Пачка отдельных клочков бумаги – без даты на момент написания и датированной весной 1843 г.
Нужно так много сделать, что я не должен останавливаться, чтобы что-то написать, но события последних нескольких недель просто не выходят у меня из головы. Во-первых, я упал за борт – я был не первым и, вероятно, не последним из-за бушевавших штормов. Это был поразительный и тревожный опыт, и я потерял сознание до того, как меня спасли и привели в чувство. Но я быстро пришёл в себя после того, как согрелся и обсох. Капитан был достаточно любезен, чтобы найти мне запасную пару ботинок, пока мои не высохли, я думаю, что он чувствовал себя виноватым за то, что я вообще оказался на палубе во время шторма. Это было глупо, я признаю это, но трудно поддерживать капитана в форме, когда он не уделяет ни минуты отдыху, ни еде, ни чему-либо ещё. Поэтому я поднялся на палубу, чтобы догнать его в попытке заставить съесть хотя бы немного еды. Я скорее горжусь тем, что могу удержаться на ногах на борту раскачивающегося корабля, когда моей ноге очень неудобно, но человек мало что может сделать, когда накатывает волна размером с гору. Я был не единственным человеком, сбитым с ног, и даже не единственным, кого отвязали, но я ударился о поручень под таким неудачным углом, что меня отбросило. Мне повезло, что капитан смог спустить лодку и выловить меня, учитывая погоду. Утонуть – ужасная вещь, хотя в этих водах приходится выбирать между тем, чтобы тебя убьёт первым: вода или холод, и, хотя я пришел в себя, с тех пор меня преследует чувство, от которого я не могу избавиться. Я ничего не могу назвать по-настоящему, но что-то изменилось… Я пошел к доктору Робертсону по поводу этого чувства. Он проверил меня и объявил, что я в полном порядке, заявив, что после купания в море «никаких последствий не осталось». Не могу не согласиться, но если нет вещественных доказательств, то что я могу сделать? Я пытался вспомнить сны, которые мне снились, людей, которых я не узнаю, и места, где я никогда не был. Он предложил смешать мне что-нибудь, чтобы помочь мне уснуть, но я отказался. При всём том, что сны яркие (и остаются яркими, когда я просыпаюсь), они обычно не тревожат мой сон. Просто… слишком много из них связаны с убийствами, и я не знаю, что это говорит обо мне. Сны начались, когда я тонул. Это было почти так, как если бы я видел, как перед моими глазами проносятся жизни других людей, а не моя собственная. В моих снах появлялись четыре персонажа, начиная со снов/видений, которые мелькали передо мной, когда я тонул. Бородатый мужчина, которого я считаю наёмником, богатая женщина – возможно, из Лондона – и темнокожая женщина в мехах, живущая в Арктике? и мужчина в восточной одежде, хотя я не мог сказать, откуда он, разве что откуда-то с Востока. Наёмник и богатая женщина – это те двое, которые чаще всего мне снятся. Мне приснился ещё один сон о женщине-инуке – я предполагаю, что это она, я спросил капитана о народах, которые жили в Арктике, и он сказал, что их называют эскимосами или инуитами, так что это подойдёт, и ещё два о китайце. И в этом особенность снов, они очень похожи на то, как если бы я видел этих персонажей, проживающих свою жизнь в моих снах. Бородатый наёмник снится мне так часто, что я почти вижу, как разыгрывается история. Прошлой ночью я видел, как он убил человека из-за того, что было похоже на продажу оружия, а накануне вечером богатая женщина подсыпала мужчине порошок в чай и это убило его за считанные минуты. Мне гораздо больше нравилось видеть во сне китайца, пытающегося уговорить своего очень упрямого осла – я вообще не знаю языка, но смысл фразы «пожалуйста, ради бога, подвинься, глупое животное», кажется, постоянно для всех языков. Что побудило меня написать всю эту серию событий, так это то, что я довольно сильно обжёг руки около четырёх дней назад. Я пошел за завтраком капитана (он стал немного охотнее принимать пищу через разумные промежутки времени), когда из-за сильной качки корабля я потерял равновесие – я поймал себя на плите. Я быстро отпустил, но ущерб был нанесён. Кок, естественно, пришел в ужас и немедленно послал одного из юнг за доктором Робертсоном, прежде чем сам попытался помочь мне, предложив мокрую тряпку, которую я с радостью принял. Боль быстро уменьшилась после наложения тряпки, я думал, что это было связано с тряпкой, но когда доктор Робертсон осмотрел мои руки не более чем через две минуты, ладони моих рук были просто покрасневшими и слегка болезненными, словно я был долгое время на солнце, а не обжёг их о плиту. Врач выразил облегчение, что всё не так плохо, как опасался, но я видел свои руки раньше, и не только это, но они были также заметно менее болезненными чем всего несколько минут назад, даже когда доктор Робертсон их потыкал. Он отослал меня с мазью, которую я носил под перчатками, пока не заживут ожоги, что я и сделал, несмотря на то, что ещё через десять минут мне казалось, что мои руки вообще никогда не были обожжены. Мы только что пришвартовались в Англии. Я не нашел объяснения моих странных снов или странного случая, когда мой ожог зажил неестественно быстро. Я боюсь, что со мной что-то не так, и я понятия не имею, что делать.Письмо капитана Френсиса Р. М. Крозье – от 5 марта 1845 г.
