***
— Ты совсем сдурел?
— Это вообще как понимать? — Антон бросился к отцу, опасаясь, что тот может оказаться лишь очередным миражом. Но нет — он был настоящим и правда пришел на помощь. — Одноклассница твоя прибежала к нам. Говорит… В дебрях захурестели ветки. Антон в ужасе прижался к отцу, который разглядывал лес в поиске источника звука. — Так, пойдем отсюда скорее. Мать узнает — такой нагоняй нам устроит, мало не покажется. Чтобы дома ни слова, ясно? Ни одного намека, где я тебя нашел. — Да, пап… — отец держал его за руку и все повторял, как боится потерять его и Олю, пока вел по снегу к машине***
Только там заметил ссадины
— Тебя били? — я ощупал скулу. — Подрался. — Из-за чего? Правда, в чем была причина? Излишнее сопровождение, дерзость? Очки? Маска? Марина? — Не знаю, — много факторов сложились, чтобы дать хулиганам толчок. Отец кивнул вдумчиво. Загудел двигатель. В выражении папиного лица я угадал боязнь. Но его страх не был похож на то, что чувствовал я в том сне. Его страх был благородным и чистым бриллиантом. — Мать бы меня сейчас не одобрила, но знаешь что… Если кому-то не нравишься, они найдут любую мелочь, чтобы тебя обвинить. Так что и не ищи в себе проблему. Это их проблема, — папу улыбнулся мне подбадривающе. За секунду до того, как он захлопнул бардачок, я увидел торчащую рукоять пистолета. Он возил с собой оружие. Прямо в машине. Как герой боевиков (или как обычный бандит) За окном менялись деревья, но не менялся пейзаж. Машина везла домой, пока папа рассматривал меня через зеркало. Я думал о Марине, о драке в лесу, об играющих детях и осыпающиеся асфальте. Пытался не привязать образ из кошмара к этой чистой рыжей голове.***
Дом…
Добираться от дома Антона пришлось самостоятельно, по темноте. Благо, его отец подсказал дорогу к посёлку. С лисой мы не особо разговорились, и я понятия не имела, откуда она взялась. Но в кармане лежала пачка мятного Орбита. Я подняла её из сугроба чтобы вернуть владелице, которая выкинула её к моим ногам, наигранно поднимая руки. Но лиса ответила: «Сжалься, не стреляй, лучше возьми это». После этого я молчала почти всю дорогу, не считая объяснения, куда мне вообще надо. Путь до дома занял много времени и размышлений о драке в лесу, но не был сложным, и я даже не потерялась. Могла ли я сделать что-то прямо там, прямо тогда? Когда меня уволили под руки от Антона в неизвестно каком состоянии. Раньше? Сомневаюсь, что моё вмешательство не сделало бы хуже. По крайней мере, батя его найдёт. Ведь так? Наконец, я, стоя перед дверью, среди мусора обыкновенного и мусора сувенирного я накопала большой брелок в виде котика, сшитый из разноцветных обрезков ткани. Привычно кольнуло в сердце. На звук поворота ключа всегда прибегал Лёха, но сейчас в доме было подозрительно темно и тихо. Я настолько поздно пришла? Часы на стене говорили: «Три часа ночи», что неудивительно. Я сразу зашла в ванную, вымыла руки, почистила зубы (выплюнув, разумеется, жвачку, не менее мятную, чем зубная паста). Вроде, много дел: покушать, сделать уроки, запись в дневнике… Утром. Ну его, утром. Силы были, но, если я прямо сейчас не лягу спать, завтра не смогу встать в школу. И только там смогу узнать…***
…что с Антоном
— А вот и мы! — Явились — не запылились… — мама спускалась к нам по лестнице. На её лице застыла грозная эмоция, на стыке гнева и презрения. — Так, я не поняла… Антон, а где очки? Потерял? — Да в школе поди забыл, простофиля, — спас… Не признаваться же мне ей. Вернуть бы только… Повисла ядовитая пауза — Весь в тебя, — ну разумеется… Отец сердито посмотрел на маму, а потом подмигнул мне, напоминая о великом «Маме ни слова». — Ну ничего, есть же запасные — проживем как-нибудь! — родители постояли молча, а затем разошлись в разные стороны по своим делам. Я ещё не успел раздеться, как ко мне бросилась Оля. — А я лису видела! — в меня словно дробью пальнули. Не могло же все стать ещё хуже? Со звоном разбилась чашка — мама выпустила её из рук, растерянно уставилась на осколки.***
И нет. И всё-таки нет.
