Принудительно-воспитательные меры.

Утро встречало прохожих прохладой. Приятной, немного колющей щеки. Вообще, такое утро навеяло воспоминания о детстве и о приятном. Когда ещё не нужно было заботиться о оценках или прочих проблемах, что дал подростковый возраст. Больше всего воспоминаний о Манджиро и Кейске, безусловно, потому что они гуляли вместе и были друзьями. Воспоминания избегали ключевого и болезненного события. Оно было само по себе неприятным, а сейчас видя в зеркале шрамы, трогая их руками, картинка всплывала перед глазами сама. Харучиё качает головой и бьет себе по лицу ладонями, не сильно, но ободряюще. Вспоминает, что стоит в ванной у зеркала и слышит недовольное: — Харучиё, тебе еще долго? Я опоздаю, если ты прямо сейчас не выйдешь! — Сенджу возмущалась, стоя по ту сторону двери и изредка постукивала длинными ногтями по косяку. — А? Да-да, я уже выхожу! — крикнул светловолосый, зачесывая волосы назад, собирая их в хвост. Акаши открыл дверь и почти попал ею по сестре. Девушка отскочила от проёма, как испуганная кошка. — Чего? — недоуменно спросил Хару. — Ты меня чуть не убил, — Сенджу хлопала ресницами, развесив руки, как веревки, чуть ли не приклеив их к туловищу. Акаши вздохнул и прошел мимо, направляясь к собственной комнате. Он делил ее с Оми, потому, зайдя, старался вести себя тихо. У Такеоми был единственный выходной. Сквозь плотные шторы почти не проникал свет. Цвет грязно-зелёных штор заполнял комнату, снова погружая Хару в мир снов и иллюзий. Он сонно потирает глаза и тихо мычит, желая остаться дома и не идти на собрание Тосвы. На самом деле ему бы в школу, но раз Майки решил утром, то это что-то действительно важное. Акаши натягивает форму и повторно собирает хвост. Впервые за время делая его вообще. Он уже чувствует инфаркт Муто. Он, вроде как, не видел Харучиё с хвостиком и вообще любым вариантом собранных волос. В любом случае Акаши было всё равно. Парень вышел в коридор, закрывая раздвижную дверь. Сенджу уже ушла, она вроде как реально в школу. А это значило, что Акаши придётся закрыть дверь ключом, брата однозначно украдут. Надев кеды, блондин монотонно, по привычке, постучал правой ногой по полу, как бы поправляя обувь на ноге, подгоняя ее под размер. Дверь захлопнулась, звон ключей. Харучиё поднимает взгляд на небо, а затем опускает на дорогу от дома. — Баджи? — глаза парня округлились, блондин хлопал длинными ресницами и смотрел на друга детства, стоящего в форме Вальхаллы. Рука потянулась в карман за ключами, хотелось вернуться в квартиру, но Кейске парой быстрых шагов прошёл вперёд и взобрался по лестнице на второй этаж. — Прогуляемся? — брюнет улыбнулся, крепко хватая друга за запястье. Не дожидаясь ответа, Баджи потянул Хару за собой. Акаши попытался что-то возразить или выдернуть руку из хватки, но у него ничего не получалось. Кейске крепко сжимал запястье, не давая выбраться. — Ты не переживай, это всего на часик, — брюнет по-прежнему улыбался. — На час? Что? Кейске, я не могу! Тем более, если это ты! — упрямился Харучиё. — Что значит «тем более, если это ты!»? Ну да — я. Извините, но твой много уважаемый король не стал бы ждать тебя у дома! Давай, пошли, я обещаю это будет лучше, чем ты думаешь! — тянул за руку упирающегося ногами о асфальт Акаши Баджи. Когда блондин чуть ослабил «хватку об асфальт», Кейске потянул на себя и прижался к старому другу, обнимая того, так крепко, как сможет. — Хару, я обещаю. Тебя. Никто. Не. Обидит, — шептал на ухо Кейске другу, утыкаясь в мягкие волосы носом. Акаши пару секунд пытался вырваться, а потом тихо уткнулся носом в его плече, ощущая, как все затихает, а на