Позолоченные сны

Сдержанность и благоразумие — два столпа, на которых строится жизнь Аль-Хайтама. Страсть, безрассудность и прочие человеческие чувства никогда не находились в поле его интереса. Наоборот, ему всегда казалось, что слепое следование своим низменным инстинктам есть поведение слабохарактерного, глупого человека, доставляющего тому большое количество проблем. А «слабохарактерный» и «глупый» явно не про него. Скорее про его соседа — Кавеха. Он всегда пренебрежительно судил о его взглядах на жизнь, безрассудных пьянках и всплесках эмоций. Хотя, по большей части, и говорил на людях, что никогда никого не осуждал. Всякий выбор есть воля человека… А ещё Аль-Хайтам ничем в своей жизни не был сильно озабочен. Ну, за исключением впитыванием знаний через бабушкины книги. Люди не хотели общаться с ним из-за его снобизма и излишне серьёзного отношения к жизни, что его абсолютно устраивало. Общение препятствовало и отнимало время, которое он мог потратить на хорошую книгу или дневной сон вместо того, чтобы выслушивать или поддерживать разговор о каких-то пустяках. Общение его не развлекало и банально не приносило ему пользы, поэтому он не видел в этом смысла для себя. Понижение обратно на должность до секретаря в Архиве на целую неделю обеспечило Аль-Хайтаму хорошее настроение, хотя для знакомых и окружающих его «хорошее настроение» прошло незаметно. Его настроение — загадка, которую никто не собирался разгадывать. Оно всегда было ровным и плоским, как водная гладь в полный штиль. Две полярных границы его настроения это «спокойный» и «слегка раздражённый». Порой водная гладь приходила в движение и эмоция лёгкого раздражения давала о себе знать. Обычно, когда к нему приходили с неправильно оформленной заявкой под конец рабочего дня. Как, например, сегодня… На часах было 17:55. Аль-Хайтам дочитывал «Псаммофильная растительность песчаных дюн», когда дверь внезапно открылась и в кабинете оказался юноша. Увидев Аль-Хайтама, сидящего за столом, он с облегчением вздохнул и сказал: — Успел. — Нет, не успел, — сразу ответил Аль-Хайтам и закрыл книгу. — Но вы же ещё на рабочем месте, — нагло позволил себе заметить учёный. — Ты правда думаешь, что рассмотрение заявки на грант делается за пару минут? — он сдержанно разгневался и скрестил руки на груди. Учёный стыдливо уткнул взгляд в пол, слушая, как Аль-Хайтам собирает вещи. — Пожалуйста, войдите в положение. Мне нужно лишь разрешение на книгу. — Какую? — Копия Звёздного атласа из особого отдела библиотеки… — Заявка на такое оформляется не меньше, чем грант, — продолжал сдерживаться Аль-Хайтам. Он уже подошёл к двери, чтобы уйти на заслуженный отдых, но учёный упёрто продолжил гнуть свою линию. — Прошу Вас! — сказал он, сложив ладони в мольбе. — Отчёт нужно сдать уже к концу недели. Пасмурная погода и дожди льются в Сумеру несколько дней подряд, поэтому я не мог проводить исследования звёздного небосвода. И только наблюдая сегодня рано утром я столкнулся с материалами, знания о которых есть только в этой книге! Чем скорее я её получу, тем раньше я смогу закончить отчёт! — И что помешало Вам прийти сразу же, после того, как вы поняли, что Вам нужен Звёздный атлас? — Ну… эм-м… это личное — замямлил учёный. Аль-Хайтама такой ответ совершенно не устроил. Учёный полностью осознал, что за секретарь перед ним стоит, но всё равно понадеялся на его милосердие и продолжил: — Недавно в Сумеру приехала моя возлюбленная, поэтому я… — Я не понимаю, почему это моя проблема и почему я должен из-за неё задерживаться, — отрезал тот, не собираясь его дослушивать. — Приходите