Пирожки с ежевикой

Антон широко распахнул глаза и ахнул, когда почувствовал руку, что уже, словно змея, отодвигая резинку боксеров, залезала под них, без капли смущения касаясь чужого полового органа. — Ром..- с глубоким выдохом успел произнести Петров, прежде чем обе руки брюнета обхватили его, переворачивая на спину и одним лёгким движением, лишая парня одежды. — Рома-аа..- протянул Антон, после чего Пятифан поднимает голову, смотря на блондина. — Что такое? — Дверь открыта. - после этих слов, Пятифан поспешно встал с кровати, оставляя обнажённое тело Антона на кровати, который успел накинуть на себя рядом лежащее одеяло и молча наблюдал за тем, как парень закрывал дверь, щелкая замком, и так-же быстро возвращаясь.— Так лучше? Кивок, и вот одеяло снова летит, только уже на пол. Рома проводит по внутренней стороне бёдра, после чего широко раздвигает их в стороны. Смущению Антона не было предела, он наблюдал как хулиган наклоняется, кидая пошлый взгляд на него, а после принимается целовать бёдра парня, оставляя на них отметины, поднимаясь выше, целуя розовую головку члена и проводя кончиком языка по уретре. От подобных манипуляций из рта Антона вырвался протяжный стон. И он, боясь, что мама или сестра, что сейчас были на кухне, услышат, закрыл рот рукой, сдерживаясь. Но парень снизу, будто специально, взял головку в рот, заглатывая её глубже. Антон чувствовал как горячий рот товарища обволакивает его достоинство. С каждым разом Рома брал глубже, то вытаскивал, вылизывая и обводя языком каждую венку налитого кровью члена, то снова брал в рот, насасывая. Блондин другой рукой схватил волосы товарища, от чего тот шикнул, но продолжил. Рука давила на голову, заставляя взять глубже, дыхание сбилось, слёзы поступили к глазам Пятифана, хотелось кашлять. Теперь уже Петров нагло долбился в самую глотку брюнета. Кашель подступил к горлу, как и разрядка Антона. Горячая сперма обволакивала горло, стекая в самую глотку. Пятифан отпрянул, стараясь отдышаться, остатки семени остались на губах. Петров же залип на потолок, но тут же очнулся, когда Рома, сплёвывая его сперму на пальцы, вдруг коснулся ими отверстия, проводя по анальному колечку и без лишних вопросов, вставляя свой палец. Петров закусывает нижнюю губу, закидывая голову назад, но не сопротивляется. — Хорошо держишься, Тоха. - улыбка на лице Пятифана и новые ощущения. Было неприятно и даже больно. Рома начал медленно разрабатывать дырочку, постепенно добавляя к одному пальцу – второй, растягивая стенки ануса, двигался. Вскоре Антон уже привык, и сам не заметил, как стал самостоятельно насаживаться на пальцы, прося большего. Третий палец вошёл в блондина с лёгкостью, тогда уже Пятифан снимает с себя боксеры, что так долго сдавливали его член, который уже давно стоял колом и жаждал поскорей оказаться в мальчишке под ним. Пульсация не прекращалась, возбуждение затуманило разум, и Рома, взяв блондина за подбородок, поцеловал в губы, подставляя головку члена ко входу, грубо входит до конца, заполняя пустое место. Антон громко и протяжно стонет в губы партнёра, выгибаясь в спине, хватаясь за простынь, сжимает её в руках. Глаза наполняются слезами. Больно. — "Узко" - подумал про себя Пятифан, находясь в горячем теле, что он так долго жаждал. Признаться честно, он не раз представлял как когда-нибудь войдёт в Петрова, почувствует как он сжимает его член в себе, как стонет и извивается под ним, прося большего...хотя нет, умоляя о большем. Как слышит своё имя с его уст, как его руки будут царапать его спину, оставляя после себя следы от ногтей. Да, он давно это хотел. Каждое утро он просыпался лишь с этой мыслью и стоящим членом под одеялом. Отстраняясь от губ парня, Пятифан гладит рукой по его щеке, убирая следы от слез, что давно скатились на простынь, оставляя на ней мокрые следы. — Прости. Убрав пряди со лба, Рома оставляет лёгкий и такой нежный поцелуй в лоб, после чего руки Петрова обнимают его шею, прижимая к себе. — Можешь двигаться... - шёпот парня, а после его язык, что провёл по мочке уха Пятифана, прикусывая её —все это сорвало брюнету