Иней

Понедельник. Снова пришлось выключить будильник, ужасно трелящий в 7 утра. За окном зима, но Рома на долю секунды забыл об этом, посчитав, что на улице еще ночь и будильник просто сломался. Так было всегда,: как только грязные, проселочные дороги покрывало белое, блестящее полотно снежинок. Хотелось спать, зарыться с головой в одеяло, лишь бы не просыпаться окончательно. Но мамин голос, такой едкий в эту секунду, прогремел где-то с кухни: — Рома, вставай! В школу опоздаешь! Все же нехотя, пришлось вылезти из уютного убежища и начать собираться. Ради нее, той, ради которой он готов был горы свернуть, он был готов даже в жерло вулкана пойти ради нее. И вспоминая ее ежевичный аромат, Рома улыбнулся и начал одеваться. Ежевичный аромат принадлежал волосам Полины. Рома и сам не понял, когда успел втюриться в свою же одноклассницу. И не понял бы, если бы Бяша, его лучший друг, не упоминал об этом при каждом удобном случае. Но прокатило такое лишь раз. Повторить удар по челюсти Бяша не отважился. Рома мечтал заполучить Полину. Сделать своей навеки вечные. Но так боялся показаться слабым этими доселе неизвестными чувствами, что молчал. Только и делал, что бегал за девочкой хвостиком, а при попытках заговорить слышал лишь гневное «Хм!», и вся надежда испарялась. Улетучивалась также быстро, как терпкий аромат лесной ягоды за угол школьного коридора. Эта влюбленность длилась с начала учебного года. Везде Рома видел Полину, слышал ее скрипку и уже не мог перепутать звуки струн ни с чем. Девочка по праву называлась первой скрипкой школы, и все в поселке знали наверняка — она станет великой скрипачкой. Рома был готов не просто поддерживать издалека Полину, но и помогать и оберегать. Но смотря в глаза реальности, прямо в ее белые, пушистые объятия, приходилось довольствоваться издалека. Слишком сильно задумавшись о Полине, Рома даже не заметил, как уже сидел за своей партой. Так было всегда, когда парень крепко думал о чем-то — делал все на автомате, а вывести его из потока мыслей никто не мог, и даже не хотел. Связываться с Ромкой — плохая примета. На расстоянии ровно одной парты черная, мягкая наверняка макушка Полины виднелась перед Ромой, но на удивление сейчас не это заботило Пятифана. Прямо в дверном проем просунулась чья-то пепельная голова. Рома сразу разглядел круглую оправу на лице и дрожащие пальцы, держащую дверь. Учительница, что сидела за своим столом, оглянулась: — А, Антон Петров. Проходи скорее. Но не успел парень и шагу ступить, как учитель встала и положила руку на плечо Антона, смотря прямо вглубь класса. Тишину кабинета прорезал ее уверенный, ровный голос: — Ребята, сегодня к нам присоединяется новый ученик. Антон сглотнул, что, как ему самому казалось, слышал весь класс в этой жуткой тишине, и голос, слегка дрожащий, начал говорить: — Привет. Я Антон Петров. Недавно п-переехал с семьей из города. Люблю рисовать. Надеюсь, мы подружимся. Тихо, будто боясь споткнуться, Антон прошел дальше, и сел прямо подле Ромы — на парту прыщавого толстяка. Тот лишь недовольно фыркнул, но ничего не сказал, ведь свободных мест больше нигде в классе и не было. Боковым зрением Пятифан наблюдал за мальчишескими руками — пальцы метнулись внутрь рюкзака, достав учебник, тетрадь по литературе и пенал. По сравнению со своим рабочим местом, Петров был более подготовлен, ибо на столе Пятифана были только тетрадь и ручка. Рома метнул свой взгляд на новенького. Тот, словно чувствуя его, повернул голову. Парни успели лишь посмотреть друг на друга: Рома загадочно улыбнулся, а Антон вскинул бровь. Но переброситься парой слов не вышло — Лилия Павловна начала урок. Отчего то у Ромы было дикое желание заговорить с Антоном. Заболтать его, разузнать о хобби, пригладить белоснежную, как снег, макушку своими слегка грубыми пальцами…. От последнего пробежали мурашки. «Я не пидр, чтоб хотеть такого!» — крикнул про себя Ромка, и, не особо вслушиваясь речь учительницы, начал разглядывать новенького. Очки на нем действительно были. И действительно круглые. Слишком много рисует, или зрение плохое по генетике? Сломать бы их, да так, чтобы осколки впились в кожу, засели там