Марина уже час вертелась в кровати, перекладывала подушку, открывала окно, ложилась на пол, включала свет. Спать было просто невозможно. Она встала с кровати и направилась к рабочему столу. Что не давало спать? Неудобное ли положение? Или мысли, вина, стыд? Или чувство незаконченных дел? Обещания приносят Марине кучу проблем. Вот и сейчас. Где-то год назад, за неделю до своего ареста, её отчим начал творить что-то необъяснимое. Главные её атрибуты — перцовку и серёжку, она получила именно в этот период. Вообще, он был довольно странным человеком, и его «Держи, возьми, это тебе нужно, собаки или что похуже…» вообще не удивляло. Как и просьба начать вести дневник, который он однажды прочитает. А раз уж Марине подогнали комп, писала она там же. Комп… Сравнивать не с чем — других она не видела, в посёлке же живёт. Тем не менее, все, кто его видел, открывали в шоке рты. Хотя, глядя, кто видел…***
Нет. Дневник. Не воспоминания.
Руки тянулись пролистать текстовый документ к прошлому году, к прошлой весне, зиме… Но нельзя. Напишу — и спать. Ну, может уроки сделаю. И почитаю. А можно вообще до утра не спать. «К нам в класс сегодня пришел новенький. Антон, классный парень, мы сразу поладили. Я провожала его домой, и до нас докопались хулиганы. Мне очень стыдно, что я не смогла ничего с ними сделать, и я не сплю в 4:34 из-за этого. Умудрилась только прибежать к нему домой, наткнувшись на какую-то маньячку (или просто дурочку). Ну, она мне жвачку подарила. Спасибо. Я даже не знаю, жив ли мой новый друг. Но я не могла пойти против них, только хуже мы стало, да и… Пятифан. Короче .» Когда я сохранила документ и выключила компьютер, меня как по щелчку отпустило. Видимо, для этого он просил вести дневник. Чтобы я не сошла с ума, пока его нет рядом. Как он только понял, что его не будет… Забрали его совершенно неожиданно и прямо у меня на глазах. Я неделю рыдала. Мама говорила, что он скоро вернется, ездила разбираться, предлагала нанять ему адвоката — но нет. Тогда, по его словам, он бы вместо временного заключения получил безвременное. В психушке. Только друзья поддерживали меня. Ну, друг. Единственный, кто связался со мной за то время, которое я на время проходила программу двух классов сразу. А потом и он…***
Спать. Спать.
— Ещё раз увидишь её — беги, — родители упорно закрывали глаза на слова Оли. Даже сейчас. У меня же были основания ей верить. И мне почему-то не хотелось, чтобы Алиса (если это была она) как-то пересекалась с ней. Моё подсознание делало из Марины монстра. Слова её сумрачной копии всё ещё стояли в голове. «Стереть, как ластиком косяки», «естественный отбор»… И маска зайца отказывалась отставать, вновь появившись в моем портфеле, будто я её не выкидывал. Кто-то из шайки Ромки её вернул? В этот раз я пил таблетки, надеясь, что они спасут меня от подобных выкидонов. Математика не давалась из-за мешанины в тяжёлой голове. Виной тому тяжёлый день или удары одноклассников — никакой разницы. Глаза закрывались, и этому не мешали мельтешащие перед глазами числа.***
Спокойной ночи
…
И снова Антон посреди школьных коридоров. В этой враждебной атмосфере, которая должна стать родной и продолжаться ещё очень и очень долго. За тем углом поджидает свою жертву Катя. — Эй, новенький! Новенький! — Чего тебе, Кать? — она, с невинностью ребенка и фальшивой улыбкой, спросила: — Скажи, пожалуйста, а чего это тебя к нам перевели, а? — она точно правду не услышит. — Это всё из-за моих родителе У папы тут новая работа, а мама… Мама… — секрет, сказанный Смирновой, превратился бы в дворовую легенду. Ответ, уже заученный наизусть, противоречащий своим доводам и правде, Катя слушать не стала — метнулась к подружкам. — Да-да! Конечно-конечно! Он нас тут совсем за дурачков держит. Я вот слыхала, что это все из-за его отца. Он недавно какому-то крутому дорогу перешел, и теперь они всей своей семейкой в нашем захолустье скрываются. Знаем, знаем