Зов

— Твоя шавка? Сейя сдавленно выдохнул. Перед ним стояла Уран. И держала на цепи Творца. В человеческой форме. Сейя чувствовал, как у него медленно отнимаются конечности, а по телу проходит озноб. И он стоит, смотрит, а даже с места сдвинуться не может. Уран держала Творца грубо. Грубо и жёстко. Железная цепь была туго стянута на шее, настолько, что даже дышать Творцу было сложно. Он тяжело хрипел и цеплялся пальцами за цепь, пытаясь оттянуть её от своего горла. Уран это не волновало. С подчеркнутым безразличием она дернула за цепь, заставляя Творца опуститься на колени. Тайки подчинился, морщась от боли. Уран не церемонилась, ставя его на колени. И делала она это показательно унизительно. Сейя неосознанно сделал шаг вперёд. До того, как успел подумать об этом. Тело его не слушалось, мысли путались, а перед глазами — только брат с цепью на шее. На коленях, словно собака. Какого черта, зачем он только послал его к ней? А если она убьёт его… для этого ей нужно было только чуть сильнее натянуть цепь. Шея у Творца была вся в крови. Протертая местами чуть ли не до мяса, и это причиняло брату сильную боль. Он морщился, пытаясь держаться, но выходило плохо. Уран сделала шаг вправо, заставляя Творца на коленях дёргаться за ней. Конечно, это тоже было сделано специально. Цепь опасно натянулась. Творец захрипел. — Знаешь, Файтер, — медленно заговорила она и остановилась, чтобы дать Творцу небольшую передышку. — Мы не перебили вас, когда вы пересекли границы Солнечной системы. Хотя могли бы. Мы не перебили вас, когда вы оказались на Земле. Хотя тоже могли бы, без суда и следствия. Я тебя лично предупредила, чтобы ты не лез, куда тебя не просят, — Сейя на автомате прикоснулся к уже зажившей шее. — Хотя мне следовало сразу же снести твою башку, как только я увидела, что вы не намереваетесь выполнять наши указания и условия пребывания здесь. Как ты считаешь, может, я была слишком мягка и теперь мне следует это исправить? — и Уран показательно натянула цепь, заставляя Творца дёргаться в нужную ей сторону. Сейя молчал. Сделать он ничего не мог. С рук так и рвались атаки, Файтер внутри бесновалась, видя, как задыхается на цепи Творец, но Сейя вынуждал себя стоять. Если он сейчас что-нибудь сделает, если он хотя бы попытается, то она просто придушит его. И от этого становилось страшно. Страшно, что брат сейчас в шаге от смерти, а у него просто связаны руки. — Какое право, Файтер, с чего вы решили, что имеете право так вести себя на чужой планете? Подвергать опасности её жителей, делать то, что вам заблагорассудится? У вас разрушена планета, погибла принцесса, сочувствую, — с языка Сейи так и хотело сорваться: «она не погибла, она здесь!». Но Сейя молчал. И просто сжимал кулаки. Он не должен злить её. Не должен перечить. Да и голос отчего-то отнимался. — Но это не значит, что вы должны вести себя здесь, как скоты. Ты считаешь, что я к вам несправедлива? Именно так Сейя и считал. Они ничего такого не делали, только выманивали Галаксию и вели поиски, они никому не желали зла. — Возможно. Но у вас есть то, что мне не нравится и что я никогда не приму: цель. Вы не просто пребываете на Земле, вы стремитесь выполнить свою миссию. Вам все равно на жизни этих людей, на судьбу Земли. Вы все сделаете, чтобы цель выполнить. Ты говорил, что зла Земле вы не желаете? Все правильно, зла вы не желаете. Вы равнодушны к её судьбе и судьбе её жителей. А это ещё хуже. Погибнет сотня, две, три, что с того, верно? Если это позволит вам завершить свою миссию? Ведь они не с вашей планеты. Я тебя предупреждала, Файтер, я тебя лично предупреждала. Не снесла сразу твою поганую башку, а разговором, мать твою, попыталась, по-хорошему, — и