V : сотканные и распавшиеся.

И вот тот снова тут, Чьи глаза в ночи блеснут.  ~ В последние дни подростку снились кошмары, а в пару из них и вовсе по нескольку, из-за чего чувствовалась небольшая усталость на протяжении дня, но чувства, полученные от них, приводили убыток к норме. Сильной измотанности не было даже после учебного дня, несмотря на то, что этот год является у него последним, а дальше выпуск, ВУЗ и так далее по списку. По списку, который юношу совсем не привлекал, но все вокруг твердили об учёбе, работе и семье.  Если у них такая жизнь, разве должен и он подстраиваться под неё? Даже если ему не нравится. Даже если так живут все. Мальчику хотелось кипящей жизни, насыщенной, необычной. А не жениться после университета, работать по графику пять на два, купить квартиру или дом, завести детей. Ему хотелось больше эмоций, больше жизни.  И вокруг не было никого, кто мог бы его поддержать хоть в каких-то взглядах. Может, они и были неправильными, всё равно же должен найтись хоть кто-то, хоть один, который будет похожим на него?  Сверстники и так называемые друзья уже курили и выпивали, на что юноша реагировал с отвращением. Слышать рассказы, как они еле-еле тащились на своих двух до дома под утро после очередной вечеринки – противно; видеть фотографии и видео в социальных сетях с несоображавшими из-за большого количества выпитого алкоголя людей – противно. Те самые снимки, что были сделаны в дыму сигарет, а под ними цитаты на иностранном языке из гугла – избито. Подобное он просто уже пролистывал, да и не засиживался в таких приложениях особо. А когда ребята сидели в столовой с ним за одним столом и рассказывали, как прошла тусовка с, конечно же, сожалеющим тоном, ведь он пропустил такоое, то мальчик закатывал глаза : — Ешьте уже молча, запачкали своими слюнями тут всё. Мерзость. Отворачивается и продолжает есть гукбап, что подали на обед.  — Да прямо-таки, — цокает языком один из компании подростков. — Почему ты каждый раз отказываешься? Это ведь вечеринка у меня дома, — с такой интонацией, что аж уши закладывает.  — Говоришь так, словно побывать в твоей халупе стоит чести, — язвит в ответ под хохот окружающих.  — Вот за такие словечки я тебя и люблю. — А я тебя – совсем нет, — говорит он и чувствует толчок локтя в бок.  Юноша не понимает, почему они до сих пор дружат. Познакомились ещё в детстве, ибо живут рядом, и дальше, как обычно : один садик, хоть и группы разные из-за разницы в возрасте, школа, совместный поход туда. Но с годами оба осознавали, что сильно поменялись и вместе им не так уж и нравится проводить время. Просто поддерживают нейтралитет из-за факта, что долго друг друга знают, не более. Хотя, если посудить честно, большую часть из этих годов первый не знает почти что ничего про второго, ведь у того появилась куча друзей, с которыми они и устраивали праздники без повода, а сам остался один.  Лучше быть одному. Так с комфортом и с осознанием, что ты не подстраиваешься до умопомрачения под кого-то, лишь бы не быть в одиночестве, ломая свои границы и принципы, переставая быть самим собой. И самое главное в жизни как раз и заключается в последнем : если быть с кем-то близким, то только так, чтобы тебя полностью принимали, никакой фальши. Иначе сия иллюзия проживёт недолго, и дальше будет ой как больно. И, пожалуй, страшно. Люди быстро привыкают к людям и долго от них отвыкают. Вот такая вот она, человеческая натура.  Отключив будильник на телефоне, коснувшись экрана, мальчик ложится на спину, распластавшись на кровати, раскинув руки и ноги в стороны, смотрит в потолок, что ещё в детстве они с отцом обклеили звёздами, которые его научили рисовать в детском саду. Неаккуратно выведенные карандашом на цветной чёрной бумаге, их вырезали родители, когда маленький сидел рядом и следил за процессом, а клеили уже с папой.  — Почему они чёрные, сынок? Ты ведь видел звёздное небо, можно было сделать их белыми или жёлтыми хотя бы, — недоумевал мужчина.  — Какая разница? Это же просто газ.  — Откуда ты это узнал? — поднимает взгляд.  — Субин сказал.  — Ох, у вас снова было совмещённое мероприятие?  Такое делали иногда, когда подготавливали что-то на ту или иную тему. В этот раз было всё, что связно со вселенной : рассказывали про планеты, звёзды, другие небесные тела. И на одном из таких к нему подсел мальчик из более старшей группы, чем той, в которой был сам, и познакомился. Так они изредка пересекались и только лишь здоровались. А потом старший выпустился и пошёл в школу, в которую попал и младший через год.  — Да, — коротко отвечает мальчик.  И вот они там до сих пор держатся на клею, краешки которых не стали намазывать жидкостью, капая лишь на середину.  За дверью слышатся шаги, а затем приглушённое и ласковое : — Боми, ты встал?  Ласковое настолько, что уже тошнит.  Бомгю любит маму, очень, но сколько бы ни просил так его не называть, она всё равно продолжала это делать.  — Да, — ворчит он и перекатывается на живот ближе к краю кровати, чувствуя холод простыни, что ещё не тронуло человеческое тепло, телом, утыкается лицом в ткань.  Вставать всё же приходится. Он надевает домашнюю одежду, чистит зубы, умывается, ест приготовленное на завтрак мамой и выходит из дома вместе с ней же, младшим братом и старшей сестрой, уже переодевшись в форму, накинув поверх пальто и натянув на голову шапку. Женщина отвозит его первым в школу, где они прощаются до вечера, и уезжает. Отец на работу встаёт ещё раньше остальных, поэтому видятся все только за ужином.  Ступая на каменную дорожку, что ведёт к зданию, Чхве уже видит знакомые лица и понимает, что сейчас придётся здороваться и отвечать на одни и те же вопросы.  Но настроения для этого совсем нет, поэтому он просто кивает и идёт дальше под их взгляды.  На входе столпилась такая куча народа, что хотелось развернуться обратно домой. Но Гю замедляет шаг и всё же, наконец, проходит в вестибюль, сдаёт верхнюю одежду и двигается дальше за потоком людей, коих в коридоре настолько много, что все смешались в одну смазанную картину школьной формы. Добравшись до нужного кабинета, юноша раскладывает все вещи по местам и дожидается начала первого урока.  За окном холодный ноябрь, а снега всё нет и нет. Бомгю больше любит весну, но и снег он обожает. Когда Гю думает о пушистых хлопьях и сугробах, сразу вспоминается прогулка с Субином позапрошлым январём.  Зимы в городе толком никогда и не бывает, но той навалило столько снега, сколько люди не видели давно, проживая здесь. Бомгю и Субин катались по прокатанным шинами автомобилей дорожкам на подошвах, держась за руки. Иногда падали вместе, хотя, если точно, падал один из них и тянул наземь второго. Их смех отражался от стен домов с эхом, отчего становилось тепло, несмотря на цифру ниже нуля на градуснике. А когда прощались, то старший чуть склонялся и целовал Бомгю в горячие губы за двором дома младшего.  Расстались они летом прошлого года, но всё ещё изредка переписываются. Старший Чхве уехал на учёбу в другой город после завершения школьного образования, и Гю от этого было немного пусто. Субин был как раз тем, кто принимал всё в парне : все странности, особенности и мнения. Во многом взгляды являлись разными, но вместе было слишком уж комфортно, при этом они не топтали личности друг друга, не ковали новые из эгоцентричности. А расстались по причине того, что просто у обоих пропали чувства. Да, им было хорошо друг с другом, но любви между ними уже не ощущалось.  Звон разнёсся по всей школе, оповещая обучающихся о начале сегодняшних занятий и учителей о начале рабочего дня.  *** — Пока, Бомгю, — прощаются приятели с Чхве, когда тот встаёт из-за стола и начинает собирать вещи в рюкзак.  — Пока, — говорит он в ответ. — До свидания, — немного сгибается в поклоне перед учителем и выходит из кабинета. Поднимается на третий этаж, заходит в библиотеку, здоровается с мужчиной, что работает здесь, и проходит вглубь, рассматривая книги, уже давно зная, где и какая находится.  Запах бумаги наполняет лёгкие, и подросток от этого улыбается.  Самый лучший запах.  Проходится пальцами по корешкам и цепляется за один из переплётов, когда доходит до него. Тянет на себя и рассматривает обложку, крутит в руках, открывает и перелистывает бегло страницы.  Ходит ещё немного меж стеллажей и направляется к библиотекарю, протягивает выбранную книгу. Мужчина пишет в таблице, что напечатана на бумаге, название произведения и сегодняшнюю дату, двигает лист вместе с ручкой по столу, разворачивая, и Бомгю расписывается напротив своих имени и фамилии.  — Спасибо большое, до свидания.  Спускается на первый этаж, забирает по номерку пальто с шапкой в рукаве, когда все уже разошлись и нет огромной очереди, всё надевает и выходит из школы.  Домой он любит ходить пешком, хоть и дотуда путь в четыре километра. Ему нравилось топать по асфальту, пока в ушах наушники с приятной музыкой, что расслабляет. Очередной учебный день со страшилками про экзамены совсем не пугает, только надоедает и утомляет. А вот так идти домой – только прибавление сил на остаток суток.  Вооружись чесноком и солью.  Юноша вытаскивает наушник из уха, вслушивается, затем тянет за провод второго и оглядывается. Никого рядом нет.  Всё та же пустынная улица, дорога без машин и тротуар лишь с самим ним.  Осина.  Серебро.  Уксус.  Кинжал.  Бомгю мотает головой, словно это отгонит приставучий голос.  Как-то это несмешно.  Нахмурившись, он продолжает путь, до конца которого ничего ненормально не происходит. Заходит в магазин, находящийся недалеко от места жительства, покупает, что попросила мама, скинув сообщением список нужного ещё на предпоследнем уроке и положив на его банковскую карточку деньги. Покидает улицу, заходя во двор, а затем и в сам дом, где тепло его обволакивает, из-за чего спешит снять одежду и обувь.  Ему комфортно ходить вообще без одежды, поэтому он в своей комнате раздевается полностью, что сейчас позволительно : родители на работе, брат в садике, а сестра после университета уходит всегда к своему парню и возвращается с папой.  Выходит на кухню, моет руки, выливает остатки воды из электрического чайника в раковину, наполняет новой и включает. Достаёт банку кофе и сыпет две чайные ложки в кружку, заливает кипятком до краёв, когда чайник автоматически выключается, а от него исходят клубы пара до самого потолка.  Пока напиток остывает, мальчик делает бутерброды с сыром, приносит ноутбук и включает сериал. Чувство сытости после приёма пищи в столовой не прошло, поэтому просто перекусывает, досматривает серию и садится за домашку, что задали на завтра. Листает лениво учебник, вникая в напечатанное, делает записи в тетради чёрной пастой.  Когда всё домашнее задание сделано, а родители с братом и сестрой приехали, Бомгю ужинает вместе со всей семьёй, затем возвращается обратно в свою комнату, садится на кровати ближе к стене, положив сзади себя пару подушек, с книгой в руках. Открывает страницу, где жирным шрифтом написано «Глава 1», а ниже текст, что продолжается с обратной стороны листа бумаги и дальше.  У Чхве есть и свои книги, что покупает уже несколько лет, но ходить по библиотекам – это нечто отдельное, что стоит внимания и времени. Есть в этом что-то атмосферное и тёплое. Он слишком любит книги, поэтому, будучи в книжных магазинах, а тем более в библиотеках, чувствует, будто вернулся домой, где тебя встречают близкие.  