♡♡♡
— Там будет этот. Тэхён пристально смотрит на Чимина, вытягивая последнее слово многозначительной интонацией. Омега в этот момент тщательно мажет плюшевые розовые губы клубничным блеском. Парень замирает буквально на мгновение, чтобы через пару секунд аккуратно сжать их, распределив мерцающие маленькие блёстки по всей поверхности рта. Пожимает плечами и с характерным «с-слюрп» засовывает влажную кисточку обратно в прозрачный тюбик. — Плевать. Чимин слезает с кровати, мягко пружиня на новом ортопедическом матрасе. На ней куча розовых и кремовых подушек с рюшами, мягких игрушек «хеллоу кити» и персонажей из популярных аниме. Случайный студент, перепутавший двери новенького общежития одного из престижных сеульских университетов, с лёгкостью мог бы провалиться в мир пинккора, наткнись он именно на комнату Пак Чимина. «У тебя гиперфиксация на розовом», — эту фразу от лучшего друга омега слышал почти каждый божий день. И не то чтобы Тэхён был не прав. Чимин действительно одержим розовым. Почти всё в комнате так или иначе можно было отнести к этому оттенку: подушки и одеяло с принтом мелких кустарных розочек, нежный бело-лиловый плед с мягким ворсом; гирлянда цвета жемчужного румянца, что освещала комнату по вечерам, отчего помещение казалось уютной резиденцией фей из Диснея; многочисленные статуэтки и игрушки на комоде, разумеется, тоже розовые. Только цвет стен омега решил оставить первозданным, — белым, — и то, только для того, чтобы по ночам вместе со своим соседом по комнате (который, слава богам, лояльно относился к розовым тараканам в голове Чимина) смотреть серии Сеулор Мун и полнометражки Хайяо Миядзаки через проектор. Особый шарм чиминовой части комнаты придавали многочисленные полароидные фотографии, прикрепленные деревянными прищепками к специальной решётке на пол стены рядом с комодом. Там были они с Хосоком, до невозможности улыбчивым и радостным на каждой. Его красные волосы, которые ещё долгое время красили наволочку и вообще всё, чего касались в их комнате, обрамляли счастливое лицо с улыбкой в виде сердца, пока Чимин рядом светил неизмененным сливочным блондом и глазами-полумесяцами. На других омеги разбавлялись компанией единственного, до недавних времён, альфы. Тэхён с голубыми волосами позировал с неизменным знаком «peace» в виде указательного и среднего пальцев, хвастаясь белозубой ухмылкой. На некоторых фото плёнка умудрилась запечатлеть чиминову любимую квадратную улыбку, которую альфа редко демонстрировал окружающим, но с радостью смешил ею омег, выглядя до бабочек в животе очаровательно. Ещё одну Чимин повесил на особенном месте: там красная макушка Чона и синяя Кима соеденены друг к другу в совершенно невероятном цветовом тандеме, видя который чонгуковы приятели неизменно выкрикивали «чёрт, копы!!!» и поднимали ладони в беззвучном «мы сдаёмся». Ах да, Чонгук. Чонгук — бывший Чимина. С недавних пор. Именно тот тип «бывшего», имя которого было запрещено называть в компании лучшего друга, потому что одно упоминание формировало у того рвотные позывы и наигранное «буэ» с двумя пальцами во рту. И не то чтобы Чон Чонгук был плохим. «Тебе просто нравится его оправдывать», — Чимин слышал фантомный низкий с раздражённой хрипотцой голос Тэхёна в своей голове в ответ на эти мысли. «И даже если так, то это не твоё дело, гиперопекающий альфа», — а это невозмутимая интонация Хосока, который часто осаживал своего бойфренда. — Я всё равно пойду на этот дрифт-фест. Я думал о нём последний год, ясно? Мне всё равно, будет ли там Чонг… — Тэхён симулирует звуки опорожнения желудка и Чимин закатывает глаза, усаживаясь на пуфик перед комодом, –… будет ли он там или нет. Тем более, вы тоже идёте. Чимин смотрится в небольшое овальное зеркало на подставке, а затем включает дополнительную подсветку. В отражении на заднем фоне он видит альфу, который рубится в очередную игрушку на телефоне, удобно устроившись на кровати Хосока, пользуясь его отсутствием. Омега соврёт, если скажет, что его никак не трогает при упоминании бывшего альфы. В животе напряжённо крутит, а пришибленные недавними событиями бабочки в надежде на продолжение пытаются махать осыпавшимися пыльцой мятыми крыльями. Чимин бы выблевал их и смыл в унитаз. — Конечно идём. Кто-то же должен следить за тем, чтобы ты хотя бы первые 10 секунд не бросился в объятия этого татуированного якудзы… Тэхён не делал лучше своей речью. Вместо того, чтобы Чимин проникся ею и согласно кивал своей хорошенькой головой, омега мысленно растекся, вспоминая, как лично боготворил и вылизывал каждую из них. Особенное внимание и любовь омеги заслужила самая свежая, тёмными чернилами и под прозрачной плёнкой. По крайней мере, так было, когда он видел её в последний раз. — Слушай, я не хочу знать, о чём ты сейчас думаешь, — раздался голос Тэхёна совсем рядом с заалевшими от воспоминаний щеками Чимина. Блондин дёрнулся и разъяренной кошкой зашипел, с силой шлёпая друга по плечу и отталкивая от драгоценной полки с косметикой. — Я и не думал посвящать тебя в свои мысли, ясно? Пак аккуратно поддел яркую стразу пинцетом, приклеивая её на нижнюю часть глаза. На веках уже красовался нежно-лавандовый глиттер и белые тонкие стрелки, губы блестели от клубничного масла, а светлые волосы будто нимб обрамляли сладкое омежье лицо. Чимин был абсолютной Dolly. Он не был в силах противостоять этому слову, даже несмотря на то, что именно Чонгук использовал его практически всегда. Парня не коробило совершенно не маскулинное прозвище, но из-за поведения альфы внутри зародились кислые сомнения. Что же на самом деле было двигателем их отношений? Чиминова «кукольная» внешность? Его податливость и готовность раздвинуть ноги в любой момент? — Прекрасно выглядишь, к слову. Я познакомлю тебя со своим другом, хочешь? Он тоже будет на фесте и он уже без ума от тебя. И ещё он очень хороший. Тэхён чавкал сырными начос, которые нашёл под кроватью Чимина, пока омега заканчивал с макияжем. При упоминании другого альфы блондин лишь поморщился, ощущая в груди что-то царапающее и до навязчивого неприятное, похожее на раздражение от попытки так яро вмешаться в его личную жизнь. Он понимал, что лучший друг переживает за него и делает всё из лучших побуждений, но не мог бороться с этим. В конце концов, они вместе с того самого фото, где пятилетний Чимин со страдальческим выражением лица мучается на горшке, а зажимающий нос Тэхён с не менее страдальческим выражением лица стоит рядом, держа омегу за маленькую ручку. Ким до сих пор помнит крик матери за то, что стащил целый килограмм мармелада и запихнул его в ничего не подозревающего друга из садика. Альфа тогда искренне верил, что если съесть радужные желейки, то и продукты жизнедеятельности станут весёлого цвета, а ещё будут пахнуть так же сладко. Всё пошло не по плану, потому что у Чимина случилась самая обычная диарея. Зато с тех пор они вместе прошли огонь и воду, и злополучный горшок в красный горошек, стали не разлей вода. Осадок остался лишь в виде неприязни омеги к мармеладу. Радужному. — Знаю. А ты знаешь, что я так не могу. Отвернись. В конце концов, Чимин аккуратно сложил косметику на место и начал расстёгивать пуговицы объемного пуловера, стягивая одежду с себя. Тэхён послушно уставился на противоположную стенку, почёсывая нос и пихая пустую пачку в щель между стеной и матрасом кровати. — Удивительно, как легко ты смог завести отношения с альфой, который выглядит как типичный главарь мафиозной группировки, но хороших и ответственных парней игнорируешь как Хосок социальные нормы. — Иди в жопу, Ким Тэхён. Слышится возмущённое от двери, пока Чимин пытается натянуть кожаные брюки, пыхтя и мысленно соглашаясь с этой фразой. Красноволосый омега с идеально настроенным прицелом бросает рюкзак прямо в сидящего спиной альфу, попадая в растрёпанную макушку. — Ауч, детка! А ты абьюзер, — тянет альфа с наигранной обидой, нащупывая одну из подушек Чимина и наугад бросая её в сторону Чона. Блондин со страшным лицом следит за тем, как дакимакурный Танака приземляется куда-то под кровать Хосока, пока тот торопливо переодевается. — Блядский Ким Тэхён!!! — омега