Ударю больнее.

— Да иди ты на хуй, рыжий, — Крэйг цокнул и тут таким ощетинился — ватка с обеззараживающим коснулась побитых костяшек. Такер зашипел, попытавшись отдёрнуть руку, но Кайл смерил его уничтожающим взглядом. — Мне не нужна твоя помощь, Брофловски, — почти выплюнул брюнет, возражая, будто оправдывая свою слабость. Еврей не отреагировал. Вы посмотрите: сам сидит с разбитыми губами, численными ранками, синяками, кровоточащим носом, но помогает Крэйгу обрабатывать его мелкие ссадины… Такер пошевелил второй, нетронутой рукой, сжимая и разжимая ладонь в кулак, отчего сухожилия натягивались белыми струнами. Как же хотелось зарядить рыжему ещё раз по его самодовольному сосредоточенному лицу, но нельзя. Кайл взял с него обещание больше его не бить, если тот обработает ему костяшки. Можно подумать, это проявление слабости и собственной безопасности, если бы во время произношения этой фразы на лице Брофловски не светилась совершенно неподобающая улыбка. С каплей азарта, подлости и волшебного очарования просьбой. Будто бы он подписывает с Крэйгом контракт, от которого зависит жизнь обоих. Будто бы при отказе на них полетит целый град ядерных бомб, и даже в тот момент Кайл будет улыбаться безрассудно и по-детски, присуще лишь ему. Именно поэтому брюнет, наверное, и согласился. По крайней мере не из-за соблазняюще прихлопывающих ресниц, будто приглашающих в опрятный лес ярко-зелёной листвы цвета чужой радужки глаза. Крэйг себя не понимал. Как и то, на что он повёлся. Сейчас же он зажал кулак так, будто хотел им вывернуть шею недалёкому оппоненту. Вены на тыльной стороне ладони прутьями обогнули кожу. Такер наблюдал, как его лекарь излишне осторожно клеил пластырь на саднящие ранки. Будто боясь сделать другому больно. Несмотря на то, что брюнет изуродовал всё его лицо, отчего даже нос с небольшой горбинкой, который многие считали не самым привлекательным, не попадал в поле зрения на равне с кровавым месивом. Сбитые костяшки даже не болели, пока рыжий разглядывал на них пластыри. Наоборот, — когда Брофловски невзначай проводил подушечками пальцев по ладони, держа руку Крэйга развёрнутой, — по телу бежали приятные мурашки. Кайл, наконец закончив экзекуцию с конечностью, удостоил оппонента удовлетворённого взглядом чёртовых зелёных глаз. Такер, всё время пялившийся на лицо рыжего, безразлично отвёл взор и силой заставил себя выдернуть ладонь из Кайловых цепких пальцев. Осмотрев аккуратную работу своего лекаря, брюнет хмыкнул: — Неплохо. Уже приходилось работать? — задал он вопрос, особо не надеясь услышать утвердительный ответ, вновь взглянул на собеседника и мелко дёрнулся. Брофловски смотрел отчуждённо, с каплей недовольства и в то же время безразличием от прозвучавшего комплимента, размышляя о чём-то своём. Вынырнув из глубоких мыслей, он сосредоточился на ответе, что, судя по всему, далось ему с трудом, и заговорил: — Да… было дело, — рыжий неопределённо кивнул. Такер хмыкнул, разглядывая раны и синяки, порванную футболку, подживающие кровавые ранки, которые он сам оставил Кайлу. В кои-то веки его посетило что-то похожее на чувство вины. Слова собеседника его, может, и удивили, но задумываться о них он явно не собирался. Взгляд брюнета упал на запёкшиеся бордовой кровью губы. Брофловски часто облизывал их, тем самым отвлекая языком Крэйга на занятиях, но сейчас лишь кончиками пальцев касался ранок, боясь потревожить пострадавшие участки. Кулак у Крэйга, однако, тяжёлый, раз оставил на нежной коже рыжего такие отметины. В голову пришла неожиданная и определённо безумная идея. Такеру стоило сто раз подумать, прежде чем озвучивать её. — Слушай, э-э… Кайл… — чужое имя осело на кончике языка неприятным вкусом, — хочешь, я тебе обработаю… — и он запнулся на полуслове, оторопело