Крылья

      В кабинете стояла гробовая тишина. Казалось, двое мужчин в нём даже не дышали. Красные глаза внимательно рассматривали фигуру, сидящую на стуле напротив. Кожа бледная как поганка, отрощенные волосы собраны в небольшой низкий хвост, а взгляд серых глаз направлен в пол. Его серо-коричневое пальто висело на спинке стула, хотя можно было повесить на вешалку.       —Ну и чего молчим, Ленинград?—строго спросил Михаил, глядя в окно сзади сидящего.       —А что я должен говорить такому уроду, как ты?—сквозь зубы ответил вопросом на вопрос Невский.       Михаил усмехнулся от такого наглого поведения, хотя другого ожидать и не стоило.       —Ну, например почему ты начал спор с охранником, когда он сказал что-то про Романовых? Решил до последнего "защищать честь" умерших?       Резко вскочив со стула, Александр быстрым шагом подошёл к мужчине и замахнулся для удара по щеке, но его руку перехватили в паре сантиметров от лица, удерживая на месте стальной хваткой.       —Да как ты себе позволяешь говорить такое?!—вырвав руку и прижав её к груди, выкрикнул он.—Почему ты стал таким? Почему так относишься ко мне? Тебе что, этот чёртов Союз так разум затуманил!?       Московский молча смотрел на него, как смотрит на провинившихся и пойманых на чём-то запретном людей. От этого дрожь волной прошлась по телу, но Александр лишь криво усмехнулся.       —Сказать нечего, да?       —Почему я стал таким? Почему так отношусь к тебе?—столица поднял брови в лёгком удивление.—Ты у меня спрашиваешь? А не хочешь спросить это у самого себя?       Невский впал в ступор, а Михаил нахмурил брови.       —Видимо уже забыл всё, да? Если бы не твои действия, я бы относился к тебе совершенно по-другому.       —Что..?       Больше он ничего не мог сказать. Про что забыл? Про какие действия он говорит? Александр ведь ничего такого не делал. Разве что...       —Ох, тебе и впрямь память отшибло, как я погляжу. Всего-то век прошёл, а помню об этом только я один.       Нет-нет-нет, он ведь не про это, он про другое, точно про другое! Правда ведь..?       Михаил глубоко вздохнул, прикрывая глаза.       —Всё могло быть иначе, наши отношения могли быть иными, но в тот день ты решил дать слишком огромную волю эмоциям,—слова давались с трудом, но мужчина старался говорить наиболее ровным тоном.—Ты приказал стражникам вырвать мне крылья.       Александр замер, с ужасом и сожалением глядя на воплощение Москвы. Да, он запомнил это...       —Саш...как ты? Выглядишь очень уставшим..—мужчина вошёл в кабинет, держа руки возле грудной клетки. Крылья были сложенны так, чтобы ненароком не задеть что-либо.       На него взглянула пара отливающих серебром глаз, смотрящих на него с упрёком. Миша смутился, но подошёл ближе к столу, за которым сидел его возлюбленный. Тот устало закатил глаза, но взгляд тут же устремился на руки бывшей столицы. Их не было видно из-за длинных рукавов рубашки, что и напрягло Романова.       —Покажи руки,—злобно процедил Саша, а старший замотал головой в качестве отказа.—Я сказал покажи руки, немедленно!       Миша нервно поджал губы, отводя взгляд.       —П-прости, мне нужно идти,—он попытался быстро удалиться из кабинета, но через секунду его развернули и прижали к стене, заставляя смотреть прямо в глаза.       Питер схватил одну из его рук, закатив рукав и уставившись на свежие порезы. Младший сжал запястье с огромной силой, смотря только на порезы, даже не слыша что ему что-то говорят.       —Саша! Отпусти, больно ведь!       Тяжело вздохнув и выдохнув, Саша всё-таки отпустил мишино запястье.       —Ты совсем тупой, или притворяешься? Я ведь говорил не резаться больше! И не придумывай сказочки что "какие-то неизвестные мужчины загнали тебя в угол и сделали это", никому нету смысла делать тебе что-то! Ты никому не нужен, и время на тебя тратить не станут!       