Научи меня жить

Я всегда хотел стать писателем. Эта работа влечет к себе своей свободой. Написав книгу, ты сможешь изменить ход событий, поменять жизни многих людей. Это просто невероятно. Слово, пожалуй, имеет самую большую силу. Но сколько раз я не пытался писать рассказы, они выходили скучными и однообразными. Возможно, если бы жизнь моя была чуть веселее и интересней, я бы смог написать что-то хорошее уже тогда. А сейчас это уже не рассказ и не книга. Это дневник, это потертые страницы моей жизни. Осколки памяти, сокрывшиеся в моей голове и написанные здесь. Я попытался вложить сюда душу или хотя бы то, что от нее осталось. Я долго думал и искал причину этим деяниям. Одно из предположений – чтобы не забыть это в старости. Но я не состарюсь и никогда не умру, и этот дневник можно будет вести вечно! И тогда, когда эта мысль стукнула в голову, я понял. Я пишу, чтобы это помнил ты. Ты, считающий меня своим другом. Ты, который смотрит на меня, а я пытаюсь найти в твоих глазах хоть что-то, что будет мне напоминать те прекрасные дни. Я хочу, чтобы ты прочитал это. Увидел то, что меня терзает все это время, то, что гложет меня изнутри, как осколок гранаты, напоминающий о себе каждые пять минут. Я хочу убедить тебя в нашей глубокой связи. Сколько раз я описывал вам свое утро? Два? Три? Пять? Каждое из них было особенным, иначе не подлежало бы лишнему описанию. Сегодняшнее, как и другие, началось с темноты и холода. При первом же движении я почувствовал, как болит моя спина, голова, живот и, пожалуй, все тело. Я похрустел пальцами и, напрягшись изо всех сил, присел. Я на полу в общественном центре. Видимо, вчера не заметил, как вырубился. Это так похоже на меня. Я почти не помню, что мне снилось, лишь обрывки незначительных фраз и кусочки незнакомых лиц. Как будто «кто-то» потерял со мной связь. - Ну, здравствуй, бомжара,- голос донесся сзади, и я судорожно обернулся, приготовившись ударить источника голоса. Кажется, я начинаю сходить с ума. - Дин? - по телу раскатилось приятное тепло и за ним побежали колючие мурашки. - Привет. - Как дела? Хотя нет, можешь не отвечать. Тебя выперли из школы, да? Теперь ты всю жизнь будешь жить здесь? А вот и нет! Я выгоню тебя отсюда, и впускать буду только за определенную плату и тебе, Новак, придется торговать своим телом на том шоссе, - он указал пальцем в окно, на проезжающие мимо машины. Я уже не знаю, принимать это всерьез или нет. - Пару дней всего, прошу. Я найду себе работу и жилье, - я жалостливо растянул уголки губ, он хитро улыбнулся. - Не мал ли ты для работы и отдельного жилья? Ты даже школу-то не окончил, а уже такой «самостоятельный»? - Через три недели мне будет восемнадцать и все будет законно. - А сейчас ты собираешься тут жить? Если ты думаешь, что я добрый человек и разрешу тебе это, то ты не прав. Меня нахер погонят с работы, если увидят. - А за распитие алкоголя во время рабочего дня тебя не выпрут? Винчестер слегка нахмурился, думая, что же со мной делать. - Один день. Я даю тебе один день, а потом катись, куда глаза глядят. - Один? Ты сошел с ума? Я ничего не успею! - Это исключительно твои проблемы, - он приблизился к моему лицу так близко, что я ощутил на себе его горячее дыхание, - Новак. - Ты дьявол, - прошипел я вдогонку уходящему Винчестеру. - Нет, я хуже. Полдня он перебирал бумаги, подписывал договоры, стучал пальцами по калькулятору. Он дал мне ноутбук, чтобы облегчить поиск жилья. Довольно трудно было притворяться задумавшимся и погруженным в работу, потому что я знал, что денег ни на одну из этих квартир мне не хватит. В один момент я заметил, что Винчестер наблюдает за мной. Не просто краем взгляда, а как будто считывает каждое мое движение. Стало неловко и немного страшно. Я слишком плохо его еще знаю. Или слишком хорошо? Он сидел напротив меня, но я видел почти каждое его легкое движение и каждый взгляд, направленный на меня, но не мог сам поднять глаз. Некая ловушка. - Твои глаза. Это ведь линзы? - я содрогнулся от его слов. - Что? Нет, вроде, - я говорил с паузами, голос чуть дрожал. Я не мог разговаривать с ним спокойно сейчас. В ту новогоднюю ночь мог, а сейчас нет. Тогда я играл из себя взрослого, а сейчас я глупый семнадцатилетний