7:15

      я всегда был и останусь для тебя тем пацаном с твоего района. мы живëм в одном подъезде. я вижу тебя каждое утро, когда курю на подоконнике. благо, мои окна выходят во двор.       ежедневно, точно в 7:15, ты выпархиваешь из подъезда, такая светлая, чистая, красивая. похуй, я не умею делать комплименты. а ты и так слышала их уже сотни, не так ли? выходишь из подъезда — я докуриваю сигарету. садишься в машину — я сминаю бычок в грязной пепельнице. она уже полная окурков.       помню тебя мелкой белобрысой девчушкой, которая бегала с нами, пацанами, в догонялки или прятки. а мы принимали тебя, потому что ты не бесила нас так, как другие девки. ты терпеливо сносила всё. а ещë ты нравилась нам всем уже тогда. допоздна ты бегала с нами вокруг дома, колени были уже грязными от падений, платье смято, волосы растрëпаны. ты всегда смеялась очень звонко, а бабки ворчали тебе в уши «ты же девочка, что ты с этими бегаешь?». ты смеялась. другие девочки со двора тебе завидовали — их мы не брали играть.       так продолжалось до какого-то лета, нам тогда было по 10 лет. тогда ты перестала с нами играть. ты вообще перестала выходить гулять. растить тебя стал твой отец. твоя мать погибла. понятное дело, с пацанами мы загрустили. они оправились, я — нет.       до пятого класса я провожал тебя в школу. ты краснела, я краснел, но мы шли в школу, держались на небольшом расстоянии. ты стала больше времени уделять учëбе под давлением отца. я набрался смелости и пригласил тебя гулять, помнишь? ты извинилась семь раз. я считал. после этого ты стала чужой. после этого ты стала такой красивой. пацаны поняли, что я поплыл. мы подросли. они стали подстëгивать меня, а потом поняли, что я ссыкло. ты перестала общаться с кем-то из нас совсем.       нам по 16. ты красива, как богиня. я начал курить. я начал заниматься учëбой. пацаны ахуевали. я откололся от компании. понял, что ты хочешь стать журналистом. чтож, я тоже. дрочить русский, литературу и прочее стало привычным занятием по ночам. надо было сдать ебучие экзамены. родители не понимали изменений во мне.       я твёрдо решил следовать за тобой. я сдал экзамены. к концу 11 класса я уже выкуривал полпачки в день. я поступил в тот же вуз, что и ты. ты увидела меня. заметила. удивилась. знаешь, как удивлëн был я? расспросы, почему, как, зачем... хотелось ответить, что за тобой.       ты до сих пор такая красивая: волосы золотистые, улыбка мягкая, глаза голубые. голубой мой любимый цвет, прикинь? знаю, что это ненормально, но поделать ничего не могу.       опять опаздываю. скомканное извинение, захожу в аудиторию, привычно ищу тебя глазами, по пути до своего места. тебя нет. опа. в горле ком. ты же должна быть тут? до конца пары сижу, как на иголках. я отчëтливо видел, как ты садилась к нему в машину. он здесь, тебя нет. пиздец. ты приходишь ко второй паре. ты не говоришь с ним, а он не говорит с тобой. понятно, поссорились по дороге. ты свободна? не хочешь сходить куда-нибудь? есть смысл спрашивать? в перерыве опять курю. ты идешь со стаканчиком кофе, проходишь мимо меня. брови сведены, губы строго сжаты, твои движения резкие. я быстро бросаюсь вперёд и открываю тебе дверь. ты остолбенела. одними губами прошептала что-то типо «спасибо» и понеслась дальше, а за тобой аромат твоих духов. пиздец каких классных.       ты не говоришь с ним уже неделю. у меня есть шанс? ты всë грустнее. ходишь и пьëшь свой кофе. я кофе не пью, по понятной всем курильщикам причине. теперь ты выбегаешь из подъезда раньше, в 6:45. ты поссорилась с ним, теперь ездишь на автобусе. ты выходишь из подъезда — я докуриваю сигарету.