picture perfect

Из всех мест, где Эндрю собирался фотографировать, местное кладбище было последним в его списке. Кладбище даже не было последним в этом списке; подсознание просто продолжало откладывать это по причинам, неизвестным даже ему самому. Не то чтобы Эндрю думал, что проявляет неуважение - ему было все равно, - но единственное решение, которое пришло в голову Эндрю, заключалось в том, что это будет «самая близкая» ситуация, в которой он будет находиться с Тильдой после аварии. Он отмахнулся от этой мысли, отказываясь сожалеть о чем-либо, потому что, несмотря на то, что Эндрю знал о своем безрассудстве, он не верил в сожаление. Эндрю прошел мимо ворот, которые выглядели странно зловещими (хотя и не после того, как сделал быстрое фото), и сразу же оказался в лабиринте надгробий. В лучшем случае это было ошеломляюще, но не настолько, чтобы сбить его, хотя, вероятно, ему не следовало приходить так поздно. Через некоторое время Эндрю подумал, что ему следует уйти; он не нашел надгробие Тильды, а камера не засняла ничего интересного помимо ворот. Только когда Эндрю почувствовал знакомый успокаивающий запах дыма, он удивился. Эндрю даже не понял, что кто-то стоит за ним, и когда это он стал таким беззащитным? Первой мыслью Эндрю, увидевшего излишне привлекательного незнакомца, было беги. Но он не знал, то ли это инстинкт подсказывал бежать, то ли это просто мальчик перед ним. Второй мыслью Эндрю было сделать снимок, потому что, хотя это, вероятно, было неудобно для них обоих, большинство фотографий лучше делать естественно. Мальчик сидел на надгробном камне, прижав одну ногу к груди, а другую свесив сбоку - это было бы непонятным для любого другого, но Эндрю подумал, что он, вероятно, сделает что-то подобное (только если он сможет найти могилу Тильды…). Пристальный взгляд Эндрю, должно быть, был слишком заметным, потому что мальчик повернул голову к Эндрю, и было достаточно светло, чтобы он мог видеть электрически холодную голубизну его глаз. Эндрю почти, почти необходимо было отвести взгляд, он чувствовал себя настолько незащищенным, что мог бы вздрогнуть. — Как думаешь, люди, которые внезапно умирают, осознают, что они мертвы? — сказал мальчик, делая короткую затяжку, не отрывая взгляда от Эндрю. Эндрю сделал вид, что думает об этом, честно говоря, это уже раз или два приходило ему в голову. А если бы кто-то был застрелен со спины? Будет ли душа все еще думать, что они живы? — Конечно, — сказал Эндрю, хотя в любом случае он был в смятении. Ухмылка мальчика не была натянутой, но было похоже, что он пытался сдержать себя. — Когда умерла моя мать, я только об этом и мог думать, — мальчик сделал еще одну ленивую затяжку, затем провел рукой по волосам, — может быть, она сейчас наблюдает за мной. — Он указал на надгробие, на котором сидел. Эндрю поднял бровь и подошел ближе, чтобы прочитать. Мэри Хэтфорд была смутно знакома Эндрю. Он видел это, проходя мимо газетных статей и плакатов о розыске, но это было давно. Эндрю выпрямился и снова посмотрел на мальчика. На этот раз он понял, что смотрит на кого-то еще смутно знакомого. Натан Веснински - это имя, которое вспомнилось Эндрю, но он не мог не думать, что это неправильно. Что-то в мальчике было не так. Его волосы были слишком темными, форма лица была другой, и у этой версии Натана были шрамы на лице. Единственное, что могло сделать их одним и тем же человеком - холод глаз и кривая ухмылка. — Разве ты не в розыске? — сказал Эндрю, указывая на надгробие Мэри Хэтфорд, но не конкретизируя. Мальчик засмеялся, удивительно мягко, и одарил Эндрю более мягкой, чем раньше, улыбкой, которую Эндрю мог бы даже назвать искренней, он боролся с желанием сделать снимок. — Больше нет, — сказал мальчик, — я Нил Джостен, а не тот, о ком ты, вероятно, думаешь. Это подтвердило некоторые подозрения Эндрю, что он разговаривал не с мертвым, ранее разыскиваемым человеком по прозвищу Мясник. Но это не подтвердило, кем на самом деле был Нил, но в лучшем случае Эндрю мог предположить, что Нил, вероятно, был сыном Натана. — Хорошо, Нил. Что ты делаешь, топчешь могилу