Исцеление

А, впрочем, решилась она достаточно быстро. Правда, не сама собой. И даже не мной. Ну, тут дело такое... Видимо, это было весеннее обострение, ибо на улице была самая настоящая весна. Я, как бы, с помощью Тани, тоже стал парнем свободных нравов, но был у меня предел явный предел. Я мог бы позволить ей в постели что-то сумасшедшее. Типа, однажды мы по очереди... Ладно, в общем, много чего мы делали, что другие сочли бы странноватым. Это не говоря уже о том, как я в эти моменты был одет. Суть в том, что я на многое пойти с ней. Вдвоём. Только вдвоём её уже не устраивало! Я не знаю... Может, это было спонтанно. А может это всё был коварный план по совращению несчастного меня. Но когда она предложила попробовать секс втроём, я сразу понял: нет, этого не будет! И ведь в тот момент я думал, что это она так хочет… ну, типа свою нетрадиционноориентированную сторону раскрыть. То есть ещё женщина чтобы была... Но нет. Третьим должен был стать её муж. И в этот момент я понял, что всё, приехали. Так ей и сказал, буквально: – Ну всё, приехали! В общем, мои странные нездоровые отношения на этом и закончились. Она расстроилась, и я тоже расстроился. Но после этого предложения... Я не мог на неё смотреть, так как раньше. Видимо, у каждого человека есть свой предел. Дело даже не в том, что меня кто-то в чулках увидит... Да чего там, может она имела в виду обычный такой (ну не совсем обычный, но и не извращённый) секс, как это там его называют ребята... В два смычка. Но это уже и неважно было. Потом уже, сидя в печали и размышляя о смысле жизни... А! Я один чёрт нефига не понял! Может, дело в совести? Или моральных нормах? Ой, да ладно... Если мне совесть не мешала трахаться с замужней женщиной, то тут-то чего? В общем, я решил об этом не думать. Благо близилось лето, близилась очередная сессия. Это отвлекало. Да и игра была на месте. Правда там всё ещё оставалась Аннадейра, и мы даже общались, но... Как ни странно, это мне не мешало. Я не мог больше думать о ней как о ком-то, с кем я хотел бы быть вдвоём (ага, и уж тем более втроём) в постели. Но чисто пообщаться с ней было ещё интересно. А уж когда она (с моего разрешения, между прочим) рассказала всем в гильдии, что мы с ней несколько месяцев встречались... Вот это был номер. Правда наш дорогой друг-псевдокультуролог этой новости не перенёс и в игру целую неделю не заходил. А когда вернулся, то со мной больше не общался. Ну что сказать? Оно того стоило. А мама моя тем временем, словно вторую молодость ощутила. Записалась в фитнес-клуб (и даже не сразу бросила) начала всё чаще куда-то сбегать на выходных. Я, грешным делом, заподозрил, что это она себе тоже кого-то нашла. Но нет, ездила она к подругам. А потом эти подруги и к нам стали в гости заходить. Ну и наткнулся я... Типа, прихожу с зачёта. Весь такой довольный. А тут мама выходит с кухни. А за ней та самая тётя Рита. А я как раз в зелёном балахоне её дочери. Ну и… началось! Сперва, та вся в слёзы. Ах, моя Людочка! Ах, на кого покинула! Пришлось нам с мамой её успокаивать, валерьянкой поить. Ох, мне бы свалить в этот момент, в комнате засесть, да сидеть там, пока не выйду. Но нет, совесть, собака такая, кольнула. Что типа она из-за меня... Остался, ждал, когда успокоиться. Мдам... Проблемы – я ваш верный друг! Ну и пришлось мне с ними сидеть, слушать офигенные рассказы тёти Риты. Хотя, чего там, было даже где-то интересно. Ещё бы она не была такой эмоциональной. Пришёл я после этого в комнату. Переоделся, и решил голову пойти проветрить. Просто пройтись. И вот тут я понял, что мои, скажем так, странные отношения, мне аукнулись не только в