глубоко, а кровь стекала по руке прямо на белые волосы Антона. А будут ли они такими же белыми, если на них упадет хоть капля крови? Пошел бы новоиспеченному однокласснику кровавый цвет волос? Пах бы он этим металлическом запахом? Такие мысли уже больше напоминали Ромке себя. Но снять очки он хотел еще и по другому поводу. Пятифану хотелось взглянуть в эти чистые, зеленые глаза. Найти в них тайгу, что расстилалась совсем рядом с поселком. А как пахли волосы Антона? Хвоей? Яблоком? Или метелью? Вот бы зарыться в макушку носом и… — Пятифан! Рому словно как кипятком ошпарило. Только сейчас он понял, что смотрит прямо на Антона, а на них — весь класс вместе с Лилией Павловым. Бяша несильно толкал Рому в плечо, а Антон был готов провалиться от стыда. Пальцы побледнели и дрожали, а свет в зеленых глазах, казалось, погас. Это все от страха. Рома покраснел, и все же отвернулся от одноклассника. Убедившись, что все в порядке, Лилия Павловна продолжила урок, пока Рома думал: что с ним? Он видит нового одноклассника от силы минут 5, но мыслей в голове он занимал больше, чем Полина, с которой он учится уже 6-й год. Почему? Из-за очков? Из-за волос? Или просто потому что он никогда до этого его не видел? И что самое странное — желание узнать Антона поближе граничило с желанием ему насолить. Как он это привычно делал с другими парнями в школе. Хотел разбить очки, но в тоже время и не разбивать их. Имел желание приставить нож-бабочку к его горлу, оставив небольшой порез, но в тоже время этим же ножом хотел похвастаться, а-ля «смотри, что я собираю!» Такие перемены пугали Пятифана. И не только его — Бяшу тоже. Когда урок закончился, Бяша сразу вывел друга из класса и торопливо спросил: — Ром, ты че Тоху так взглядом сверлил, на? Явно не зная, что говорить, Рома лишь почесал затылок, пытаясь на ходу выдумать оправдание: — Да честно говоря… Без понятия, братан. — Ты меня пугаешь, Ром. Ты так только на Полинку свою смотрел, ты че? Взгляд вновь метнулся в класс — там протирал доску Антон, поправив пальцем очки. Отчего-то этот жест показался Роме…. Милым. Он тепло улыбнулся, но тут же перестал, услышав изумленный вскрик Бяши при виде искренней улыбки. Крик напугал новенького, и тот от испуга стукнулся лбом о выпирающий угол доски и упал. Все находящиеся в классе, и Рома с Бяшей, ломанулись к однокласснику. Рома тут же приказал позвать медсестру, а сам взял мокрую, холодную тряпку и начал слегка мочить лоб Антона. Из-за этого Ромке пришлось сесть на колени, положить голову Тоши на кисть своей руки и снять очки. Такой беззащитный… С закрытыми глазами, лежит прямо на коленях у главного задиры школы, Ромы Пятифана. Наверняка их староста, Катя Смирнова, уже нашептала на ухо девочкам о том, что Ромка по мальчикам. Плевать. Сейчас главным было привести одноклассника в сознание. Но от мокрой тряпки Антон не очнулся. В кабинет уже влетела медсестра, и протянула Роме ватку с нашатырным спиртом. Только тот взял ее в руки, как белобрысая макушка качнулась. Антон все еще лежал на коленях у Ромы, но почуяв спирт моментально очнулся. В ушах звенело, словно ваты наложили, голоса стали какофонией, а без очков мальчик плохо видел. Но отчетливо понимал, что его держит тот самый парень, что на уроке смотрел на него, не отрываясь. Однако яростного желания вскочить, да и сил на это, почему-то не возникло. Как только веки разлепились, в уши проник дерзкий, но обеспокоенный голос того, на ком он лежал: — Ты как? В норме? — Вроде да… Бяша помог однокласснику подняться, а Рома протянул тому очки. Тоша надел их, и смог получше разглядеть картину: Рома, стоящий перед ним. Бяша, держащий под плечо. Одноклассники, что буквально стояли кружком возле него. И медсестра с Лилией Павловной. Ни один и слова не проронил. Взгляд Антона уперся в Рому, и ничей больше он не видел. Парни смотрели друг на друга так, словно один чуть только что не умер, а другой его спас. Казалось, прошло минут 5, но тишину вновь прорезал голос, только принадлежал он уже Роме: — Лилия Павловна, может, Антону лучше домой пойти? Он же в обморок грохнулся. Первый день, а уже домой. Да, не так себе Антон Петров представлял знакомство