это по-хорошему? Да он месяц проходил с «ошейником»! — И что ты сделал мне в ответ? Послал следить за мной свою шавку? — она дернула цепь, и Тайки ничком упал на асфальт. Сердце Сейи замерло. Брат с трудом поднялся. Сплюнул кровь на землю. — Ну так что ты скажешь мне в ответ? Или, может, скажешь, что она не твоя? Она не докажет. Сейя знал, что должен ответить. Она не докажет, что он к этому причастен. Он должен так сделать ради их миссии, ради принцессы. Она ничего этим не добьётся, и он останется в тени. Они с Ятеном смогут продолжать дело. Да, он просчитался. Но они должны найти Оливию. Уран была полностью и окончательно права — они должны выполнить свою миссию несмотря ни на что. — Ну раз ты не отвечаешь, я могу спокойно пришить его, — Уран натянула цепь и потянула её вверх, вынуждая не успевшего встать с колен Творца неуклюже приподниматься, чтобы не задохнуться. — Раз эта шавка ничья. — Отпусти его, — Сейя выдохнул. Признавая тем самым поражение. Он видел глаза Тайки, видел его лицо, Творец просил не делать этого. А ещё он видел, как брат задыхается на этой цепи. И пойти на это он не мог. — Покажись, — прошипела Уран, так и не отпустив руки с цепью. Не позволяя сделать Творцу даже лишний вздох. Тайки тряс головой, но Файтер развоплотился. — Твою мать, — прошипела Уран. Швырнула Творца вместе с цепью Сейе под ноги, развернулась на каблуках и удалилась в сторону гаражей. Сейя подхватил обессиленного брата под руки, содрал окровавленную цепь с его шеи. — Тайки, Тай, ты живой? — он тряс его, но тот ответить не мог. Сейя смотрел на серое лицо брата, на красную, протертую до мяса цепью шею, порванную рубашку, цеплялся за эту рубашку и благодарил бога от души, что брат жив. Обнимал и благодарил всех, ту же самую Тено, что в живых оставила. — Ты жив, Тай, — он выдохнул и чуть приобнял его. Творец открыл глаза. — Ты жив… я так рад, что ты жив… Где-то недалеко послышались звуки полицейской сирены. Сейя сидел на земле. Его била дрожь от произошедшего, и он никак в себя прийти не мог. — Я бы не смог, Тай… я бы не простил себе, если бы ты умер… Творец не отвечал. Лежал на руках брата и тяжело дышал. Сил у него не было. — Тай, — Сейя заглянул в его карие глаза, прислоняясь своим лбом к его. — Я бы не смог без тебя. *** Сейя возвращался домой поздно — уже зажглись первые фонари. Все чего-то писал, исправлял, идеальности пытался добиться. Но ничего не получалось. Все мысли только о Харуке. В дверь тихонько постучались. — Мистер Коу? Сейя вздрогнул. Кажется, он заснул. Или ему только показалось? В дверь его гримерки просунулась светловолосая головка. — Все на площадке уже ушли. Вы собираетесь? — Что, уже так поздно? — Сейя глянул на часы. Кажется, он совсем измотал себя переживаниями, раз не заметил, как пролетело время. Глянул на недописанные листы. Ровно такие же, какими они и были четыре часа назад. Ещё и не сделал ничего. Нефрит, Зойсайт, с ума сойдёшь со всем этим бедламом. — Да, сейчас пойду тогда. Не стоило задерживать людей. У них всех семьи, дома, родные, любимые, которые их ждут. И к которым так приятно возвращаться. Сердце в груди снова заныло, как будто полостнул по нему кто-то старым, ржавым ножом. Он начал собирать документы. Надо было создать хоть какую-то видимость порядка, которого сейчас ни в голове, ни в душе не было. Девушка вместо того, чтобы уйти, тихонько зашла в комнату. — Мистер Коу, можно вопрос? — Да, Линда, что случилось? — он по-прежнему пытался собрать листы, поскольку понимал: иначе завтра он просто тут ничего не найдёт. — У вас что-то случилось? — несмело задала вопрос та. — Нет, у меня ничего не случилось. С чего ты взяла? — Вы загруженный ходите уже