It's Cold Outside

Снаружи бомбы падали градом, а двое мужчин, все еще одетые в промокшую одежду, наткнулись на одно из множества разрушенных зданий. Его фундамент треснул, а каменный фасад рухнул. Здесь не уютно, но обеспечивает укрытие от ветра и бомб. Обычно Виктор Резнов был разговорчив, поздравлял Дмитрия с хорошей стрельбой, говорил о грядущих победах, утешал. Но усталость и лютый холод заставили замолчать даже сержанта. Вместо этого они молча поднялись по сломанной деревянной лестнице на следующий этаж. Если повезет, в здании можно будет найти радиатор и, возможно, немного топлива, если здание еще не было разграблено. Виктор с беспокойством посмотрел на своего младшего спутника. Он всегда знал, что Дмитрий из тех, кто встречает трудности с улыбкой на лице, но даже он начал неконтролируемо дрожать, когда начался холод. — Начинай раздеваться, — приказал Виктор, когда они достигли вершины лестницы, заметив небольшую, но неповрежденную дровяную печь. — Я позабочусь о том, чтобы разжечь для нас огонь. Дмитрий беспрекословно выполнил его приказ, устало снимая промокшую телогрейку после того, как отложил винтовку. Он разделся до голой груди, а Виктор принялся ломать хрупкий деревянный стул — топливо для костра. Старший бородатый мужчина бросил сломанные деревянные щепки в печь. — А где же спички? — Он почесал бороду, которая начала покрываться инеем. — Ты уверен, что нам стоит рискнуть костром? — Спросил Дмитрий, стягивая ботинки с онемевших ног. — Дым может привлечь внимание немцев. — Виктор ухмыльнулся. — Холод убьет нас гораздо раньше, чем кто-то из немцев. Я верю в ваши возможности, Дмитрий. Если кто-то будет беспокоить нас, я уверен, что мы сможем избавиться от них без особых усилий. Дмитрий улыбнулся, несмотря на холод, иссушающий его плоть. Слова Виктора всегда были утешением. У сержанта была такая вера в него, ожидание величия, которое молодой человек жаждал исполнить. — Ага! — Заметил Виктор, обнаружив в своем наборе несколько спичек, которые чудесным образом пережили падение в реку целыми и невредимыми. Он чиркнул одной о большой палец, пламя взметнулось в его руке, прежде чем он поднес спичку к грубо расколотому дереву. Через несколько раздражающе-нервных секунд в топке разгорелось пламя, неуверенно облизывая топливо вокруг себя. В этот момент Дмитрий уже стягивал штаны, не смущаясь того факта, что это была последняя часть одежды, которую он оставил перед тем, как оказаться голым перед сержантом. Строгая практичность, которой требовала русская зима, высверлила из него всякое чувство стыда задолго до того, как он вступил в Красную Армию. У него не было причин смущаться. Сам Виктор уже стягивал с себя мокрое пальто и рубашку. Бородатый мужчина был мускулистым, поджарым и худым. При правильном питании он, вероятно, был бы намного крупнее, особенно в груди, но годы рационирования сделали сержанта таким. Он стоял с обнаженной грудью и с изумлением смотрел на Дмитрия, который искал одеяла среди обломков комнаты, голый, как в день своего рождения. Рядовой порылся в ящиках деревянного комода, который выглядел старше, чем они оба вместе взятые: ящики скрипели, когда стареющее дерево болезненно скользило по комоду, но они открывались, когда голый молодой человек упирался в них спиной. Виктору особенно нравилось смотреть, как напрягаются и расслабляются ягодицы Дмитрия, пока молодой человек занимается поиском. Он всегда знал, что у рядового отличная задница, но впервые он действительно имел удовольствие видеть ее. Лицо Дмитрия просияло, когда он открыл последний ящик. Он наклонился, зачерпнул его содержимое руками и с улыбкой повернулся к сержанту. — Я нашел одеяла, — заметил он, не удосужившись прикрыть свисающее мужское достоинство. Виктор не мог сдержать смешок, чего он не делал уже некоторое время. — Очень хорошо. Пожалуйста, присядь у костра, который я развел. Мы будем греться. Рядовой прошлепал босой и бледный, сел на пыльный пол рядом с Резновым. Он застенчиво взглянул на все еще мокрые штаны сержанта. Виктор хмыкнул: — Хорошо. — Дмитрий с оттенком веселья наблюдал, как сержант стягивает штаны, показывая, что он по всем определениям был мужественным мужчиной. Сержант сидел на холодном полу, его задница неудобно упиралась в деревянный пол. Дмитрий быстро завернул их обоих в одеяла, как только они оказались достаточно близко друг к другу. Воздух все еще был морозным, окна почти не мешали холоду. Тем не менее, им двоим удалось найти немного тепла в жестокой зиме, в огне и друг в друге. Виктор никогда не был самым дружелюбным из людей, даже до того, как война ожесточила его сердце, но даже он чувствовал, что рядом с ним он смягчается. Виктор вздрогнул: — Знаешь, Дмитрий, я так и не поздравил тебя как следует с этим выстрелом. — Он повернулся к своему спутнику с ухмылкой. — Ты настоящий стрелок. — Молодой человек покраснел бы, если бы не было так холодно. — Я смог выстрелить только через твое руководство, Резнов. — Ты можешь звать меня Виктором, когда мы наедине, Дима. — Он улыбнулся. — Нет необходимости уважать ранг, когда мы под одним одеялом. — Настала очередь Дмитрия улыбаться. — Хорошо, Виктор.