завтра. И, желательно, вовремя. Большой Базар — место, куда Аль-Хайтам любил заходить после работы. Больше всего ему нравилась лавка с редкими драгоценностями, которыми он заполнял дом и портил настроение перфекционисту Кавеху, находящим все покупки соседа безвкусицей. — Посмотрите какой красивый ковер! Выкупил у мастерицы из самой пустыни! — Откуда? С ума не сходи. — Попробуйте фрукт-харра, какой сочный! Прям сам в рот лезет! — Как Вам идёт этот цвет, он вас так стройнит. А как спинка хорошо выглядит! — Платье, конечно, красивое, но цвет… — За какие 400 моры? Давай лучше за 250… — Интересная вещица, — тихо заметил Аль-Хайтам, посмотрев на кубок в виде морской раковины. — Ох, у вас зоркий глаз. Это кубок из Инадзумы. Там её называют жемчужной клеткой. Если мне не изменяет память, она с острова Ватацуми, где правит божественная жрица. Кто знает, может когда-нибудь, она держала её в руках… Аль-Хайтам долго рассматривал её со всех сторон. Выглядела не как подделка. Он не стал долго рассусоливать и прямо спросил: — Сколько стоит? — 4000 моры. — Я возьму её. — Я был наслышан, что вы не любите торговаться. — Не хочу тратить время на это. Она выглядит на ту сумму, которую вы сказали, и я готов отдать за неё такие деньги. К чему лишние сложности? — Может быть, — почти согласился торговец, всё-таки видевший в привычке торговаться традиции и приятный азарт. После покупки Аль-Хайтам ещё немного гулял по базару, чтобы нагулять аппетит перед ужином. Сегодня было выступление Нилу. Она играла Пушпаватику — владычицу цветов и оазисов. Аль-Хайтаму приглянулся её новый наряд — белоснежное платье, усыпанное изумрудными украшениями. Складки с него струились, словно водопад. Во время выступления она на секунду поймала на себе его пристальный взгляд и тут же увела обратно на актёра, немного смущённая. Аль-Хайтам поймал себя на мысли, что слишком засмотрелся и пошёл дальше гулять по базару. Народу было, на удивление, очень много. Он понял из-за чего. Сегодня здесь находилась Нахида. Когда выступление подошло к концу, люди выстроились к ней в очередь, чтобы получить мудрый совет. Среди них в очереди оказался тот самый учёный, который сегодня опоздал. «Наверное, попросит её начитать ему звёздный атлас» — подумал он, когда увидел его грустный взгляд. Аль-Хайтам же, довольный покупкой, неторопливо направился домой. Самая приятная часть после рабочего дня — ужин. Цыплёнок в тандыре с горячей питой и свежими овощами выглядели великолепно. — Что ты опять притащил в дом? — портил аппетит Кавех, слоняясь рядом и указывая соседу на новую покупку. — Её внешний вид совсем не вписывается в интерьер. Я даже не знаю куда это можно поставить, чтобы оно хорошо смотрелось! — Ты успокоился? — сдержанно ответил Хайтам, продолжая есть. — Её наличие здесь не портит тебе аппетит? — Пока что аппетит портят только твои возгласы. — Всё, я умываю руки, уродуй свой дом как хочешь. Мне всё равно, — последние фразы были слышны даже из соседней комнаты, куда тот ушёл. Последние фразы Аль-Хайтам слышал стабильно каждый раз, когда что-то покупал, поэтому уже давно перестал с ним спорить. Время сна. Сначала прохладный душ, затем чтение перед сном. На ночь Аль-Хайтам любил почитать что-нибудь лёгкое, чтобы слишком не напрягать мозги. На это раз внимания удостоились «Древние мифы Сумеру». Конечно, читал он их с должным ему скепсисом, но некоторые вещи занимали его, поэтому он с интересом продолжал. Но затем буквы поплыли по бумаге, слова слипались воедино, а смысл слов стал с лёгкостью ускользать… Аль-Хайтам подошёл к пруду рядом с водопадом, где