истошно визжит, делая вид, что руками сжимает шею альфы, а затем бросается за своим волейбольным мужем. Почти заползает под кровать соседа, уже не удивляясь тому, что на полу под ней ни грамма пыли и ни одного фантика — дотошный чистюля. Чимин выуживает игрушку, пока Хосок чуть не спотыкается о него, торопливо бегая по своей половине в попытках собрать образ, который придумал перед сном. Тогда он казался омеге достойным показа Версаче, но нынешнее отражение в зеркале, по мнению Чона, просто кричало «у этого красноволосого придурка нет вкуса! и на парней тоже!!!». — Мы с Танакой пережили двух моих бывших, ты не имеешь права так обращаться с ним, — отчитывал Чимин своего друга, чтобы секундой позже смачно ударить по макушке маленькой ладошкой, а затем ей же под громкий жалобный вой погладить подушку аниме персонажа, бережно укладывая её между других. — Почему в этой комнате меня постоянно бьют?! И кто? Омеги, которые по учебникам истории издавна должны вести себя скромно и послушно… — Разорви эти учебники на странички, скрути каждую в трубочку и по одной засовывай в жопу тому, кто это дерьмо придумал. Прервал нытье альфы Хосок, наконец-то определившийся с образом. Из-за подготовки к соревнованиям по танцам его график был расписан по секундам, но он всегда находил время на своего бойфренда и лучшего друга. А то, что и первый, и второй почти всегда шли комплектом, значительно облегчало ему задачу. — Мне кажется, я заново в тебя влюбился. Тэхён улыбнулся той самой квадратной улыбкой, видя, как старательно омега укладывал влажные из-за пенки волосы. Альфа встал с кровати и подошёл к любимому, помогая тому с банданой, целуя куда-то за алеющее ушко. Хосок на это поморщился и игриво толкнул того плечом, кусая внутреннюю сторону щёк в попытке сдержать нежную улыбку. Чимин с мягким выражением лица следил за парочкой, ощущая, как тело наполняет тепло и нега. Глядя на лучших друзей, омега хотел верить в здоровые отношения. Это не было завистью или возмущением. Он бы никогда в жизни не стал винить самых дорогих ему людей в собственном невезении. С Хосоком они познакомились на следующий день после поступления. Одиноко сидящий за столиком в столовой омега сразу привлек внимание Тэхёна какой-то редкой картой одной из айдолок под чехлом телефона. Чон, на радостях от того, что к нему кто-то подсел, предложил альфе забрать драгоценный полароид просто так. Чимин точно не помнит, но, кажется, следующей фразой Кима была «выходи за меня?». Сам же Чимин тогда уже был в отношениях, что потерявшей вкус жвачкой тянулись ещё со старшей школы. И ей суждено было лопнуть с оглушительным «чпок», когда омега в первый раз увидел Чон Чонгука. Чон Чонгук был старшекурсником с тёмным прошлым. Судя по слухам, он появился в университете год назад, прямиком из Токио. Обильное количество татуировок только способствовало слухам про принадлежность парня к якудзам. Но что самое странное — никто и ничего про него не знал. Не знал, кто это его родители, не знал, сколько ему лет, не знал, есть ли у него вообще родственники тут, в Сеуле. Кто-то пытался распускать слухи про то, что у него давно есть омега и пара детей, но когда Чонгук начал менять университетских штучек как перчатки, они быстро рассеялись. Попасть к Чонгуку в кровать стало для омег незабываемым опытом, лучшей ночью в жизни, сладким призом в коробке с бантом. И всё это говорили они, а не Чон. Он вообще не был многословен и с виду казался тем, кто с лёгкостью и без лишних телодвижений мог бы размозжить череп любого альфы, который решился бы перейти ему дорогу. Чимин и не думал о том, чтобы начать с ним встречаться. Не после рыданий от множества омег, сформировавших свой мини хейтерский кружок. Не после того, как Тэхён при всей столовой назвал Чонгука «помойной ямой», узнав от всё тех же омег об очередном похождении альфы. И чёрт же дёрнул того же Чона именно в этот день посетить университетскую столовую, которую он обычно игнорировал. По словам самого Чонгука в будущем, от плохого конца их спас только сам Чимин, который мёртвой хваткой вцепился в татуированное запястье, смотря при этом своими бездонными глазами так, словно альфа одновременно второе пришествие Христа и Судный день. Чимин обратил на себя внимание университетского якудзы и всё между ними завертелось с невероятной скоростью. Чон первое время был непривычно нежен, ждал омегу под окнами общежития, несмотря на злобные взгляды Тэхёна; дарил цветы и много побрякушек, которые стоили немалых денег. Всё изменилось, кажется, после очередного секса? Изменилось поведение альфы, его отношение к Чимину. Омега больше не слышал приятных слов и не видел даже сраных одуванчиков с бордюра через дорогу. Но если бы дело было только в этом… Чонгук действительно перестал интересоваться им ровно тогда, когда получил тело Чимина, когда было достаточно прийти и попросить омегу раздвинуть ноги. Первое время блондин пытался придумать ему оправдание, потому что время перед этим не было выдумкой: они были родными друг другу. Словно те самые соулмейты, которые могли болтать ночами напролёт, създить в мак в четыре часа утра, пойти на свидание в планетарий, где Чонгук весь сеанс мог бы видеть созвездия в отражениях глаз Чимина, потому что так в бесконечность раз красивее. Что изменилось после секса? Который, к слову, был также бесподобен. Хотя, может, так думал только Пак? Внутренняя омега с тех пор стыдливо поджимала хвост и прятала его между задних лап, а Чимин стыдливо прятал своё тело в бесформенных вещах, всё меньше отзываясь на и так редкие объятия и касания. В конце концов произошло то, что должно было произойти. Чимин, который последний месяц почти жил у Чонгука в его студии недалеко от университета, собрал вещи и оповестил об этом альфу. Он делал голос как можно твёрже, не позволял предательским слезам скатиться по мягким щекам, которые в последнее время стали только ненавистнее. Но безразличное «как знаешь» после задушенного «я ухожу» стало оглушительной пощечиной. Не то чтобы Чимин думал, что альфа побежит за ним или станет уговаривать, — не в его характере, — но настолько явное равнодушие было хуже ножа в спину. Он тогда заскулил как щенок, как только дверь за ним захлопнулась, скатился спиной по глянцевой двери и обнял себя за колени, ещё не до конца веря в то, что произошло. И только когда по ту сторону послышался звук щеколды, сорвался, униженный до алых пятен по шее, к лифту вместе со своими пожитками. Он чувствовал себя дешёвой сукой, случка с которой даже не принесла удовольствия. Чонгук вместо чужого альфьего черепа размозжил его самооценку и веру в себя. Чимин наконец-то ощутил себя на месте тех омег. Блондин тогда около двух недель собирал себя по кусочкам и успокаивал Тэхёна, старательно навирая про то, что Чонгук ничего плохого не сделал, просто Чимин решил послушать совета друга. У того кулаки чесались показать Чону, где его место, но он дал обещание, что не будет связываться с ним. Когда Чимин почувствовал, что ему больше не нужен аппарат искусственной вентиляции лёгких, и наконец пришёл на пары, его встретила куча разных взглядов. От злорадных до откровенно жалеющих. А ещё пристальный чонгуков, рядом с которым тёрлась новая симпатичная омежка. Со светлыми волосами и пухлыми губами. Чимин тогда снова умер. И, как он думал, на этот раз окончательно. От слов Тэхена «это не ты умер, это чувства к этому обмудку умерли», легче, почему-то, не было. И вот он тут. Пытается снова существовать, красиво одеваться и краситься, вернуть интерес к жизни и себе. Посещать разные мероприятия, несмотря на прожигающий каждый раз родной-чужой взгляд, несмотря на меняющихся как в калейдоскопе омег рядом со своим чертовски красивым бывшим. Старательно душит ростки надежды, тут же подсыпая удобрения, не решаясь вырвать с корнем. Он, на самом деле, прекрасно понимает Тэхёна. Чимин не выдержит это ещё раз, треснет, словно фарфоровая кукла, как бы иронично это ни звучало. И уже не склеишь, только на помойку. А на помойку ему ещё рано. Внутренняя омега хочет чувствовать себя любимой. Он видит заинтересованные взгляды других альф, которые в