смену бьющейся в ушах крови, пришло спокойствие. Левая рука коснулась плотной ткани куртки, Харучиё ощутил мягкую, уже немного потрепанную фактуру накидки. Пальцы впились в ткань, сжимая ее в кулак. Руки Кейске немного ослабли, словно боялись отпускать, боялись, что в ту же секунду от него убегут, но Акаши словно не собирался отлипать от теплого тела брюнета, как будто согреваясь о него. — Хорошо, — выдохе шепчет Хару, помедлив секунду он добавляет, — Но у Тосвы собрание, боюсь Манджиро прогула мне не простит. — Простит. Я обещаю, — глаза Баджи словно начинают светиться, он укладывает в свои ладони чужие руки. Харучиё закрывает глаза и улыбается. — Так куда мы идем? — спрашивает блондин, когда его вновь тянут в нужном направлении. — В точку Вальхаллы, — брюнет не поворачивается, но слышно улыбается. Акаши пару минут идет в ступоре, по-прежнему ощущая чужую руку на запястье. Горячую, кажется, с каждой секундой накаляющуюся все сильнее, и вот-вот обожжёт, прожжет руку. Но нет, Акаши чувствует только навязчивое тепло, жмурится и распахивает глаза вновь, пытаясь очнуться и отойти от тремора. — Нет, — выдает блондин. — Что «нет»? — недоумевает Баджи. — Я не пойду. Мы идем к моему врагу. В твоем случае это друзья, в моем враги, — Акаши качает головой. — Нет-нет, Хару, ты не так понял, — брюнет обернулся, — Я хочу, чтобы ты просто узнал… Ну… Почему я в Вальхалле и… — Кейске не мог подобрать правильных слов, — В общем — я думаю это можно назвать свиданием… — Баджи протянул последнее слово, говоря его тихо, словно не желая чтобы его услышали. — Свиданием? — повторил Харучиё, как бы задавая вопрос, — Свидание… Ну… Свидание так свидание, — пожал плечами блондин, все ещё не понимая что происходит. Несмотря на затуманенность ситуации, в Акаши бушевал азарт, он хотел, можно даже сказать искренне, узнать зачем Баджи так рано вставать и ждать его у самого дома. Что такого он приготовил или захотел рассказать ему? Они шли достаточно долго до того, как у блондина начали болеть ноги, а в голове появилось навязчивое «да пошел ты нахуй со своим свиданием». Еще через пару раз повторения этой мысли, парни наконец дошли. На стене рядом был нарисован ангел без головы. — Заходи, — брюнет открыл дверь впуская Харучиё внутрь. В помещении было сыро и грязно. На полу валялись бычки и банки от дешёвого пива. Рука сама потянулась поправить маску, а голова вертелась из стороны в сторону, разглядывая бетонные стены. — Знаю, здесь грязно, но сегодня никого, — брюнет подошёл к другу и вновь потянул того, но уже за руку. Да и мягко так, осторожно, боясь сделать больно. Лишь пальцы изредка дергались, словно проверяя на месте ли рука. Они прошли в небольшое помещение, видимо тут собиралась вся верхушка Вальхаллы. Диван и несколько стульев, что стояли вокруг массивного дубового стола. Кейске поманил друга рукой к дивану, хлопая по обивке и приглашая присесть. Акаши осторожно сел на край, проводя взглядом полосы по комнате, старательно разглядывая ее. — Нравится? — в пустоту спросил Баджи, так как друг ему не ответил, только положительно покачал головой, как бы говоря «да». Кейске улыбается и откидывается на спинку. Дыхание после быстрой ходьбы восстанавливается, а глаза сами закрываются, пока уши слышат блаженную тишину. Харучиё же по-прежнему непонимающе осматривает комнату, оглядывается на друга и тихо говорит: — Кейске, зачем мы здесь? — пальцы сжимают свободные брюки, то ли страх, то ли беспокойство зарождалось внутри Акаши. Брюнет спустил голову на плече Хару и вздохнув, произнес тихое: — У нас свидание, — утыкаясь носом в местечко между шеей и плечом. — Я представлял его немного