который день. Мрачный. Даже подходить к вам иной раз боязно, а тут ещё и парень этот… — Линда, давай договоримся. — Да? — Этого парня у нас никогда не было. И в глаза ты его никогда не видела, хорошо? И охрану предупреди, чтоб языками не трепала. Они парни толковые, но мало ли. — Хорошо. Он закончил собирать все наброски. Глазами принялся искать папку, куда бы все это добро сложить. Ну или книгу на худой конец. Порядка идеального у него никогда не было, не чета Творцу, у которого все лежало не просто по полочкам — по линеечке. Домой он шёл медленно, будто лениво. Его обгоняли люди, толкали невзначай локтями и даже не извинялись порой, так им хотелось побыстрее оказаться дома. Рядом с теми, кто их ждёт. Сейю не ждал никто. В целом мире. И идти ему, по сути, было некуда. Файтер испытывал двойственные чувства. Такие, что и понять не можешь сам, все мечешься, мечешься, как в клетке, сам себя загоняешь, накручиваешь и на выходе получаешь вот это — полный сумбур в мыслях и собственных эмоциях. На сердце было тяжело. Как будто плиту трехтонную положили, и она тяжелее с каждым часом становится. Нет, он хотел к ней. Хотел к Харуке. Оказаться рядом, взять за руку, прикоснуться губами к холодной коже. Смотреть и повторять: «Я рядом. Я с тобой. Я никому тебя не отдам. Ты моя…». Но и одновременно… он испытывал нечто такое, что тщательно гнал от себя в мыслях. Нет, это было не то, когда тебе опостылели жена, дети, быт и ты время тянешь, лишь бы домой не возвращаться. Но чем-то эти эмоции были похожи, и это Сейю пугало. Ведь он любил Харуку. Но ноги двигались все медленнее и медленнее и, в конце концов, Коу присел на скамейку. Да, он признался: возвращаться домой ему было тяжело. И оттого он время тянул. Потому что там немым укором лежала она. Холодная, безмолвная. Укором за то, что защитить не смог. Предотвратить. И сейчас не может. Черт возьми, он должен быть стеной для своей женщины, каменной, за которой она укрыться может, а что в итоге? Сидеть рядом с любимой и понимать, что ты ничего не можешь сделать, чтобы помочь — чувство отвратительное. Никому бы такого не пожелал. Сейя не умел ждать. Файтер в его сердце была не такой. Она требовала решительных действий. Снести к херам ближайшие три квартала, припереть к стенке Усаги и потребовать, потребовать, чтобы она её вернула! Да, он действовал. Но он действовал аккуратно, незаметно. Медленно. И оттого ждать, как делал сейчас он, пока сработает план, пока мышь вляпается в аккуратно разложенные для неё ловушки, было невероятно сложно. Он сам себе предателем казался. Когда сердце требует одно, а разум-то понимает, что действовать нужно совсем по-другому. Но ощущение создавалось, будто он сдался и Харуку Усаги отдал. Будто согласился с ней, раз ничего не делает! Разве легко убедить себя в ином, когда видишь её вот такую — молчаливую и холодную. Какой же ты мужчина, если защитить то, что дорого, ты не можешь? Он не может вытащить Харуку, помочь ей здесь и сейчас, а Усаги, как всегда, на сто шагов впереди. Сейя открыл дверь своим ключом, прошёл в прихожую и как всегда за последнее время тишина обухом ударила его по голове. Снял обувь и прошёл сразу к ней. — Я дома, Хару… Свет включать не стал. Так у него создавалась иллюзия, что она просто спит. И может в любой момент проснуться. Казалось иногда, что она вот-вот откроет глаза. Сейя присел рядом с кроватью и осторожно убрал с лица девушки светлые локоны. Провел рукой по щеке. — Я снова рядом, ну как ты?.. — дальнейшие слова просто застряли в горле. Тяжелым, колючим комком. Говорить не получалось, пальцы дрожали. Он аккуратно поправил одеяло на ней, хотя в том не было никакой нужды. Потом выпрямился и как-то