университете, почему-то, не подходят. Однако стоит блондину выйти за ворота, так сразу находится кто-то, кто услужливо доносит его сумку до общежития. Почему-то на второй день его снова старательно сторонятся, а кто-то больше не приближается вовсе. Чимин не хочет об этом думать. Обрезает макушки всё тех же ростков, надеясь, что сгниют сами. Омега сегодня особенно старается, потому что на фестивале много чужих альф, не только из альма-матер. А у Чонгука не так много связей, чтобы запугивать каждого, который только посмеет к Чимину подойти. Хотя… Как будто Чимин знал об этом Чоне хоть что-то, что не касалось его тела. Знал расположение каждой родинки, пазлы из фото татуировок был готов собирать без исходной картинки. Но вот какой у парня любимый цвет или как зовут его папу — даже представления не имел. Спрашивал, но Чонгук был слишком занят, вытрахивая из омеги остатки гордости и самоуважения. Омега тихо приподнялся с кровати, стараясь не мешать воркованию влюблённых. Он подошёл к сетке, увешанной фотографиями, тут же взглядом нашёл ту самую. Единственную, где они были вместе с Чонгуком. Альфа, с блестящими от счастья глазами, уткнувшийся в затылок смеющегося Чимина. Блондин тянется и бережно проводит по матовой поверхности картона. Высвобождает фото, а затем переворачивает его пустой стороной к комнате. Там, на изнанке, написана дата их последнего свидания. Чимин прикрепляет карточку прямо так, тыльной стороной наружу. Сегодня Чимин или обретёт крылья и веру в себя, или разобьётся оземь окончательно, выкашливая злых бабочек из внутренностей.♡♡♡
— Чимин~и! Привет! Омега улыбнулся солнечно, маша ладошкой всем многочисленным знакомым. Те с восторгом и искренним теплом приветствовали его. Несмотря на отношения с Чонгуком, которые закончились совсем не на хорошей ноте, почти все многочисленные друзья альфы, которые сегодня были на фестивале в полном составе, испытывали к Чимину положительные эмоции. Некоторые из них даже пытались намекнуть на то, что хорошие парни не заканчиваются на их японском кореше, и, возможно, стоит присмотреться к тому, кто рядом с ним… Блондин на это лишь вежливо улыбался и смущённо посмеивался. Он никогда никого не обижал, будучи от природы довольно эмпатичным, и тянулся ко всем, кто хорошо относился к нему самому. — Красивая кофточка, Долли! — Чимин, детка, улыбнись! — Долли, ты будешь моим штурманом? — Заткнись, идиот, я хотел попросить его первым… Бугаи наперебой кричали Чимину комплименты и полушутливые фразы, на которые тот заливисто смеялся. Тэхён и Хосок полицейской сиреной пропали где-то среди кучки стритрейсеров. Отовсюду слышался гомон и показушный звук рычания моторов, от которого некоторые омеги пищали и хлопали в ладошки. В воздухе витал запах уличной еды, а по специально огороженной трассе то и дело красовались именитые иномарки самых разных расцветок. Чимин ощущал внутри приятный мандраж, до иголочек на кончиках пальцев желал потрогать цветную поверхность мощных машин. И как только он озвучил эту мысль, один из альф загребущими ладонями обхватил его талию и под тихий визг Чимина усадил попой на бампер гоночной тачки. Омега рассмеялся вместе с другими, которые начали передразнивать его тонкими писками и пускали незлые шутки. Он упёрся руками в мощные плечи альфы рядом, чтобы не свалиться, чувствуя, как живот начинает побаливать от смеха. — Привет, Чимин~и, — послышалось рядом, отчего омега живо вскинул голову. Рядом устроился высокий парень, мощными бёдрами подпирая иссиня-чёрный глянец. Он широко улыбнулся, демонстрируя ямочки на щеках. Альфа протянул омеге шпажку с клубникой в прозрачной карамели. — Привет? Чимин с благодарностью принял угощение, ощущая, как компания ребят, где он находился, напряглась единым организмом. Ни для кого не секрет, что ребята выполняли ещё и охраняющую функцию на случай, если к бывшему омеге их главаря пристанут с недвусмысленными предложениями. Да, они предлагали себя в качестве партнёров, но среди них так же действовало своеобразное «если не достанешься альфам из нашей компании, то чужим не достанешься тем более». — Ты друг Тэхёна, да? — невозмутимо продолжил Чимин, наконец беря себя в руки. Он не обязан хранить верность своему бывшему, у которого собственнические повадки выходят за рамки дозволенного, раз Чонгук решил продолжить сторожить его. Теперь они друг другу никто, а значит любые обязательства безосновательны. Чон продолжает менять омег каждые пару дней, так почему Чимин не может завести хотя бы лёгкую интрижку? Блондин аккуратно слез с бампера, тут же попадая в руки заботливого парня рядом, что делал вид, будто помогал ему спуститься. Омега позволил за собой поухаживать несмотря на то, что внутри ничего не отзывалось на чужие касания. — Да. Меня зовут Намджун. Я буду участвовать в заезде, хочешь прокатиться вместе? — альфа ненавязчиво взял его под локоть и потянул за собой. Мысленно Чимин добавил ему несколько баллов за такую невозмутимую смелость. Не каждый решится вот так незаметно украсть омегу прямо из-под носа нескольких бритых широкоплечих альф. Хотя, не то чтобы сам Намджун был меньше на их фоне. По массе он вполне догонял бывшего, а в росте Чонгук совершенно точно уступал на несколько сантиметров. — Эй, Долли? Чимин обернулся на голос одного из ребят. У них не было прав ему запрещать, но о взгляды, которыми они одаривали Намджуна, можно было порезать вены. — Да, Вонхо~я? — всё так же приветливо отозвался омега, показывая, что не имеет ничего против ребят, но своё решение уйти вместе с незнакомым альфой не изменит. — Ты уверен? — друг Чонгука кивнул в сторону сжавшего желваки Намджуна. Тому явно не нравилось отношение компании и их вмешательство в отношения с Чимином. — Я уверен. И я буду рад, если Чонгук перестанет вести себя как собака на сене и не потревожит нас как минимум ближайший вечер, — блондин мягко произнёс это, улыбаясь как можно дружелюбнее. Под гробовую тишину блондин разворачивается на пятках, радуясь тому, что его услышали, а также произведённому эффекту. Ликующее настроение портит обжигающий внутренности антрацитовый взгляд. Цветные всполохи не обещают ничего хорошего, а, скорее, наоборот, свидетельствуют о ничем не прикрытом бешенстве. Но Чимина возмущает даже не это — упавшая на землю от твёрдого и резкого столкновения шпажка с фруктами мгновенно покрывается пылью. — Два. Метра. Голос у Чонгука низкий и вкрадчивый, а интонацией альфа будто пытается выбить воздух из лёгких всех присутствующих. Компания парня мгновенно делает широкий шаг назад. Намджун всё ещё держит омегу за локоть, хоть в воздухе чувствуется его кислый запах опасений. Чонгук смеряет их взглядом, особенно долго задерживаясь на тех местах, где чужой альфа оставляет свой аромат, держа крепко. Лишние звуки будто перестают существовать, иначе как объяснить тот факт, что, несмотря на тихий голос, Чонгука слышно так, что мурашки по коже. — Ты что, глухой? Или глупый? — Ну, явно умнее тебя, — Намджун усмехается в ответ на вздёрнутую бровь, — упустить такого омегу, чтобы потом ревновать его к каждому альфе, при этом не предъвляя никаких прав, словно сопливый щенок. Альфа напротив меняется в лице. Расслабляет его, будто услышал то, что хотел, тянет усмешку на тонких кроличьих губах. Наклоняет голову и отводит взгляд, будто в этот момент что-то на фоне привлекает его внимание значительно сильнее. — Отойди от него, Долли. Совсем другая интонация. Просящая и нежная, такая, какая была при общении с омегой в самом начале их отношений. И Чимин знает, что тот собирается делать. Отойти, чтобы тот смог в секундные мгновения подлететь к другому альфе и превратить его лицо в один большой заплывший синяк. — Погавкай, Чонгук. Чимин плещет ядом и берёт альфу рядом под руку, намереваясь пройти мимо настырного бывшего. — До-о-олли, — ласково, с бархатным смехом, от которого бабочки внутри начинают остервенело биться наружу. Веселье обрывается так же резко, как началось, одной-единственной фразой: — Тебе его не жалко? Чимин взрывается. Натурально взрывается, тихо рыча и чуть ли не топая ногой. Омега впивается взглядом в довольного альфу, что едва сдерживает