по другому, — Акаши откровенно боялся говорить тут громко, постоянно шептал или говорил полу шепотом. — Да? — спрашивает Кейске и его губы через пару секунд аккуратно, еле ощутимо, коснулись прохладной кожи, словно согревая ту. Губы поднялись чуть выше, не желая пропускать хотя бы миллиметр кожи. Казалось, что Акаши из бархата. Такой мягкий, так и хотелось его потрогать, схватить и никогда не отпускать. Кейске осторожно добрался до щеки и, поцеловав ту, не желая с ней расставаться, уткнулся носом, прижимаясь ближе к Харучиё, что охотно принимал ласку. Рука блондина удобно улеглась на щеке Баджи, заставляя лоб того уткнутся в собственный, смотря прямо в глаза. Дыхание стало глубоким и ровным, ни какой фальши и наигранности, несмотря на сердце отдающиеся по всему телу биением, ни один не волновался. Внезапная вибрация телефона. В кармане засветился экран мобильника, на нем высвечивался входящий «Майки». Немного помедлив, Харучиё отстранился, засовывая руку в карман. Достав, парень открыл раскладушку и собирался ответить, но Кейске поступил куда быстрее и импульсивнее. Кнопка принять издала писк и в трубке послышался голос: — Хару, ты опаздываешь или что-то случилось? — Нет, он занят, — констатировал факт Баджи, взявший и притянувший к себе за руку телефон Харучиё. На том конце трубки загудела тишина. — Куда ты его увел? — Ничего особенного. — Где вы? — Если ты переформулировал вопрос, это не значит, что я тебе отвечу. — Я спросил где вы, я не хочу с тобой разговаривать. — А я не хочу говорить, где мы. — А можно я встряну в диалог? — сказал Акаши, поднимая правую руку, как бы задавая вопрос в классе. — Нет, красавица. Не сейчас, — нагло прижимая Харучиё к себе, сказал Кейске. Руки парня ослабли из-за неудобности позы, и Баджи без труда смог забрать телефон в свою руку, одновременно уткнув блондина в собственную грудь, придерживая его голову свободной рукой. Тот пытался вырваться, но Кейске оказался преимущественно сильнее, что не позволило этого сделать. Еще пару минут Харучиё слушал молчаливый диалог с препираниями и ему начало надоедать. Баджи же ослабил хватку, что позволяло ему двигать головой и поднимать ее вверх, смотреть прямо на серьезного, непривычно серьезного брюнета. Словно это не тот парень, что остался на второй год из-за неусвоения, а старшеклассник, что уже готовится к поступлению. Хару, как завороженный, хлопал глазами, сжимая концы рукавов формы. Правая рука потянулась к щеке Кейске, тот лишь косо глянул на друга, слушая молчание в трубке. Акаши наконец смог выгнуть спину и удобно сесть. Лица парней почти сталкивались, это смущало и самого Баджи, но он все продолжал слушать чужое дыхание, но уже не в трубке, а тут в реальности, где Хару снял маску и ждал. Ждал и знал, что Кейске все понимает. Раскладушка плавно, вместе с рукой, опустилась на диван, а губы аккуратным робким движением прикоснулись к чужим. Громкие причмокивания и языки, что переплетаются, изучая друг друга. Очень не умело, немного щекотно и странно, но приятно. Новое ощущение как-никак. Майки пытался еще что-то узнать, но смущенный от звуков по ту сторону трубки, сбросил звонок. Харучиё разорвал поцелуй и хихикнул. — Щекотно. — Тебе не понравилось? — Как думаешь, стал бы я провоцировать тебя, зная, что будет не приятно, и мне не понравится? — Нет? Блондин поцеловал друга еще раз, но слишком быстро, чтобы Кейске успел втянуть его в неспешный и ленивый французский. — Принудил меня пойти сюда, а теперь еще вопросы задает. Мог бы и кофе купить раз на свидание позвал. — А как ты смотришь на лапшу? — Лапшу? — Ага, на пополам. Тут недалеко есть небольшая лапшичная.