области сердца, но и в социальной области. Я встретил своего школьного друга. Того, что в техникуме учится. Я его раз-два в год стабильно встречал – всё-таки не так далеко друг от друга живём. Обычно особо не болтали, но так, поспрашиваем, типа: «Как чего?», и разойдёмся. Но на сей раз, он не то что разговаривать не стал, он даже руку мне не пожал. Очень демонстративно так. Я расстроился, домой пошёл. И стал я тогда замечать, что как-то странно на меня смотрят. И чем ближе к дому – тем хуже. Это из-за волос? Или из-за того как я выгляжу в целом? Или я стал как-то иначе себя вести? Сколько вопросов... И мне, почему-то, не захотелось искать на них ответы. Я как бы их понимаю, что странно выгляжу. Но хрен ли это они должны решать, как мне выглядеть? Вместо того чтобы разбираться и пытаться вернуть статус-кво, я просто залез в свои немногочисленные сбережения, и купил себе электрошок. Для страховки! Вот только он мне не помог. Да и мог ли я ожидать такого? Я ожидал… ну, что группа парней до меня докопается, по дороге в универ. Типа: «Ты чего на бабу похож?». Вариантов было бы немного, но... Думаю, я бы выпутался. Электрошок, он говорят, больше на испуг работает. Может и прокатило бы. Вот только неприятности нашли меня в другой форме, и в другом месте. Конкретно – в моём собственном подъезде, в виде толстого соседа, в спортивных штанах, в тапочках и с голым торсом. С безумными глазами и кухонным ножом в рукаве. Увидев его, я испугался. Напрочь забыл про электрошок. А когда он двинулся на меня, я... Признаться, я намочил свои узкие штаны. И он ударил меня в грудь, под рёбра. Я помню боль, и кровь… И как неуклюже толстяк убегал к выходу, капая кровью... А я постарался дотащиться до ближайшей двери, и позвонил в звонок. К счастью, соседи были дома. Я помню, как копошились за дверью… Собственно, это было последнее, что я помнил, перед тем как потерял сознание. Врачи потом говорили, что мне повезло. В смысле, что нож был очень короткий, иначе бы он достал до легкого. А приходивший в палату полицейский разъяснил, что ударивший меня мужчина – псих. Шизофреник, уверенный, что людей похищают и заменяют. А ведь никто о нём ничего не знал такого... В общем, мне дали понять, что этого толстяка не посадят, а отправят на принудительное лечение. И мне от этого легче как-то и не стало. А уж маме моей... Она от этой ситуации лет на пять сдала, не меньше. Куда сильнее поседела... А потом вдруг перестала ко мне приходить. Я сходу почуял неладное. Этот удар ножом не убил меня, но... Её это доконало. Последней каплей оказалась новость о том, что сделавший это не отправиться в тюрьму. Она этого не выдержала. И через несколько дней я узнал, что моя мама умерла. Я вообще много чего ещё узнал. Она.… В общем, она реально болела последние годы. Хотя мне ничего не рассказывала, и хорошо скрывала. Кроме новогоднего падения, я и не припомню, чтобы хоть что-то подозрительное случалось. Сердце, давление... И вот, получите! Её даже похоронили без меня. Ибо из-за нашей замечательной медицины, в уже почти зажившую рану попало что-то не то, и в день, когда были похороны, меня лихорадило на больничной койке. А потом... Потом я не знал, что мне делать. Я лежал и вот реально думал: «Хоть бы сдохнуть!». Я сам постоянно навлекал на себя проблемы. И вот… За них расплатилась моя мама. Ну да, это как бы, не совсем моя вина, но... Всё равно жутко погано. Ко мне, после похорон, зачастили посетители. Дед приходил, но он тоже от этой трагедии прилично сдал позиции. Приходила Таня. Я сам её позвал, мне очень хотелось увидеть приятное лицо. Приходила куча дальней родни, интересуясь, что я буду