с школой и классом. — Удивлена, что это ты предлагаешь, Пятифан, но я согласна с тобой. Я вам обоим поставлю УП, так что идите. Рома помог Антону собрать вещи. Оба не понимали — зачем Рома предложил свою помощь? Неужели Антон сам не мог добраться? Но спорить, очевидно, Антон не хотел. Это был шанс узнать Рому поближе и понять, с какой целью тот смотрел на него. Парни оделись потеплее, и вышли из школы. Антон шел домой, а Рома старался не отставать, и держал руку наготове. На случай, если Петров упадет. Начался снегопад. Подул прохладный ветер. Он остужал лицо, отрезвлял мысли. Рома уже и думать забыл о Полине, и, поймав себя на этом, хотел было влепить себе пощечину, но осекся. А зачем ему бить себя? Что он предал. Кого? Полину? Да она всеми способами показывала ему, что он ей не интересен. Себя же? Может быть, но отвечать на расспросы одноклассника о том, зачем себя тот бьет, он не хочет. Вместо этого, Рома просто издал небольшое сипение, что остановило Антона. Рома буквально врезался ему в плечо. — Почему ты на меня смотрел на уроке? — раздалось из уст Антона. Здесь избежать ответа, придумать оправдание, когда вокруг не было не единой души, было тяжело. Вряд ли Антон воспримет ложь за чистую монету. Но и говорить правду не было желания — вдруг Антон не из этих. И Ромка решил соврать: — Ну, знаешь, у нас в поселке же все друг с другом знакомы. А тебя мы все видим впервые. Вот, запоминал твое личико. Антон вздохнул с облегчением. Рома не собирался издеваться над ним. По крайней мере, Антон надеялся на это. — Я, кстати Рома. — Приятно познакомиться. Парни начали подмерзать, и продолжили путь. Пока они шли к дому Антона, разговорились — оказалось, что Антон тоже смотрит «Трансформеров», как и Рома, у него есть младшая сестра, и переехали они из-за работы отца. Рома рассказал Антону о школе, о местных детях, о своей семьей. О Полине Пятифан даже и не вспоминал. А когда понял, что аромат ежевики сменился легким ароматом инея, только посмеялся. Видимо, Полина была лишь увлечением, раз Рома так быстро забыл ее запах. Вдалеке показался Тошин дом, но расставаться желания не было. Точнее, не получилось — в окне их заметила мама, и выбежала на крыльцо. — Антон, ты почему не в школе? — Здравствуйте. Неожиданно даже для себя, Рома слегка склонил голову. Он никогда так не делал ни одному из взрослых. Это удивило не только его, но и маму с Антоном. — Ах, здравствуй. Одноклассник? — Да, я Рома Пятифан, из 6 в. Понимаете, Антон ударился виском об угол доски, и упал в обморок. Вот его с уроков отпустили, а я проводил. — Спасибо, Рома, правда. Не хочешь зайти, чай попить? Отказываться было неудобно, и Роме пришлось зайти, не смотря на Тошины отговорки. Дом встретил приятным запахом сгущенки и кофе. По лестнице быстрым шагом кто-то пробежал и остановился. — Тош, а ты чего так рано? Маленькая светловолосая девочка, точная копия Антона, смотрела прямо на Рому. Новый человек в доме был для нее дикостью, и единственным не из семьи, кого она видела. — Тош, а это кто? — Это Рома, одноклассник. Ром, знакомься, это моя сестра, Оля. Рома в семье был один. У него не было ни братьев, ни сестер, и жил он вдвоем с мамой. Он в принципе даже не предполагал, что у кого-то могли быть братья или сестры. Увидеть Олю, которая была как Антон, только меньше ростом и более жизнерадостной, было в новинку для него. Но, очевидно, ему это нравилось. — Ух ты, здорово! Поиграешь со мной в приставку? И снова отказываться было неловко, но уже из-за ярких глаз, что светились в тусклом свете люстры в коридоре. Рома снял куртку, и Оля схватила его за запястье, потянув наверх. Останавливать их не стал никто — мама ушла на кухню, а Антон принялся готовить кофе со сгущенкой для гостя. Сверху слышалось, как Рома и Оля играли. Незаметно Антон улыбнулся — первый день, а даже Оля смогла подружиться с кем то новым, не выходя из дома. Про себя Антон подумал — Рома станет его первым другом на новом месте. *** Прошел месяц. Была середина января, но ветер шел также по-декабрьски. Рома и Антон сдружились даже сильнее, но не настолько, чтобы Бяша отошел на второй план. Парни гуляли втроем — и в школе, и после