Пятое марта 1845 г. Дорогой Томас, Я уверен, ты слышал разговоры о последней экспедиции Адмиралтейства в поисках прохода. Я сам вызвался быть заместителем сэра Джона Франклина и надеялся, что смогу убедить тебя снова присоединиться ко мне в качестве моего стюарда. Я был очень разочарован не иметь возможности выбрать кого-то из моих собственных офицеров, и я сомневаюсь в добросовестности человека, которого они наняли моим стюардом. Я бы предпочел иметь кого-то, кого я знаю и кому доверяю. Уверяю тебя, воды на севере далеко не такие бурные, как на юге. Ты можешь послать свой ответ мне в дом сэра Джеймса Росса, Элиот Плэйс, 2, или явиться самому на «Террор» в Гринхайте. Надеюсь, ты твоя семья в порядке. Передай моё почтение своей матери. С уважением, Капитан Френсис Р. М. Крозье.Две страницы записей, вырванных из карманной записной книжки, датированные между 16 марта и 21 апреля 1845 г.
Лицевая сторона страницы 1 16-22 марта
Вскр. – Мать больна, не могла вспомнить, кто я. Пон. – Уилл ушёл из дома на ученичество в Вулвич, которое даст ему пропитание. Втор. – Записывать свои сны кажется глупым, но я не знаю, что ещё с ними делать. Мне приснилась богатая женщина в помещении, которое, я совершенно уверен, было канцелярией Адмиралтейства. Ср. – Сегодня вечером это был бородатый наёмник, извлекший пулю из своего плеча. Чт. – Получил деньги от Эй Джей и Мэри, долги матери погашены. Пят. – У матери случился припадок, Эмма послала за доктором Дэвисом.Оборотная сторона страницы 1 23-29 марта
Вскр. – Миссис Хатрич из работного дома зашла посмотреть после церкви, как мама. Пон. – Письмо от Сары, никаких вакансий для Эммы с Уилтонами, направленное в бюро найма. Втор. – Снова приснилась богатая женщина, на этот раз там был и коммандер Бёрд. Ср. – Матери стало хуже, она больше не ела. Чт. – Миссис Хатрич зашла снова. Посмотрим, не сможем ли мы помочь маме отказаться от лауданума. Пят. – Мать поранилась разбитой бутылкой. Миссис Хатрич уложила её в постель. Я порезался, убирая осколки, порез зажил до того, как я закончил вытирать кровь. Суб. – Мать перевернула весь дом в поисках настойки опия. Домовладелец наверняка возьмёт с нас плату за ремонт.Лицевая сторона страницы 2 13-19 апреля
Вскр. – Когда я вернулся с работы, миссис Хатрич сообщила, что мать была более ясной. Пон. – Мои сны не давали мне спать большую часть ночи, что на этот раз было хорошо, потому что в бреду мать попыталась встать и уйти. Втор. – Мать снова в лихорадке. Ср. – Мать умерла во сне ночью. Чт. – написал сёстрам, спрашивал, сможем ли мы собрать достаточно для надгробия. Пят. – Мать похоронили без церемонии. Суб. – У Мэри родился ребёнок, с надгробием придётся подождать.Оборотная сторона страницы 2 20-26 апреля
Вскр. – Эмма хочет работать. Я рассказал ей о совете Сары по поводу бюро найма. Пон. – Я порезался ножом, моя посуду после ужина, и смотрел, как порез снова зарастает. Я игнорировал это с тех пор, как вернулся, это было легко, так как всё было беспокойно, но теперь…Отдельные листы бумаги – от 22 апреля 1985 г.
