничего не беспокоит, — ответил Алекси. Он изначально был скептически настроен на этот сеанс, — Меня заставили сюда прийти. — Тогда давай мы с тобой просто поговорим, и, возможно, в процессе нашего с тобой диалога мы что-то поймём, — предложила Илма. — Давайте, начинайте очередной допрос, — он сложил руки на груди и посмотрел ей в глаза. — Алекси, я хочу тебе сказать, что мои вопросы не будут такими же, какие задавала тебе полиция, — предупредила его психолог, — Моя цель — не найти похитителей, а оценить твоё психологическое состояние и выяснить, есть ли у тебя какие-то проблемы. — Проблем нет, всё нормально, я же сказал, — стоял на своём Каунисвеси. — Понимаешь, иногда не сразу заметно, что есть какие-то нарушения, и их нужно искать и прорабатывать, — Илма не могла оставить мальчика в покое и не провести сеанс, — Поэтому давай начнём. Обещаю, что надолго я тебя не задержу. — Давайте уже, — он тяжело вздохнул. — Первый вопрос будет банальным для тебя, — начала девушка, — Но скажи мне, пожалуйста, как ты себя чувствуешь в последнее время? Изменилось ли твоё состояние после возвращения домой? Беспокоит ли тебя тревога? — Тревога не беспокоит, чувствую себя нормально. Состояние изменилось, — кратко ответил Алекси. — В какую сторону? Как именно? Ты можешь описать, что с тобой происходит? — Я стал раздражительным, нервным и агрессивным, — с явным нежеланием сказал он, — Потому что все вокруг возятся со мной, как с новорождённым, и достают огромным количеством однотипных вопросов, на которые я уже, очень мягко говоря, задолбался отвечать. — Что ты чувствуешь в последнее время? — Усталость и желание побыть одному, по большей части. — Я наслышана о том, что тебе всегда не нравилась гиперопека со стороны родителей, так? — спросила Илма. — Не нравилась? Меня это из себя выводит, — фыркнул в ответ Алекс. — Скажи, пожалуйста, после твоего возвращения опеки стало больше или меньше? — В первые пару дней отец не хотел выпускать меня из дома, и мне пришлось сбежать, чтобы погулять с другом, — поделился он, — А потом они стали мне почти всё разрешать и почти не контролируют. Подозрительно, однако. — Я тебе могу рассказать, что так произошло благодаря их разговору с психологом в полицейском участке, — пояснила Илма, — Они хотят установить доверительные отношения с тобой, потому что поняли, что из-за их контроля ты с ними не делишься тем, что с тобой происходит. — Понятно, — фыркнул Алекси, — Ненадолго халява мне будет, да? — Скажи мне, пожалуйста, часто ли ты вспоминаешь о том, что было на базе? — Да, каждый день, — ответил он. — Какие у тебя при этом возникают чувства и эмоции? — спросила девушка. — Странные, — признался мальчик. Он боялся отвечать на этот вопрос. Он понимал, что психолог может вытащить из него то, что не может вытащить полиция. — Там хотя бы личное пространство было, и мозги никто не выносил. — Возникает ли у тебя какой-то страх? Например, от того, что ты пережил? Или от того, что тебя могут похитить снова? — спросила Илма. После каждого ответа Алекси она делала какие-то записи в своём блокноте. — Нет, не боюсь, я им не нужен, — уверенно сказал он. — Они тебе сами говорили об этом? — Ну да. Я им как бы изначально не нужен был. Я — просто способ получить деньги. — Какие именно моменты ты вспоминаешь? — Я очень хочу закрыться в комнате и заниматься своими делами, чтобы ко мне никто не заходил и никто со мной не разговаривал, — сказал Алекси, — Но при этом ходить гулять с друзьями. Когда хочу и сколько хочу. С моими родителями это где-то за гранью фантастики. И их не исправишь. — Что-то ещё? — Хочу, чтобы мне перестали писать все, кому не лень, и спрашивать то, на что я уже раз так пятьсот отвечал, — продолжил он, — И в полицию больше не хочу. — Почему ты не хочешь в полицию? — спросила Илма, — Разве ты не хочешь, чтобы преступников нашли, и они понесли наказание за то, что они сделали? Сердце Алекси забилось чаще. Его провоцируют. Его заставляют сдать парней. Заставляют во всём признаться. Он должен тщательно следить за каждым своим словом. — Я не хочу в полицию, потому что там на меня давят, чтобы я рассказывал то, чего не знаю, — сказал Алекс, — А когда я что-то говорю, мне не верят и по сто раз переспрашивают, уверен ли я. У меня это уже вот здесь, — он провёл ладонью поперёк горла. Второй вопрос мальчик решил проигнорировать, — Почему-то все думают, что я знаю больше, чем другие, кого похищали. — Это не так? — спросила девушка. — Нет, это не так, — Каунисвеси постарался сделать свой голос максимально убедительным, и, вроде бы, у него это получилось. — Тебе сейчас нужно набраться немного терпения и сделать всё для того, чтобы полиция смогла поймать похитителей, — посоветовала Илма, — А после, когда дело закроют, попроси родителей не трогать тебя денёчек или два. Если хочешь, я могу попросить их об этом. — Я уже сделал всё, что мог, — ответил Алекс, — Всё, я больше ничего не могу рассказать. Но меня всё-равно достают, спрашивая одно и то же по десятому кругу. — Дело не закроют, пока не поймают преступников, — сказала девушка, — Нужно постараться помочь им. — Да это их работа, я ничем больше не могу помочь! — он слегка повысил голос, — Ничего не изменится, если они будут задавать мне одни и те же вопросы! Лучше б делали хоть что-нибудь. Алекс мало что сказал психологу за один сеанс. После того, как мальчик покинул кабинет, Илма написала сообщение его отцу:

— Мы поговорили с Алекси. Он был очень нервным и не желал со мной разговаривать. На вопросы отвечал кратко, говорил, что хочет поскорее уйти. Поза закрытая, недовольный взгляд. О похитителях плохо не отзывался. Скорее всего, он что-то скрывает и недоговаривает.

Да, она не имеет права докладывать родителям о том, что ей рассказал Алекси, но Матти доплатил ей за это.

***

— Вот же маленький сучонок! — разозлился отец, прочитав смс от психолога, — Чем же его эти твари так запугали? Сказали же, что ему никто ничего не сделает, и он под охраной полиции. Почему он ничего не говорит? — Почему ты какому-то чужому человеку доверяешь больше, чем родному сыну? — вступилась за Алекси Саари, — Может, ей показалось. Але действительно не хотел к ней идти, поэтому и был нервным. А поза у него всегда закрытая, он у нас мальчик стеснительный. — Психологи насквозь людей видят, — стоял на своём Матти, — Если нам и полиции он может наврать, то от неё он ничего не скроет. Надо просить у Вихтинена проверку на полиграфе.

***

Время идёт, а проблема парней с уездом за границу так и не решилась. Томми не могут отпустить с работы, потому что он всё же участвует в деле Алекси. Сэми не может собрать необходимый пакет документов, а Йоонас никак не уговорил маму навсегда попрощаться с сыном и отпустить его за границу. Каждый новый день, проведённый в Финляндии, является риском для них. В любой момент Алекси может сдать их полиции, и вся из поездка, как и дальнейшая жизнь, накроется огромной чёрной тучей под названием «пожизненный срок». Парни периодически подслушивали Алекса через жучок, отслеживали его геолокацию, а Мирко подключался к камерам в тех местах, где он находился. Мальчик не представляет для них угрозы и действительно не собирается сдавать их. Но после посещения им психолога и просьбы Матти о полиграфе они заметно напрягались. — Босс, — поздно ночью Сэми подошёл к Йоэлю. Они уже собрались уезжать с базы домой. — Да? — отозвался тот. — У тебя же, на всякий случай, есть план? — он, как самый неопытный в криминальной сфере, начал побаиваться. — Есть, — ответил Хокка, — Но он сработает только в том случае, если поймают не меня. — А если поймают тебя? — с каким-то страхом в голосе спросил Элбанна. В воздухе повисла напряжённая пауза. — Тогда плана нет, — вздохнул Босс и развёл руками, — Но мы с Бесом думаем над этим. На этом парни и разошлись.