Семь минут в раю

Франческо не должен был принимать приглашение на день рождения Лоренцо и тем более не должен был соглашаться играть с ним и его друзьями. Игры Медичи всегда заканчивались плохо - не для них, но для Пацци точно. Губы Джулиано мягкие и податливые под его губами, сладкие - почему они сладкие, Джулиано же пил пиво, Франческо сам видел - и ярко выделяются на бледном лице даже в темноте каморки, куда пьяные дружки Лоренцо со смехом их запихнули. Джулиано облизывает их, когда Франческо находит в себе достаточно воли, чтобы разорвать поцелуй, и кривит в гневе, - искреннем или наигранном, непонятно. За целую жизнь, что они провели в противостоянии и конфликтах, Франческо так и не научился видеть Джулиано насквозь, читать его мысли и угадывать настроение, и это дорого ему стоило. Франческо продолжает расплачиваться за это и сейчас, когда Джулиано пытается отодвинуться, хотя в этой комнатке едва ли с комфортом поместилась бы пара метел, не то что двое взрослых высоких мужчин. Они прижаты друг к другу так тесно, что Франческо грудью ощущает каждый вдох Джулиано и губами ловит его горячее дыхание. - Я убью тебя, Пацци, - обещает Джулиано так тихо, чтобы не услышали за дверью, хотя Лоренцо и его друзьям явно не до подслушиваний - Франческо слышит их голоса и громкий смех из гостиной. Наверняка они хохочут над ними, но прямо сейчас ему все равно. Над планом убийства Лоренцо он обязательно подумает позже, если сам выйдет из этого чулана живым. Франческо пытался этого избежать, честно, но его сопротивление никогда не было достаточно сильным или убедительным, если Лоренцо всерьез пытался чего-то от него добиться. Отказывать старшему Медичи, когда тот смотрел на тебя глазами щеночка и просительно улыбался, было решительно невозможно, и Франческо корил себя каждый раз, когда тому удавалось получить от него желаемое таким нехитрым способом, но все равно, все равно попадался в эту ловушку, словно глупая муха в ловко расставленную паутину. Вот и сейчас он оказался заперт в чулане под лестницей вместе с Джулиано Медичи не по своей воле, а потому, что не смог вовремя сказать его брату твердое “нет” и отказаться играть в детскую игру, глупую и совершенно неуместную для компании взрослых состоявшихся людей, половина из которых состояла в счастливых браках. Франческо с удовольствием отмотал бы время назад и сбежал с праздника Лоренцо до того, как все зашло так далеко, но разве Джулиано ему поверит? Он никогда не был справедлив к нему и явно не собирался начинать, не теперь, когда его брат и друзья спорили за стеной, как далеко они успеют зайти за свои “семь минут в раю”. Франческо откидывает голову назад, неприятно ударяясь затылком о стену. Он никогда не считал себя везучим человеком, но сегодняшний вечер просто побил его рекорд антивезения. Из всех присутствующих - а в гостиной были девушки, и достаточно, чтобы горлышко бутылки из-под пива указало на одну из них, - судьба выбрала именно Джулиано, абсолютно трезвого и уже отчего-то злого, чтобы Франческо, очевидно, встретил свою смерть в чертовом чулане под чертовой лестницей в чертовом палаццо Медичи. Предатель Лоренцо хохотал громче всех, глядя на их лица, когда к ним одновременно пришло осознание, на что они подписались. - Убери от меня руки, - прошипел Джулиано не хуже какой-нибудь кобры, когда за ними захлопнулась дверь и снаружи щелкнул замок. Он завозился, пытаясь повернуться к Франческо боком, но в результате прижался к его телу лишь сильнее. - И куда же мне их убрать? - насмешливо поинтересовался Франческо, хотя не чувствовал ни грамма веселья. В голове бил тревожный набат, и с каждым движением Джулиано этот звук становился громче, не давая нормально соображать. Тело, изголодавшееся по прикосновениям за тот год, что прошел с расставания с Новеллой, жадно впитывало чужой жар и совсем не хотело слушаться хозяина. - Хоть в задницу их засунь, только меня не трогай, - грубо огрызнулся Джулиано и снова попытался развернуться, но его плечи были слишком широкими, а волосок, на котором держалось терпение Франческо, слишком тонким, поэтому все вышло, как вышло. Наверное, Франческо стоило прервать все контакты с Медичи в тот день, когда он понял, что Джулиано вызывает в нем не только безудержное раздражение и желание стереть презрительную усмешку с красивого лица кулаками, но и кое-что еще - чувство, которое нельзя испытывать к младшему брату своего почти что друга. Франческо вообще не должен был испытывать подобного по отношению к мужчине, потому что у него была Новелла и они были счастливы вместе до тех пор, пока ему не начали сниться синие глаза, и отнюдь не в кошмарах, но он, как обычно, оказался слишком слаб, чтобы сказать Медичи “нет” и лишиться возможности видеть Джулиано и цеплять друг друга едкими насмешками. Джулиано замер, стоило положить ладонь ему на талию, и Франческо отметил бы удивительный эффект такого простого прикосновения, если бы все связные мысли не вымело из его головы желанием почувствовать пальцами не мягкий хлопок футболки, а тепло чужой кожи. Вторая ладонь сама собой легла на щеку, слегка колючую от пробивающейся щетины, и Джулиано вдохнул слишком резко, чтобы Франческо этого не заметил. Он клялся сам себе, что никогда не переступит черту, но сейчас, в темноте и тесноте, поддаваться своим желаниям было гораздо легче, а убедить себя, что все его безрассудство навсегда останется в этом чулане, гораздо проще. Целовать Джулиано оказывается не так опасно для здоровья, как представлялось Франческо. Медичи не пытается ударить или укусить, даже не сыплет проклятиями, а послушно приоткрывает губы, как только он проводит по ним языком, и позволяет целовать себя со всей жадностью безумства, пожиравшего Франческо не один год. Лишь когда они отрываются друг от друга, Франческо замечает чужое сопротивление, слабое, но отчетливое. - Я убью тебя, - повторяет Джулиано, словно думает, что Франческо не расслышал его с первого раза, и снова ерзает, от чего тело пронзает вспышка желания. Франческо беззвучно смеется, прекрасно понимая, что Джулиано чувствует его точно так же хорошо и точно так же плохо понимает. - Обязательно, - соглашается он, потому что это будет лучший выход из ситуации для них всех. Джулиано сопит и сжимает пальцы на его плече так сильно, что Франческо уверен - там останутся синяки. Ему не больно: адреналин и возбуждение вытесняют все остальное, и, видимо, вызывают осязаемые галлюцинации, потому что Джулиано неожиданно тычется кончиком носа ему в щеку и мажет губами на краю челюсти. - Ненавижу тебя, - выдыхает он, и это все, что нужно Франческо. Он понятия не имеет, сколько минут у них осталось - время смазывается, как и все остальные ощущения. Единственное, что для Франческо реально, - это крепкое тело в его руках и тихий вздох, когда он снова проскальзывает языком в рот Джулиано. Он молится, чтобы Лоренцо со своей компанией забыл про них и дал им больше времени, потому что если их прервут сейчас, заберут у него Джулиано до того, как он успеет сделать его своим, Франческо точно кого-нибудь убьет с особой жестокостью. Ему снова приходится прерваться, чтобы вдохнуть воздуха, но легче от этого не становится. В чулане жарко: Франческо чувствует, как по виску течет капля пота, а рубашка липнет к спине, и тяжелый горячий воздух с запахом парфюма Джулиано застревает в легких и кружит голову еще сильнее. Джулиано шепчет что-то неразборчивое - наверное, очередные угрозы расправы над ненавистным Пацци, - но Франческо интересуют только его руки, которые пробираются между их телами и торопливо расстегивают джинсы. За стеной раздается новый взрыв хохота, и они оба вздрагивают и замирают, словно опомнившись, но их бедра уже откровенно прижаты друг к другу, и Франческо четко ощущает, что Джулиано возбужден не меньше него. В животе переворачивается что-то горячее, требующее немедленных действий, и он толкается вперед, насколько позволяет теснота, трется, и Джулиано опускает голову, прячет лицо на его плече и цепляется руками за плечи, словно боится упасть. Франческо уверен, что сможет кончить и так, просто от трения через белье, словно подросток, но если это их единственный раз, если Джулиано оттолкнет его, как только они выйдут в реальный мир, и больше никогда не позволит к себе прикоснуться, то Франческо хочет получить все, что Джулиано согласится ему дать прямо сейчас. Он опускает руки ниже, невольно вспоминая, что Медичи посоветовал ему с ними сделать, но джинсы мешаются, и он дергает их вниз, просовывает ладони под нижнее белье и сжимает ягодицы Джулиано. Он гладит и мнет, наслаждаясь упругостью мышц и едва слышным стоном у своего уха, а потом медленно скользит пальцами ниже, давая Джулиано возможность запротестовать, но тот лишь вздыхает и переступает с ноги на ногу. Франческо очень дорого заплатил бы сейчас за смазку и возможность развернуть Джулиано к себе спиной, но не уверен, что у него самого хватило бы терпения на подобное. Тело уже потряхивает от удовольствия, бедра движутся сами по себе в бесплодных толчках, а Джулиано влажно проводит языком по его шее и сжимает зубы, когда палец Франческо надавливает на его вход и наполовину проникает внутрь. Джулиано дергается, словно пытаясь одновременно толкнуться вперед и податься назад, что-то сбивчиво шепчет, касаясь губами свежего укуса, и Франческо кажется, что он слышит свое имя, но, наверное, это тоже галлюцинация, порожденная