глядя в землю, будто наконец осознав, какой бред только что выкинул. Рыжий воспринял это как просьбу, а не предложение, потому лишь слегка поджал губы, сверля оппонента прищуренным взглядом. — Ты сам не хочешь этого делать, — подтвердил Кайл свои догадки, подсаживаясь ближе к Такеру. Тот не осёкся, но под пронзительными иголками чужих глаз хотелось, подобно страусу, спрятать голову в песок. Брюнет, сжав всю имеющуюся смелость в кулак, поднял лицо и, стараясь сосредоточиться на чём-то, кроме глаз Кайла, твёрдо произнёс: — Я могу, — эти слова выбили из лёгких воздух, но кислород на замену не пришёл, Такер попросту не мог вдохнуть от абсурдности своих усилий. Дыхание сбилось, будто после бега. Брофловски уставился на него. Смотрел и смотрел своими потрясающими глазами так, что у Крэйга колени подкашивались, ноги становились ватными. Откуда у брюнета была эта слабость? В итоге молчание стало невыносимым, и Такер недовольно цокнул. — Отдай мне уже аптечку, дурила, — он протянул руку за прямоугольной коробочкой с красным крестом посередине. Кайл, не потрудившись собрать бинты и пластыри, отдал аптечку, предоставив Крэйгу потрясающий шанс взять медикаменты прямо с асфальта. Крэйг удовлетворился и этим. Собрав недостающие элементы, он открыл коробочку, в которую Брофловски успел положить обеззараживающее, взял бутылочку-распрыскиватель в здоровую ладонь. Покрутив жидкость в пальцах, прикинув в мыслях скривлённое от боли лицо пострадавшего, хмыкнул, оторвал ватку и прыснул на неё из бутылки. Обмочив вату, он выжидающе уставился на рыжего, который очевидно не понимал, что от него требуется. — Лицо, — коротко подсказал Такер, без насмешки или подкола, лишь из-под лба посмотрев на выполнившего просьбу Кайла. Теперь оппонент сидел почти вплотную к новому лекарю, чью роль рыжий так легко отдал, став пациентом. Брюнет грубовато ухватил Брофловски за затылок, где мелкие кудряшки чуть щекотали кожу, и приступил обрабатывать рану на скуле. Его происхождение Крэйг прекрасно знал, хоть явно не хотел, и оттого чувство вины никуда не делось. Ватка с шипящей жидкостью коснулась ранки, но Кайл даже не дёрнулся, стрункой напрягшись в ладони Такера. У того глаза на лоб полезли. Боль должно быть немалая, а рыжий лишь спокойно прикрыл веки, сжав губы в тонкую линию. На самом деле, лечить человека, которого буквально полтора часа назад свалил на землю и хорошенько выбил всё дерьмо, очень странно. В груди колит холодок, распространяющийся от кончиков пальцев на разгорячённые кровавые подтёки. Взгляд судорожно бегает по веснушчатому лицу напротив, стараясь найти в картине то, что могло бы унять бурчащего тёмного монстра прегрешения внутри. Так и застыв с ваткой поодаль скулы Кайла, Крэйг не заметил, что зелёные глаза смотрят на него в ответ. Подушечки пальцев лечащего чуть ли не нежно изучали выступающие позвонки на шее Брофловски. Рыжий не краснел и не сопротивлялся, но нотка смущения, однако, промелькнула на его лице с виде поджатых губ и отведённых в бок зрачков. Такер этого будто не замечал, откровенно таращась на другого, скитаясь глазами от торчащих кудрей до веснушек на кончике носа. Искры, вылетающие из-под ресниц брюнета яркими игривыми звёздочками, оседали на чужой фарфоровой коже и выдавались чуть ли не агрессивны в своём жгучем желании запомнить каждую черту лица Кайла. — Крэйг? — позвал оппонента рыжий, грубо уставившись на Такера. Ему, по всей видимости, надоела эта игра в гляделки, в которой лечащий явно выиграл. И только от звука знакомого голоса брюнет наконец более-менее сосредоточился на реальности, крупно вздрогнув. В ту же секунду приняв беспристрастное выражение лица, он выслал короткое «прости» и вернулся к работе. Остальная часть еврейской физиономии заняла не столько много времени, хоть