***

В какой-то момент Виктор снял окровавленные пожелтевшие бинты с раненой руки. Палец был отрезан чуть ниже первого сустава, укоротив его примерно наполовину. Сама рана была закрыта, в центре, где соединялась кость, была лишь небольшая корка. Они оба знали, что Виктору повезло, что это был всего лишь палец, и притом только часть его пальца. На фронте человек мог умереть от такой маленькой раны, просто от инфекции, которую можно получить без надлежащего лечения. В этом Виктору тоже повезло. С наступлением темноты воздух только сделался холоднее, но снаружи бой продолжался. Они вдвоем слышали обстрел, постоянную какофонию вдалеке, отчаянный вихрь горящих тел, крови и осколков. Дмитрий был просто благодарен за то, что они пока не участвовали в боях. Тем не менее, голод Виктора по кровопролитию был утолен только погодой. Дмитрий мог только догадываться, что если бы температура была всего лишь на двадцать градусов ниже нуля, а не на тридцать, то Виктор просто схватил бы свой пистолет и побежал бы драться, в штанах или без них. Дмитрий усмехнулся этой мысли. — Что такое? — Ничего. Ты хочешь быть там, не так ли? — Виктор молчал. — Возможно. — Лучшее, что мы можем сделать для наших соотечественников — остаться в живых. Сейчас мы не в состоянии помочь никому, кроме самих себя. — Виктор закусил губу. Молодой человек был прав. — Как бы то ни было, я чувствую себя подавленным, как животное, которому надоела клетка. Я хочу быть с нашими соотечественниками, сражаться среди них, пока от этого гнусного рейха не останется ничего. — На мгновение глаза Виктора стали почти стеклянными, как будто он представлял немецкие тела, которые оставит после себя. — Мы отомстим, Дмитрий. Их народ будет страдать так же, как страдал наш. Кровь за кровь, око за око. — Он зарычал. Виктор почувствовал мозолистую руку на своей щеке, мягко притягивающую его к Дмитрию. Глаза Дмитрия были карими, теплыми. — Завтра. Завтра мы снова будем драться. Но сегодня мы должны подождать. — Он лучше всех понимал желание Виктора отомстить. Он тоже видел разрушения, которые произвел Третий рейх. — Завтра для нас останется много немцев. — Он сказал с ухмылкой. Виктор грустно улыбнулся Дмитрию. Гнев сержанта родился из его горя, и без него у него не осталось ничего, кроме горя. — Прости, что беспокою тебя, Дмитрий. Мне действительно повезло, что такой, как ты, присматривает за мной. Что-то в тоне сержанта заставило Дмитрия покраснеть. Тембр его голоса был тяжелым от доверия и… чего-то еще. Он почувствовал, как его сердце забилось быстрее, когда мысль об их голом положении внезапно начала волновать молодого рядового. — Ты в порядке, Дмитрий? Виктор наклонился к нему, их лица были всего в нескольких дюймах друг от друга. Он положил руку на лоб Дмитрия, словно проверяя, нет ли лихорадки. Затем он сделал то, чего ни один из них не ожидал. Он наклонился вперед, и их губы встретились. Дмитрий удивился, но не оторвался от поцелуя. Он чувствовал, как борода Виктора прижимается к его гладко выбритому лицу. Он чувствовал, что спускается на пол с Виктором над ним, двое мужчин в объятиях, которые могли бы означать их смерть, если бы кто-то их увидел. Дмитрий раньше не знал, что сержант увлекается мужчинами. Он думал, что остался один в своем желании, в своей тоске по мужскому прикосновению. Он чувствовал, как твердеет его член, когда Виктор положил свои грубые руки ему на грудь. Сержант был таким сильным и энергичным. Дмитрий просто расслабился, он позволял Виктору делать с его телом все, что он хотел. Тем