улыбку, и выливает наконец то, что накопилось. — А меня тебе не жалко? Или ты умеешь только трахать, не заботясь ни о чьих переживаниях? — выражение лица Чона вновь меняется, становясь более жёстким. Его перекашивает, будто от пощёчины, он натужно вздыхает, чтобы, видимо, произнести раздражающее сейчас до истерии «Долли», — закрой свой ебаный рот, ясно? Кто-то из альф удивлённо крякает, пока Чимин с каждым словом повышает громкость своего голоса, вздрагивая всем телом от подступающего нервного срыва. — Сколько времени ты мучал меня своим поведением? И тебе было не жалко? Тебе было плевать, кто вьётся вокруг меня. А зачем, правда? Глупая кукла раздвинет ноги по моему приказу. А теперь всё не так? Оказывается, и у пластмассовой дешёвой игрушки есть те, которые готовы бороться за её внимание? Оказывается, у пустоголовой Долли есть чувства? — Чимин, ты не… — Я сказал тебе закрыть рот! — срывая голос и задыхаясь от болезненного спазма в горле, выкрикивает омега. Вокруг них начинает формироваться любопытная до сцен толпа, где-то в последних рядах маячат две цветные макушки, — ты не имеешь на меня никаких прав, ты не имеешь права даже смотреть в мою сторону, понятно? Трахайся с кем угодно, меняй партнёров хоть каждую секунду, но оставь меня в покое! Я не люблю тебя! Я! Больше! Не! Люблю! Тебя! Чимин остервенело выкрикивает последние слова в лицо альфе, чтобы через секунду повернуться и до белых отпечатков схватиться пальцами за намджуновы щёки. Не раздумывая, благодаря разрушительному порыву из бессилия и ревности, блондин встаёт на носочки и губами прижимается к чужим, онемевшим от шока. Намджун судорожно вздыхает и отвечает на поцелуй, тут же подхватывая омегу за тонкую талию. Рядом слышится яростный до трясущихся поджилок рык, а затем Чимина буквально вырывают из объятий. Мир переворачивается с ног на голову, потому что его в буквальном смысле бросают на мощное плечо лицом вниз. Округлые ягодицы тут же по собственнически прикрывают широкой ладонью, перед этим смачно шлёпнув. В отместку на это омега взбешённо хнычет и начинает колотить руками по твёрдой спине. — Отпусти, блядский Чон Чонгук, отпусти меня сейчас же! — Я запомню каждый мат из твоего хорошего ротика, чтобы потом шантажировать тебя этим, — невозмутимо отвечает альфа, шагая через расступающуюся, словно мелкие рыбёшки перед акулой, толпу. — Никакого потом не будет! — Ох, ты уверен? Чонгук усаживает блондина на капот своей машины. Он перехватывает тонкие запястья одной рукой, раздвигает бёдра и встаёт между, вжимаясь в омежий пах своим. — Катись к чёрту, Чон Чонгук, — со всей яростью, которая только может скопиться в таком маленьком человеке, шипит Чимин. Он не может понять, полыхает ли внутри злость или дикое возбуждение от тесного и будоражащего контакта их тел. От этого стыдно и радостно, и настолько непривычен этот тандем из эмоций, что хочется избавиться от него хоть чем: слезами, криками или оргазмом. — Ты мой, Долли, — утверждающе произносит Чонгук, наклоняясь как можно ближе, взбешённо вдыхая чужой аромат с кукольных губ, — ты мой. Я оставлю на тебе метку, чтобы ни один альфа даже не задумывался о тебе, как о возможном партнёре. Я дам тебе свой узел и ты родишь кучу детей от меня. Я построю нам дом и обеспечу тебя безбедным существованием до конца наших дней. Я сделаю всё, чтобы ты чувствовал себя защищённо. Но ты только мой. — Я ненавижу тебя, глупый альфа, — Чимин почти задыхается от того, как те самые ростки надежды врастают в мозгу, пускают прочные корни и лезут в горло, мешая внятно говорить и думать, — тебе было нужно только моё тело, ты трахал меня, а потом других… — У меня никого не было после тебя. Чонгук произносит это так горячо, так твёрдо, не пряча взгляда и не утаивая от омеги ничего. Чимин крошится, мелко подрагивая, пока слёзы катятся по его мягким щекам, оставляя лилово-чёрные разводы. Альфа свободной ладонью нежно стирает мокрые дорожки, поглаживает горячую скулу, жадно осматривая каждый миллиметр любимого лица. Он пересчитывает слипшиеся от влаги реснички, заправляет светлые локоны за ушко, большим пальцем стирает размазавшийся блеск, задевая чувственные полные губы. — Я не смотрел ни на одного омегу после того, что случилось, — произносит тихо и со всей честностью, всматриваясь в покрасневшие от слёз глаза, полные немой боли и, где-то совсем на глубине, надежды, — спроси у любого из тех, кто был рядом. Они не получили ни миллиметра моего тела, ни уголка моей души. Я платил им за то, чтобы они ходили со мной, потому что… Чонгук вздыхает тяжело, прикусывая губу. Видно, что этот разговор даётся ему с трудом. Чимин думает, что не верит ни единому его слову, пытаясь обманывать самого себя, зная, что внутренняя омега с лёгкостью почувствовала бы хоть одно приукрашенное слово. —… потому что я ублюдочный эгоист и редкостный трус, — заканчивает альфа совсем не так, как рассчитывал блондин. Он думал, что Чонгук сейчас переложит вину на него, начнёт монолог вроде «это ты не смог удержать меня рядом с собой». Однако этого не случилось. — Что ты… Он выдыхает, в непонимании уставившись на альфье лицо, жадно вглядываясь в каждый всполох в чёрных глазах напротив. — Дай мне шанс, — не требовательно, а, скорее, умоляюще почти выскуливает альфа, словно он и правда малолетний щенок. Парень отпускает затёкшие запястья Чимина и даже делает над собой почти невероятное усилие, отстраняясь на несколько сантиметров, показывая, что блондин волен без зазрения совести отказать и уйти, — дай мне шанс объяснить всё. Рассказать. Долли, дай мне шанс, умоляю. Омега внутри Чимина тихо воет, метеля хвостом и кладя подбородок на вытянутые лапы. Конечно, она даст. «Он обещал нам узел! И детей! Он обещал нам полный дом детей!!!» Блондин отводит от альфы взгляд, больше не в силах сопротивляться. Жмурится и проглатывает рыдания, ощущая, как содрогаются плечи. — Говори, — влажно и сипло выплёвывает, в бессилии обнимая себя за плечи. — Не тут. Пожалуйста, не тут? Чимин вскидывает голову в накатывающем вновь бешенстве, явно давая понять, что альфа сейчас не в том положении, чтобы ставить какие-либо условия. — Я понимаю тебя, я понял. Но это не короткий разговор. Все смотрят. Я переживаю за тебя, а не за себя. Мне плевать, я могу начать прямо тут, но ты?.. Чонгук не заканчивает, а омега наконец вытягивает шею, выглядывая из-за широкой спины. Последние несколько минут та надёжно защищала Чимина от чужих взглядов, будто они вдвоём были в своеобразном вакууме. Однако теперь парень со всей мощи ощущает на себе сразу несколько десятков разношёрстных взглядов, жаждущих хлеба и зрелищ. Блондинистая макушка вновь прячется за широкими плечами, а затем спрыгивает с чёрного глянца японки, сталкиваясь своим телом с чонгуковым. Альфа замирает каждой мышцей, сжимает ладони в кулаки до лопающихся только-только засохших тонкой корочкой болячек на костяшках. Он делает это в отчаянной попытке сдержать зверя внутри, который беснуется и отказывается принимать ту реальность, где Чимин сейчас оставит его, не купившись на чонгуковы мольбы. Тот приказывает парню забрать своего омегу, запереть под десятью замками и любить так сильно и долго, сколько нужно для того, чтобы Чимин ответил ему взаимностью. Но Чон действительно хочет доказать Чимину, что он не дикарь. Что он даёт ему право выбора, не отказывается, но и не держит насильно рядом с собой. Омега поднимает взгляд на совсем короткое мгновение, а затем немедленно отстраняется. Но вместо ожидаемого побега от страшного и тупого альфы Чимин лишь огибает тюнингованную красотку и подходит к пассажирскому сидению. Чонгук тут же срывается с места и за доли секунд подлетает к противоположной стороне машины. Он открывает для омеги дверь, кладёт ладонь на угол крыши, помня, как однажды тот ударился о неё. Когда драгоценный спутник удобно устраивается, мягко захлопывает. Внутри ликование разливается приторной патокой. Сахарная пудра оседает на лёгких, не давая сделать полноценный вздох облегчения. Он прикрывает глаза и роняет голову на вытянутую руку, всё так же подпирающую крышу машины. Спустя буквально несколько секунд Чонгук берёт