избита была больше. Такер сумел банально взять во внимание ватку, бинты и пластыри, потому и процесс пошёл быстрее. Затычка в нос, дабы кровь не шла, пара пластырей, — под левой скулой, на подбородке, на брови, — и куча подживших ранок. Наконец Кайл выглядел чуть более по-человечески. И улыбался веселее, дружелюбнее, вызывая ответную ухмылку на устах Крэйга. Такер мог бы подумать, что Брофловски похож на ребёнка, которому дали прямо в рот конфету, если не бы не забытые воспоминания о том, как рыжий сам заурядно не ёбнул брюнета под колено так, что тот неделю после хромал на правую ногу. А как более-менее оклемался, вызвался мстить. Зачем Кайл ударил, никто не знает, но то, что обида в душе тогда пострадавшего засела знатная, было неоспоримо. И то, как та хитрая, притягательная, больше напоминающая оскал дикой кошки в разгар драки, улыбка запала Такеру в сердце. Это знал весь город. Весь, исключая единственного человека, которому действительно стоило это знать — самому Кайлу Брофловски. Именно поэтому Крэйг, надеясь, что от вида окровавленного ебальника оппонента странный неприятный комок в горле пройдёт, пришёл к рыжему с кулаками. План провалился окончательно с непонимающим выражением в прекрасных глазах Кайла, который явно не догонял, с какой усрачки костяшки Такера мягенько прошлись по его лицу. Да и сейчас, в принципе, не понимал. Просто смирился со своей участью. Мальчики сидели друг напротив друга, молча, пока Брофловски разглаживал пластырь на брови с совершенно отсутствующими эмоциями. Рыжий присутствовал явно не здесь, сидя на уступе, явно не в данный промежуток времени, застыв пальцами на шершавой поверхности защитной ткани, а взглядом в складке худи Такера. И всё бы ничего, если бы брюнет всё ещё не чувствовал себя странно виноватым. Обычно он добивал противника до полусмерти и победителем умывался в закат, но с Кайлом было не так. С Кайлом вообще всё всегда было не так. И в отношении брюнета к нему тоже. Не то чтобы сердце Крэйга из груди выпрыгивало при виде рыжей копны на горизонте в радиусе километра, но его еврейское сердце единогласно хотелось вырвать зубами и хорошенько размазать об стену. Откуда такая ненависть, даже сам Крэйг не понимал. Ведь ему нравится Брофловски. Рыжий сидел, словно струнка, напряжённый, плечи подняты и застыли в твёрдом положении. Тревогой от него несло с расстояния вытянутой руки, не то, чтобы коснуться и чувствовать под пальцами натянутую горячую кожу. Создавалось впечатление того, что Кайл боялся Крэйга, буквально сжимаясь под ним, скукоживаясь. Боялся новых ударов по другим частям тела, и снова, снова жгучей боли. Хоть он, скорее всего, её уже и не пугался. Такера охватил стыд, которого он до того никогда не испытывал. Это что-то новое, странное, неприятное. И, что самое главное, снова в отношении рыжего, что само по себе призывало к действиям. Именно поэтому брюнет подтянулся к оппоненту, и, положив ладони ему на плечи, заставив вздрогнуть, судорожно подняв глаза. На лице Такера невольно промелькнула мягкая, успокаивающая улыбка, которой здесь явно было не место. — Не бойся, — прохрипел Крэйг, сжимая худые плечи под ладонями, — больше не ударю. Казалось, у Брофловски перехватило дыхание, ибо он и вовсе перестал дышать. Глаза раскрыты до возможного максимума, уставившись в ответ на того, кто сказал, — нет, пообещал! — что никогда больше не побьёт. Будто бы Кайлу это было так важно. Будто рыжему приятны все те жёсткие прикосновения к своему телу. Еврей подпрыгнул с места, невольно скинув сильные руки брюнета с себя, пропищал что-то похожее на «спасибо» и, клюнув Такера в щёку смазанным поцелуем, стрелой умчался с уступа. Такер приложил два пальца к месту прикосновения чужих губ. И подумал, что в следующий раз ударит больнее.