V : сотканные и распавшиеся.

И этой ночью тот придёт, Кто до смерти всех изведёт.  ~ Юноша лежит в кромешной темноте, обложившись подушками и укрывшись одеялом по грудь. Разглядывает эту тьму до того, что в глазах плывёт.  Он всегда делал так в детстве, когда мама рассказывала сказки, кои знала наизусть, на ночь, но ему было это неинтересно, смотреть на мрак лучше : там хотя бы играют психоделические узоры перед глазами – иллюзия из-за бросания тени на сетчатку глаза, что со временем ушло само собой. И так мальчик засыпал, когда женщина ещё не заканчивала рассказ.  Сейчас же думает, что взгляд уже замылился, когда отчётливо видит два белых пятна миндалевидной формы. Они переливаются, словно блёстки на холодном свету лампы. Парень засматривается, хочет запомнить полностью, цепляется за каждую деталь. Приподнимается, опираясь на локти, не сводя глаз. Приближаются, становятся совсем близко. Когда шатен чувствует дыхание на шее, уши слегка закладывает – это даже приятно. Что-то склизкое проходится по коже, и он выдыхает, опускает веки.  — Какой сладкий, — слышит низкое с хрипотцой над ухом и распахивает глаза.  Тянется к лампе на прикроватной тумбе, щёлкает выключателем. Свет разносится по комнате, он не сильный, но парень, привыкший к темени, сразу жмурится. Через силу разлепляет веки, прикрывая руками глаза, но не закрывая вид полностью. Осматривается, но никого рядом с ним нет. Вскакивает на ноги и бежит к окну, путаясь в простыне и чуть ли не падая через вещи, оставленные на полу и неубранные.  Лишь бы не упустить.  Поворачивает ручку и резко тянет на себя, открывая нараспашку. Порыв холодного ветра врывается в комнату и выбивает из груди воздух – юноша был совсем без одежды. Всё равно высовывается за оконную раму и рассматривает, сам даже не зная что. Чтобы заметить что-то в ночи, открывает глаза широко-широко, но и так ничего не меняется.  Может, показалось? Во дворе деревья, что качаются в такт быстро летящему воздуху, который рассекают своими скрюченными ветками-ручищами; под одним из кустов небольшая машина младшего брата, что сделана из пластика, на которой тот уже не ездит, её засыпали сухие разноцветные листья больше в коричневых оттенках. Где-то за одним из соседних домов фонарь, кой пора бы уже, наконец, починить, ибо лампочка мигает и порядком надоела живущим поблизости, в комнаты которых попадает её свет. Приходится закрывать шторы, чтобы спокойно поспать и не накрываться одеялом с головой, в тесноте которого становится душно, ведь отопление в доме уже все включили. Зима в этом году подкрадывается быстро, люди начали носить шапки и кутаться в пальто, а ведь в календаре только уходит октябрь. Во многих городах это было бы чем-то привычным, неудивительным, но не во Флоттонсе, что находится на юге. Хотя многим вокруг, конечно, всё равно на это.  Подросток закрывает окно, возвращается обратно в постель, погружая комнату снова в черноту, и вглядывается. Сидит так несколько минут, а, может, час, затем второй. Всё же сдаётся и падает головой на подушку, переворачивается набок, обнимает другую, подтягивая одеяло повыше, чтобы согреться после прохлады поздней осени. Глубоко вздыхает и прикрывает глаза.  — Не показалось же? — сонное, а в ответ тишина.