делать с квартирой. И, разумеется, приходили мамины подруги. Все такие грустные, и фальшивые. Кроме тёти Риты. Эта пришла вовсе не грустная. Наоборот, какая-то сосредоточенная и почти без эмоций. Пришла и сказала, что я теперь буду жить у неё. Я, тоже без особых эмоций, спросил: – Почему? – Нам обоим это сейчас нужно. И я обещала твоей маме. – Обещали что? – не понял я. – Что когда она умрёт, я о тебе позабочусь. Да. Нам обоим это нужно. Особенно сейчас… Пожалуй, в иное время, я бы над этим посмеялся. Но не теперь. Тем более, она была права. Мне не хотелось возвращаться назад к себе домой. И уж точно не хотелось оставаться ночью там, где недавно умерла моя мама. Она тоже что-то говорила про квартиру, про то, что соберёт за меня бумаги... Я уже не слушал. Не знаю, из-за череды трагедий ли, или просто лекарства так действовали, но… мне было вообще всё равно. В конечном счёте, меня выписали. Правда, врачам пришлось ещё раз вскрыть шов, чтобы почистить... Не иначе как забыли что-то внутри, когда зашивали.… Ага... смешно… да. В общем, на память мне от них осталась боль на месте шва и неслабый такой шрам. Тётя Рита забрала меня на машине. Да, у неё была машина. Она вообще дама небедная, у неё и домик ничего такой... А Таня со своим очкариком только половину дома снимали. Ну, это так, для сравнения. Вскоре я понял, что тётя Рита не то чтобы бескорыстно действовала. Нет, материальной выгоды она не искала. Но и двигало ей не только желание позаботиться обо мне и выполнить обещание данное моей матери. Нет, чувство утраты, что сейчас терзало меня, ей было знакомо уже давно. И, она решила воспользоваться моментом. Цинично? Ну, разумеется! Но… это нам было нужно. Я потерял мать, и вёл себя не как взрослый, а как ребёнок. Разве что не плакал. Но убивался ещё как. А она потеряла дочь. Не так как я мать, но... Для тёти Риты различие было незначительным. Ей… и мне... нужно было чем-то заполнить пустоту, не так ли? Нужна была фигура, что встанет на место прежней. И тётя Рита решила заменить мне мать. И забота, которую она ко мне проявляла, была искренней. Но она ведь тоже страдала. И явно хотела, чтобы я заменил ей дочь. Это было понятно. Но вот, то, как она эту замену себе представляет, я понял лишь когда она привезла меня в мой новый дом. В комнату Люды. Туда уже перевезли мои вещи. Компьютер. Кое-что из мебели. И все вещи Люды тоже были здесь. В том числе одежда. Да... только её одежда здесь и была. – С возвращением, доченька! – сказала она. И мне всё стало понятно. О нет, она не сошла с ума, как тот добрый дядя, что ткнул меня ножом, решив, что соседского парня подменила какая-то девушка, и этого никто не замечает. Нет, она чётко знала, что я – не её дочь. Как я успел понять, тётя Рита бывает излишне эмоциональной, но от реальности никогда не убегает. Наверное, потому они с мамой и подружились. Больше у них особых сходств и не найти. Просто бывают в жизни моменты, когда всё достаточно плохо. Или наоборот, моменты наивысшего счастья, они ведь тоже бывают. А может без этих крайностей, просто моменты, когда всё слишком странно, и тебя захватывает какое-то безумие. Не сумасшествие, чтобы с ножом на людей кидаться, совсем нет. Это безумие не столь острое, не столь явное… Безумие приспособленческое, безумие нашей настоящей реальности. Когда ты видишь сумасшествие вокруг, когда тебя вовлекают в него, ведут к нему. И ты принимаешь его, подчиняешься ему. Типа странного танца, который тебе кажется страшным и притягательным. В который тебя увлекает с собой прекрасная незнакомка.