себя в руки и оборачивается, чтобы наконец сесть рядом с Чимином. Сесть рядом, вдохнуть его запах, ползать на коврике возле его ног. Делать всё, чтобы только омега принял глупого альфу обратно. Однако продвинуться хоть на миллиметр ему не даёт чужой кулак, ровнёхонько вписавшийся прямо в острую скулу. Альфа от неожиданности не успевает даже сгруппироваться, просто падая обратно на пассажирскую дверь. С внутренней стороны Чимин остервенело щелкает замком и пытается выйти, на что Чонгук ладонью хлопает ею обратно. — Заслужил. — Заслужил, — подтверждает Тэхён, мелко кивая голубой макушкой, а затем произносит так жёстко, что внутренний альфа наливается яростью, желая принять вызов и сломать хребет наглому придурку, — если Чимин не появится в общежитии до часу ночи, то я обращусь в полицию с заявлением о похищении и домогательствах. И пока они будут решать проблему своими способами, я постараюсь сделать так, чтобы ни один твой подсосник не помешал мне отгрызть твои бесполезные яйца. Чон медленно вздыхает и прикрывает глаза, пытаясь совладать с собой. Он понимает, что Тэхён просто защищает своего друга, что у него есть полное право так себя вести, однако задетое эго от этого страдает не меньше. — Я сделаю его счастливым. Чонгук вновь смотрит в глаза альфы напротив, произносит твёрдо и уверенно. — Уж постарайся, — с нажимом хмыкает Ким, чтобы в следующий момент скосить взгляд куда-то назад и усмехнуться, — твоя японская карета превратится в логово страшного волка в час ночи, поэтому советую успеть до этого вернуться в комнату. Наслаждайся. Чимин показывает другу средний палец из приспущенного окна, а затем щипает альфу рядом за ягодицу. — Что произошло? — Ничего, Долли, глупые альфьи разборки. Чонгук произносит это в шуточной интонации, мягко шлёпая по чужой ладошке. Он наконец проходит к водительской двери и усаживается за своё место, тут же блокируя двери и наклоняясь к омеге, который тут же обеспокоенно вскрикивает. — Он ударил тебя?! — Так было нужно. Чимин сжимается, когда чужое лицо оказывается в слишком близком положении к собственному. Губы покалывает от фантомных укусов альфы. Он помнит, как целуется Чонгук. Тем сильнее ощущается разочарование, когда альфа всего лишь пристёгивает возбуждённого омегу. Он прекрасно понимает, о чём тот думал. От этого Чимин ощущает чистый стыд, что алыми пятнами покрывает шею и уши. Парень отворачивается к окну, торопливо стирая остатки косметики тыльной стороной ладони, тихо икая. Чонгук в этот момент ощущает себя последним альфой на земле, который был достоин хотя бы взгляда этого омеги. — Ты отвезёшь меня в мак? Я перед выходом не поел, теперь у меня живот урчит, — сообщает блондин, пытаясь избавиться от давящей тишины в салоне. Он укладывает предплечье сверху на тонированное стекло, а затем опирается о него подбородком, делая вид, что со всем вниманием следит за тем, что происходит снаружи. Двигатель машины тихо мурчит, когда они неторопливо трогаются. Чонгук набирает скорость на ночной автомагистрали, то и дело скашивая глаза на омегу, который в этот момент как никогда напоминает ему dolly. В нежном смысле. В любовном. В том, где на Чимине розовый топ с длинными рукавами, которые едва скрывают маленькие ладошки. Где его скульптурные бёдра облегают чёрные кожаные штаны, не оставляя полёта для фантазии. Где на его припухших веках остатки лиловых теней и блёсток, а сверкание страз соревнуется лишь с драгоценностью выплаканных слёз. Где его светлые волосы треплет встречный ветер, то и дело отбрасывая на мягкие щёки. Где его пухлые губы похожи на клубничный маршмеллоу, отдающие призрачной сладостью. Где он идеальный, даже когда почти сломался. Почти сломали. — Я, между прочим, покататься хотел. На розовой супре, знаешь? Сладкий голос отвлекает Чонгука от любования. Он сворачивает к ближайшему маку, пристраиваясь в очередь из машин. Чимин замечает татуированные пальцы, что устроились на рычаге передачи. Приспустившийся рукав свободной ветровки альфы открывает обзор на кисть и предплечье. Вены эстетично вздуваются, когда тот выворачивает обитой чёрной кожей руль в сторону окошка с меню и оператором. Парень живо отводит залипший взгляд, когда Чонгук поворачивает голову в его сторону, начиная копошиться в ремне, краем глаза замечая его незлую усмешку. Омега отстёгивается и тут же прикипает к горящему ярким экраном едой. Он в моменте перелезает через Чонгука, устраивая ладошки на внутренней стороне двери, а мягкими коленками опираясь о натренированные бёдра. Альфа привычным для них двоих жестом берёт его под ягодицы, подтягивая к окну для лучшего обзора. — Мне, пожалуйста, большую картошку… — он до щемящего сердца смущённо диктует свой заказ, пока Чонгук пальцами водит его по внутренней стороне коленок, от чего омега на рефлексе пару раз шлёпает альфью ладошку, –… и ещё раз всё то же самое, но вместо ванильной колы доктор пеппер, а вместо сырного соуса — ореховый. Парень замирает, удивлённый тем, что Чимин досконально помнит каждое его предпочтение. Он неотрывно смотрит на омегу, пока тот перелезает обратно к себе на сидение. — Что? Омега вопросительно приподнимает брови, уставившись своими невероятными золотистыми глазами. — Ты будешь моим мужем? Это второй раз, когда изо рта Чонгука вылетает то, что услышать Чимин никак не ожидал. Он смотрит на альфу, приоткрыв рот от удивления. Их гляделки прерывает громкий клаксон откуда-то из очереди, на что парень глубоко вздыхает и трогается вперёд. Чимин молчит. Рассматривает ногти на руках, опустив голову, и думает-думает-думает. Он сейчас впервые за несколько недель ощущает себя так. Так спокойно и хорошо. Так счастливо? Полноценно? Будто альфа рядом — недостающая деталь пазла, без которой картинка жизни кажется неполноценной и незаконченной. Конечно, Чимин смог бы быть без него. Смог бы жить. Возможно, со временем, встретил бы другого альфу, смог бы родить от него детей, устроить семью. Но всё это кажется ошибкой. Параллельной вероятностью, где он в старости будет жалеть обо всем и рассказывать внукам о татуированном альфе из Японии на чёрной супре, который рычал на чужого альфу у всех на виду и щекотал омежьи коленки, пока Чимин делал заказ, сидя у него на бёдрах. Омега чувствовал, что Чонгук — его счастливая альтернативная вселенная. Его правильный выбор через тернии ошибок. — Так значит, розовая супра? Альфа вновь подаёт голос, совсем не чураясь неловкой атмосферы, которую сам же спровоцировал. — Розовая супра, — тихо повторяет Чимин, посматривая на водителя, а потом нерешительно добавляет, — и клубника. — Клубника? — Да, которую я уронил из-за тебя. — Которой тебя угостил тот альфа. Чонгук притормаживает возле окошка выдачи и вытаскивает карточку из кармана. Чимин тут же суетится и роется в своих штанишках, доставая из заднего кармана смятые купюры. Парень игнорирует его попытки сунуть наличку, прикладывая кредитку к терминалу под возмущённое «глупый альфа!». Дождавшись зелёной галочки, он забирает крафтовые тёплые пакеты и один из них передаёт надутому омеге. Аккуратно просовывает стаканы с напитками в специальную подставку, а затем нехотя проговаривает, набирая скорость и выезжая с территории мака: — Потом отдашь. Чимин тут же расслабляется и довольно кивает, начиная рыться в пакетике. — Куда мы едем теперь? — Ко мне домой. Альфа видит, как напрягается после этой фразы блондин, и осторожно уточняет: — Ты же не против? Если да, то можем… — Нет, нет, — Чимин быстро возвращается к своему обычному состоянию, отрицательно качая головой, — всё в порядке. Чонгук кивает, показывая, что услышал блондина. Чиминовы розовые тараканы внутри носятся сломя голову, пока красная яркая вывеска горит возбуждённым «ВСЁ НЕ В ПОРЯДКЕ, НО ТЕБЕ НРАВИТСЯ». Омега устал отрицать. — Просто у нас не так много времени, а второй шанс мне хочется успеть использовать по назначению. Чонгук следит за дорогой, пока омега начинает клевать ещё тёплую картошку. Блондин чувствует, как голова вот-вот распухнет от мыслей. «Будь что будет», — в конце концов решает Чимин, откидываясь на сиденье. Он с удивлением понимает, что кресло будто подточено под его