Танцы
2 июня 2023 г. в 17:08
—Они на улице.
—Да? Мы можем начать.
Укун и Мак берутся за руки. У них замирают сердца в эти моменты. Им хочется чувствовать только друг друга. Они закрывают глаза и погружаются в какую-то атмосферу, известную только им.
Сунь кладет ему голову на плечо и выдыхает. Шестиухий тоже выдыхает и держит Укуна за руки крепче. Они начинают двигаться в каком-то хаотичном танце. Им не нужна музыка: одна и та же играет у них в головах. Они молчат и просто чувствуют друг друга.
—Мне надоело претворяться. Я устал.
—Укун, я знаю. Мне тоже.
—Я не знаю, когда мы все расскажем им.
—У нас найдется момент, вот увидишь.
И снова тишина. Они кружатся в импровизированном танце, наверное, это скорее усовершенствованный вальс. Там, на улице, ЭмКей, Мэй и другие готовятся к битве с Лазоревым Львом и остальными его друзьями.
—Мне правда стыдно.
—Все ещё?
Мак вздыхает. Неудивительно, что Укуну стыдно, даже это скорее очевидно. Трудно представить, насколько ему стыдно.
—Да. Все ещё.
—Мы же все уже разрешили давно, Укун.
—Я знаю. Но мне все ещё стыдно.
Он содрогается. Что-то мокрое чувствует Мак на своем плече.
—Не плачь.
—Я не плачу.
—Так и чувствую. Укун, все хорошо.
Они все ещё кружатся. Сунь сжимает руку Шестиухого ещё крепче.
—Осторожнее, мы у тумбочки.
—Ты что, глаза открыл? — Укун вдруг поднял голову. Глаза у него до сих пор закрыты.
—Нет, я слышу.
—Тогда два круга влево.
И они делают эти два круга влево.
—Теперь мы у двери.
—Два назад.
—Там диван.
—А-а, диван... Тогда три по диагонали.
И они снова кружатся. Они не наступают друг друга на ноги. Хотя, если посмотреть на то, как они вели себя на людях, то точно бы наступали. И собачились, снова кричали друг на друга и дрались. Но это просто образ. Они делали так не раз, уже давно они претворяются, что до сих пор злятся друг на друга и до сих пор ненавидят больше, чем что-либо другое или кого-либо другого.
—Я во всем виноват.
—Я не могу отрицать.
—Даже ты. Мне не стоило туда лезть. Прости меня.
—Я давно тебя простил, Укун. Когда мы разберемся с ним, то обо всем им расскажем, так ведь?
—Да. — голос у него дрожит. Он держится за Шестиухого, за его Шестиухого, перед которым ему стыдно всю его жизнь. И все те слова были сказаны с таким враньём, с таким притворством, что им обоим уже хотелось блевать от этого.
—Укун.
—А?
—Не надо плакать.
—Я не плачу.
—Мое плечо все ещё мокрое.
—Извини.
—Просто я не хочу, чтоб ты плакал из-за такого пустяка.
—Это не пустяк, ты же знаешь.
—Я давно отпустил это все. Мы все давно разрешили.
—Знаешь, Мак.
Он наконец называет его имя. Сокращённо. Это так мило и приятно, думается Шестиухому.
—Знаю, Укун.
—Я не успел ещё сказать. — он усмехается.
—Я просто уже выучил, что ты скажешь после этих слов.
—Это лучше, чем "луна сегодня красивая".
—Верно. Ведь луна и правда красивая.
—Я тебя люблю, Мак.
—Я тебя тоже люблю, Укун.