… Ты понимаешь, что это безумие. Но в этот самый момент, ты готов подчиниться ему. Почему? Потому что ты слаб! Ты дурак, опьяненный счастьем! Ты страдаешь от одиночества, и видишь способ от него избавиться. Ты одержим похотью. Ты винишь себя в чём-то, и не хочешь жить. Наверное, в такие моменты ты не управляешь собой. Во всяком случае, это не какое-то здравое и обдуманное решение. Тобой управляют эмоции. Инстинкты! Ты просто хочешь чего-то, и берёшь, не задумываясь о цене. Ты боишься чего-то так сильно, что готов бежать, не разбирая дороги. Или ты в депрессивном состоянии, и тебе наплевать, что с тобой будет. Ты не хочешь никуда идти и ничего делать. Но осколок здравомыслия внутри тебя понимает: делать что-то нужно. Ибо только в действии путь к спасению от этого отчаяния. Неважно, в каком действии. Неважно для чего оно. Неважно даже, насколько это безумно и нелепо. Важно к чему-то идти, что-то делать. И ты готов принять что угодно... Наверное, так люди и попадают в секты. Их ловят за собственные слабости. Находят в момент, когда они уязвимы… и всё. Когда тебе дерьмово, о чём только не подумаешь, до каких мрачных тайн жизни не докопаешься. Говорят, человек при трагедии проходит разные фазы. Ну, типа злость, торги и прочее... И заканчивается всё принятием. У меня же всё было иначе. Не думаю, что я такой уникальный, но уж как есть. Сперва была пустота и боль. В том числе и физическая. Боль, однако, быстро ушла. Пришла злость. Сперва, злость на себя. А потом – на свою маму. Наверное, это тоже нормальное дело. Что покойнику до наших злых криков? А нам так проще! Ведь и в самом деле, это мама покрасила мне волосы, хотя конкретно об этом я её не просил. Это она натащила домой все эти вещи. И она не оставила меня от этой глупой затеи. Был даже момент, когда я закричал, в голос: – Ты сама виновата! Сама! Но легче мне не стало. Впрочем, ярость вскоре ушла. И пришла вдруг какая-то странная ясность мыслей. Типа, мини-просветление, ага. Никто ни в чём не виноват. Никто не мог знать, как что выйдет. Мама сделала для меня многое, вот только ей определённо стоило сказать, что жить ей осталось недолго. Это не застало бы меня врасплох, и я бы легче это перенёс. Я много ошибок допустил, но, в самом деле, разве такие уж они страшные? И не нужно всякой херни про то, что я спал с замужней женщиной и это моя расплата! И… мама могла меня остановить. Не помогать с обманом. Настоять, чтобы я порвал с Таней. Она, хм... в общем, догадалась о многих вещах, в конце концов. Но влезать не стала. Да чего там, я даже не могу винить того урода, что пырнул меня ножом. Он сумасшедший, что с него взять? Нет, я бы, будь возможность, ему бы... Но это не вопрос какой-то высшей справедливости. Это просто злость. Моя. Личная. Я будто бы возродился. Вернулся к реальности. И понял, что она несколько изменилась. Да ладно, чего там. Изменилась сильно. Я жил в комнате Люды. Тётя Рита заботилась обо мне всё время моего, типа… депрессивного помешательства, или что там со мной было? Заботилась искренне. И называла меня своей дочкой. Мдам... Ну, хоть не Людой, и на том спасибо. По имени она меня вообще не называла. Ни по собственному моему, ни по какому-нибудь женскому. Обычно что-то типа: «Доченька... Девочка... Милочка». Последнее напоминало мне о матери, и почему-то, смешило. Это было странно – очнуться от долгого сна и понять, что ты уже… месяца два живёшь как девушка. Не то чтобы я раньше этого не понимал, но... Это всё... Вообще всё, кроме моих мрачных мыслей и злости, было досадным недоразумением. Ни одежда, ни еда не имели особого значения. Они просто были, и всё. А какие? Да мне не было дела. Мдам... Если посмотреть со стороны – это чистое безумие. И я увяз в нём по уши. Я