уроков, и дома у Антона. Школьная жизнь наладилась всего за какой-то месяц. Антон был несказанно рад этому, особенно за Олю — сестре очень нравились новые друзья, а те, очевидно, были не прочь с ней поиграть. Рома изменился до неузнаваемости — перестал таскать нож-бабочку, начал хорошо учиться, на столе появился учебник. А про Полину Рома окончательно забыл, чем сильно услужил ей. И он бы оставил все так… Если бы не Бяша. На перемене, после литературы, Антон ушел в столовую, а парни остались вдвоем. Прекрасный момент, чтобы серьезно поговорить. — Ром, че с тобой происходит то? — В смысле? Бяша не узнал своего друга — тот лучезарно улыбался. — А сам не видишь, на? Ты когда вообще учился то на четверки? Уж не из-за Антона ли это, на? Взгляд Ромы сам собой уперся в пустой стул справа. Туда, где сидел Антон. Щеки порозовели, а пальцы начали теребить шею. — Да не знаю я… Фигня со мной творится, братан. — Фигня не то слово. Ты ж говорил не педик ты. — Я уже не уверен. Бяша, как отец сыну, положил Роме на плечо руку, вздохнув. — Поговори с ним, на. Мож че выясниться. Думать об этом, а тем более делать было страшно. Что говорить? Где? И как Антон отреагирует? Сердце участило свой бег, готовое выпрыгнуть в любой момент. Рома представил, как кровавый, влажный мешок рвет его грудную клетку, оставляя пробоину, и, словно живое, пульсирует на парте, брызгая чем-то склизким во все стороны. Видение пропало, стоило тряхнуть головой. До звонка оставалась минута. — Подумай, на. Тоха хороший парень. Не отвернется. И, словно поджидая, по коридорам послышался звонок. Кабинет вновь наполнился, и место справа привычно занял Антон. Был последний урок. Самое время подумать. *** Время тянулось бесконечно долго. Была география, один из самых скучных предметов. Голос учителя словно открывал царство Морфея, и Рома туда провалился, особо не препятствуя. Опустил голову на парту, уткнувшись в локти, и задремал. Во сне явился он. Причина его беспокойных ночей и поднявшихся оценок. Антон стоял, протягивая руку. — Пойдем, Ром! Ветер подул с неимоверной скоростью и закружил вокруг парней. Аромат инея ударил в ноздри, опьяняя. Антон также стоял с протянутой рукой, не опуская ее. Даже зная, что это сон, Рома хотел прикоснуться к нему. Тяга зарыться в белоснежные кудри не пропала, а напротив усилилась. Рома протянул руку, и Антон прижал его к себе. Запах инея стал сильнее, а макушка — все ближе. Тоша крепко обнял Рому, утыкаясь носом в плечо. — Ты понимаешь, что это сон? Рома не сразу почувствовал, как его руки кольцом сжали парня в руках, а тот поднял голову. Парень ничего не ответил, лишь прикрыл глаза, наблюдая за приоткрытыми губами. Те приближались к нему. Оставался миллиметр. — Рома… Рома! Пятифан нехотя поднял голову. Он снова оказался в классе, но, словно и не уходя, перед ним стоял Антон. Класс был пустым, и в кабинете были лишь они. — Не выспался что ли? — А где все? — Ушли. Уроки закончились. Бяша сказал у него дома дела, так что пошли вдвоем уроки делать? Рома улыбнулся и кивнул, начав собирать сумки. Но заговорить с Антоном обыденно не получались — все слова застряли в горле, и Рома боялся сказать лишнего, думая о сне. Говорят, сон — это наши несбыточные желания. Мы о них сильно сильно думаем, и они начинают нам сниться. Неужели Рома думал о том, чтобы поцеловать Антона? Еще в начале учебного года Рома посчитал бы это чем-то неправильным… Но сомнений не осталось. Он влюбился. Только не в Полину, а в Антона. Своего одноклассника, которому он помог при обмороке в первый учебный день. Чья сестра была его чистой копией. Сколько общего было между парнями, и Рома так не хотел все это портить, разрушать… Вдруг Антон отвернется от него? Не станет с ним больше разговаривать, и тогда Рома забудет и этот запах инея, что чувствовал каждой клеточкой своего тела? Пятифан не хотел этого, и сомнения терзали его душу все больше и больше. Желание ничего не говорить Антону все усиливалось, до тех пор, пока Рома не оказался в его комнате и не уловил звуки за дверью: — Антош, а Рома со мной поиграет? — Попозже, Оль, мы уроки сделаем, и он поиграет! Олин голос стих, а Антон оказался внутри