Хранитель черного ворона

В этот год к нам в гости снова пришла долгожданная зима. Я люблю зиму, люблю наблюдать, как падают снежинки, постепенно создавая  бесконечное белое покрывало под ногами и большие сугробы. Хотя, наверно, это работа дворников, не падают же сугробы с неба, правда? Родители решили отправить меня, а заодно и мою младшую сестру Аню на зимние каникулы к бабушке в деревню. Срочная командировка, видите ли, у них, а нас одних они оставлять на попечение соседям побоялись. И вот, собрав все необходимые вещи, мы с Аней едем в старом автобусе по большим сугробищам, которые успели скопиться за половину зимы. В автобусе никого кроме нас нет, ну, и конечно водителя. Сестрёнка дремает у меня на плече, а я всматриваюсь в темноту за окном, изредка поскрипывающему от прикосновений сучьев деревьев. Да, сейчас ночь. Не самое лучшее время для переезда, правда? Автобус (та ещё развалюха!) успел пару раз заглохнуть, пока мы преодолевали километры между Москвой и этой таинственной деревенькой. Честно сказать, у меня было нехорошее предчувствие насчёт этой поездки, будто что-то координально изменится в моей жизни. Причем не в самую лучшую сторону. Это "шестое чувство" мне досталось от моей матушки. Я никогда не называл ее мамой, всегда матушкой, ибо она была очень добра и терпелива, но и сама могла постоять за себя. Отец, который служит для меня примером настоящего мужчины, рассказывал, как матушка в свои шесть лет гоняла деревенских мальчишек. Она могла без раздумий намять бока самому заядлому драчуну, а после победы маленькая озорница издавала победоносный крик, забрасывая убегающих мальчишек камушками. Этот характер достался и Ане, очень похожей внешне на мать – такие же изумрудно-зеленые глаза, прямые каштановые волосы и мягкий, приятный смех. А когда Аня задумывалась, то имела привычку взяться рукой за подбородок и смотреть в потолок. Я же что-то среднее между отцом и матушкой, чуть-чуть от одного, чуть-чуть от другой. Шевелюра у меня черная, которую не взять ни одной расчёске, как у отца, а глаза такие же как у матушки – изумрудно-зеленые. Зовут меня Олег, но в семье меня ласково зовут Олежей. Не знаю, может от бабушки пошло, а может ещё откуда-то. Но в любом случае так меня называли только самые дорогие мне люди. Кстати, так звали моего деда по отцовской линии – Олег Владимирович Звонарёв. Жаль, что я его почти не помню, он рано умер из-за сердечного приступа. Годы все же берут своё... Наконец автобус, кряхтя, остановился возле остановки. – Конечная! Выходим, – крикнул водитель, и двери открылись. – Анюта, проснись. Мы приехали. – потрясывая сестру за плечо, шепнул я ей в самое ухо. – Приехали, да? – зевнула Аня и протёрла глаза. Мы взяли сумки и тяжёлые рюкзаки (стопки толстых учебников давали о себе знать!) и молча покинули автобус. Шли мы по снежному насту, на котором отпечатались протекторы колес трактора. Опять падал крупными, пушистыми хлопьями снег. Аня с удовольствием высунула язык и принялась ловить снежинки, изредка запинаясь о комки снега под ногами. Вскоре мы дошли до дома нашей бабушки – улица Серебряные пруды, девять А. Окоченевшими пальцами я открыл калитку, пропуская сестру вперёд: – После вас, юная леди! – Большое спасибо вам, вы – настоящий джентльмен, – подыграла мне сестра. Мы наспех поднялись на крыльцо и постучались в дверь. Звонка не было, поэтому пришлось стучаться, причем громко, ведь бабушка была глуховата, но несмотря на это мы ее очень любим. – Иду, иду, – послышался скрипучий, но приглушенный голос, сливающийся с шорохом тапочек о деревянный пол. Дверь открылась не сразу. Через небольшую щёлочку на нас посмотрела старушка, надевая очки. – Олеженька, Анюта, вы что ль? – обрадовалась бабушка, попутно снимая цепочку, окончательно распахивая перед нами дверь. – Да, бабуль, мы, – просияла Аня и зашла в прихожую. Я следом. В доме у бабушки как всегда тепло и пахнет... уютом. А ещё жаренным тестом! Наверняка она успела напечь свои фирменные пышные оладьи. Съешь две и запьешь чашкой горячего чая с медом, и ты уже сыт. – Поздновато вы, однако. – подметила бабуля, глядя на настенные часы. – Я уж беспокоиться начала! У нас тут часто дети пропадают, не дай боже, чтобы с вами подобное случилось... – О чем ты, баб? – спросил я, расшнуровывая ботинки. – Разве здесь дети пропадают? Да кому ж они нужны? Зря я посмеялся, ведь после этого бабушка серьезно на меня поглядела: – Все вам шутки шутками! Недавно вот, Вовочка пропал, бедный мальчик. Как не попрошу водицы из