такое! — Неправда, ты всё врёшь! Не обязательно даже рассказывать ей этот секрет. Мимопроходилы прислушивались, а Антон стоял и грозно смотрел, как Катька выдает одноклассницам подозрения, ей даже не высказанные. — А слышали, слышали, как ему Бабурин всыпал?! А этот лишь ручки опустил да глазенки потупил, — будто он не сопротивлялся, при чем оба раза… Извернёт всё, как ей угодно, как ей приятнее. — Прекрати! Ты знаешь — он не один был! — сплетница не желала слушать. Вокруг собиралась толпа хохочущих детей. — И будто этого мало… Ходят слухи, что этот чудик повсюду таскает с собой Заячью маску. Ой, девочки, ну кто же в своем уме будет такое делать? Ясно-понятно, со странностями наш Антошка. Может слабоумный, а может и…***
Маньяк
Это все он. Это все он. Такие как он не должны жить. Эта свинья обязана сдохнуть. Семён всегда был ужасен, но это можно было терпеть до последнего времени. Антона он больше не тронет! Я постучалась к нему в квартиру под покровом ночи. Дверь открыла его бабушка — миловидная, но строгая старушка, похожая на учительницу. Попыталась что-то спросить, но я просто прошмыгнула вглубь дома под её вопли. — Я вызову милицию!!! — вызывайте, дамочка, вызывайте. Мне уже совершенно плевать. Адреналин зашкаливал. Я прямо у него в доме, открываю дверь в его комнату, чтобы перерезать глотку главному придурку школы. А может и перегрызть. И нет никакой разницы, успею я сбежать и не попасться или нет. Лишь бы Антону стало легче жить. Возмещаю своё вечернее бездействие. Теперь контроль у меня. Бабурин проснулся, испугался сидящего на его кровати ужаса и ожидаемо начал звать на помощь. Но это очень легко исправить и прекратить. Сумасшедшая улыбка расползалась по лицу, пугая его ещё сильнее. Что за хрень я творю… Я творю правосудие. — Я — карма, я — справедливость, я…***
…естественный отбор.
— Замолчи! Заткнись! — он увидел в растущей безликой толпе знакомое яркое пятно. Марина стояла рядом, как всегда, прожигала Кате висок. Её присутствие добавляло уверенности, но её всё ещё не было достаточно. — Вон как раскричался-то! Будто ужаленный! А зрачки-то, зрачки какие широкие! Опять, чего доброго, с катушек слетит и руки распускать начнет! Не зря же мать его таблетками пичкает. Да-да! Он такой же ненормальный, как и его сестрица. Представляете, к этой сумасшедшей дурочке каждую ночь прилетает сова ростом с человека! Да-да! Только что-то ее никто из здоровых людей не видел. А этот наивный простак ей верит! Нет, ну вы представляете? Казалось, будто рыжая макушка горит от гнева. Увы, лазерами из глаз она стрелять не умела, и помочь могла лишь морально. «Давай, разбирайся, чего ты ждёшь? Меня? Не смеши». В другом конце толпы выглядывалось сочувствующее лицо. — Это правда, Антон? Неужели действительно? Тебе нездоровится? — Полина, послушай меня! — Как же, как же! Не слушай этого болтуна, Полиночка! Ты ещё не знаешь… Думаешь, почему он тебя не дождался? Он тебя на другую променял. На нашу психованную Ма-рин-ку. На знаменитую на всю школу истеричку. Неинтересно ему с нормальными общаться, вот и ищет себе подобных. Её холодный тон, её наслажденте своими словами… Полина согнулась пополам, будто её пнули в живот, от боли за слова Смирновой. По её щекам потекли слёзы, и она упала на пол с истеричным криком: — Не-е-е-ет! Нет!!! Почему она, Анто-он?! Почему-у-у?! Марина дернулась, хотела подбежать помочь, но остановилась. Будет только хуже, ведь Полина и плакать начала из-за неё… Антон бросился к рыдающей Полине. — Убери от неё свои лапы, чудовище! — сами сжались кулаки, ожила ярость. Катьку подставляла его перед всеми, перед кем могла, и всё ради удовольствия. Гнида. — То, что твой отец бьёт мать, ещё не даёт тебе права поднимать руку на девушку! Под одобрительные возгласы одной подруги и вопли другой он кинулся на Катю. Но та только была рада: — Ага, слетел-таки! Слетел!СПАСИТЕ! ПОМОГИТЕ!
Ты следующая, Смирнова.