небольшое тело. Спинка сдвинута назад ровно настолько, насколько Чимин сам её двигал. Будто с тех пор, когда он в последний раз сидел тут, будучи омегой владельца машины, ничего не изменилось. Парень с замешательством смотрит куда-то в сторону, а затем поворачивается к Чонгуку. — Что, Долли? Мельком спрашивает Чонгук, заметивший боковым взглядом чиминово вопросительное выражение лица. — Ничего, глупый альфа. С природной вредностью отзывается омега, а затем, чтобы проверить свои подозрения, суёт руку в кармашек двери, тут же нащупывая кое-что. — Чон Чонгук!!! Чимин пищит возмущённо, почти переходя на ультразвук, шлёпая смеющегося водителя своими же розовыми трусиками. Он тут же прячет их куда-то в карман, ощущая, как полыхают щёки. — Ты что, возишь с собой МОИ чёртовы трусики?! — Положи откуда взял. Это мой трофей, — альфа останавливается на светофоре и выхватывает из кармашка торчащую кружевную ткань, пихая её в объёмные закрома своей брендовой одёжки. — Это МОЁ нижнее бельё! — Я куплю тебе новые. — Мне нужны эти! — Мне тоже они нужны, — Чонгук хитро косит взглядом, на что Чимин почти задыхается от возмущения и начинает остервенело лупить его плечо. — Извращенец! — Ай, Долли, ай! Муж-абьюзер — горе в семье. — Как хорошо, что я не твой муж. — А мог бы им стать. Чимин на этой фразе, которая была произнесена вполне себе серьёзным тоном, вспыхивает ещё сильнее. Он отстраняется от Чонгука, игнорируя его пристальный взгляд. — Ко всем омегам так подкатываешь? — Нет, только к тем, которых люблю. Блондин набирает в лёгкие воздух, желая ответить альфе как можно язвительнее, но в конце концов лишь отворачивается, высовывая макушку в окно. — Глупый альфа. — Муж глупого альфы. Чимин хранит молчание до самого дома Чонгука, не готовый к новым провокациям. Татуированный парень помогает ему выбраться из машины. Он открывает подъездную дверь, пропуская Чимина вперёд. В лифте Пак забивается в самый дальний угол. Чонгук, будто желая лишний раз его подразнить, прислоняется как можно ближе, приклеенный своим телом к омежьему. В итоге на нужном этаже блондин пулей вылетает из душной коробки, пока его преследует бархатный смех. Он прикладывает холодные ладошки к горящим щекам, смотря на то, как ловко альфа справляется с замком. Чимин чувствует себя глупой овечкой, которая добровольно плетётся в логово серого волка. Парень знает, что альфа не сделает ему ничего плохого, что отпустит, попроси он его. Чонгук дразнит, но превосходно чувствует черту, через которую нельзя переходить. Однако воспоминания о поступках альфы, о его равнодушном согласии в ответ на фразу об уходе… Это всё давит на грудную клетку, не позволяя свободно вздохнуть. Хотя хочется. Внутри себя и своей омеги Чимин уже принял, что Чонгук — идеально подходящий ему партнёр. Сильный и настойчивый, способный обеспечить его и их будущего ребёнка. — Проходи, — Чонгук в пригласительном жесте указывает ладошкой в открытую дверь, будто предоставляя Чимину ещё одну попытку ускользнуть и сдать назад. Блондин смотрит на него, а затем на квартиру, двери которой альфа распахнул, ожидая решения своей Долли. «Этот разговор изменит твою жизнь. В лучшую или худшую?» Чимин судорожно выдыхает и перешагивает порог, проходя в тёмный коридор. Чонгук вторит ему, следуя за своим омегой и захлопывая дверь.♡♡♡
— Так значит, ты вот уже месяц хранишь целибат, таская рядом с собой светленьких омег по прикольчику? Чимин облизывает палец, испачканный в сырном соусе. На полный желудок у омеги даже появилось желание шутить, несмотря на серьёзную тему их разговора. Они с Чонгуком устроились на его большом диване. Блондин лёг на живот, мотая скрещенными лодыжками, а альфа уселся в турецкой позе рядом. Омега съел бо́льшую часть обоих заказов, с благоволением принимая подкладываемую парнем картошку. — А ты называешь ревнивым меня. Хмыкает Чонгук, с безграничной нежностью в глазах смотря на кукольное личико, мерно уничтожающее всё, что есть в бумажном пакете, а затем отвлекаясь на гаджет в руках. — Ну, я хотя бы не запугивал всех твоих почитателей и не вводил это дурацкое «два метра от Пак Чимина для всех альф или Чон Чонгук приедет на своей чёрной японке и начистит вам рожу». И судя по твоим рукам, кому-то ты уже успел. — Да, Минхо, который какого-то чёрта решил, что у него лишнее лицо, — Чонгук невозмутимо пожал плечами, припоминая, как его ребята донесли на особенно настырного альфу, что крутился вокруг Чимина. Последние несколько минут он что-то торопливо печатал на экране телефона. Омеге было интересно и даже немного обидно от того, что не он был главным объектом всех ста процентов внимания от парня. — Он просто помог донести мне рюкзак до общежития. — Что ж, теперь тебе не придётся его носить. — Что?.. Почему? — Увидишь завтра вечером, — Чонгук поморщил нос в своём привычном жесте, а затем откинул телефон куда-то на журнальный столик. — Мне уже это не нравится. После этой фразы на некоторое время комната погружается в тишину, разбавленную лишь шорохом упаковок от еды. Вскоре они заканчивают с вредным ужином и откладывают мусор в сторону. Чонгук, еле сдерживая смех, наблюдает за омегой. Тот без какого-либо подтекста, больше комично, чем возбуждающе, с облегчённым вздохом расстёгивает ширинку и пуговицу штанов, высвобождая набитый до отвала зефирный животик. — Ты пытаешься соблазнить меня? Чимин сладко хихикает и смотрит из-под густых ресниц, добавляя во взгляд поволоку желания и вызова. Так, как умеет только он. — А получается? — Всегда, — искренне отвечает Чон. Альфа глубоко вздыхает, а затем садится ровнее. Он ловит вмиг изменившееся выражение лица Чимина, начиная говорить. — Значит, будем знакомиться заново? Меня зовут Чон Чонгук, мне 25, я студент последнего юридического факультета Национального. Мой отец вроде как серьёзная шишка в японской теневой политике, поэтому те шутки про якудз не совсем шутки, — альфа невесело усмехается, — он отправил меня сюда подальше от любопытных глаз и поближе к этнической родине. Несмотря на жизнь в Японии и знании этого языка на уровне носителя, я всё ещё кореец. Мой папа погиб, когда мне было около пяти, и я, к сожалению, совсем его не помню, — Чимин двигается ближе к Чонгуку и бережно берёт его ладошку в свою, сжимая в утешении, — но у меня есть Сэмпай! Он омега и у него очень достойный альфа, а ещё целых три щенка! Я думаю, вы бы очень поладили… Чимин мягко улыбается, смотря за тем, сколько удовольствия приносит Чонгуку рассказывать о своей семье. Всё это он слышит в первый раз. Блондин чувствует себя особенным, потому что никто в действительности не знал об альфе ничего. А тут — практически обнажённая душа. По-детски блестящие глаза, открытые фото племянников на телефоне под чонгуково «Смотри, это Момо, Мэйко и Морико. Или наоборот». — Так значит… — омега внезапно начинает догадываться о причине поведения Чона, сопоставляя некоторые факты. То, что парень заканчивал университет, и то, что он с такой любовью и откровенной тоской говорил о своей семье, — ты собирался… Собираешься возвращаться обратно? В горле пересыхает от волнения и под конец фразы блондин почти шепчет, огромными от удивления глазами рассматривая лицо Чонгука. Тот прикусывает пирсинг в губе. Не смотрит в ответ, а наоборот — прячет лицо в свободной ладони, остервенело растирая глаза и щёки напряжёнными пальцами. Сердце Чимина от волнения стучит где-то в висках, мешая нормально мыслить. Руки начинают дрожать и он медленно отпускает альфу. Тот мгновенно ловит маленькую ладошку обратно, притягивая к себе, сплетая фаланги в капкан. — Собирался. Я собирался вернуться, Долли, — наконец чёрные со всполохами глаза впиваются в золотистые, что-то выискивая в них, — я не давал надежду ни одному омеге, потому что знал, что уеду в Японию после окончания учебного года. Мне нужно принять свою долю бизнеса, вести юридическую консультацию для отца, а когда-то и полностью продолжить его дело. Но ты, Чимин… — альфа тянется к кукольному лицу, пока омега лишь отшатывается назад, кривит губы в сожалении, –… я по уши в тебя. В тебе. Я бы ел с твоих рук как щенок, ходил бы за тобой пятами, рыча на любого, кто