вдоль берега распускались водяные лилии. Серебряная луна отражалась в пруду. В отражении стояла Нилу, в белом одеянии, словно физическое воплощение отражённой луны. Она рисовала в воздухе фигуры изящными движениями рук, рассказывая историю пустыни. Аль-Хайтам долго рассматривал её силуэт и кожу, виднеющуюся сквозь неприлично прозрачную ткань. Одежда сидела на ней словно вода, ничего не скрывая. Как изящны были её движения, как светилась вокруг неё вода. Она выглядела как прекрасное внеземное существо, слишком прекрасная, чтобы быть из этого мира. Как долго он смотрел и не мог оторвать глаз. Она была для него чем-то новым, чего он ещё не изучал. Ему хотелось её познать, понять её красоту. Почему её образ так засел в его голове? Аль-Хайтам поймал на себе её взгляд и немного испугался. Она подбежала к нему, вода под её ногами твердела, как земля. Её шаги были легки, оставляя на плоскости воды круги. Затем он почувствовал её воздушную, лёгкую хватку, словно его руку объяло мягкое, тёплое облако. Они стояли по середине пруда, что нисколько не озадачивало Аль-Хайтама. Всё происходящее казалось ему правильным и логичным. Она кружилась вокруг него, как неугомонная юла, а затем нежно обхватила его шею двумя руками. Взгляд её больших глаз заставили его на секунду оцепенеть. Она потянула его на себя и оба провалились в глубь воды… Аль-Хайтам резко проснулся, вобрав в себя воздух. Ночной светильник был включён, а книга валялась на полу, рядом с кроватью. Видимо, он не заметил как уснул. Раньше с ним такого не происходило. Он был не на шутку озадачен, ведь впервые за долгие годы увидел сон… — Всё правильно? — вопрос учёного резко выдернул его из гипноза. Аль-Хайтам весь день анализировал сон с Нилу, но никак в этом деле не продвинулся. Хотя какая речь может идти о таких сложных материях, как сны, когда даже на рабочей рутине он теперь не мог сосредоточиться? — Так… — попытался вновь собраться с мыслями. Он увидел в заявке учёного пару незначительных ошибок, но не стал обращать на них внимания, так как посчитал, что его на ещё одно переписывание уже точно не хватит. Он вытащил из ящика бланк, быстро заполнил его и поставил печать. — Держи справку. Отдай её библиотекарю, тогда тебе дадут книгу. Её нельзя выносить за пределы библиотеки и читального зала. Всё понятно? — Да. — Можешь идти. — Спасибо Вам… И ещё прошу прощения за то, что вчера пришёл в конце рабочего дня. — Больше так не делай, и будешь прощён. Все будничные дела Аль-Хайтама шли шиворот-навыворот из-за попытки понять природу того сновидения и причину его появления. Не могло же оно присниться просто так? Могло? Не для Аль-Хайтама. Всему в этом мире есть причина, он должен разобраться. Почему именно Нилу? Почему он так впечатлился её танцем? Почему он так легко пошёл за ней, словно она сирена из древних мифов? Может, это была чья-то хитрая ловушка, и ему повезло успеть проснуться? День закончился так же, как и начался - сумбурно. На базаре ему ничего не понравилось, ужин был посредственным. Всё теперь казалось посредственным, пока не разгадана тайна этого сна, которая не давала ему спокойно заниматься привычными делами. Весь вечер он вспоминал место, в котором происходил его сон и таки вспомнил что-то подходящее. После ужина он собирал вещи в экспедицию - блокнот, карандаш и, на всякий случай, книгу с мифами, которую читал тогда вчера перед сном. — Ты куда? — вдруг послышался голос Кавеха из кухни. — Надо проверить некоторые гипотезы. Аль-Хайтам быстро нашёл место, которое он видел вчера во сне, так как не раз был здесь вместе с Тигнари. Вдали