***
— Юнджи! — Мин чувствует, как на неё сзади налетает Хосоль, обхватывая всеми руками и ногами, чуть не сбивая с ног. — И тебе привет, Сокки, — хрипит Мин, улыбается светло, оборачивается, осматривая растрёпанную, запыхавшуюся, но счастливую Хосоль. — Ты чего так летела? — Тебя увидела, — Чон морщит аккуратный носик, поправляет лямку кожаного рюкзака, и кивает головой в сторону лестницы. — Пошли скорее отсюда. У меня уже голова от духоты и воплей раскалывается, кружится, и вообще, скоро закипит как курица в бульоне. Мин кивает и берёт подругу за руку, открывая дверь. Они спускаются по лестнице и выходят на улицу, покидая стены университета, сразу же направляясь в знакомый обеим, небольшой, но уютный, зачастую безлюдный скверик. Стоит им дойти, как Хосоль скидывает свой рюкзак на землю, с довольной мордашкой запрыгивая на качели. Мин качает головой, аккуратно ставит их портфели на лавочку и подходит к подруге, начиная медленно её раскачивать. — Юнни, — вдруг начинает Хосоль, закрывая глаза и откидывая голову назад, подставляя лицо мягким солнечным лучам. — Я хотела у тебя кое-что спросить… — Ммм? — Юнджи щурит лисьи глаза, внимательно наблюдая за рыжеволосой. — Я слушаю, Сокки. — Тебе когда-нибудь нравился кто-нибудь? — Чон садится на качельках ровно, распахивает глаза и пытливо смотрит на старшую. — Ну, есть такой человек, — уклончиво отвечает Юнджи. Уголки губ сами собой приподнимаются в совсем лёгкой, почти невесомой улыбке. — Но, опережая твой любопытный пятачок, я не скажу кто это… — Вредина, — Чон морщит носик, куксясь. — Ну и ладно… — В попе прохладно, — беззлобно подкалывает её старшая. Хосоль на это возмущённо пыхтит, складывает руки на груди и ногу на ногу закидывает. — Ну ладно, ладно, не злись, я не хотела тебя обижать, — миролюбиво тянет Юнджи, останавливая качели. Мин садится на колени перед подругой, не боясь запачкать светлые джинсы, и укладывает свою голову ей на коленки. — Ну, Сокки, хватит корчить из себя кислую конфетку. Прости свою непутёвую онни… — Так уж и быть, — Хосоль улыбается, снисходительно смотря на старшую, а после заливается звонким смехом, наклоняясь вперёд, чуть не падая с качелей. Юнджи подхватывает младшую и вот уже обе хохочут в голос, цепляясь друг за друга. — А мне вот… — задумчиво тянет Чон, когда они наконец-то успокаиваются. Она хмыкает тихо и продолжает. — А мне кое-кто нравится. И… я думаю, что это взаимно… я надеюсь, что это взаимно. Юнджи замирает на секунду, а потом ярко улыбается. Искренне, с едва уловимой ноткой боли, и настоящим счастьем за подругу. — Вау, и какой он? — Это не он. Она, — тихо поправляет её Хосоль. — Это она. — Оу, — Юнджи зарывается пальчиками в копну белых волос. — Тогда какая она? Красивая? Заботливая? — Очень, — Хосоль мягко улыбается. — Она очаровательная и просто буквально неземная. — Интересно…— Юнджи садится на землю, не убирая головы с чужих острых коленок, и продолжает допрос. — Опиши поподробнее… — Потом… — отмахивается Хосоль. — Я… пока не до конца готова… — Тебе нужно время, я понимаю, — Мин переплетает свои пальцы с чужими, сжимая хрупкую тёплую ладошку в своей холодной. — Как будешь готова, то просто знай, что можешь написать мне в любой момент. Или позвонить. Или встретиться. — Спасибо, онни, — Хосоль покрепче стискивает чужую руку, стараясь согреть. — Я так рада, что ты есть у меня. — Я тоже, Сокки, — Юнджи вздыхает тихонько, прикрывая глаза. — Я тоже.***