Он слишком любит книги, а книги любят его.  У этого экземпляра чуть пожелтевшие страницы, но это лишь добавляет шарма, поэтому Гю слегка улыбается и приступает к чтению.  Когда через некоторое время осознаёт, что буквы перед глазами уже начинают плыть, наслаиваться друг на друга, превращаясь в непонятное, то оставляет закладку на моменте, где остановился, и откладывает на прикроватную тумбочку произведение, что его порядком завлекло. Раздевается и ложится под одеялом, которое, как обычно, не натягивает полностью.  Как-то раз ему рассказывал одноклассник, что он накрывается одеялом с головой, и это его спасает, считает, что это самое безопасное место на Земле.  Но разве если придёт маньяк с топором, то тебя спасёт крошечный кусок ткани? Ответом на сей вопрос был только смешок.  Бомгю разглядывает пугающую многих темноту. За окном всё тот же фонарь, что должны починить на выходных, как обещают, хотя мальчик совсем не против, чтобы так всё и осталось. Когда мигает где-либо свет, в голове проносится «Демогоргон», а весёлая улыбка растягивается по лицу. Но, конечно же, никакого демогоргона, никаких фэйри и никаких призраков никогда не появлялось у него в комнате и даже на улице. А было бы интересно.  Впереди мигающего света тонкий прозрачный тюль, по бокам которого шторы серого цвета. За окном уже слишком холодно, чтобы оставлять его на ночь открытым, а жаль, ведь Бомгю так любил слушать стрекот сверчков, шум ветра и звук от бьющихся друг о друга веток деревьев, а из-за закрытого окна звук был слишком тихим и почти неслышимым. Смотрит в это самое окно, пока глаза не начинают закрываться сами собой, а затем видит их.  Два блестящих пятна.  Улыбка Гю ширится, он очень-очень аккуратно принимает полулежащее положение.  Я их ждал.  Белесое нечто приближается, оно становится всё ближе, а сердце колотится всё быстрее, дыхание спирает.  С того самого дня.  А вокруг даже вырисовывается дымка в тёмных оттенках, словно видимая аура, какая-то оболочка.  Мне не показалось.  Тянется к выключателю, как и тогда, нажимает на кнопку.  И снова ничего.  — Да что ж это такое! — говорит достаточно громко для такого часа, когда все легли спать, если уже не спят. Он зол.  Опять ничего нет.  Может, в следующий раз мне не нужно включать свет? — Не переживай об этом, — слышится справа, на что Бомгю резко поворачивается и чуть ли не падает с кровати, если бы его не подхватил вовремя сей незнакомец, что мучил своим ожиданием всё это время. Все эти дни.  Чхве переводит взгляд на пальцы, что обтянуты чёрной искусственной кожей. Они обхватывают его плечи, а сзади поддерживают за спину.  Настоящий.  Мальчик поднимает глаза на человека, что перед ним : чёрные волосы, что заправлены за уши и достают до надплечья, а чёлка падает на лицо, тёмные глаза и пухлые розово-красные яркие губы, остальная же кожа бледна. Но последнее он ссылает на то, что не привык ещё к свету. А ещё этот человек сидит в его кровати. Гю млеет от прикосновений, тепло зарождается в животе и в голове. Он так отчётливо чувствует это.  Тот тянет на себя юношу, у которого весь верх оголился, но его это абсолютно не заботит. Бомгю цепляется за его руки, когда гость отстраняет их, обеими своими, словно боится, что тот снова исчезнет.  — Вы… — теряется Чхве, не зная, как спросить, кто перед ним вообще такой.  — Отпусти меня для начала, — кивает взглядом на чужие руки, что обхватывают его пальто. Гю медлит. — Да не денусь я никуда.  Тогда хватка всё же ослабевает и вообще исчезает.  — Кто вы? — слетает с языка Бомгю, что не отрывает взгляд от глаз появившегося.  — Здравствуй, я Ёнджун.  Мальчик впитывает буквы друг за другом в своей голове, ласкающий слух голос с хрипотцой ему явно нравится.  — Кто вы? — задаёт вопрос чуть по-другому.  А тот лишь ухмыляется : — Вампир.