виднелся водопад, от него шёл пруд, покрытый по берегам водяными лилиями. Вечерело. Он сел под дерево и уткнулся в книгу, изредка наблюдая за прудом. Небо окрасилось в розовый цвет. Луна плыла по краю пруда, приближаясь к середине. Она вот-вот полностью зальёт пруд серебряным светом. Аль-Хайтам сидел под деревом и ждал. Ждал её. Он толком не знал, почему пришёл сюда и чего хотел. Точнее знал, но не хотел признавать. Потому что те чувства, которые вызывали в нём танец Нилу, вызывали в нём внутренние разногласия. Аль-Хайтам никогда в своей жизни не был чем-то озабочен. Но сейчас… Вода засветилась под светом Луны. Красноволосая девушка явила себя, когда лепестки гигантского лотоса, сделанного из воды, разлеглись на плоскости пруда. Она сразу пустилась в пляс, снова окутав его рассудок противоречивыми мыслями. Она настолько красива и прекрасна, что не может быть реальным человеком. По мере того, как её стопы легко отскакивали от поверхности воды, она приближалась к дереву, под которым сидел её преданный зритель. Сдержанность и благоразумие — два столпа, на которых строилась жизнь Аль-Хайтама, раскрошились в реалиях сна, словно мел. Превратились в порошок и слились с позолотой пустыни. Он позабыл обо всём, чему был так преданно привержен, когда утонул в её голубых глазах, напоминавших огромный оазис. По мере танца она держалась так близко к его телу, что он чувствовал на своей коже исходивший от неё жар и пряный пот. Его руки как будто сами тянулись к её горячим, раскрасневшимся от подвижности танца щекам. Их губы соприкоснулись в нежном поцелуе. На ощупь она была настолько горяча, что зной пустыни показался бы прохладным ветром. В её жарком танце и сладком поцелуе он напрочь забыл себя... Он был настолько возбуждён, что с трудом понимал свои эмоции. Метания между тем, чтобы полностью обуять её всей силой или заботливо укрыть, как ночь укрывает пустыню от палящего светила, так вскружила его голову, что он не видел иного решения, кроме как отдаться чувствам и страсти. Её шея такая сладкая, пахнет дорогими цветами. Тонкая, как веточка. Как вся Нилу. Она казалась такой беспомощной на его фоне. Потому когда он накрыл Нилу, то увидел в её глазах крупицу страха загнанного в угол животного. Она была такой хрупкой, словно сделанной из хрусталя. Он же сейчас походил на разъярённого зверя, который одним неаккуратным взмахом мог запросто её разбить. Её грудь и кожа такая нежная, но Аль-Хайтам жадно хватался за неё, как будто ему было мало. Этой ночью она была для него оазисом, дарившей теплоту и отдохновение, который он пытался испить полностью, ни оставив никому ни капли... Он проснулся под деревом, когда утренний горизонт смущённо порозовел. Тело, потное и слегка мокрое, быстро мёрзло от утренней прохлады. Сознание до сих пор оставалось немного опьянённым. Он долго смотрел на пруд, где случилось очередное сновидение. Действительно ли это был сон? Он до сих пор помнил насколько остро он чувствовал каждое её прикосновение. До сих пор чувствовал на собственных губах сладость её мокрых губ и холод тонких пальцев. Лицо по-детски покраснело, пытаясь унять засевшее теперь в нём чувство стыда.... Аль-Хайтам вернулся домой ранним утром. Его обувь промокла от хождения вдоль пруда и утренней росы, а тело продрогло от прохладного ветра. Студеный утренний воздух неприятно оседал в груди. Оказавшись дома, он рухнул похмельным лицом на кухонный стол, до сих пор прокручивая раз за разом в голове воспоминания о том сне. — Аль-Хайтам, ты чего? — послышался не то заботливый, не то испуганный голос Кавеха. — Я не