посмеет приблизиться. Потому что собственник до кончиков пальцев, а ты красивый до щекотки в животе. Ты не видишь, как на тебя смотрят. Смотрят и видят в своей постели, своим омегой. Но даже если мы выдержим время и расстояние — ты никогда не будешь полностью спокоен рядом со мной. У тебя будет самый дорогой особняк, самые тепличные условия. Однако одновременно с этим я могу сорваться в три часа ночи, если какой-то ублюдок захочет провернуть что-то за нашей с отцом спиной. Могу получить пулю в ногу, могу стереть костяшки в мясо. Ты никогда не будешь уверен, что я вернусь в целости и сохранности. Что наш возможный ребёнок будет меня помнить. Понимаешь меня, Долли? Чимин шмыгает носом, жмурясь и чувствуя град слёз на своих щеках, проглатывает судорожные вздохи. Он кивает мелко-мелко, а затем тянет татуированную кисть альфы к лицу, прислоняя её к своим губам. — Опять расстраиваю тебя… — с горечью шепчет Чонгук, стирая горячие слёзы, — я люблю тебя. Я люблю тебя любого. С макияжем или без. С обсыпанным акне лицом, с опухшими от рамёна на ночь щеками. В той пижаме, погрызанной собакой Тэхёна, или самим Тэхёном, я бы не удивился, — омега смеётся сквозь плач, шутливо шлёпая альфу по плечу, — я люблю твою фигуру, твои растяжки на бёдрах, которые напоминают узоры грозовых молний. Твой шрамик на глазу. Твои маленькие пальцы. Твои родинки в виде созвездий. Я люблю абсолютно каждый миллиметр в тебе. Чимин слушает его завороженно, с каждым словом всё ближе подбираясь. — Я не хотел разбивать тебе сердце. Думал, что ты ещё не так сильно привязан, что у нас получится расстаться без лишней боли. Подкупил тех омег. Повёл себя как последний мудак, лишь бы больше никогда на меня не взглянул. — Ты почти справился, — гнусаво ответил блондин, закидывая ладошки на мощную шею альфы, устраиваясь на его бёдрах. — Да, а потом сам же охранным псом бегал вокруг, отгоняя любого, кто имел на тебя виды, — Чонгук подушечками пальцев заскользил по позвонкам омеги, отчего тот выгнулся, прислоняясь телом к торсу парня. — Будешь знать, — почти прохныкал, — Чонгук? — Да? Он подумал, что дело в касаниях и начал тут же отстраняться, но встретил, на удивление, активное сопротивление со стороны Чимина. — Я люблю тебя тоже. Голос у блондина сладкий и нежный. Такой, чтобы петь колыбельные и сиреной зазывать заблудших путников. Самый любимый для Чонгука, самый родной. Голос его гибели и воскрешения. — Я думаю, что тебе нужно было сначала поговорить со мной, м? — пальчики омеги зарываются в волнистые чёрные волосы, бережно перебирая их и массируя слегка кожу, — я тоже был в этих отношениях. Я имею право голоса, разве нет? Он звучит немного обиженно, а волк внутри альфы рычит бешеным зверем, приказывая человеку сделать всё, чтобы эти кислые нотки пропали, чтобы омега на его руках отныне испытывал только положительные эмоции. — Да, Чимин. Конечно, ты имеешь… — И если я хочу быть с тобой, то это только моё решение. И ты должен уважать и принимать его. Так же, как я твои. Верно? — Чимин… — Чонгук, — омега чуть оттягивает чонгуковы волосы, прекрасно зная, как это действует на альфу, — я хочу встречаться с тобой. Хочу, чтобы ты был моим альфой. Я поеду за тобой хоть на другой конец света, если ты докажешь, что не бросишь меня ради кого-то с такими же кукольными губами и внешностью. Потому что я не единственный омега-долли, а вот ты, оказывается, завидный жених… — До-о-олли… — альфа выдыхает хрипло, сдерживая себя от того, чтобы сдавить хрупкое тело в болезненно-крепких объятиях, — ты просишь о таком, пока я вот уже несколько часов думаю, куда можно отвезти того ушлёпка, с которым ты целовался. — Чон Чонгук, даже не смей, — Чимин произносит предупреждающе, наклоняясь к шее парня и кусая за неё несильно. — Раньше думать надо было, Долли, — Чонгук выдыхает прерывисто. — Знаешь, мне кажется, что я до сих пор чувствую чужой запах… Омега провоцирует, ведёт губами от яремной впадины по чернилам к острой линии челюсти. С садистским удовольствием он чувствует вибрацию от тихого рыка. Чонгук резким движением берёт омегу за шею, сжимая до лёгкого удушья, отчего внизу живота сладко тянет и из горла вырывается слезливый хнык. Вглядывается в кукольное лицо пару мгновений, чтобы понять, как того ведёт от такой дикости и грубости, а затем наклоняется к горящим губам. Он жадно вгрызается в мягкость, буквально слизывая посторонний аромат. Чимин лишь стонет тонко, упираясь ладошками о крепкую грудь. Сквозь тонкую футболку находит твёрдые горошины сосков и подушечками пальцев потирает. Он чувствует язык альфы, наклоняет голову, позволяя полностью завладеть своим ртом. А затем начинает мелко тереться бёдрами о пах, задевая выступающий бугор, пытаясь хоть как-то стимулировать пульсирующую и выделяющую смазку дырочку. — До-о-олли… Господи, блять… Чонгук отрывается от измученных губ и ладонью ведёт по круглым ягодицам, надавливая и помогая с темпом. — Соскучился по этому?.. Да?.. — Я хочу… Хочу попрыгать на тебе… — Чимин жалобно стонет, наклоняясь обратно к шее альфы, бодая его и вынуждая откинуть голову назад. От этого найти запаховую железу становится легче, и омега с упоением вылизывает тонкую кожу. Он посасывает её, втягивая и прикусывая острыми зубками, раскрашивая в бордовый и фиолетовый. Художник без кистей, но зато с самым превосходным холстом. — Я обещал вернуть тебя к часу… — Мы успеем! — капризно выкрикивает, бёдрами сжимая чужие, пытаясь насадиться на длинные татуированные пальцы, что мягко надавливают меж ягодиц прямо через кожаные штаны. Чонгук тихо и дразняще смеётся. Он подхватывает Чимина под бёдра и встаёт вместе с ним, направляясь в спальную комнату. Омега внутри пищит восторженное «сильныйсильныйсильный», а сам блондин довольно откидывается на свежее постельное бельё. Пока Чонгук стягивает одежду, он принюхивается непроизвольно. — Никого, Долли. Никого не было. Только ты. Альфа правильно понимает поведение Чимина, который оказывается не меньшим собственником, а затем накрывает своим большим телом маленького омегу. Тот срывается на откровенный скулеж, ладонями ведя по татуировкам, которые так давно не видел. Не трогал. Не облизывал, в конце концов. Он помогает Чонгуку стянуть с себя штаны и топ, оставаясь в одном белье, а затем резкими движениями подминает удивлённого парня под себя, вновь устраиваясь на напряжённых бёдрах. Он ртом ведёт от самой челюсти и вниз, оставляя влажные дорожки. Первая тату — чернильная бабочка на кадыке. Кончики её крыльев будто растворяются ближе к ключицам. Одна из самых любимых для Чимина, потому что рядом запаховая железа, а значит вылизывать её он мог бы двадцать четыре часа в сутки. Ниже, на всю натренированную грудь с разных сторон схватка двух главных символов страны восходящего солнца — тигра и дракона. Чешуя и рваные полосы тщательно прорисованы, как и окружающие их лепестки сакуры, а узоры волн в японском стиле растянуты вплоть до предплечий, на весь рукав. Омега любовно обводит языком чернила, ощущая, как любимое тело вздрагивает от его ласк. У такого большого и грозного Чонгука на удивление много эрогенных зон, начиная с сосков и заканчивая внутренней стороной бёдер. Выцеловывать и вылизывать его — сплошное удовольствие. Он мурчит тонкое «только я… никого, кроме Долли…», а затем задевает ладошкой твёрдый от прелюдий член. Сглатывает накопившуюся слюну, наклоняется к лобку, любуясь ещё одной, совсем свежей татуировкой. Там, на чисто выбритой коже, навсегда красным цветом набито «Dolly», шрифтом под японскую иероглификацию. — Ты чокнутый, Чонгук! — омега выдыхает в который раз, пораженно оглаживая заживший совсем недавно рисунок. — Потому что ты существуешь, — парирует Чонгук. Не в силах больше терпеть, он приподнимается и тянет Чимина к себе, шепча ему в губы пошло: — я хочу тебя вылизать… — Но как же… — Я вылижу тебя и ты покатаешься на мне, договорились? — Ах, тогда меньше болтай, альфа…♡♡♡