Попытавшись схватить Мишу за подбородок, Романов почувствовал как его толкнули в грудь и отшатнулся назад, взбешённо смотря в пол.       —Господи..—дрожащим голосом прошептал мужчина, пытаясь на ощупь найти ручку двери, но та будто бы пропала.       —Ах ты мразь...ты как смеешь на меня руку поднимать?!       От криков Романова в комнату вбежали двое мужчин, переводя взгляд то на него, то на прижавшегося к стене Мишу, крылья которого слегка рассправились и сильно дрожали.       —Александр Петрович, что случилось?—спросил первый мужчина, пока Саша выпрямлялся и складывал руки за спину.       —Слушайте моё поручение,—стальным тоном произнёс он.—Отрубите ему крылья. Прямо сейчас,—взглядом указал на старшего, глаза которого расширились, а зрачки сузились.       Мужчины на несколько секунд замерли, но неуверенно кивнули и, взяв Московского с обеих сторон за руки, потащили из кабинета.       —Что...н-нет, нет! Саша, ты ведь шутишь?!—в уголках глаз появились прозрачные капли.—Нет! Прошу, не нужно этого делать! Умоляю, Саша, одумайся!       —Заткнись, жалкое отродье,—всё, что сказал Романов, прежде чем Мишу оттащили уже достаточно далеко от кабинета.       Из помещения доносились крики и мольбы о пощаде, но все предпочитали игнорировать их. Даже ранее любимый и самый близкий человек просто находился у себя, в кабинете, явно не думая обо всём этом.       По щекам ручьями текли горячие слезы, а жгучая боль пронзала всё тело. Московскому казалось...хотя нет, это и вправду было больнее чем когда тебя насилуют, когда ты горишь заживо, когда получаешь множество травм. Самая ужасная боль, которая заставляла срывать голос, пытаться вырваться из оков, которые удерживали тебя на месте, не давая и шанса спастись от этой участи. Ему вырывали уже второе крыло, пока первое валялось где-то рядом.       Хотелось умереть на месте, проснуться и понять что это только страшный сон, что угодно, лишь бы не терпеть этого.       Теперь и второе крыло лежало на полу, места откуда они росли адски жгло. Мужчины что-то спрашивали у него, снимая оковы, но сознание покинуло тело, заставляя провалиться в тёмную пропасть. Как же больно...       Губы Невского дрожали, сам он так и стоял с опущенными руками, не в силах что-либо сказать. Совесть снова начала угрызать его, голова заболела от осознания всего.       —Вспомнил, да?—сухо спросил Михаил, повернувшись к Ленинграду спиной.       —Мишенька, я...Боже..       Александр сжал кулаки, злясь на самого себя. Почему он так поступил? Зачем? Наверное, никто не знает ответа на это.       Хотя бы немного собравшись с духом, Александр подошёл к столице, приобнимая того сзади в районе груди. Тот слегка вздрогнул от этого жеста, но продолжил так стоять, к счастью Невского, не отталкивая.       —Прости, Солнце моё ясное...я виноват, я знаю, и...теперь понимаю, почему ты так относишься ко мне..прости пожалуйста...—тихо шептал младший, чувствуя лёгкую дрожь родного тела.       Михаил молчал. Он не знал что говорить. Всем сердцем хотелось простить, но всё ещё оставался неприятный осадок.       —Я пойму если не прости-..—начал Александр, но его перебили.       —Я подумаю. Сейчас мне трудно дать точный ответ.       Московский повернулся к Саше, приобнимая его в ответ. Ростом он сейчас был чуточку выше, так что смог легонько поцеловать его в лоб. На губах Невского появилась лёгкая улыбка. Значит, шансы на прощение есть...это ведь прекрасно!       —Спасибо, Миша.       У них с Мишей всё ещё может быть хорошо, нужно лишь постараться...но оба понимали, что обида останется очень надолго, если не сильная – то лёгкая.