Я пообещал себе, что запишу всё после того, как я высплюсь, и вот мы здесь. Мы с Эммой ещё раз обсуждали перспективы её работы, пока я мыл посуду после еды. В тот же день она пошла в бюро найма, чтобы заплатить пошлину за внесение себя в реестр, но она хотела найти работу как можно скорее и спросила, могу ли я её устроить на работу к одному из офицеров, которому я служил. Пока я объяснял, что у капитана Крозье нет семьи, нуждающейся в прислуге, и нет перспективы её получить, поскольку он отправится на север, моя рука соскользнула, и я порезал ладонь ножом, которым чистил. Я выругался и бросил нож в ведро для мытья посуды, а потом окунул в него руку, чтобы смыть кровь и осмотреть порез. Никогда прежде я не был свидетелем полного сверхъестественно быстрого заживления, но я видел, как порез срастается снова на моих глазах. Это заняло секунды. Эмма спросила меня, всё ли со мной в порядке, и я заверил её, что со мной всё хорошо, что я порезался, но это не серьёзно, и что я был удивлён больше всего на свете. Я был встревожен, но мне удалось улыбнуться, и это, оказалось, успокоило её. Однако Эмма сообразительна, и я беспокоюсь. Как только Эмма легла спать, я вернулся на кухню и взял нож, которым порезался. Не было никакой реальной причины использовать тот самый нож, но странность ситуации вынудила меня пойти на это. Возможно, это было также результатом участия в научной экспедиции. Капитаны Крозье и Росс всегда были дотошны в своих расчётах, ценились точность и последовательность, и поэтому для науки я повторю обстоятельства. Зажгя свечу, я сел за стол и протянул перед собой руку. Я несколько мгновений возился с ножом, прежде чем что-то сделать, ведь человеческая природа такова, чтобы не причинять себе вреда, а когда я, наконец, набрался смелости, я сделал длинный быстрый порез на тыльной стороне ладони. Как и раньше, рана перестала кровоточить и затянулась за считанные мгновения. Было страшно, никто не должен так лечиться, но вот я здесь. Я не мог не задаться вопросом, как далеко это могло зайти, и было ли это тем, что спасло меня от утопления в Антарктике, но, конечно, я не хотел проверять это. В конце концов, у меня были более серьёзные травмы, которые не заживали так быстро. Рана на ноге, из-за которой я упал с «Гейсера», определённо не пострадала. Пока все эти мысли связывали мой разум узлами, в дверь постучали. За этим последовало довольно неприятное ворчание с моей стороны по поводу того, кто, черт возьми, мог прийти в такой поздний час, но, поскольку я не спал, я не видел веских причин не открывать дверь, чему теперь могу признаться, что был рад, что открыл, хотя у меня осталось больше вопросов, чем ответов. Женщина представилась как миледи де Винтер, бывшая Анна де Брей, графиня де ла Фер. Она была хорошо одета, как всегда, но сама она излучала порочный вид человека, который, возможно, проложил ей путь к статусу. Она была жесткой, но в её отношении ко мне не было снисходительности. - Какое вам до меня дело, леди де Винтер?- спросил я. На меня нашло странное спокойствие, можно было подумать, что встреча с плодом моих снов вызовет у меня ещё большую панику. Возможно, я чувствовал, что ответы совсем рядом, а может быть, я просто был слишком смущен и потрясен для чего-то ещё. Я чувствую, что это было позже, потому что мне даже не пришло в голову пригласить её в тот момент, и мы разговаривали на крыльце. Я чувствую, что колебания могут быть прощены с моей стороны, поскольку, если сама женщина реальна, то её действия в моих снах также имеют шанс быть столь же реальными, и я видел, как она убила не одного мужчину в моих снах. Было также очень реальное беспокойство из-за того, что она занимала высокое положение и имела власть надо мной и была одинокой женщиной, где моё слово было бы против её слова. Я действительно разрешил ей войти, несмотря на мои опасения, потому что, по правде говоря, эти опасения подняли голову только после того, как я распространил приглашение. Запишу наш разговор полностью, насколько мне помнится: Оказавшись внутри, леди де Винтер села за стол, где раньше сидел я. Она стянула перчатки и взяла нож, который я оставил лежать на столе. - Мы экспериментировали? Я ощетинился. - Я не знаю, о чем вы говорите. - О, я думаю, вы понимаете, мистер Джопсон,- сказала она, а затем, прежде чем я успел среагировать, леди де Винтер со стуком вонзила нож в стол. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, прежде чем с гримасой вытащить нож и положить его на стол. Это было так быстро и ошеломляюще, что на мгновение я просто замер, прежде чем мой разум вернулся ко мне, и я инстинктивно рванулся вперёд, чтобы помочь ей с её раной, но она отмахнулась от меня и вытащила носовой платок, чтобы вытереть кровь. - Всё заживет через мгновение,- она снова перевела взгляд на меня.- Я полагаю, у вас есть вопросы. Я кивнул, медленно опускаясь на стул напротив неё, совершенно ошеломленный. Она провела большим пальцем по ране на руке, которая к тому времени превратилась в розовый шрам. - Что ж, у меня есть ответы. Ответы, какими бы они ни были, больше похожи на народную сказку, чем на твёрдую научную истину – что мы стали бессмертными благодаря смерти и теперь можем оправиться от любой травмы – но во что ещё можно верить? Это объясняет всё быстрое исцеление, которое я испытал после погружения в антарктическое море. - Это не длится вечно,- продолжала леди де Винтер.- Никто не знает, что заставляет его остановиться, но вряд ли это вопрос десятилетий. Могут пройти века, даже тысячелетия. - Как долго вы…?- спрашивать было ужасно личным, но вряд ли это было нормальным обстоятельством. - Столетия,- ответила леди де Винтер.- Моя первая смерть была в 1620 году. Я откинулся на сиденье. 1620. Это было более двухсот лет назад. - Сейчас это сложно представить, но чем дольше ты будешь жить, тем больше ты поймёшь. Я потряс головой в тщетной попытке привести в порядок свои мысли. Все это было так невозможно, и я так и сказал. За последние годы я также провел достаточно времени среди людей науки, чтобы знать, что такие люди не оставляют камня на камне, когда дело доходит до их занятий. - Если бы это было правдой, то разве это не было бы изучено?- спросил я. Леди де Винтер рассмеялась. - Вы бы охотно отдали себя людям науки, чтобы посадили в клетку и исследовали? Тревожная перспектива, но я легко мог себе это представить. - Я полагаю, что нет. Тем не менее, наверняка об этом слышали бы… ходили слухи… - И это было,- откликнулась леди де Винтер.- Разве бессмертие не искали с незапамятных времён? Она полезла в сумочку и достала тщательно сложенный лист бумаги, который осторожно развернула и протянула мне. - Если вам нужны вещественные доказательства, возможно, это поможет вам принять решение. Это было французское свидетельство о смерти графа Оливье де ла Фера, датированное 1665 годом. Я выразил свои соболезнования из инстинкта вежливости. Она посмеялась над этим. - В этом нет необходимости,- сказала она.- Это он убил меня за то, что я посмела защищаться от его чудовищного брата. - А,- я снова аккуратно сложил документ и вернул ей.- Тогда он там, где ему и место. Это вызвало искренний смех леди де Винтер, и она заявила: - Я думаю, мы с вами прекрасно поладим. Всегда приятно обнаружить, что люди, которым суждено остаться неизменными на века вперед, составляют приличную компанию. Должен сказать, что разделяю это мнение, хотя, когда я спросил, как я могу связаться с ней в будущем, она ответила довольно загадочно: - Ты не свяжешься. Я найду тебя,- что очень расстраивало. Несмотря на то, что леди де Винтер назвала меня «приличной компанией», я не знаю, как я к ней отношусь.Переписка между Томасом Джопсоном и капитаном Крозье от 7 мая 1845 г. и 8 мая 1845 г., собранная сэром Джеймсом Кларком Россом.
Седьмое мая 1845 г. Капитан Крозье, Семейная ситуация, о которой я писал вам, когда впервые отказался от должности стюарда капитана на борту «Террора», разрешилась. Благодаря вашей рекомендации мой брат благополучно учится в Вулвиче, а моя младшая сестра получила должность горничной. Если для меня еще есть время и место, я с удовольствием снова послужу вашим стюардом. Искренне, Томас Джопсон Восьмое мая 1845 г. Джопсон, Твоё письмо ждало меня, когда я вернулся с поистине ужасного адмиралтейского мероприятия, и я не думаю, что когда-либо был так счастлив видеть твоё имя. Да, для тебя ещё есть место. Доложи в Гринвич 10-го или 11-го, если тебе нужно больше времени, чтобы привести свои вещи в порядок – надеюсь, ты прибудешь вовремя. Отплываем, если больше не будет задержек, 19 числа. Если всё пойдет хорошо с избавлением от бедняги, которого они мне приписали и, он должен уйти к тому времени, когда ты приедешь, а если нет, я позабочусь о том, чтобы он не доставил тебе хлопот на выходе. Ваш Капитан Френсис Р. М. КрозьеПисьма к миледи де Винтер и Эмме Джопсон, датированные началом июля 1845 г.