резко вздохнул. Он без неё уже около недели. Пять дней, если быть точным. Пять дней невыносимого существования. Пять дней он просто пытается понять, как ему жить. Он должен жить дальше, ему нельзя сдаваться, ведь он должен вытащить Хару, но он не понимал, как ему это делать. Всё и вся вокруг казались ему кощунственными. Есть он не мог. Как ему это делать, если за стеной она в таком беспомощном состоянии? Просто кусок в горло не лез. Готовить, работать, убирать — его жизнь не остановилась, она шла своим чередом, но Сейя оказался будто выброшенным за борт. Все эти действия казались ему ужасными, будто ими он как-то предавал Харуку. Забывал её. Даже спать он не мог. Дело было даже не в том, что смыкал глаза и видел её. Если бы это было так, то он только и жил бы снами. Но он ложился рядом, заключал девушку в свои объятья, прикасался губами к волосам и… отстранялся. Возникало ощущение чего-то жутко неправильного, кощунственного опять же. Ложиться в постель к человеку, который не может выразить своего согласия, который очнуться не может и просто беспомощен… ну такое себе. Это было неправильно. Сейе было крайне важно видеть её глаза. Её улыбку. Знать, что она любит его также, как и он любит её. Но и спать в одиночестве он тоже не мог. Он ворочался на диване, мягком, комфортном, широком, но заснуть не получалось. Не хватало чужого тела под боком. За два года, что они провели вместе, Сейя привык видеть Харуку в своей постели, прижиматься к ней, закидывать ногу или же отбирать одеяло. Привык, что она утыкается ему в шею и чего-то недовольно бурчит. Без всего этого было пусто и холодно. Измучившись той ночью он просто сел подле кровати. Взял её руку в свою и только тогда смог задремать. Только тогда истерзанное сознание позволило ему отдохнуть. Сейя встал, снова поправил одеяло и подошёл к шкафу. Снял рубашку, переоделся в домашние штаны. И в изнеможении опустился рядом с кроватью. Взял ладонь Харуки в свою. В голове шумело. Она по-прежнему работала, хотя Файтер и пытался расслабиться. Когда он, наконец, задремал, в дверь позвонили. Коу вздрогнул и посмотрел на часы, что стояли на тумбочке. Половина двенадцатого. Кого могло принести в такое время? Зойсайт? Какого дьявола. Они ведь договаривались. Сейя встал и, потирая сонно лицо, прошлёпал в прихожую. Открыл дверь и замер. Сон, как рукой сняло. — Привет, Сейя. В дверях стояла Усаги. — Здравствуй, Усаги, — осторожно ответил Файтер. Он не видел её с тех самых пор, как они неудачно поговорили на набережной. А оттого видеть её сейчас у себя на пороге было неожиданно. За Усаги стоял Джедайт. Спокойный, собранный, уверенный. Поздоровался с Коу кивком головы. А в глазах — полнейшее равнодушие. Словно ему всё равно, где он и зачем. Для чего он Усаги здесь? Боится за себя? Странно, Сейя ведь не давал повода. — Очень рада тебя видеть, — она скользнула по нему глазами. Коу не удосужился накинуть рубашку, прежде чем открыть дверь. Так и вышел в одних штанах. Но Усаги, похоже, нравилось его таким видеть. Сейя промолчал. Ответить ему было нечего. — Мы можем войти? — спросила Усаги. — Не думаю, что это хорошая идея. — Это вообще-то негостиприимно, — последовал упрек. — Извини, я не настроен принимать гостей. — Даже в прихожую не пригласишь? — Нет. Сейе не хотелось пускать Усаги в свой дом. Даже за порог. Всё нутро этому сопротивлялось, будто она одним своим присутствием может навредить Харуке или как-то осквернить его дом, в котором было так много их с Харукой приятных моментов. И который всё еще пах их счастьем и умиротворением. — Мне кажется, здесь нам будет не совсем удобно разговаривать. Сейя, почему ты от меня отстраняешься? Помнишь, как было