знаю… — очнувшись, ответил он и устало облокотился на спинку стула. Его лицо было как и всегда, безэмоциональным и бесстрастным, но Кавех заметил в нём изменения. Глаза Аль-Хайтама смотрели на мир, словно в расфокусе, чего тот ещё никогда не видел. — Ты заболел? — продолжал интересоваться он, сев рядом за стол. Аль-Хайтам продолжал смотреть куда-то в пустоту и тяжело вздохнул. Он не знал, что ответить. Наверное, то, что с ним случилось, отчасти можно назвать болезнью. — Не уверен. Кавех учтиво молчал, ожидая, когда его сосед сам откроется. Он занимался завариванием чая, когда наконец услышал вопрос, прозвучавший ему в спину. — Тебе снятся сны? — А, так вот в чём дело. Робот Аль-Хайтам встретился с чем-то, что не поддаётся логике и анализу, и сломался? — серьёзность Кавеха немного поубавилась, когда в его вопросе он нашёл для себя ответ. — Можно и так сказать… — Что тебе снилось? Аль-Хайтам сначала молчал, но потом выдал всё начистоту. Он всегда был прямолинеен. Даже сейчас. — Мне снилось, что я провожу ночь с девушкой, — брови Кавеха заметно поползли вверх. Он ожидал более оригинальных снов от человека, чей кругозор так богат. — И как? — Всё было так… натурально. Я чувствовал каждое прикосновение, но при всём том, когда я анализирую этот сон, он становится таким нелогичным и непоследовательным. Почему я так просто поддался? Почему во сне это казалось таким самим собой разумеющимся… — Хоть где-то Аль-Хайтам проявляет себя как живой человек, я в лёгком шоке. — Зачем я вообще тебе это рассказываю? — Я не знаю… Раздражённый Аль-Хайтам поспешил встать со стола, но Кавех остановил его. — Подожди, извини, что дурачусь над этим. Просто я до сих пор не уверен: разыгрываешь ли ты меня или нет. — Я не разыгрываю тебя. — Ну, извини. Непривычно общаться с тобой… таким. У которого есть чувства… Наверное. Я до сих пор не уверен, — продолжал Кавех, на что собеседник лишь недовольно закатил глаза. — Ты часто до Акаши видел сны? — Нет. — А в детстве? — И в детстве практически ничего не снилось. — Я почему-то не удивлён. Видимо, ты слишком серьёзен для снов. — До сих пор помню, как были расстроены люди, когда Акаша отобрала у них сны. Я не понимал тогда почему. Да и сейчас не понимаю. Всё это какой-то набор бредятины, который люди романтизируют, почём зря. — Сны обычно проекция того, что ты видел за день. Поэтому они иногда смешиваются в полную неразбериху. Они нелогичны и полны эмоций, но этим и прекрасны. Во сне можно даже пообщаться с человеком, которого давно нет в живых, — грустное упоминание заставило Кавеха говорить тише и спокойнее. — Мне, например, недавно снился мой отец. Я удивился тогда: почему ты здесь? Ты же мёртв. А он мне отвечает, что не умирал. И мы просто продолжили болтать, как ни в чём не бывало. Мне снились, то, что я получил много денег за Алькасар-Сарай, что моя мама вернулась в Сумеру, что я съехал от тебя, — с ехидством. — Сны в основном о том, чего нам не хватает в жизни, о чём мы на подсознании много думаем. Я бы на твоём месте задумался: почему тебе приснилось именно это? Может, тебе не хватает эмоциональной разгрузки, или человека, который бы дарил её тебе? — Наверное… После рабочего дня Аль-Хайтам по привычке зашёл на Большой Базар. Сегодня шёл финальный акт выступления Нилу. Он всячески пытался не обращать на неё внимания, высматривая у купцов безделушки, но даже они были заинтересованы спектаклем больше, чем покупателями. Все, как загипнотизированные, были прикованы к сцене Зубайра. Попытка Аль-Хайтама не обращать внимания на Нилу с треском провалилась. Стоило ему лишь на секунду обратить