своей покойной матери? Это вызвало еще один приятный смех Нила, и Эндрю почувствовал некоторый прилив достижений. — Полагаю. Я не знаю, что делать с собой теперь, когда она ушла, поэтому я здесь, пытаясь призвать ее дух, — Нил наклонил голову и посмотрел в Эндрю, — что привело тебя сюда? Нашел хороших моделей в таком месте? Эндрю посмотрел на свою камеру, потом снова на Нила и решил немного отойти в сторону от вопроса. Конечно нет, только неоправданно красивый и милый мальчик, курящий на надгробии. Эндрю пожал плечами. — Да или нет? — Он поднял камеру. — Конечно, — сказал Нил, пожимая плечами, а затем все стихло. По какой-то причине Эндрю почувствовал необходимость снова послушать голос Нила, поэтому поспешил сделать фото. Нил, казалось, заметил поспешность Эндрю и снова улыбнулся. — Я никуда не уйду, — сказал Нил, и Эндрю не мог не покраснеть, слава богу, уже темнело, но не то чтобы это было хорошо для фотографий. — Хочешь? — Спросил Нил, поднимая сигарету. — Я делаю это только ради дыма. Эндрю принял это как есть и взял сигарету из пальцев Нила, стараясь не коснуться их, но Нил, похоже, тоже это осознавал. — Как умерла Мэри? — спросил Эндрю, сидя на земле перед Нилом. — Внутреннее кровотечение. Я не понимал, что она умирает, пока она не остановилась на побережье Тихого океана в Калифорнии. Ты искал кого-то, верно? — Нил спрыгнул на уровень Эндрю, на этот раз прислонившись к надгробию. — Мгм, я искал мать моего брата, — сказал Эндрю. Нил поднял бровь, и Эндрю был готов к Разве она и не твоя мать?, но это так и не прозвучало. Вместо этого Нил спросил. — Ты уже нашел ее? — Нет, — помедлил Эндрю, прежде чем добавить, — Ее звали Тильда, — снова помедлил, — я убил ее. Нил медленно кивнул, как будто слушал самую интересную вещь в мире, а не человека, исповедующегося в своих преступлениях. — Я убил Мэри, в какой-то степени. — Как же? — Ну, я не хотел оставлять ее в машине, поэтому сжег ее тело, кроме того, она была моим добровольным щитом, пока мы бежали. Как ты убил Тильду? — Авария. Она это заслужила. — Эндрю сделал долгую затяжку, игнорируя ту часть своего разума, которая говорила, что он может попробовать Нила на вкус. Он не мог, да и не хотел этого. — Когда ты говоришь авария, я предполагаю, что это была не настоящая авария, если ты также говоришь, что она это заслужила. Эндрю пожал плечами и пустил дым Нилу в лицо. Это был не вопрос, поэтому он не стал отвечать. — Эндрю Миньярд. — Вместо этого сказал он. И сквозь рассеивающийся дым Эндрю увидел улыбку Нила. — А что ты тут делаешь с камерой? — Задание. — Ты не похож на того, кто делает домашнее задание, — заметил Нил, и Эндрю не мог не усмехнуться. — Нет. Но фотографии немного интереснее, чем другие мои занятия. Что ты собираешься делать с собой, когда перестанешь оплакивать Мэри? — Я не думал, наверное, буду оплакивать и это. В какой-то другой жизни я слишком сосредоточен на том, чего хочу, но не могу иметь, потому что мне это не нужно, но не в этой. Эндрю подумал об этом, он полагал, что именно этим для него и были фотографии, чем-то достаточно интересным, чтобы поддерживать в нем жизнь, но для Нила это было чем-то, что, по его мнению, стоило так дорого, что он готов умереть за это. И разница была в том, что Эндрю нашел свою жизнь, а Нил не нашел свою смерть. Это была отрезвляющая мысль: тот факт, что Нил пережил и своего отца, и свою мать, только для того, чтобы жить ни для чего, пережить заслуживающую освещения в печати драму только для того, чтобы в конце концов хотеть умереть. Эндрю кинул сигарету и встал. — Пойдем со мной, — сказал Эндрю и, когда Нил грустно, хотя и искренне, улыбнулся ему, повернулся к воротам. Он слышал шаги, но они стихли, и Эндрю обернулся в никуда. От Нила не осталось и следа. Эндрю вернулся и ощупал подножие и поверхность надгробия, но они были холодными. Запах дыма исчез, и внезапно голос и слова Нила ускользнули из разума Эндрю. Его последние чувства подсказали проверить камеру. Фотографии Нила. На фотографиях не было Нила, надгробие Мэри теперь гласило «НАТАНИЭЛЬ ВЕСНИНСКИ», и последней мыслью Эндрю было беги.