не мог просто сказать: «Хей… матушка... Не могли бы вы дать мне денег на нормальную одежду, и не называть меня девочкой?». Это уже стало правилом игры. Правилом, которое я принял. И я не мог просто взять и нарушить его. Разве что покинуть игру. И да, это был выбор. Я мог уйти. Остаться один... Благо, у меня была даже жилплощадь, доставшееся от настоящей матери. Начать жить самому. Продолжить ту жизнь, что прервал удар ножа. Но… есть ли в этом смысл? Что хорошего в ней было, в той моей жизни? За что мне было цепляться в ней, когда даже мать уже мертва, и никому до меня, по-настоящему, дела уже и нет? Дед? Да я даже не знаю, жив ли он, да и не особо мы с ним ладили. Таня? Ну, я для неё всё-таки чужой человек, хотя сдохни я от той раны, наверное, она бы малость и поплакала. А здесь... Здесь для меня было что-то. Пусть даже это не совсем нормально, но... Тут у меня будто бы вновь была мать. Другая. Местами очень раздражающая. Но главное, она была. И здесь было моё место. Здесь я был кому-то нужен. И, реши я уйти... Ей бы было плохо. А этого мне не хотелось. Две души израненных потерей... Мы могли помочь друг другу. Мы были нужны друг другу. И здесь ждала новая жизнь. Хорошая ли? Не знаю. Другая! И это определённо пугало. Но есть ли за что цепляться в прежней? Не думаю. И всё что мне нужно было сделать – это принять правила игры. Сказать что-то типа: «Хей мам, подкинь дочурке денег игровое время в Варкравт оплатить». Глупо, но... Просто признать, кто я теперь есть для неё. Принять это. Впрочем, как я и говорил, тётя Рита от реальности не прячется, и не убегает. Не пытается от неё скрыться. Может, потому она такая вся ранимая и эмоциональная была из-за Люды? В смысле... Обычная мать тешила бы себя надеждой, что доченька вернётся, или к себе позовет. Но нет, моя новая матушка (опять же, это я предполагаю) сказал себе: «Всё, её мне больше не увидеть», и от того страдала. Наверное, такая прямота с собой не самая удобная в жизни черта. Но, по-своему, она достойна уважения. Так вот, тётя Рита не стала прятаться за какими-то символичными жестами. Не стала ждать, когда я что-то там решу. Нет, она прямо спросила меня, хочу ли я остаться с ней, и быть ей новой дочерью? На том, что именно дочерью она сделала сильное ударение. Ей не нужен был сын. Сын не смог бы заполнить пустоту, что была у неё в душе. Ей нужна была только дочь. Сказать, что я не сомневался с ответом, было бы даже не преувеличением, а настоящей ложью. Сомневался! Но... Хей, какого чёрта? Если бы это было так плохо, я бы отвергнул не задумываясь, разве нет? Это не какое-то эпически важное решение, как в книгах и играх. Оно не определит судьбу галактики или даже какого-нибудь народа. Да чёрт с ним, даже то, как это повлияет на тётю Риту не важно. Это просто моё решение. Вопрос не в том, что правильно, не в том какие будут проблемы и последствия... Он исключительно в том, чего я хочу. И я сказал ей, что мне нужно время подумать. Потому что очень трудно отделить то, что я хочу от того, чего я не хочу. Странно? Ну да. Но вот представьте... Ты хочешь быть с кем-то конкретным рядом? Или просто не хочешь быть один? Ты хочешь учиться? Или просто боишься быть неучем, над которым все смеются? Ты... Ты действительно хочешь быть парнем? Или просто боишься стать девушкой? Забавно, да? Я целый вечер убил, чтобы докопаться до этого вопроса. А ответил на него быстро, и предельно честно. Нет. Я не хочу быть парнем. Не в том смысле, что мне это не нравится. Просто это… типа, не представляет для меня особой ценности. И я не боюсь стать девушкой. Я боюсь проблем, что за этим последуют, боюсь, как отреагируют на это знавшие меня люди.