Седьмое июля 1845 Острова Уэйл-Фиш Леди де Винтер, Я должен ещё раз поблагодарить вас за то, что вы взяли Эмму в качестве компаньона, это облегчение знать, что о ней не только позаботятся в моё отсутствие, но и предоставят больше образования, чем я мог бы ей дать в противном случае. Я также приложил письмо для неё, если вы позаботитесь о том, чтобы она его получила. Возможно, это из-за беспокойства, что я некоторое время ничего не услышу от Эммы, но я повторю заявление, которое сделал на нашей последней встрече. Не вмешивай Эмму в свою работу. Она любопытна и пронырлива и захочет вмешаться, как только выяснит ваше призвание, а она это выяснит. Она уже забила себе голову многосерийными детективами, которые любила читать наша мама. Если она спросит вас об этом, положите этому конец. Я действительно ценю необходимость деликатного характера вашей работы – мир слишком полон жестоких мужчин – но Эмма всё ещё ребенок, и я не хочу, чтобы она была вовлечена в такого рода вещи. Я знаю, вы скажете, что я должен позволить ей самой принимать решения, и я так и сделаю, когда она станет достаточно взрослой для этого, через три или четыре года, когда я вернусь из Арктики. Хотя я понимаю, что не могу ожидать ответа до тех пор, пока мы не достигнем Тихого океана (или не повернемся домой), я обдумал ещё несколько вопросов, которые должен был задать перед отъездом, но потерпел неудачу и не подумал о них. Я перечислю их здесь, чтобы, по крайней мере, выбросить их из головы. 1. Есть ли способ найти человека, которого вы не встречали? Например, становятся ли сны тем чаще, чем ближе вы друг к другу? 2. Как вы думаете, может ли другой упомянутый вами бессмертный, Гримо, рассказать мне что-нибудь конкретное о человеке-инуке, который ему приснился? – На самом деле уже слишком поздно, чтобы ответ на этот вопрос был действительно полезен, но я думаю, что хотел бы знать, несмотря ни на что. Я был бы признателен, если бы в вашем следующем письме был указан адрес мистера Гримо, хотя я знаю, что он часто путешествует. Если вы настроены оптимистично, направьте следующее письмо на Сандвичевы острова в Тихом океане. Если нет, повремените с письмом, и я напишу, как только мы выберемся изо льдов, будь то снова из Гренландии или Тихого океана. Искренне, Тос. Джопсон Седьмое июля 1845 Острова Уэйл-Фиш Эм, Я боюсь, что я обременил тебя знаниями, которые только изолируют тебя от наших братьев и сестер. Я знаю, что ты подслушала из нашего разговора больше, чем показал, и мне жаль, что кое-что осталось недосказанным до моего отплытия. Это разговор, который мы должны были провести лично, и мы всё равно это сделаем, потому что, какие бы опасности ни таила в себе Арктика, вы знаете, что я вернусь к вам целым и невредимым. А до тех пор я должен попросить тебя доверять леди де Винтер. Я не могу изложить в письме все причины, по которым я доверяю ей, несмотря на то, что знаю её так недолго, но если ты веришь в то, что случилось со мной, а я знаю, что ты веришь, тогда поверь, что судьба связала нас, каким бы странным это ни казалось. Не растрачивай дар образования, которое даёт тебе леди де Винтер, оно откроет для тебя ещё много дверей. Иногда это может быть скучно, но в долгосрочной перспективе это сослужит тебе хорошую службу, и я уверен, что ты найдёшь для себя что-то интересное, такое же умное, как и ты. Я рассчитываю вернуться из Арктики и обнаружить, что ты превзошла меня в изучении книг, но не позволяй себе бездельничать, поскольку у меня будут собственные возможности для продолжения обучения в ближайшие годы. У меня есть достоверные сведения, что офицеры будут проводить занятия для солдат в зимние месяцы. Лёд здесь красивый, но не такой, как в Антарктиде. Я надеюсь, что он мне понравится больше, но это еще предстоит увидеть. Я привезу тебе что-нибудь на память, обещаю. Твой любящий брат, Томас. P.S. Я нашел твой счастливый гребень, который ты спрятала в моем сундуке. *** Тогда Томасу пришлось остановиться, снова свернуть письмо от сестры и спрятать его подальше. Она прожила долгую счастливую жизнь, но Томас все еще скучал по ней — он скучал по ней больше всех своих братьев и сестёр, поскольку она была единственной, с кем он мог поддерживать связь после своей «смерти» в Арктике. Когда он вернулся через пятнадцать лет, первое, что она сделала, это ударила его по лицу, но не потому, что он так долго оставался в Арктике, а потому, что он отправился повидаться с сэром Джеймсом Кларком Россом раньше неё. В кармане зазвонил телефон. Он почти не выдергивал его, но тут он прожужжал еще два раза подряд, и он вздохнул и осторожно стянул перчатки. Было три сообщения от Силны. 13:05:12 - Звонил? 13:07:24 - Ты обещал обновление несколько дней назад. 13:07:58 - Почему новый ублюдок прикован наручниками к кровати? Томас вздохнул и напечатал ответ. 