— Почему? Почему я никому не нужна? — ноет Чон, кривя губы. — Почему меня никто не любит? — Дура ты, — ёмко припечатывает Чонгук, забирая из чужих рук бутылку, залпом допивая оставшееся вино. — Это ещё почему? — Чон хмурит брови, недоуменно смотря на черноволосого. — Ты реально не замечаешь? — Чонгук усмехается, делая глоток из новой, только что открытой бутылки. — Чёрт, да ты реально… даже не знаю как тебя назвать, — младший задумчиво смотрит на небо, пока Хосоль бьёт его кулачком по плечу. — Ауч, да тихо ты. — Уважай старших, зараза мелкая, — бурчит рыжеволосая, изымая бутылку. — Все ещё жду объяснений того, почему это вдруг я дура… — Потому что, — Чон тянется к чужим рукам, желая получить вино назад, но в ответ ему прилетает хлопок по ладоням и аккуратная фига, элегантно завёрнутая чужими пальчиками с ярким, красным, стервозным маникюром (не менее стервозным, чем сама хозяйка этих пальчиков). — Пока не объяснишь, хрен там плавал, — безапелляционно заявляет Чон, уворачиваясь от загребущих ручонок и вновь делая глоток. — Эх…— Чонгук тяжело вздыхает, закатывая глаза. — Как бы так тебе сказать… — Как есть. Прямо и чётко, — язвительно обрывает его девушка. — Давай-давай, долго я ещё ждать буду? Хватит тянуть кота за я… — За хвост, — перебивает её Чонгук. — Именно так я и хотела сказать, — кивает рыжеволосая, всплёскивая руками, чуть не разливая алкоголь. —Не важно за что тянуть, суть одна. Говори давай. — Нуууу… Юнджи в тебя влюбленна, — выпаливает Чон. Хосоль замирает на секунду, отводит руку с бутылкой от губ, проглатывает вино и вытаращивается на парня. — Давно. И сильно. — Что?! — Об этом немногие знали, — Чонгук пожимает плечами. — Только я, Намджун и Джинни-нуна. Но, тем не менее, мне казалось, что ты должна была как минимум замечать её отношение к тебе. — Я… — Чон не знает, что и сказать на эту новость. Мысли в голове вдруг резко смешались в один непонятный запутанный клубок, а язык будто онемел и прирос к нёбу, мешая что-либо вымолвить. Прерывает их весьма содержательный разговор взглядами вышеупомянутая персона. — Вы какого чёрта творите, придурки?! — рычит Мин, хватая подругу и друга за уши. — Джин себе места не находит, она Намджуну уже всю плешь проела. Тэхён психует, Чимин сигареты у меня уже чуть ли не тащит из куртки. А вы тут, как ни в чём не бывало, пьёте в два фейса. — Нуна, пусти, больно, — хнычет Чонгук, сгибаясь, стараясь как-то облегчить жжение. Юнджи настойчиво продолжает экзекуцию, на что младший скулит тихо, но вырваться уже не пытается, словно послушный щенок, сверкает влажными глазами, смотрит обиженно, но принимает наказание. — Не пущу, — шипит Мин, волоча донсенов за собой. — Быстро в машину. Спорить никто не решается, так что Чонгук послушно проскальзывает за Хосоль на заднее сидение - сесть спереди, совсем рядом со злой, словно тысячи тигров, Юнджи, никто не рискует - и хлопает дверью. На ремни безопасности оба забивают, будучи не в состоянии застегнуть его из-за достаточной для головокружения концентрации алкоголя в крови. Мин молча садится за руль, оборачивается на двух неудавшихся пьяниц, смеряет их убийственным взглядом и с тяжёлым вздохом заводит машину. До дома они доезжают не скоро - Юнджи ведёт довольно медленно и плавно, чтобы небезызвестных бедокуров не укачало - а там уже, получив свою нужную порцию выговоров и подзатыльников, Чонгука и Хосоль отправляют в кровать. И если младший вырубается почти сразу, как его голова касается мягкой и такой приятной - в разы приятнее подзатыльников от Тэхёна - подушки, то Хосоль, в отличие от Чонгука, уснуть не может ещё очень долго, переваривая в себе то, что наговорил этот сопящий и пускающий слюни в простыню сопляк.***