воспаленным, затуманенным вожделением сознанием. Франческо жалеет, что не может сделать большего, но Джулиано, похоже, хватает и этого. Он невероятно тугой и рефлекторно сжимается еще сильнее, когда Франческо двигает пальцем, тяжело дышит, но упорно не поднимает голову, пряча лицо, как будто Франческо смог бы что-нибудь на нем разглядеть в темноте, судорожно толкается бедрами и кончает с тихим, почти жалобным звуком. Франческо тоже этого хватает: еще пара движений, и он отправляется следом за Джулиано в рай, который пьяный Лоренцо обещал им с пошлой усмешкой. Они позволяют себе постоять вот так, обнявшись в темноте и тишине, еще немного. Чувство времени возвращается, и Франческо понимает, что должно было пройти гораздо больше тех семи минут, что отводили правила глупой игры, но никто не торопится их вызволять. Кое-как они поправляют на себе одежду, все так же не говоря ни слова, и Франческо морщится от неприятного ощущения остывающей спермы на нижнем белье. Скрыть то, что здесь произошло, у них все равно не получится - расхристанный вид и запах секса выдадут их с головой, как только откроется дверь. Они ждут еще пару минут, и сейчас Франческо благодарен темноте за то, что она позволяет им не смотреть другу другу в глаза, потому что как дальше общаться с Джулиано, он не представляет. Он не сможет забыть и сделать вид, что между ними ничего не было, а Джулиано не смирится с тем, что было, и, наверное, им и правда лучше не видеться какое-то время, чтобы все это ушло в прошлое и стало сном, одним из тех, что не дают Франческо спокойно спать по ночам. Джулиано поднимает руку, чтобы потереть лицо, а потом с неожиданной силой бьет кулаком по двери так, что Франческо подпрыгивает от неожиданности. - Они там заснули, что ли? - бормочет он, и только в этот момент Франческо понимает, что уже довольно давно не слышал голосов и смеха из гостиной, поглощенный своей рефлексией. С одной стороны, мысль провести наедине с Джулиано всю ночь кажется привлекательной, а с другой - после долгого рабочего дня и такого яркого выплеска эмоций Франческо бы уже упал, если бы не прижатое к нему тело Джулиано, и спать стоя, как лошадь, да еще по милости старшего Медичи, он совершенно не готов. Извернувшись, Франческо вытягивает из заднего кармана джинсов телефон и набирает Лоренцо, но в ответ получает лишь долгие гудки. - Я убью его, - грозится Джулиано, и Франческо слабо улыбается. - Ты обещал убить и меня, - напоминает он. Джулиано издает странный звук, похожий на фырканье. - Не волнуйся, я придумаю, что с тобой сделать, - говорит он, и это звучит скорее как обещание, а не угроза. Придумать ответ Франческо не успевает; в коридоре раздаются торопливые шаги и дверь наконец-то открывается. - Простите! - смеется Лоренцо. - Мы ушли в сад и совсем про вас забыли… Его голос затихает, а лицо вытягивается в удивлении, когда он замечает, как они выглядят. Франческо даже не хочет представлять себе эту картину. Он щурится от яркого света, не замечая, как Лоренцо уставился на укус на его шее. - Рот закрой, - советует Джулиано, протискиваясь на выход, и Лоренцо клацает челюстью. - Э-э-э… - тянет он, растерянно отступая в сторону. - Мы думали, это будет просто шутка… - Хреновые у вас шутки, - прохладно замечает Джулиано. - И игры тоже хреновые. - Согласен, - поддерживает его Франческо, и Лоренцо тут же снова расплывается в довольной ухмылке. - Зато вы первый раз в жизни согласны друг с другом! Знал бы, засунул бы вас в этот чулан раньше. - Лоренцо, - предупреждающе рычит Джулиано, надвигаясь на брата. Час назад Франческо тоже бы не постеснялся высказать старшему Медичи свое недовольство, но усталость и накатившая апатия берут свое. Пока братья продолжают препираться, он незамеченным идет к выходу из палаццо, не желая ждать, когда раздраженный Джулиано переключит свое внимание на него, и обещая себе, что ноги его больше не будет в этом доме. Он почти успевает дойти до ворот, когда Джулиано нагоняет его и хватает за локоть. - Пацци, ты куда? - Домой, Джулиано, - вздыхает Франческо. - Я устал и хочу в душ, так что давай ты расскажешь, как сильно меня ненавидишь, как-нибудь в другой раз. - Давай, - неожиданно соглашается Джулиано, закусывает губы, снова трет непривычно раскрасневшиеся щеки, а потом прижимается ко рту Франческо коротким поцелуем. Франческо в ступоре моргает, не зная, как это расценивать, и Джулиано ничем не помогает, глядя в ответ так же растерянно, словно и не он сейчас первым полез целоваться. Они никогда не понимали друг друга, но, кажется, язык поцелуев понять не так сложно. - Только давай этот другой раз будет у тебя? - храбро предлагает Джулиано. - Давай, - не раздумывая соглашается Франческо и целует его в ответ.