13:09:02 - Он немного обезумел от счастья, дай мне найти мой планшет. Несколько мгновений спустя Томас перебрался в кресло в углу, поставив ногу на одно колено, а планшет осторожно положил на колени, пока Скайп пытался подключиться. Звонок прервался, и Томас застонал, но прежде чем он смог повторить попытку, раздался звонок с конца Силны. - Доброе утро,- сказал он, подписывая свои слова. Час дня в Бакингемшире означал, что в Гьоа-Хейвен шесть утра. Сильна прищурила на него глаза, и Томас не мог понять, внимательно ли она его изучает или проблема в его видео. Силна, на этот раз, не была пиксельным размыта. - Ты устал,- показала она в конце концов. - Из-за смены часовых поясов,- ответил Томас. Он был с Силной в Гьоа-Хейвен, когда появился их новый бессмертный. Они обедали после утренней телефонной конференции, пытаясь получить некоммерческий грант для экологической организации, которой руководила Силна, когда их захлестнули видения человека, очень похожего на Томаса, которого прострелили. Томас выудил первый возможный рейс обратно в Англию, в то время как Люсьен и Миледи разбирались с непосредственными последствиями. Силна подняла бровь. - Ты вернулся на неделю. - Я снова просматривал свои архивные коробки,- подписал Томас.- Я так много всего забыл. Знаешь, я даже больше не могу вспомнить голос капитана Крозье. - А,- между ними повисла тишина. Томас видел, как за кадром Силна возится с чем-то на своём столе. В конце концов, она снова подняла руки.- Я думаю, что мы отмечены потерями. Что мы забываем и чему у нас никогда не было возможности научиться. Томас сглотнул, старая вина за то, что случилось с отцом Силны, поднялась. Хотя Силна говорила ему не зацикливаться на этом, между ними всегда будет витать несправедливость. Силна хлопнула по столу, вырвав Томаса из его мыслей. - А теперь расскажи мне об этом ублюдке,- твёрдо сказала она. Томас глубоко вздохнул, закатив глаза. - Я мало что знаю; Люсьен следит за ним. Его зовут Виктор Клэй… ***Запись из потрепанного журнала, несколько разделов слишком повреждены для чтения – от 25 мая 1847 г. и -- июня 1847 г.
Двадцать пятое мая Я старался не писать о своих снах в этой книге, потому что это то, что я использовал для упражнений, которые давали нам во время занятий под руководством офицеров. Но я должен записать этот сон. Женщина-инуитка появлялась в моих снах все чаще, чем дальше мы продвигались в Арктику, и оставалась неизменной, даже когда мы были в ловушке пака. Это говорит о моей теории о том, что чем ближе вы друг к другу, тем чаще сны учащаются. Мы встретили несколько инуитов в Гренландии, но женщины, о которой я мечтал, среди них не было, и пейзаж - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - сон. Было темно, любой лунный свет был закрыт тяжелыми облаками, как и прошлой ночью, и единственным светом были случайные вспышки молнии, которые на самом деле мало что давали, чтобы что-то разглядеть. Женщина была со своим спутником, как это было во многих моих снах о ней, и они поднимались по ледяной кочке. К чему -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- , между высотой торосов, извилистыми дорожками льда и дезориентирующим светом шторма видимость была настолько плохой, что ничего толком и не могло быть видно дальше нескольких футов. Внезапно ночь пронзила вспышка выстрела, за которым последовали беспорядочные крики как на инуитском языке, который, по словам капитана, называется «инуктитут» и который я только начинаю понимать, так и на английском. Я разобрал слова «Приходи скорее!» но затем -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- раздался нечеловеческий рёв, и я проснулся. Это не мог быть никто, кроме одного из наших ведущего отрядов и меня - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - К счастью, капитан не расстроился из-за того, что я проспал. - - - ня Женщину зовут Силна. Она и ее отец, который не выжил, да упокоится он с миром, были доставлены обратно на корабли, и Сильну теперь размещают в большой каюте около Террора. Мы коротко поговорили в первую ночь, когда ее приняли на борт. - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - Наш разговор был посвящен глубоким размышлениям о культурных различиях - - - - - - - - - - - - - - - - - - бессмертие. Она казалась смущенной тем, что капитан, что никто не знал, что я бессмертен. Я полагаю, что бессмертных в культуре инуитов почитают? Или, по крайней мере, занимать какую-то определенную должность, заслуживающую уважения. Это очень далеко от предупреждения леди де Винтер, которому у меня есть все основания верить. - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - Вписался бы на выставку диковин. У нас было не так много времени, чтобы поговорить, и я надеюсь, что в будущем у нас будут возможности, она, кажется, обладает обширными знаниями о нашей ситуации, помимо того, что даже леди де Винтер смогла рассказать мне. Например - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - .Отдельные листы бумаги, перевязанные в пачку кожаным ремешком - без даты, но с датой между 1848 и 1849 годами.