… Боюсь, что эта новость добьёт моего деда, если он об этом узнает. Я дофига всего боюсь. Но это всё последствия. А если перефразировать вопрос? Хей, ты хочешь стать девушкой? Или ты боишься перестать быть парнем? И вот тут… Чёткого ответа нет. Не могу сказать, что женская жизнь меня не притягивает. Забавно, если бы я раньше это осознал... Хотя ничего бы, наверное, не изменилось. В смысле, мне нравилось, что в игре меня принимают за девушку. Я с готовностью притворился ей по скайпу. И мне нравились, как я выглядел в том свитере и узких штанах... Нравилось быть ближе к женщине, чем к мужчине. И то что было с Аннадейрой... О, это всё вовсе не бесспорно. Я не могу сказать, что точно этого хочу. Но и не могу сказать обратного – а это уже многое. Что до вопроса: боюсь ли я перестать быть парнем? Тут всё более однозначно. Нет, не боюсь! Опять же, я боюсь последствий, но не самого факта. Все, обдумав, я спустился в гостиную. Тётя Рита лежала и смотрела какой-то сериал по телевизору. Я встал между ними, и сказал: – Да. Я хочу остаться. И так твёрдо это звучало, что моя новая мама не стала ничего уточнять. Она просто улыбнулась. А потом выключила телевизор, и повела меня на кухню. – Нам столько предстоит обсудить, – сказала она. – Да… мама. Многое. Обсуждения затянулись до глубокой ночи. Серьёзные разговоры не ведут быстро, решения сами собой не приходят. Что мне предстояло? Что надо было сделать? Чего я вообще хотел от жизни? На большинство вопросов я не знал ответа. А ведь это было важно. Что до тёти Мамы, так с ней всё было проще. Ей хотелось, чтобы у неё была дочь. Не на бумагах, а по факту. Чтобы она жила вместе с ней. А если и нет, то где-нибудь недалеко. И, собственно, на этом всё. Ей просто нужен был вот такой вот человек. А детали могли бы быть разными. Хотя, были у неё и принципиальные, скажем так, условия. Но и они сводились к тому, что ей нужна именно новая дочка. Не сын. Мы накидали что-то типа плана действий. И на этом разошлись спать. Засыпая, я боялся, что проснусь и передумаю. Но нет, мнение моё не поменялось. Даже как-то весело стало. Страх перед переменами ушёл. И теперь я ждал их с интересом. Решение решением, но это не значит, что я взял и стал другим человеком. Или забыл о прошлой жизни. Нет – я это я. Что мне нравилось раньше, то и продолжило нравиться. И всё что было, то так просто не забудется. Например, тот факт, что есть всё-таки люди, что за меня хоть немного волновались. Я позвонил, доложил деду о том, что со мной всё нормально. Но он как-то даже и не порадовался. Словно уже и забыл, что внук у него есть. Впрочем, в его возрасте это простительно. Потом позвонил Тане. Вот она действительно обрадовалась, что со мной всё хорошо. А заодно предложила немного поболтать через скайп. Но у меня были иные планы. Меня распирало от жажды перемен. И разговор с Аннадейрой подсказал мне, как дать этой энергии выход. Я вошёл в Варкравт, и без всяких объяснений ушёл из гильдии. Я удалил в игре из друзей всех, кроме Аннадейры. А потом потратил несколько часов, чтобы найти себе новую гильдию. Не то чтобы их было в недостатке, но мне-то хотелось чего-то нормального. И поиск новой гильдии был не просто жестом обновления жизни. В ближайшее время мне предстояло довольно много времени проводить дома. И это значило, что играть я буду много. Желательно, чтобы было с кем. И от сих пор, моя эльфийка стала частью Песни Силы. Название так себе, но всяко лучше прошлого. И вновь меня приняли за девушку. На сей раз, я добивался этого сознательно. Теперь в этом и обмана почти не было. Ну, если хоть немного заглядывать в будущее.