Да, вы правильно поняли. Это новая-старая прода!
***
- Опусти свою мелкую задницу на диван, меня укачивает от твоих метаний, - не выдержал Леня. Тимоха покосился на парня, развалившегося на диване, но продолжил измерять комнатку шагами вдоль и поперек. - Я волнуюсь, умник, – проворчал, в конце концов. Пилот откинул голову на спинку, рассмотрел свежевыкрашенный потолок еще раз, потом тяжело вздохнул. Покачал головой, словно сам удивлялся тому, что собирался сейчас сделать, но все-таки встал и подошел к кулисной шторе. - Подойди, - позвал мальчика. Тим замер. Подозрительно прищурился. - Если ты хочешь отомстить, вытолкнув меня на сцену во время чужого выступления, то позволь заметить, это не я нарисовал на твоем барабане скелета. - Какой-то из моих барабанов разрисован?! – опешил Пилот. – Когда ты успел, чудовище? - Да не я это! – развел ручонками мальчик. Кинзбурский отрыл было рот, но тут же захлопнул, проглотив ядовитые слова. Усмехнулся, покачал головой и снова позвал мальчика, пообещав с барабанным граффити разобраться позже. - Смотри, - приоткрыл шторку. – Посмотри сколько народа. Ты ведь именно их боишься? Тим нервно сглотнул, хотел было возмутиться по поводу слова «боишься», но передумал и еле заметно кивнул головой. - Зря. - Тебе легко говорить, - проворчал мальчик. – Ты давно выступаешь. - Да ты не понял, Тимох. Посмотри на них внимательно. Им же скучно. Мальчик послушно последовал совету старшего. Ученики, учителя, в целом лишь пресные выражения лиц замелькали, не привлекая к себе отдельного внимания. Ленточки, бантики, галстуки, шарики и цветы. Родители стояли позади массы учеников, но и на их лицах сложно было уловить искренний интерес к концерту. - Но это ужасно, - скривился Тим обиженно. – Я тут трясусь от волнения, а им все равно. - Именно. А знаешь, что самое важное? Мальчик только покачал головой. - Самое важное, - продолжил Пилот, и не ожидая положительного ответа. – Что ты можешь это изменить. Только уже тем, что выйдешь и выложишься в своем выступлении. Ты можешь зажечь их, ты можешь расшевелить, подарить их глазам идею и мысль. - Музыкой? - Музыкой! Она обладает огромной силой. Не знал? Что ты чувствуешь, когда поет твоя мама? - Она…ну когда она…это так круто, - вздохнул Тим. – Я очень люблю, когда она поет. Я люблю ее слушать и смотреть на нее. - Сила не только в музыке ее голоса, в его звучании, а в ней самой. А подумай о том, что когда-то и она первый раз ступила на сцену. Мальчик задумчиво жевал губу. И не проронил больше ни слова до тех пор, пока за кулисы не заглянула Алина Олеговна со словами «ваш выход». - Пилот, - позвал Тим, собирающегося выйти на сцену парня. - М? - Ты боялся своего первого раза? - Выступления? Больше, чем ты можешь себе представить, - усмехнулся барабанщик. - А кто помог тебе справиться? - Твоя мама, - пожал плечами Кинзбурский. – Пошли уже, хватит болтать, монстр. Порви их. Вит посмотрел на часы уже третий раз за две минуты. Когда же темноволосая голова жены замелькала у входа в актовый зал, он с облегчением выдохнул. Если бы Лу не успела к выступлению сына, это обернулось бы вселенской катастрофой, причем как для нее, так и для мальчика. А разгребать пришлось бы ему, Виту. Мужчина не смог сдержать улыбки. Эти двое хоть и обладали диким характером и необузданным жизнелюбием и бывали порой до тошноты невыносимы, но он любил их до безумия. Лу быстро пробралась сквозь толпу на свое законное место подле мужа. Встала по струнке смирно и воззрилась на сцену, где заканчивали изображать танец пятеро милых карапузов, выряженных в божьи-коровки. Дети путались в собственных ножках, не то что в движениях. Так что, под конец выступления облегчение на лицах воспитательниц было неподдельным. - Я тебя слушаю, - прошептал Виталий, обняв женщину за плечи. - Не отвлекайся, сейчас наш сын шокирует своих будущих учителей. Я не хочу упустить ни мгновения. Мужчина задумчиво поджал губы, внимательно изучая профиль жены. - Ну что? – не выдержала Лусинэ. – Все потом. Я не при смерти. - Никогда не думал, что пожалею об этом. - Ах вот как мы заговорили! – усмехнулась Лу. – Сейчас будет нереальный трэш, по обещаниям Юли, а ты хочешь забить свою голову пустой информацией? - Ну если информация на столько пуста, почему бы тебе не сообщить ее? - Потому что я вредная, - прижала палец к мужским губам. – А теперь помолчи-ка. Виталий перевел взгляд на сцену, где проверял состояние гитары его сын. Мальчик был непривычно сосредоточен и ни разу не бросил взгляд в сторону зрителей. - Он чертовски переживает, - заволновался Вит. - Уймись, папаша. Он справится, - вопреки своим уверенным словам, вцепилась в локоть мужа Лу, наблюдая, как Леня настраивает высоту микрофона для паренька. Уже первые аккорды заставили обоих родителей расплыться в наидовольнейшей улыбке. Пилот и Тим улыбнулись друг другу, и мальчик запел. - Up in the morning and out to school. The teacher is teaching the golden rule. American history and practical maths. You study in' hard and you're hoping' to pass. Ooh you're working your fingers right down to the bone. And the guy behind you won't leave you alone! Ring ring goes the bell!