Чимин просыпается от солнечных лучей, которые настойчиво лезут прямо в лицо. Он морщится и приподнимает голову, ощущая, как полностью закутан в своё розовое одеяло. — Выглядишь как растрёпанный цыплёнок. Омега смотрит на Хосока, который успел уже проснуться и убрать постель, а затем счастливо улыбается и разводит руки в пригласительном для объятий жесте. Красноволосый звонко смеётся и сползает с кровати, чтобы устроиться в тёплой кровати своего друга. — Всё прошло хорошо, я так понимаю? — Хосок разглаживает светлые торчащие пряди волос, с нежностью наблюдая за спокойным и довольным омегой. Наконец-то. — Кажется, летом я уезжаю в Японию… — Чимин красной щекой трётся о плечо омеги, ощущая внутри долгожданное довольство. Он и забыл, каково это, просыпаться без груза на сердце, светиться изнутри, свободно вздыхая. Блондин чувствовал, что он сделал правильный выбор, что будущее рядом с Чонгуком — его единственно верная и должная вероятность. Вчера альфа привёз его к обещанному часу ночи. Они ещё около получаса целовались в машине, до тех пор, пока их ароматы окончательно не смешались. Ещё 20 минут Чонгук уговаривал старого бету-коменданта впустить Чимина в комнату. Он, вообще-то, не очень бы и расстроился, если бы в итоге не получилось. Соблазн увести долли обратно к себе и оставить на всю ночь рос с каждой секундой. — Я тебя никуда не пущу! — дверь комнаты с грохотом открывается и в комнату ураганом влетает Тэхён. Задремавшие омеги вздрагивают, хлопая сонными глазами. — О боже, Тэхён… — Хосок закатывает глаза. — Закрой двери на замок! Захлопни окна! Не выпускай Чимина! — Что происходит? Они всё замирают и поворачивают головы в сторону окна, когда оттуда слышатся гудки клаксона и хоровое альфье «Долли!». — Нет! Чимин, нет! Тэхён чуть ли не хнычет, расставляя ноги и руки в стороны прямо перед пластиковой дверью, ведущей к открытому балкону. — Но Тэхён~иии… — светловолосый живо выпутывается из одеяла и тянет шею к окну, пытаясь увидеть хоть что-то, — Хосок, скажи ему! — Тэхён, перестань вести себя как ребёнок, — Чон говорит со всей строгостью, отчего альфа жалостливо стонет и сползает с прозрачной двери, оседая где-то на полу. — Он заберёт нашего Чимин~и… — Я привезу тебе сладости и снэки… —… Так беги же к своему принцу, чего ты ждёшь?! — альфа мгновенно вскакивает на ноги и подталкивает Пака к балкону. Тот выбирается, шлёпая босыми ногами и высматривает ситуацию на улице перед общежитием. От изумления он прикрывает рот ладошкой, думая про себя об убийстве одного альфы, которому денег некуда девать, судя по всему. Прямо под его окнами, освещаемая лучами солнца, глянцевым розовым блестит гоночная тойота супра. Подпирая её бампер своими бёдрами, во всём неизменно чёрном стоит довольный альфа. Сзади ему машут ещё несколько ребят — тех самых, которые повсюду следуют за Чоном. Из-за того, что рассказал о себе Чонгук, омега уже не уверен, что это просто его компания. Сын мафиозной штучки явно нуждается в охране, даже если сам выглядит как цепной пёс. — Классные шортики, Долли! — выкрикивает Вонхо, пока остальные заливаются хохотом. Чон тянет губу в ухмылке, наблюдая за тем, как покрасневший омега ладошками пытается спрятать рисунок с феями Винкс на своей пижаме. — Долли? Выбирайся из башни, глупый альфа пригнал принцессе розового дракона, — Чонгук кивает в сторону машины, с жадностью следя за каждой эмоцией на лице своего омеги. Искреннее недоумение на кукольном личике сменяли понимание и, видимо, воспоминания об их вчерашнем разговоре по пути в мак. Омега тогда жаловался на то, что Чон так и не дал ему насладиться фестивалем, упоминая розовую супру. Что ж, старые японские знакомые альфы с удовольствием помогли ему за ночь перекрасить машину. Он пригнал её из родной страны ещё со своим приездом. Малышка слишком долго ждала своего звёздного часа, а теперь, наконец, сияет гламурным цветом. Чимин сорвался с балкона куда-то внутрь комнаты, а ещё спустя несколько минут Чонгук ловил его в свои объятия. — Глупый, глупый альфа… Я надеюсь, ты просто арендовал её на пару суток… — блондин жарко выдыхал в шею альфы, покрывая её поцелуями, не стесняясь случайных зевак и компании бугаев. — Я купил её, чтобы ты больше не носил тяжёлые вещи из университета до общежития, — маленькая сумочка цвета фуксии с тремя тетрадками, ручкой и блеском для губ, должно быть, сейчас валялась где-то под кроватью омеги. Да, больше никаких тяжестей. И альф, которые могут предложить свою помощь. Видимо, на то и был расчёт, потому что Чонгук, следя за ходом мыслей на лице омеги, широко ухмыльнулся. — Дурацкий, дурацкий альфа… Чимин покраснел и начал вяло лупить парня по плечу, пряча заалевшее лицо где-то на его груди. — Я не приму такой подарок, ясно? Ты с ума сошёл тратить столько денег… — Пусть это будет моими извинениями за скотское поведение последние недели, Чимин, — альфа произносит это со всей серьёзностью, а затем берёт лицо Чимина в ладонь, вынуждая посмотреть в его чёрные глаза, — слова ничего не стоят, если они не подкреплены поступками, болтать может любой. Я хочу заново тебя завоевать, хочу, чтобы ты понял, что я полностью в твоих руках сейчас. Я не шутил насчёт предложения, не шутил насчёт Японии. Я приглашаю тебя поехать со мной, предлагаю стать твоим мужем, будущим отцом твоих детей и… — Альфа, — блондин прерывает речь Чонгука, ведёт по острой скуле, приподнимаясь на носочки, чтобы достать до любимого лица, — я согласен. Я поеду. У Чонгука в глазах неистовое пламя и любовь к этому омеге, а сам он наклоняется ниже и замирает возле подрагивающих губ. От чиминовой кожи как всегда пахнет сладкой жвачкой и чем-то до одури вкусным, из-за чего альфа не сдерживается и носом ведёт по щеке, собирая запах и оставляя свой, более густой. Он касается пухлого рта в невесомом поцелуе, а затем шепчет тихое «спасибо». — На самом деле, у меня есть кое-что ещё… После их недолгих ласк, альфа нехотя отстраняется и тянется в салон машины. Чимин затуманенными от нежных поцелуев глазами смотрит на то, как его чёрная одежда контрастирует с розовой поверхностью. Он всё ещё не может принять и осознать, что теперь эта малышка принадлежит ему. Розовая супра и черная супра. Сладкий кукольный омега и грозный мафиозный альфа. Такое клише, что блондин пытается себя незаметно ущипнуть, проверяя, не сон ли это. — Кое-кто, помнится, был возмущён… Чонгук, наконец, выбирается из салона, держа в руках большую кондитерскую коробку, перевязанную золотистой лентой. Он передает её омеге, оставляя ещё один поцелуй на макушке. Парень с интересом вглядывается в содержимое, а затем закатывает глаза и искренне смеётся. — Чон Чонгук, ты… — Глупый альфа? — он подмигивает Чимину, который крепче сжимает коробку с почти килограммом клубники в карамели. Этот ревнивец… — Да, абсолютно точно, — блондин тянется и звонко целует его в губы, с благодарностью принимая ещё один подарок, — я надеюсь, что с Намджуном всё в порядке. — С Намджуном всё в порядке? — Чонгук оборачивается к Вонхо, который в этот момент подмигивает им и делает знак «окей» из большого и указательного пальца. Чимин подозрительно жмурится. — Хочешь покататься? Чонгук тянет парня за собой, усаживая его за пассажирское сидение, привычно пристёгивая. — У меня даже водительских прав нет, Чонгук, так что всё-таки верни её, правда… — Получишь в Японии, — альфа невозмутимо пожимает плечами и усаживается за руль, чувствуя себя немного непривычно. Один и тот же салон, но внешний облик машины всё равно значительно влиял на ощущения водителя, — кстати, я рассказал о тебе отцу и Нани, они все очень тебя ждут. Сэмпай даже рвался сюда, но слава богу, что у меня есть племянники, которые не могут остаться без присмотра… — Хэй, Чон Чонгук! — Ты смущаешься? — парень влюблённо смотрит на слегка покрасневшее лицо омеги. — Глупый альфа, — в конце концов буркнул Чимин, быстро наклоняясь к нему и с напором целуя любимые губы. — Муж глупого альфы, — успевает шепнуть Чонгук, отвечая на влажный поцелуй. Будущий.♡♡♡
— Мы не будем заниматься любовью на глазах у Танаки, — раскрасневшийся Чимин яростно пихает подушку под другие. — Это всего лишь игрушка, До-о-олли… — Чонгук ведёт подушечками пальцев по обнаженной спине омеги, выцеловывая хрупкие ключицы, — кроме того, он всё равно будет слышать твои стоны и хныки… —… Подожди, мне нужно вынести его в другую комнату…