раньше, — Усаги лучезарно улыбнулась, как делала это всегда, когда его видела. И всегда у Сейи от этой улыбки сердце уходило вниз. Или попрусту затихало. — Мы собирались в кафе или у меня дома. Наслаждались теми моментами, когда не было битв и мы могли так легко представить, что нет войны. Что мы обычные подростки и за спиной у нас нет никакого долга. Это было так здорово. Между нами не было никаких различий. Я так хочу, чтобы всё было, как раньше. Сейя, — она доверчиво протянула ему свою ладонь. — Усаги, зачем ты пришла? — спокойно спросил Файтер, разрушая эту иллюзию. Ему было неприятно её видеть. Потому что он всё помнил. Как она была его светом, как он следовал за ней. Она единственная, кто дарила ему тепло. Да, он это всё помнил. А ещё он видел другую её сторону. Которая считает, что отнять мать у ребенка — это нормально. Может, сейчас она и правда хочет, чтобы всё было, как раньше. Да вот только Сейя никогда не сможет смотреть на Усаги так, как смотрел прежде. — Я пришла за Харукой. — Что, прости? — Сейя приподнял бровь. Усаги до сих пор смотрела на него доверчиво, а улыбалась лучезарно — словно не понимала, что только что произнесла. — Я пришла за Харукой, — повторила она. — Я должна её забрать. — В смысле забрать? — Доставить в то место, где сенши будут пребывать вплоть до своего пробуждения. Неожиданно слова Зойсайта про гроб начали проясняться и обретать смысл. — Ты думаешь, что он побежит доставать Макото из гроба? — Я дала вам время попрощаться. Ты не думай, я услышала тебя тогда на набережной — и как могла, пошла на встречу. Но теперь мне пора её забирать. — Нет. — Сейя… — Я сказал нет. — Сейя, мне пора это сделать. Я тебе говорила, сенши должны погрузиться в сон и пребывать в этом стазисе до момента возведения Хрустального Токио. Это предначертано им судьбой. Я должна забрать их в то место, где всё это будет происходить. — То есть я правильно понимаю, Усаги, — Сейя старался говорить спокойно, но чувствовал, что ещё немного и его голос вот-вот зазвенит от бешенства. — Что ты сейчас забираешь у меня Харуку, чтобы она там лежала черти где и непонятно чего ждала? — Сейя… — Я сказал нет, Усаги. Разговор окончен. — Сейя, я должна собрать всех сенши. Все восемь сенши должны быть в месте Силы. — Что это ещё за место? — спросил он довольно резко. Во время всего разговора он поглядывал на Джедайта, но тот никак своего участия не проявлял. — Это место, которое наиболее связано со всеми сенши. Где наши силы смогут переплестись. Именно там возникнет Хрустальный дворец. — Как интересно, — Сейя хмыкнул. — Собираешь сенши вместе, как батарейки. Но я уже сказал тебе, — он смотрел в её глаза прямо и без страха. — Нет. — Сейя, я понимаю твою боль, — Усаги даже трогательно сложила руки на груди. — Но поверь, ты не первый, кому приходится проходить через это. Но, тем не менее, все согласились. — Все согласились? Чо, и Зойсайт? Усаги нахмурилась. Вспоминать про Зойсайта ей не хотелось. Очевидно, шло у нее всё не так гладко, как она пыталась представить. — Мне не хотелось бы этого касаться. Сейя, я не уйду без Харуки, — твёрдо заявила она. — Хочешь ты этого или нет. — Я тебе уже сказал, Усаги — нет. Ты получишь её, только переступив через меня. Он чувствовал, как в его руке вот-вот трансформируется брошь и всеми силами сдерживал это. Угрожать будущей королеве было глупо. Чиба может смотреть сквозь пальцы на многие действия, но не на откровенную угрозу жене. И если Зойсайта он ещё простил, то Коу вряд ли подобное светит. — Ты идёшь против меня? — в глазах Усаги плескалось столько недоумения, что Сейе было впору рассмеяться. — Усаги, — насмешливо протянул он. — Я с самого начала сказал, что пойду против