* Улыбка Лу несколько скривилась, она недоуменно уставилась на не менее опешившего Вита. - Английский, - выдохнула женщина. - Отличное произношение, - кивнул Виталий. - Чарльз Берри? - Если я не ошибаюсь, именно он. - Как думаешь, тут многие знают перевод? - Надеюсь, заметь, любимая, очень сильно надеюсь, что кроме нас никто больше. Беглый осмотр реакции зрителей несколько успокоил волнение Демиденко-Геворкян. Лишь лицо учительницы английского (что это именно она выяснилось несколько позже) выражало неподдельное изумление. - Я перед сложной дилеммой, Лу, - нахмурился Вит. - М? - Оторвать голову Юле, или пожать руку. Ты как думаешь? - Я еще не определилась. Два музыканта совершенно не ладившие между собой вне сцены, очень гармонично смотрелись на ней. Играли слаженно, выражений лиц обоих говорило о том, что они получают огромное удовольствие от происходящего, от инструментов, чья судьба и история творилась сейчас их руками. Тим отлично справился с текстом, уроки Юли не пропали даром. Зрители, удивленные сменой активности на сцене с «полутрупы» на «в-попе-шило», с любопытством следили за выступлением. Мальчик, размером с две гитары, скакал по сцене с этой самой гитарой, подпрыгивал и призывал всех «трясти хаером вот так» как он. В итоге, к концу их выступления, половина зрителей танцевала, а второй половине мешало только «мнение других», такие несчастные есть повсюду. Для них так не важно собственное благополучие, как важно мнение абсолютно незнакомого человека об их внешнем лоске и правилах поступков. Увы, пожалеем их, и пустимся в слэм…кхем, школа же. В пляс, дамы и господа. - Мы справились! Справились! – Тимоха носился по периметру класса, не сбавляя скорости даже на поворотах. Леня рисовал на доске человечка, на шее которого болтался разорванный барабан, а нога-палочка переломана странным сооружением. - Что это? – притормозил Тим. - Это ты, - указал обмеленным пальцем Кинзбурский на человечка уровня «точка, точка запятая – вышла рожица кривая». – А это, разрисованный тобой барабан, то есть то, что я с тобой планирую сделать. - А это что за дрянь? Это ботинок что ли? - Это капкан, монстр! И он переломит твою хрупкую ножку. У-ХА-ХА! – заголосил парень, состроив «страшные» глаза. На что Тим закрыл ладошками лицо, качая головой. В коридоре послышались голоса. Тим снова бросился бегать по классу, восторженно вопя, а Леня быстро вытер руки и уселся за учительский стол. - Где мой герой? – Лу сияла, как медная монетка. - Ма-мааа! – мальчик повис на шее матери с разбегу и стал покрывать быстрыми чмокающими поцелуйчиками ее лицо. Вит с удовольствием наблюдал за парочкой. Леня отвернулся в бок, изобразив тошноту. От спектакля, однако, его отвлек телефонный звонок. - Да, Юлечка, слушаю…Нет, мы в классе…Хорошо, милая, как скажешь…Сейчас, да. Лицо Виталия переменилось со счастливо-умиленного на весело-удивленное. Отвернулся в бок, изобразив тошноту. На что Пилот показал ему средний палец. Скоро пятерка шла по парку. Тим вцепился в Юлю и Леню, заставляя их «катать его» на руках. Подтягивал под себя ноги, а молодые люди с диким воплем носились с ним по парку. Лу и Вит шли немного позади, поедая мороженное в вафельных стаканчиках. Погода стояла прекрасная. Лето еще не известили о том, что его срок истек, и солнце облизывало участки свободной от одежды кожи своим горячим языком, оставляя легкие следы загара. То и дело встречались старшеклассники, мелькали большие банты и белые гольфы, костюмы и галстуки, букеты и разномастные рюкзаки. - И долго ты еще будешь тянуть кота за я…ркий хвост? – вздохнул Вит, наблюдая как Тим повис на спине Пилота и погонял парня, как коня. Юля же снимала все это на камеру своего телефона. - Я беременна, - огорошила Лусинэ. - А? - Я говорю, - начала медленнее – Я бе-ре-мен… - Я услышал! - Чего тогда переспрашиваешь? – усмехнулась. - Это что, заново все снова? - Сформулировал ты конечно мощно, но да, снова все заново, - откусила еще от стаканчика. – Вкусное, да? - Угу, - задумчиво кивнул, перестав жевать. – Любовь моя, только давай без фокусов на этот раз. - Это например? - Ты в прошлый раз блондинкой стала. - А ты свою заросль на подбородке сбрил. Не ссы, мой полубритый муж, выносим, родим. - Ну и гадость, - посмотрел на свое недоеденное мороженное. - Не будешь? – тут же заинтересовалась женщина. - Доедай, - отдал. - Что-то я не понимаю твоего настроения, - откусывая поочередно от двух стаканчиков. – Кто-то недавно говорил о втором ребенке. Вит остановился. Лу сделала шаг вперед по инерции, но тут же затормозила и сама. Повернулась к мужу. - Ну что? – развела руками. - Люблю я тебя, - усмехнулся он, беря ее лицо в ладони. – Тебя, Тима и его вот, - кивнул на еще плоский животик Лу. - Эй! Девочка будет! - Не спорь, женщина, - накрыл испачканные мороженым губы жены своими. - Папа! - Тут же как гром среди ясного неба. – Па-а-ап, - подергал за штанину Тим. – А может, еще по мороженному еще? Лу хохотнула в губы Виту. - Это по одному, да? – отвлекся от женщины Виталий. - Ну, папа, сколько я раз сказал «еще»? - Два. - Значит по два! – показал три пальца. *AC/DC – School Days (1975) (Chuck Berry cover)