Хосоль задумчиво смотрит в окно, откладывая книгу на стол. Что-то неприятно тянет внутри, заставляя её поморщиться. Чон вздыхает тяжело, беря в руки телефон. Как там… Импульсивность - наше всё? Это про Хосоль. Кому: «Юнни-онни» «Джи, надо встретиться». Отправлено… Хосоль откидывает телефон на кровать, подскакивает с кресла и вылетает из дома, на удивление не забывая закрыть дверь. Она выбегает на улицу, промокая под начавшимся дождём в считанные секунды. Ноги сами ведут по давно знакомому маршруту. Чон бежит. Бежит, не обращая внимания на капли, что холодом обжигают открытые участки кожи, на растрепавшиеся волосы, что лезут в глаза, на сандалии, что натирают лодыжки и приносят дискомфорт. Она просто бежит. К Юнджи. Это в тысячи раз важнее. Прибыв, Хосоль буквально впечатывается в дверь, начиная колотить в неё со всей силы. Юнджи хмурит брови, смотря на сообщение от подруги, пришедшее десять минут назад. На звонки рыжеволосая не отвечает, и Мин чувствует, как беспокойство тонкой, но крепкой лентой начинает обвязывать грудную клетку. Неожиданный стук в дверь вырывает её из раздумий. Юнджи подходит, открывает дверь, недоумённо округляя глаза, и вскрикивает, когда в прихожую заваливается запыхавшаяся, промокшая Хосоль. Младшая стучит зубами, обхватывает её ладони своими ледяными пальцами и сипло выпаливает: — Она заботливая до бесконечности, милая неимоверно и грозная, когда сильно злится. Прямо как тучка в грозу, — Чон прерывается буквально на секунду, глотая необходимый кислород, и продолжает. — У неё длинные светлые волосы, которые она постоянно красит, бледная кожа, совсем как у вампирёнка, острые клыки, лисьи прекрасные лазуритовые глаза, чуть пухлые губы, что при улыбке забавно и так необычно оголяют десна. Она матерится и курит иногда. А ещё настучала мне по голове за пару бутылок вина, выпитых с Чонгуком в «два фейса», — Юнджи чувствует, что не может вдохнуть, настолько сильно шок сковывает её. — Это ты, онни, — завершает Хосоль, стыдливо отводя взгляд. Юнджи не знает, что ей движет: надежда, радость или всё ещё удивление, но она дёргает младшую на себя и прижимается к чужим губам, кусая, пробуя языком, сминая. Целуя. Сначала яростно, а потом нежно и долго, не отрываясь и на доли секунд. — Быстро в душ и под горячую воду, — хрипло выдыхает Мин, отстраняясь от желанных, таких вкусных губ. — Если заболеешь, то я не буду с тобой целоваться, — врёт. — Это взаимно? — спрашивает Хосоль, всем телом прижимаясь к старшей, утыкаясь носиком в чужое плечо. — Это взаимно больше трёх лет, зараза маленькая, — хмыкает Юнджи. — Быстро в ванную. А потом вместе фильм смотреть будем. С чаем и печеньками. И, опережая твой любопытный пятачок, да, да, и ещё раз да, мы встречаемся. Вот прямо с этого момента. — Люблю тебя, — Хосоль посылает старшей воздушный поцелуй и скрывается в ванной, прикрывая дверь. — И я тебя, Сокки, — усмехается Юнджи. — Как выйдешь, зацелую до покрасневших губ, так что фильм нам даже особо не потребуется. Так, фоном включим. — Ловлю на слове, — перекрикивает шум воды Чон. Юнджи своё обещание сдерживает… Потому что