взор на сцену, как он уже больше не смог отвести взгляд. Из-за неё… — Здравствуй, Аль-Хайтам, — донёсся детский голос откуда-то снизу. Это была Нахида. — Дендро Архонт, не ожидал встречи с Вами. — Я впервые вижу, чтобы ты так внимательно смотрел на театральную постановку. — Интересы порой сколнны меняться. — А они как-нибудь связаны с тем, что ты недавно вновь начал видеть сны…? Аль-Хайтам в тот же миг оцепенел. Ну, конечно! Он должен был догадаться раньше. Ещё тогда, когда увидел Нахиду, разговаривающую с тем учёным, что опоздал к нему. Главный виновник его беспокойных ночей - богиня мудрости и сновидений. — Вам на меня пожаловался учёный из-за заявки? — Нет, он не жаловался на тебя. Он лишь негодовал, что решение уделить время возлюбленной помешало его научной работе. Я ответила ему, что он не виноват, и его решение не было ошибкой. Принимая решения, мы так или иначе столкнёмся с какими-нибудь трудностями. В тот раз он столкнулся с тобой. — Не думал, что когда-нибудь стану тем, кого накажет Архонт Мудрости. — А ты считаешь тот сон наказанием? Аль-Хайтам чуть покраснел от упоминания сна о Нилу, потому торопливо отвел взгляд в сторону. Хотя смысла скрываться уже не было. — Моей целью было не наказание, Аль-Хайтам. — Тогда что это было? — Проверить, как ты поступишь. Будешь думать исключительно разумом или всё же в тебе есть что-то, что пробудит твоё сердце? — В том сне я был совсем другим человеком. — Не совсем. — С чего Вы так решили? — Сны — отражение наших искренних чувств, страхов и желаний. Учёный послушал зов сердца и решил уделить немного времени возлюбленной. Сейчас он искренне счастлив, что принял то решение, ведь, в конечном счёте, это не сильно помешало ему закончить научную работу. Если бы он послушал лишь голос разума, то без проблем бы закончил работу. Но он осознанно выбрал голос сердца, готовясь к возможным трудностям. — И какова мораль басни? Быть безрассудным и делать всё по зову сердца, как мой бестолковый сосед? — огрызнулся Аль-Хайтам. Ему было неприятно, что Архонт сравнивает его с людьми, совсем не думающими головой. — Вы с Кавехом две крайности одной проблемы. Кавех очень сострадателен и как никто другой понимает чувства других людей, но зачастую его забота переходит границы, и он отодвигает свою жизнь на второй план. Твоё стремление к познанию и анализу заслуживает восхищения, но из-за него ты безразличен к эмоциям других. Не все решения в жизни нужно принимать исключительно холодной головой или горячим сердцем. Когда человек понимает: где стоит опереться на доводы разума, а где прислушаться к сердцу — он становится поистине свободным и счастливым. — Ну, не знаю, — усомнился, Аль-Хайтам, параллельно смотря на спектакль. — Ладно, тогда скажу так: я надеюсь, что в следующий раз ты проявишь чуть больше сочувствия к людям и их проблемам, ведь ты такой же человек, не обделённый чувствами, как и все остальные. Я убедилась в этом, когда ты пришёл сюда из-за Нилу… Когда выступление закончилось, весь базар накрыло овациями. Нахида, продолжая хлопать, с улыбкой наблюдала, как Нилу подходит к ним с множеством букетов цветов, которые на сцену накидали восторженные зрители. — Аль-Хайтам, Нахида, для меня честь видеть Вас здесь. — Нилу, ты как всегда прекрасно выступила. — Спасибо Вам, Дендро Архонт. Мне очень приятно это слышать. — Выступление и вправду вышло отличное, — добавил Аль-Хайтам, из-за чего Нилу заметно смутилась. — Я слышала, что ты не интересуешься театром, поэтому слышать похвалу из твоих уст очень лестно. Раз меня похвалил сам Аль-Хайтам, то значит выступила я