Сентябрь? 1848 Я собираю каждый клочок пригодной для использования бумаги, который только могу найти, потому что кто знает, когда у меня снова появится выделенный запас. Я не могу описать, как ужасно смотреть, как вокруг тебя умирают люди, и знать, что, хотя ты болен и в конце концов умрешь сам, ты все же выздоровеешь. Я надеялся, что это будет легко и не слишком неудобно, что я могу умереть во сне и проснуться отдохнувшим, но, конечно, это было слишком просто. Я был в бреду, когда умирал, и выполз из своей палатки, а затем разоблачение настигло меня. По крайней мере, было принято решение оставить умирающих, так что рядом не было никого, кто мог бы стать свидетелем моего возвращения. Я понятия не имею, сколько времени мне понадобилось, чтобы вернуться. Все, что я знал, это то, что я все еще мог видеть, как люди исчезают за горизонтом, когда я выполз из палатки, и я не мог толком догнать их и просто заявить: «Вот я, не умер!» не вызывая подозрений. Я задержался в лагере мертвецов, изо всех сил заботясь о людях, пока последний из них не умер. Затем я обыскал лагерь в поисках чего-нибудь полезного и ушел. Я не брал с собой ничего, что нужно было бы тащить, поэтому у меня не было палатки, и я почти каждую ночь замерзал насмерть. Это лёгкий путь, умереть во сне. Вчера меня нашли капитан Крозье и Силна. Я проснулся ото сна? смерти? потому что кто-то тряс меня, и когда я перевернулся на сланце, я увидел Силну, а затем сразу за ней был капитан, уставившийся на меня с отвисшей челюстью. Как только капитан пришел в себя – и мы поплакали друг над другом – мы с Силной объяснили, что могли, и я подумал, что мы проделали хорошую работу, учитывая мои ограниченные знания и её ограниченные способности к общению. Капитан не воспринял эту новость так плохо. Я думаю, что после всего с медведем необъяснимое бессмертие может быть не самым невероятным. Я предложил продемонстрировать наши исцеляющие способности, но капитан был непреклонен в том, что не хочет, чтобы кто-то из нас пострадал. Тогда я спросил Силну о её языке, я думал об этом с тех пор, как узнал, что это произошло. Наши травмы обычно заживают быстро, как будто их никогда не было, но эта травма, нанесённая самому себе, осталась. К моему удивлению, именно капитан пришел к ответу. Это было сделано как ритуал, попытка обуздать существо-медведя – Хикки, по-видимому, попытался сделать слабое подобие этого – но этот ритуал привел к тому, что травма стала необратимой. Мы – Крозье и я – присоединились к группе инуитов, у которых в этом районе разбит лагерь. Мы нашли остальных мужчин, всех мертвых, и лейтенанта Литтла с цепями на лице. Плохой конец. Но после того, как все погибли, кроме капитана и меня, было принято решение, что мы останемся. Я не нуждался в особом поощрении, так как много думал о том, что могло бы означать для меня возвращение сейчас. Человек стареет за пять лет, тем более когда эти годы трудные. Капитаны Крозье и Росс были доказательством этого в Антарктике. Я не постарел ни на день с 1843 года. Даже если бы мы успешно вернулись, наступил бы момент, когда мне пришлось бы исчезнуть, поэтому, когда капитан сказал, что намерен остаться с эскимосами, я сказал, что останусь с ним. 1849 Капитан Росс появился, когда я был на охоте. Френсис, мне все еще кажется странным писать это, но он настоял на том, чтобы его больше не называли капитаном – вот дурак, спрятался от Росса и попросил Тикиту рассказать Россу историю о том, как все погибли, что в основном правда, но всё же! К тому времени, когда мы вернулись, Росса уже не было, и, признаюсь, я был в ярости. Мы с Френсисом поссорились из-за этого, и в наши дни мы почти ни в чем не расходимся во мнениях. Он пытался оправдаться тем, что не хотел принимать решение без меня, но я абсолютно уверен, что Росс подождал бы, если бы ему сказали. В любом случае, дело было не во мне. Я бы не вернулся к Россу. Если бы Френсис вернулся с ним, я бы вместо этого отправился вглубь страны, нашел бы там какое-нибудь занятие и, возможно, потихоньку вернулся бы в Англию, отправив письмо своей сестре. Нет, Френсис, в этом-то и был смысл. Росс любил его так сильно, как только может любить другой мужчина, и я... я не могу по-настоящему рассказать обо всём, что произошло между ними, но я знаю, что я видел и что слышал, будучи стюардом капитана в Антарктике.Письмо Эмме Джопсон, датированное 1860 годом.
Двадцать четвёртое апреля 1860 Дорогая Эм, Я сказал тебе, что вернусь из Арктики, и вот я здесь. Ну, я еще не совсем вернулся. Я отправляю это из форта Резолюшн, торгового поста компании Гудзонова залива в Северо-Западных территориях. Мне придётся пробраться дальше в Канаду или Соединённые Штаты, чтобы добраться домой на корабле. Я могу даже прибыть в то же время или раньше этого письма. Я объясню всё полностью, когда вернусь, но если коротко, то все участники экспедиции погибли, кроме капитана Крозье и, конечно же, меня. Мы жили среди инуитов до смерти капитана прошлой зимой. Пожалуйста, держи это при себе, хотя я уверен, что мне не нужно говорить об этом. Я уверен, что ты хорошо знаешь, какие разговоры вокруг экспедиции были в Англии, потому что я достаточно хорошо слышу слухи здесь, в форте. Прости, что я так долго не возвращался домой, но я уже в пути и скоро увижу тебя. Твой любящий брат, Томас.Переписка между Томасом Джопсоном и сэром Джеймсом Кларком Россом, датированная июнем 1860 г.