подросток. - Вроде? - он усмехнулся, прикрыв глаза рукой, и я позволил себе взглянуть на него. При свете мягкого зимнего солнца его кожа сияла. Губы его растянулись в улыбке, он чуть приподнял острый подбородок, - Они голубые. Таких голубых глаз я еще не видел. Такого цвета было небо в Канзасе, когда его чуть трогало солнце. Я замялся. Он не говорил ничего подобного. Эти слова, как цитата, взятая из одной из моих любимых книг, но я никак не мог вспомнить из какой. Помните, я говорил о силе слова? Так вот, сейчас эта сила сразила меня. - Ты хочешь есть? – как ни в чем не бывало, спросил Дин. - Да, очень, - в животе и вправду урчало. Он позвал меня рукой, и я пошел за ним. Мы вышли из здания, побрели по тонким улочками и через десять минут были на месте. Любимая забегаловка Дина. Мы сели за столик напротив друг друга. Нам дали меню. Он, не задумываясь, выбрал кофе и какой-то бургер, а я долго рассматривал каждый из предложенных, чтобы выбрать подешевле и сэкономить денег. Во время некого «обеда» мы очень много разговаривали, я не успевал жевать, часто кашлял, потому что мне скорее хотелось сказать свою реплику. И тут я заметил, как взгляд Винчестера переменился, он уставился в одну точку за моей спиной. - Что такое? – насторожено спросил я. - Подожди здесь, - он отодвинулся вместе со стулом, встал и пошел туда, куда до этого смотрел. Я обернулся. Там стояли три человека в черных куртках. Лица у них были серьезные, а когда подошел Дин, на них стали проявляться нотки злости. Винчестер долго что-то объяснял и активно жестикулировал, после чего один из мужчин подтолкнул его, и они вчетвером вышли на улицу. Видимо, я в этом виноват. Они не хотят, чтобы я слышал. Но я мог смотреть. Я видел, как двое из них схватили под руки моего надзирателя, а второй ударил его в лицо. Голова Дина опустилась, и он сплюнул кровь. У меня за пару секунд поднялась температура и бешено заколотилось сердце. Что мне делать? Звонить в полицию или звать на помощь? Я не знал, а просто смотрел на это. Двое бросили его на асфальт, третий сказал что-то напоследок и они ушли. Страх отступил, и я сорвался. Вылетел из забегаловки и пулей подлетел к Дину. - Что с тобой? Дин? Дин?! - я схватил его за плечи, и в голову ударила боль. Сильная и неуправляемая. Я закричал, и он очнулся, не сказав ни слова. Я помог ему встать и довел до общественного центра, все это время пытаясь подавить дичайшую боль, но она разрасталась и не давала сказать мне ни слова. Винчестер сел на стул, а я упал, в судорогах и слезах, не сумев совладать с этим ужасом. Я слышал, как из крана льется вода, как он шагает по комнате туда-сюда, смотрит мне прямо в лицо, ожидая реакции, но я не мог или просто не хотел реагировать. Я смог лишь приоткрыть глаза и увидеть, как Дин что-то старательно настраивает у себя за столом. Я хотел позвать его, но меня как будто парализовало. Его нос был сломан. Видны большие глубокие ссадины. Огромный синяк будет. Мне стало стыдно за себя, за то, как я себя повел тогда. Боже, я выглядел как ребенок. Я должен был подойти и каждому из этих троих по тумбочке в задницу засунуть, а я просто наблюдал. Его холодная шершавая рука коснулась моей щеки, и я вздрогнул, как будто до моего лица слегка дотронулось крыло бабочки или одна из падающих звезд. Он сводит меня с ума. - Дин? Почему они били тебя? – хрипло спросил я. О, с каким трудом мне далась эта реплика. - Все хорошо, все хорошо, - он взглянул глубоко в мои глаза, и мне на секунду показалось, что вокруг них собрались слезы. - Это не хорошо! Как это может быть хорошо? Расскажи мне! - Я не могу, Новак, не могу, - он схватил мое лицо двумя руками. - Когда ты объяснишь, что происходит? Неужели я не достоин правды? Когда ты перестанешь все от меня скрывать? Он как всегда подобрался ближе к моему лицу, но в этот раз он не жал на тормоза. Расстояние между нашими носами близилось к нулю. Я просто дрожал и не знал, чего ждать в эту секунду, а в следующее мгновение он сказал, - Никогда, - и впился в мои губы. Горячие, мокрые, такие желанные и такие родные. Никогда я не был ближе к нему. Именно сейчас я был уверен, что знаю о нем то, что не знает никто более. Наш маленький секрет, скрепленный поцелуем.