крышу. Будто зверь, наращивая темп, он начал вдалбливать парня под собой в кровать. Пошлые звуки: хлюпанье, шлепки и стоны, что Антон изо всех сил пытается сдержать, скрипящая кровать под телами – все это, казалось, было слышно на весь дом, но сейчас им обоим было уже плевать на это, и на то, что будет дальше. Они даже забыли, что Карина Петрова звала их на кухню, после принятия душа. Антон закинул ноги на спину хулигана, а руками уже держался за лопатки, требуя от него поцелуев, тот же послушно делал все, что просит блондин. Языки сплетались, яйца ударялись о ягодицы со шлепками. И вот, нужный наклон, толчок, и Петров стонет в поцелуй, выгибаясь и толкаясь навстречу. Член задел простату, доставляя огромную дозу удовольствия. Рома же в свою очередь улыбнулся в поцелуй, и прикусив нижнюю губу парня, начал с новой силой толкаться в эту точку. Вновь и вновь задевая её, он слушал сладкие стоны, что уже не прекращались. Подхватив блондина, он сменил позу, кладя руки ему на талию, и садя его сверху на себя, он принялся покрывать бледную шею поцелуями и засосами, и ему было совершенно плевать, если это кто-то увидит. Пускай знают, что этот мальчик уже занят, и не кем попало, а самим Ромой Пятифаном. С этой позой, Антону казалось, что орган внутри него вошёл ещё глубже. Положив руку на живот, он мог почувствовать выпирающую головку. От ласк и поцелуев, Антон был готов расплавиться в крепких руках брюнета, открывая свою шею, он отдал всего себя этому человеку. Руки обхватили талию крепче, приподнимая и вновь опуская парня на свой член. — Ро-ома, я хочу сам. На подобное желание Рома отказывать не собирался, поэтому предоставил Антону двигаться самому. Блондин неумело насаживался сам. Больно не было, член Пятифана спокойно входил и выходил. Брюнет внимательно наблюдал, не оставляя белоснежную грудь без внимания, руки проходили вдоль позвоночника, прощупывая каждую линию. Язык проходил по соскам, изредка прикусывая, на что Петров лишь закусывал губу и мычал. Вид был прекрасный, никогда прежде хулиган не чувствовал себя так хорошо, как сейчас, вместе с парнем, что когда-то казался обычным школьным ботаником, что даже ответить никому ничего не сможет. Да, именно такой стереотип и сложился у людей. Видя парня в очках, прибранного, с белой глаженной рубашкой и портфелем позади, не хватает только книжки под рукой, и вот он, вылитый ботан. Так раньше думал и Пятифан, но Петров стал для него особенным. Не таким как все, другим. Он знал, что может получить, но все равно говорил то, что думает, мог врезать, зная, что его ударят в ответ –именно это и привлекало в нём. Он умный и рассудительный, трезво мыслящий во всех ситуациях, вне зависимости от степени опасности. Хватая Петрова за запястье, Пятифан резко кладёт его обратно на спину, на что тот молча смотрит на него снизу вверх, раздвигая ноги шире. Движения становятся резкими, жёсткими, парень не жалел тела под ним. Багровые засосы покрыли все тело подростка, растрёпаные волосы, что лежали на смятой простыни, разбросаные вещи. Толчок, брюнет входит до конца, наконец заполняя парня своим семенем. Следуя его примеру, Антон кончает себе на живот. Горячая сперма обильно вытекает на простынь, а два парня лежат на кровати, восстанавливая сбитое дыхание и слушая весеннюю капель за окном. — Это было ахуенно... - не сдерживая эмоций произнёс Рома, поворачиваясь и смотря на Антона. — Это точно. - отвечал блондин с улыбкой на лице. — Знаешь, Ром.. — М? — Надо будет повторить потом - Пятифан уже было хотел согласиться. — Но я хочу быть сверху. Сказал, как отрезал. Глаза брюнета расширились от удивления, а голос задрожал. — Сверху? Ты? Меня? - парень привстал, пристально смотря на Антона, что был серьёзнен, как никогда. — "Вот блин, я надеялся, что он шутит, но по лицу так и не скажешь..." - хулиган задумался, издавая лёгкий смешок. — Так ты согласен? Или струсил? - Антон заметно повеселел, в его глазах горел огонь и страсть, он уже представлял лежащего под собой Пятифана, что отдаст ему то, что не дал бы никому, никогда, и не за какие предлоги. — Соглашайся, не пожалеешь.