сегодня

наблюдать как белое становится серым. роскошная библиотека сгорает, превращаясь в пепел. все глубокие книги становятся замыленной беллетристикой. а вы, яркие и совсем-не-такие-как-все, идеально вписываетесь в будни грустных и безвольных, хотя раньше кичились вольностью.  хвалёная вольность развеялась где-то на второй день трезвости.  как и вся пьяная лживая радость.  ***  целовать её крепкие запястья, проводя языком выше к сгибу локтя. к следам. тяжело вздыхать, почти что удивлённо, в фальшивом незнании Кириных будней.  —Ты снова?  в ответ молчание. привычное и уже почти что не горькое. разве что, сводящее скулы в оскоме.  —Не снова, а по-прежнему, моя хорошая. Продолжай, —наматывая уже отросшие волосы на кулак, прислонить к шее.  прислониться к яремной впадине, прикусить кожу, зализать укус. и по кругу. раз за разом. изучить каждый миллиметр её кожи и то, как отличается вкус на разных участках.  —Я тебя, —быть прерванной в очередной раз. Кира никогда не позволяла произносить это вслух трезвая.  —Не меня, Геля, а порошок, который я тебе даю.  Кира не узнает, что у Гели были все шансы бросить. не было лишь желания бросать.  её.  ***  разложить её на пыльном матрасе в съёмной однушке, снять одежду руками, сорвать последний защитный барьер губами с её кожи.  «Ты слаба, Гелечка, лишь передо мной».  рассыпать дорожку из белых гранул ровно по линии верхнего ребра. снюхать. слизать остатки. полюбить жалкую проститутку Гелечку лишь под дозой.  —Я тебя люблю.  договорить до конца. потому, что сегодня Кира объёбанная и сегодня Геле позволено чуточку больше чем всегда.  сегодня жалкой проститутке Гелечке позволено любить Киру Медведеву.  ***  когда мрачный и серый ноябрь облизывает слякотью Гелины слишком острые ключицы, Кира переступает порог её квартиры уже третий раз за неделю.  для Гели даже не придумывает отмазок, всегда рубит правду в лицо.  —Мне ебаться не с кем, а ты более менее заводишь.  Геля лишь подставляет под дорожку уже ключицу. и снова любит Киру открыто.  ***  —Мы больные, Геля. Никакой любви здесь нету. Кроме любви к дряни.  Кира снова отчеканивает жестокую правду ей в лицо, потому что для шлюхи Гели никогда не будет красивых слов и утешительных речей.  потому, что Кира Медведева ненавидит тех, кто зарабатывает телом. или конкретнее ненавидит жалкую проститутку Гелечку.  —Тогда я предпочла бы сдохнуть от твоих рук.  Кира протягивает ей очередную зипку из своего кармана. Геля снюхивает дорожку прямо с Кириного запястья. Кира снюхивает дорожку с Гелиного плеча.  сегодня Геле снова позволено больше. сегодня Геля впервые целует Кирины губы.  ***  —Ну пореви ещё, ползай у меня в ногах, умоляй. Тебе ведь ниже падать уже некуда?  Мне вот интересно, ты свою гордость снюхала или её никогда не было?  —Я просто тебя. —Не меня, идиотка. Не заставляй себя верить в это.  Кира впервые уходит от Гели до секса и снюханной дозы.  она хлопает дверью квартиры ровно в девять тридцать.  скрывается за углом её улицы в девять тридцать пять.  ей нужно всего пять минут, чтобы не задумываясь выбросить Гелю.  Геле нужно где-то вечность и тонны порошка за один раз, чтобы выбросить Киру.  ***  Геля приползает к порогу Кириной квартиры ровно через неделю. ей нужно всего семь дней, чтобы ломка стала слишком невыносимой и Новосёлова не знает от отсутствия чего её ломает больше.  —Я думала продержишься меньше.  сегодня Геля снюхивает две дорожки вместо одной. сегодня Кира не нюхает совсем.  сегодня их пьеса идёт совершенно не по прописанному сценарию. на что Геле впервые слишком сильно поебать. она громко стонет под горячими ладонями Киры, впервые получая оргазм.  ***  —Знаешь, ты была права. Я люблю не тебя, а дрянь, которую ты мне даёшь. И вчера я в этом убедилась.   —Думаешь сможешь без меня?  —Знаю, что смогу без наркотиков, Кира. Без тебя тем более.  сегодня жалкой проститутке Гелечке позволено больше. она впервые позволяет себе уйти сама. впервые сама пишет финал этой пьесы. с открытой концовкой.