тебя. Против тебя, Чиба и всех, кто надумает разлучить меня с Харукой. Я не отдам её и тебе пора бы уже это понять. — Джед! — она рассерженно обернулась в сторону стоящего позади мужчины. Обернулась словно в поисках поддержки. Джедайт оторвался от стены, подошел, и Сейя напрягся. Если с Нефритом он пересекался, с Кунсайтом не общался, то Джедайта видел издалека и вообще пару раз. Он абсолютно не представлял, что от него ждать. Джедайт смотрел на него равнодушно, так что какие последуют действия, Сейя представить не мог. Обычно, когда хотят убить — так равнодушно не смотрят, но черт его знает. Зачем-то же Усаги притащила его с собой. — Файтер, давай не будем спорить, — спокойным и, Коу даже показалось, что уставшим голосом проговорил Джедайт. — Отойди, мы заберем Харуку и уйдём. — Попробуй меня отодвинуть. Да, ответ был рисковый. Но Джедайт нахмурился, будто ему совсем не улыбалось сейчас вступать в конфликт. — Ты сможешь навещать её. Кунсайт часто приходит к Минако. — Да вы что? — Сейя издевательски ухмыльнулся. — И за это мне тоже надо будет благодарить Усаги? В ножки кланяться? Она мне что, пропуск выпишет? — видя, как Джедайт хочет ответить, Сейя продолжил. — Послушай, Джедайт. Я не знаю, что там произошло у тебя, но если тебя устраивает, что твоя женщина непонятно где, да к тому же находится в таком состоянии, то и живи с этим. Ничего не имею против, — Джедайту не особо понравилось упоминание Рей. По лицу этого не было видно, но Сейя почувствовал. — Но я Харуку не отдам. Более того — я не уйду. Когда она в такой заднице оказалась. Я её не брошу. И одну не оставлю. Всё. Я всё сказал. На этом, я думаю, можно завершать разговор. Джедайт повернулся к Усаги. — Нет, я не уйду, слышишь, Джед, я не уйду! — Усаги, — произнёс Джедайт спокойно, равнодушно и — Сейю не покидало это ощущение — так устало. Будто его вообще ничья позиция не волнует. — Что ты от меня хочешь? Чтобы я силой забрал Харуку? Дом по кирпичику разнес? — Но я не могу уйти! — Усаги, — настойчиво повторил Джедайт. — Сейчас нелучшее время. Уже поздно. В квартирах люди. Поверь, если мы сейчас с Файтером затеем разборки, соседям это не понравится. Ты же не хочешь лишнего шума вокруг этой ситуации? Сейя даже не сразу сообразил, как Усаги называет Джедайт. Не Серенити, как делали это все остальные Лорды. А именно — Усаги. Современным именем, а не именем этого прошлого её воплощения. Даже… странно как-то. — Ты предлагаешь просто уйти? — Да, сейчас я предлагаю просто уйти. Нам всем надо успокоиться. Ты на взводе, Файтер вон тоже — того и гляди обернется, — как он это почувствовал? — Такие вопросы нужно обсуждать на холодную голову. — Нет! — Усаги обернулась к Сейе. — Ты не имеешь права её у себя удерживать! — А что, — спокойно отозвался Сейя. — Ты, что ли, имеешь такое право? — Джед! — Усаги, если я сейчас вмешаюсь, будут жертвы. Ты на это согласна? — Джедайт не уговаривал. Он предупреждал о последствиях. На которые ему было всё равно. Чертово равнодушие. Усаги взвизгнула и умчалась прочь, где-то по лестнице стуча своими каблучками. — Доброй ночи, Файтер, — он кивнул ему. — Тебе не мерзко всё это? — спросил Сейя, непонятно куда указывая рукой. — Мне всё равно, — тупое равнодушие. — Но ты хорошо её сдерживал, — Джедайт кивнул на грудь и непонятно как, но Сейя понял — тот имеет в виду Файтер. — Я расскажу об этом Мамору, — и он двинулся вслед за Усаги в сторону лестницы. — Мамору, — Сейя хмыкнул. — Не Эндимион. Забавно. Сейя наблюдал за ним ещё пару секунд, прежде чем закрыть за собой дверь. Руки дрожали от гнева, когда он брался ими за ручку. Слова Усаги звенели у него в голове. События накалялись, и это ему совсем не нравилось.