не менее, Виктор отстранился, словно губы Дмитрия были раскаленным железом. Впервые с тех пор, как они встретились, Дмитрий увидел выражение страха на его лице. — Я не должен был этого делать, — пробормотал он, глядя в дыру в половицах. — Я не должен был этого делать. — Что ты имеешь в виду? — Дмитрий сел. — Я не сделал ничего, чтобы остановить тебя. — Это не правильно! — Лицо Виктора вытянулось, когда он увидел, как Дмитрий вздрогнул. — Я… мне жаль, Дима. Я не хотел этого. — Сержант откинулся назад на ягодицы и с сожалением закрыл рот рукой. Дмитрий никогда не видел его таким: пристыженным и покинутым. — Тебе не должно быть стыдно, Виктор. — Дмитрий говорил тихо, его чувства передавались словами. — Я чувствую тоже, что и ты. Несмотря на то, что общество может подумать о нас. — Виктор покачал головой. — Ты не понимаешь. Если бы кто-нибудь узнал, нас бы убили, забили бы до смерти в одном из сталинских лагерей. — Он еще раз покачал головой. — Я не увижу, как тебя убьют, пока я еще жив, Дмитрий. — Выражение лица Дмитрия смягчилось. — Я понимаю твоё беспокойство, Виктор. — Говоря это, он переместился на полу, маневрируя, пока не сел рядом с сержантом. Он взял с собой одеяло и накинул его им обоим на плечи. Виктор начал дрожать от теплоты Дмитрия. — Нас не поймают, — продолжил Дмитрий. — Мы сохраним это в секрете, по крайней мере, пока. — Он тихо усмехнулся. — Я действительно думаю, что в этом случае война на нашей стороне. Я не могу представить, что Кремль захочет растрачивать хороших солдат только потому, что им нравится брать это в жопу. — Виктор рассмеялся над этим. Это была небольшая вещь, но она помогла ему снова улыбнуться. — Ты слишком наивен, Дмитрий. — Ты ненамного старше меня, Виктор, а говоришь как старик. — поддразнил Дмитрий, наклоняясь, чтобы чмокнуть его в щеку. Виктор усмехнулся. — Хорошо, хорошо. Иди сюда. — Он притянул молодого человека ближе и их губы снова встретились. На этот раз менее отчаянно, но с комфортом, которого раньше не было. Для них мир за пределами этих рушащихся стен не имел значения. Они снова отстранились и на лице Дмитрия вспыхнула улыбка. Виктор усмехнулся: — Скажи мне, Дмитрий, ты когда-нибудь раньше был с мужчиной? — Младший покраснел. Конечно нет, но он не хотел в этом признаваться, не после всего флирта, который он совершил. Он не хотел признавать, что он неопытен. Виктор обхватил щеку раненой рукой, кожа его указательного пальца была мягкой, новая повязка была теплая от крови. — Нечего стыдиться Дима, особенно здесь. — Дмитрий слабо улыбнулся, его смущение немного улеглось. Виктор встал, одеяло упало с его голого тела. — Нам понадобится смазка. — Он ухмыльнулся, исчезая дальше в разбомбленной квартире. Дмитрий мог слышать, как он шуршит там, где должна была быть кухня, пока не вернулся через несколько мгновений. Настала очередь Виктора торжествовать, найдя то, что искал. На лице сержанта появилась кривая улыбка, когда он вернулся к Дмитрию, который с замешательством посмотрел на бутылку. — Оливковое масло? — Если это было достаточно для Спартанца, то этого достаточно будет и для нас. — Он положил руку на грудь Дмитрия и осторожно толкнул его на пол. Виктор спустился на него, двигая ртом по груди рядового, оставляя поцелуи и маленькие укусы. Дмитрий чувствовал, как его дыхание становится тяжелее. Он едва понимал эти чувства, вынужденные всю жизнь скрывать их, и каждое новое наслаждение казалось ему лишь радостным сюрпризом. Подарок от любовника, который нужно развернуть с осторожностью. Это мало чем отличалось