действительно хорошо. К Нахиде подошли двое людей из Академии, поэтому она поспешила удалиться. — Я обязательно приду на следующее выступление, Нилу, но сейчас мне пора идти. — Буду с нетерпением Вас ждать. Аль-Хайтам и Нилу проводили Архонта взглядом и остались наедине. Он чувствовал неприятную тяжесть в груди, смотря на миниатюрную красноволосую девушку, так вкусно пахнущую цветами. Нет, не мог быть он тогда таким. Он бы никогда так с ней не поступил. С таким нежным цветком, похожим на лотос. Он бы точно был более обходителен. Правильней было бы встретить её в красивом саду, где спеют сочные фрукты. Она бы улыбалась и щурилась от отблесков солнечного луча, пытающегося её поцеловать сквозь густую листву. Увидеть внезапно в отблеске витражей академии, которые переливаются так же ярко и красочно. С ароматом сотни свежих роз, следующей за её силуэтом. А не так пошло в пруду, боже мой. Аль-Хайтам поймал себя на мысли, что Нилу занимает в его голове неприлично много места. — Аль-Хайтам, могу я узнать, не занят ли ты сегодня вечером? — вырвал его из размышлений её провокационный вопрос. Нилу смутились и опустила взгляд в пол, когда услышала, как двусмысленно прозвучал вопрос, поэтому торопливо добавила, чтобы не выглядеть странно: — Я готовлю выступление о Царе Дешрете и мне бы хотелось узнать больше материала, чем знаю я сама. Мне показалось, что ты отлично разбираешься во всём и смог бы меня проконсультировать… — Сегодня пятница, поэтому обычно я занят тем, что проверяю или пополняю книги в домашней библиотеке — по привычке отрезал он. — Ох, я не подумала о том, что у тебя могут быть планы, извини. В горле Аль-Хайтама остался комок, который бывает, когда из-за малодушия не делаешь или не говоришь то, что нужно. А потом ты долго анализируешь всё вокруг и остаёшься наедине со своим малодушием… Но он привык. Привык проводить время в обществе книг. Он старался максимально облегчить себе жизнь, абстрагируясь от всего мира и ограждая себя от всяческих хлопот и болезненных коммуникаций, чтобы никто и никогда его не беспокоило. Но мир же так не работает, верно? Слова Архонта не стали для него открытием, он вдоль и поперёк знал свои пороки. Прежние суждения были удобны и комфортны. Но довольно кормить себя сластями: у него от этого испортился желудок. Нужны горькие лекарства… — Но я могу перенести это на завтра. У меня в библиотеке найдётся пару книг, которые могут тебе помочь, — фраза далась ему не без труда, но каково было его облегчение, когда он увидел её реакцию. — Спасибо, Аль-Хайтам, — улыбаясь, сказала Нилу, мечтательно склонив лицо. Её улыбка тронула его до сердца и отозвалась нежной теплотой. И впервые за долгое время его холодный, бесстрастный взгляд и узкие губы, владеющие всем арсеналом иронии и едких истин, сложились в искреннюю улыбку. — Улыбка тебе к лицу, — сказала она вслух мысль, которая должна была остаться внутри, как казалось Аль-Хайтаму. Но Нилу была слишком простым и живым человеком, чтобы мыслить теми же категориями, что и он. Они простились. Аль-Хайтам всю дорогу думал о ней. Она совсем не отличалась от той, что была в его сне. «Улыбка тебе к лицу.» Как хирургически точно эта фраза ударила по нему и заполнила не только голову, но и спящее, до сих пор себя не проявлявшее сердце. Почти точно так же, как тот самый сон, от которого до сих пор мурашки по коже. Теперь он полностью осознал его смысл и предназначение. Он невольно вспомнил слова своей бабушки: — Архонт Мудрости даёт не то, что ты хочешь, но то, что тебе нужно… Анализируя то, что произошло, он теперь не мог с ней не согласиться…