Двадцать четвёртое июня 1860 г. Мистер Джопсон, Я приношу извинения за свою краткость, когда вы пришли навестить меня в среду. Вы были совершенно правы в том, что этой новости нужно было время, чтобы осесть в моем сознании. Я бы очень хотел еще раз поговорить с вами обо всем, чего мы только касались раньше. Получение более полной картины экспедиции, особенно в том, что касалось Фрэнка, принесло бы мне огромное душевное спокойствие. В свете деликатного характера того, что нам предстоит обсудить, я бы пригласил вас погостить в аббатстве некоторое время, если вы больше нигде не понадобитесь. Или, если ваше место жительства более безопасно, я мог бы нанести вам визит в следующий раз, когда буду в Лондоне. Пожалуйста, дайте мне знать о ваших предпочтениях. С уважением, сэр Дж. К. Росс. Двадцать девятое июня 1860 г. Дорогой сэр Джеймс, Ваши извинения ценны, хотя и не нужны. Это нелегко принять, и у вас есть более личная заинтересованность в этом вопросе, чем у большинства. Я с радостью приму ваше приглашение остаться в вашем доме. По правде говоря, мы даже не дошли до истинной цели моего визита во время нашей беседы на прошлой неделе. Прежде чем уйти, капитан Крозье доверил мне свои скудные оставшиеся вещи и спросил, могу ли я передать их вам. Они состоят из некоторых обрывков, оставшихся после экспедиции, включая поврежденный дагерротип вас – журнал – и стопку разрозненных бумаг. Я не открывал и не читал ни одной газеты, но он больше всего настаивал, чтобы я принес вам именно их. Дайте мне знать, какой хороший день будет, и я приму меры. С уважением, Тос. ДжопсонЗаписка на обложке большой пачки бумаг, первоначально принадлежавших сэру Джеймсу Кларку Россу, от 10 апреля 1862 г.
Мой дорогой мистер Джопсон, Прежде всего, я хочу поблагодарить вас за то, что вы были другом моего отца в его последние годы. Он всегда исключительно высоко отзывался о вас, и я знаю, что он находил большое утешение в ваших разговорах. В своем завещании он оставил вам именно эту часть своих личных бумаг и личной переписки. Поступайте с ними, как считаете нужным, только я смиренно прошу от имени нашей семьи избавиться от любых материалов, которые могут скомпрометировать память моего отца. Я не думаю, что это должно быть, мой отец всегда был осторожен с любыми письмами с потенциально подстрекательскими замечаниями, достигающими непреднамеренного получателя, но если что-то было упущено, я был бы очень признателен. С уважением, Дж. Коулман РоссКороткая записка, написанная на канцелярской бумаге с монограммой, принадлежащая некоему Эдварду Салтону - без даты, постдатирована маем 1862 года.
Джопсон, Из моих источников я узнал, что вы ищете новую работу, чтобы уехать из Англии. Я ищу делового партнера для проекта в Америке, и мне сказали, что у вас есть особые навыки в управлении людьми. Если интересно, со мной можно связаться по - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - Люсьен Гримо *** Уже стемнело, когда Томас наконец решил покончить с этим и снова упаковать архивные коробки. Он разговаривал с Силной несколько часов, прежде чем ей нужно было встать и заняться своими делами, и он обнаружил, что чувствует себя спокойнее. Может быть, в следующий раз, когда у него будет кризис, ему стоит поговорить с ней, а не просматривать документы, которым десятки лет. Однако чтение всех этих бумаг заземляло его, воспоминание о том, что все эти люди знали его во все времена. Что он был реальным человеком с историей, просто история была исключительно долгой и странной. Он аккуратно сложил коробки рядом со своим столом, а затем вышел из кабинета, но чуть не столкнулся с Люсьеном в коридоре. - Всё в порядке? - спросил Томас. Люсьен не выглядел особенно счастливым, но и злым до скрежета зубов он тоже не выглядел. - Виктор – досадная помеха. Томас рассмеялся и поцеловал Люсьена в щеку. - Тогда почему бы мне не проведать его? Может быть, ему нужно немного изящества вместо тупого инструмента. - Тупые инструменты полезны,- без всякого жара пробормотал Люсьен. - И они бьют прекрасный фарфор,- ответил Томас, похлопав Люсьена по груди.- Сегодня я не ел, так что ты должен пойти посмотреть, что для меня есть на кухне, и я предотвращу убийство. Люсьен страдальчески вздохнул. - Я чуть не проткнул ему горло. Томас улыбнулся. - И я очень горжусь тем, что ты этого не сделал.