от того, как двое мужчин сражались вместе. Виктор, несомненно, контролировал ситуацию и Дмитрий был более чем счастлив выполнять его приказы. Дмитрий ахнул, когда Виктор нашел один из его сосков и начал нежно посасывать его. У Виктора был такой же опыт в этом, как и во всех его профессиях, и вскоре Дмитрий почти задыхался. — Виктор… Виктор двинулся вверх и их тела становятся жарче, когда их плоть ноет от желания друг о друге. Виктор поцеловал основание шеи молодого человека и Дмитрий прикусил губу, когда Виктор пососал его шею, оставив засос, который, как был уверен Дмитрий, не исчезнет еще несколько дней. — Будь осторожен, Виктор. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь знал, чем мы занимаемся, — мягко сказал Дмитрий. Виктор, в свою очередь, усмехнулся. — Может быть, я хочу, чтобы мир знал, что ты мой. — Он прошептал Дмитрию на ухо, отчего у молодого человека по спине пробежали мурашки. Дмитрий снова ахнул, почувствовав, как рука Виктора обвилась вокруг его ноющего члена. Он стонал, когда Виктор начал доставлять молодому человеку удовольствие своей рукой. Он обхватил руками более крупного мужчину, поддавшись его прикосновениям. Но вдруг Виктор остановился. Дмитрий открыл глаза и посмотрел вниз, чтобы увидеть, что Виктор откупорил бутылку с маслом, поливая щедрое количество масла на свой нетерпеливый член. Затем, наконец, настал момент, когда Виктор переместился через него и занял позицию. Дмитрий вздрогнул, когда возлюбленный вошел в него, его тело вытянулось, чтобы вместить толстый инородный предмет. Виктор прижимал его к себе, нежно занимаясь с ним любовью, его член скользил внутрь и наружу молодого человека, вызывая все больше и больше удовольствия с каждым толчком. Дмитрий был рад, что у них была смазка, это делало процесс намного более приятным. Он не мог себе представить, насколько неудобно было бы, если бы они сделали это всухую. В таком состоянии он едва мог говорить. Он стонал, не контролируя собственную реакцию тела на действия Виктора. — Черт! — Это всё, что он успел сказать, когда Виктор вошел в него еще глубже. — Ты такой узкий, Дмитрий. — Виктор застонал, только чтобы толкнуться еще сильнее, его член погрузился до самого основания. — Ты говоришь так, как будто ты уже близок, Дмитрий. — Сказал он, схватив член своего любовника. — Не сдерживайся, выпусти все наружу. Это было слишком много для молодого рядового. Дмитрий продержался меньше минуты, пока не почувствовал, как внутри него нарастает оргазм. — А-а, Виктор! — Резнов глубоко вошел в него, и они вдвоем кончили вместе. Дмитрий почувствовал прилив тепла внутри себя, когда Виктор кончил глубоко внутри него. Его член дернулся и эякулировал на его обнаженную, вздымающуюся грудь, оставляя на нем следы. Они оба были полностью истощены, и у Виктора едва хватило сил, чтобы выйти из Дмитрия, прежде чем он рухнул рядом с ним, прикрывая грудь защитной рукой, не обращая внимания на беспорядок. Молодой человек слабо натянул одеяло, укрывая их двоих, прежде чем холод снова охватил их. Первым заговорил Виктор, отдышавшись: — Ты хорошо справился, Дмитрий, — прошептал он, целуя молодого человека в щеку, Дмитрий улыбнулся. Он всегда стремился угодить старшему мужчине. — Все для тебя, Виктор. Они заснули вместе, не желая больше говорить о своей любви друг к другу. До конца войны они изо всех сил старались найти те скудные уединения, какие только можно было найти в Красной Армии. Но у них больше никогда не будет такой ночи, как та. Где на этот раз они могли найти мир среди войны.