Тошнота. Слабость. Забота. Объятия. Безопасность.

"Мальчик на побегушках" спустя несколько непрерывных часов сна разлипает глаза и оглядывается, голова болит, он ничего не помнит. «Что произошло? Почему голова так болит и где я?.. » крутились в голове парня вопросы, но ответов он не получил. У Лололошки вдруг скрутило живот, он слегка пошатнулся и чуть согнулся, в глазах всё поплыло. Только не это.. Воспоминание о прошлом дне врезались в разум. Алкоголь, пиво с вином, водка с виски, разговоры друзей, а потом.. — Лололошка! Лололошка очнись! — голос каштанки звучал обеспокоенно, она немного потормошила друга. — Новичок? Хэй, с тобой всё в норме? — он почувствовал, что его подняли и посадили в вертикальное положение, он не мог посмотреть на друзей, всё плыло и было темно. Вспышка и он оказывается где-то явно в другом месте, ибо голоса друзей резко затихли. Он чувствует уже другие руки, такие родные. — Тц, Лололошка.. Знаешь же, что на твой организм алкоголь плохо влияет, так еще и такие сочетания.. — голос, до жути знакомый и тоже родной, неужто Эбардо? Он вернулся в реальность, когда услышал голос, который мягко и заботливо сказал: — Наконец-то очнулся, с тобой всё в порядке, ничего не болит? Шатен поднимает свои тёмные глаза на того, они наполнены влагой, которую он попытался сморгнуть, но из-за боли в животе её становилось больше. Зеленоглазый сразу изменился в лице и подошел к парню, придерживая его. — Э-эй, Лололошка, успокойся и аккуратно идём.. — и придерживая названного, он повел его к туалету. "Младший" весь трясся, он чувствовал себя ужасно, было плохо, хотелось рыдать без остановки, хотелось ударить всё что попало бы под руку, хотелось даже умереть. Но его преступник, который сейчас бережно его ведёт к уборной, успокаивал мироходца и его "хотелки" быстро растворялись. Всё же дойдя до туалета, "герой" опускается на колени и жмурится, не хочется видеть свою же блевотину, резко, всё что он пил и ел, поднялось вверх и выталкивалось из горла, он как будто бы по рефлексу схватился за горло, начиная давить на него, а другой рукой оперся на пол, по щекам текли слёзы, сердце колотилось с бешенной скоростью, в глазах уже начало темнеть, в голове было лишь то, что надо побыстрее покончить с этим и хватка на горле только усиливалась, его всхлипы и рваные вздохи, донеслись до "старшего", который на пару минут ушел, чтобы взять таблетки, но это заставило его молниеносно прибежать в туалет и убрать руку того с шеи и силой завести обе руки тому за спину, говоря, чтобы тот нормально проблевался и не мучал себя. И это работает, он склоняет голову над унитазом и дает всему выйти наружу, а из глаз до сих пор непрерывно текут слёзы, как же он ненавидит это. Парень боится, что она никогда не уйдёт. Что он больше не сможет принять вертикальное положение хотя бы на секунду. Он ненавидит это зрелище. Он такой слабый в такие моменты, еще более тошно от себя. Через минуты три всё, что вырывалось из горло шатена наконец закончилось, но парень до сих пор жмурится, чувствует усталость по всему телу. Он чувствует, что родные руки ставят его на ноги и заставляют облокотиться на любимого, разрешают обнять, уткнуться лицом в грудь и простоять так сколько захочет мироходец. — Всё, спокойно, всё уже закончилось, сейчас всё хорошо, Ло. — он целует его в макушку, притягивая ближе, он знал, как его мальчик ненавидел тошноту, знал, что в такие моменты ему нужна поддержка и он даст ее, он всегда даст ее, он всегда будет рядом. — Э-эбардо.. я.. пошли в спальню, прошу.. — он сжал руки на плечах названного, а вместе с этим сжал ткань одежды того, всхлипывая. — Пошли, только аккуратно, давай. — он осторожно отстраняется и также осторожно идёт с ним до спальни, а уже там они укладываются вместе и засыпают. Неважно, что в Поэне, друзья Лололошки себе места не находят и волнуются за того, неважно, что ему бы душ принять, сейчас вообще ничего важного для них нету, кроме друг-друга, им важно только присутствия друг-друга и больше ничего. Они проведут этот день в кровати, в объятиях друг-друга, может они сходят ночью погулять, но это потом, всё потом.