комнаты, закрывая дверь. Рома обратил внимание на письменный стол, где лежали учебники и тетради. А также взглядом уловил теплую, широкую улыбку Антона. Это было впервые после их знакомства, когда Антон так улыбался ему. Он все понял? Или просто рад его видеть? Непонятно. Рома непроизвольно сжал в кулаке одеяло, нервничая. Антон сел рядом, кровать скрипнула. — Ром, с тобой все- — Да, все в порядке! Ромка так быстро это выпалил, что Антон испуганно шарахнулся, а сам Пятифан покраснел. Атмосфера в комнате ощущалась по другому. Антон улыбнулся, и тихо засмеялся. — Знаешь, я так рад, что познакомился с тобой. И Оля счастлива. Ты первый, с кем она подружилась здесь. Сказать что то Рома не мог — комок застрял в горле, не давал что-то выпалить. Но оно не надо было, ведь Антон продолжал: — Бяша говорил мне, что ты любил Полину и был гопарем. Я не глупый, я знаю, что случилось, и что так поменяло тебя. Сердце пропустило удар. Неужели Рома вел себя слишком очевидно? И что теперь будет? Антон снял очки и положил на тумбу возле кровати. Силуэт стал нечетким, но воображение дорисовало горящие щеки Пятифана и его круглые глаза. Антон наклонился, прикрыв глаза. — Тебе, случайно, не снилось, как я пытался тебя поцеловать? Сердце ушло в пятки. Только не говорите Роме, что сон им снился один и тот же! Так ведь не бывает. Но прежде, чем как-то остановить это все, Рома лишь успел приоткрыть рот… Чем Антон и воспользовался. Рома промычал что то нечленораздельное, как только понял, что его нагло заткнули. Да еще и как — поцелуем. И от кого — новенького, что от силы месяц переехал сюда. Запах инея ворвался внутрь. Был буквально везде. Обволакивал комнату, заполнял ноздри, впивался в кожу. А на губах было мокро и жарко. Неужели Антон умеет целоваться? Вокруг как будто начался снегопад. Белая пелена окружила парней, зазывая в омут снежного поцелуя. И Рома не сдержался… Наконец ответил на жест, закрыв глаза. Сон Ромы и Антон получил продолжение наяву. Мурашки бежали по коже, но они никак не холодили. Напротив, слишком шпарили, слово парни выбежали из сауны в холодную метель. Пальцами Рома зарылся в волосы, поглаживая белые пряди. Они и правда были мягкие и шелковистые. Такие приятные на ощупь, словно теплый плед. Иней, исходящий от Антона, свел Рому с ума, и тот увеличил напор поцелуя, добавив язык. Оказалось, Тоша был к нему готов — без промедления поддался, облокотившись на широкую, мальчишескую грудь. Пятифан упал на локоть, но продолжал держать Антона в своей левой руке. Языки переплетались, танцевали хоровод внутри, а прерывистое дыхание еще сильнее будоражило. Еще чуть чуть, и парни перейдут границу дозволенного. Но разум включился, и парни отстранились. Учащенно дышали, глядя друг на друга. «Че, не педик, на?» — раздался Бяшин голос в голове, и Ромка усмехнулся. — Ты чего? — Да так, Бяшу вспомнил. Я ему говорил, что не педик. Антон рассмеялся, чем повторил Рому буквально пять секунд назад. Зеленые глаза заблестели, и от этого Рома потерял дар речи, но сохранял улыбку плейбоя на своих устах. — Не жалеешь, что отдал поцелуй мне, а не Полине? Воспоминания о прошлой влюбленности быстро остудили Рому, но фраза сама собой вытекла из уст: — Я о ней месяц не думаю уже, сам как думаешь? Антон улыбнулся. Тепло, по-зимнему тепло, и это растопило Ромино сердце окончательно. Тот поцеловал Тошу в щеку, и дверь тихо отворилась. — Мальчики, а вы? — В проеме показалась Оля. Картина, что она застала, могла быть интерпретирована не так — Антон лежал на Роме, очки были на тумбе, а сами они были словно спелые помидоры на рынке. Парни испугались: что, если Оля сейчас побежит к маме на кухню? Минута, в течение которой все смотрели друг на друга, длилась вечность. Первым тишину нарушил Рома: — Оль, это не… — Да все в порядке, я маме не скажу. Парни синхронно выдохнули. Гора с плеч упала. — Тош, нарисуешь дракончика? Антон улыбнулся, вставая с Ромы. — Конечно. Оля влетела в комнату бумерангом, Рома сел на кровать, наблюдая за объектом своих обожаний, а Антон принялся рисовать. За окном намечалась метель, но в комнате однозначно было лето. А запах инея — это все, что ощущал влюбленный Ромка.