колодцу натаскать, али мусор выкинуть, ноги уже не те, Вовочка все и сделает сразу. Милый, бедный мальчик, – бабушка горько вздохнула. – Ну, ладно. Вы, наверно, замёрзли, проголодались небось с дороги то? Пойдёмте, пойдёмте, сейчас чаю с оладушками попьём. Вмиг согреетесь. Бабушка счастливо улыбнулась и направилась на кухню ставить чайник. – Чего это она такая веселая, а, Олеж? – не без улыбки спросила Аня, когда я ей помогал заносить ее сумки в комнату. – Да кто ж знает? – на выдохе произнёс я, вытирая вспотевший лоб тыльной стороной ладони. – Может, совсем заскучала здесь одна, вот и обрадовалась. – Да, наверно, ты прав, – согласилась Аня и плюхнулась на кровать. – Ах, как хорошо-о! Послышался свист чайника. – Пошли, потом полежишь, – поторопил я сестру и первым влетел на кухню, удобно усаживаясь на свой табурет. Тут подоспела Аня и тоже села на стул с мягкой обивкой пёстрой раскраски. Она потянула на себя большую тарелку, на которой лежала гора оладий, поблескивающих от света лампы. Аня не удержалась и, взяв одну оладушку, откусила. – М-м-м, какая вкуснятина. Как всегда, бабуль, – с закрытыми глазами произнесла Аня. – Анюта, а варенье? Земляничное, твое любимое, – сказала бабушка, пододвигая к внучке блюдце с ароматным вареньем. – А так ещё вкуснее, – медленно и с восхищением сказала Аня и сделала глоток чая, не с медом, конечно, а с лимоном. – Олеженька, а ты чего не ешь? – обеспокоенно спросила бабушка меня. – Посмотри как исхудал, кожа да кости! – бабушка всплеснула руками и положила мне на отдельное блюдце несколько оладий. – Кушай, кушай, совсем Людочка тебя не кормит. – Кормит, баб, кормит, – улыбнулся я, уплетая свою порцию. – Просто, понимаешь... – Олежа в секцию по футболу ходит, а там их гоняют с утра до вечера, – подключилась Аня. – Вернее, Олежу самого оттуда за уши не вытащишь. Один раз после школы на футбольный матч пошел. Играло две команды, одна представляла нашу школу, а другая – другую. Олежка так был рад победе, что не заметил, как домой пришел без рюкзака, а потом как вспомнил – пулей обратно на пустырь. – А я говорю, с голоду то ничего в голове не держится! – упрямо стояла на своем бабушка. – Ну баб... – Чего бабкаешь мне, чего бабкаешь? Я лучше знаю, и не спорь! – пригрозила указательным пальцем старушка. Я знал, что бабушку мне не переспорить, поэтому продолжал поглощать свои оладьи. Но в голове вертелся один вопрос, который я задал спустя какое-то время: – Баб, а баб, расскажи, чего это дети в нашей деревне пропадать стали? Интересно же, жуть просто! Аня согласно закивала, ибо рот ее был занят. – Мне то откуда знать? – положила руки на стол старушка. – Каждую зиму пропадают, а в чем причина, до сих пор не разобрались. Бьётся эта милиция над одним и тем же, а толку как от быка молока, – тут бабушка махнула рукой и подперла щеку. – Ой, внучата мои, не гуляйте вы поздно ночью, а то мало ли и вас загребет этот супостат, чтоб его звери в клочья порвали! – Так выходит, что дети каждую зиму пропадают? – загорелся я. – Но почему зимой, и кто за этим всем стоит? – Пропадают каждую зиму, да, – кивнула бабушка. – А вот кто и зачем – одному лишь богу известно. Ну всё, не люблю я на эту тему говорить. Ешьте да спать ложитесь, я вам сейчас все постелю. Печку то греть вам в комнате или с обогревателем поспите? – Что за вопросы, бабуль? Конечно печку, – улыбнулась Аня. Бабушка с улыбкой вздохнула и пошла в нашу с Аней комнату. Да, мы с ней в одной комнате ночуем, это ещё с детства. Аня всегда боялась спать одна, поэтому ее часто переселяли ко мне, а там уж все и сложилось таким чудным образом. – Олежа, как думаешь, этих детей найдут? – задумчиво спросила Анюта, вглядываясь в окно. – Честно, не знаю. Раз никого и ничего не нашли за предыдущие годы, то что изменится в этот? – произнёс я, но ответ не устроил Аню, и она нахмурилась. – Ань, ты чего? – Ничего, почему ты так относишься к этому? – хмурый взгляд переключился с окна на меня. – Как «так»? – недоуменно спросил я. – Будто все закончится плохо! Надо же тоже верить в чудо, может этот маньяк когда-нибудь допустит ошибку, и его поймают? – Аня, это же не сказки, в которых все заканчивается хорошо. Надо иногда смотреть на ситуацию посерьёзнее, – как можно мягче сказал я, мешая ложкой в полупустой чашке. – Ладно, проехали, – сдалась сестра и снова уставилась в окно. – Внучата, можете идти укладываться, если доели и убрали за собой всё, – послышался голос бабушки уже из ее комнаты. Мы с Аней быстро управились: я убрал все со стола, а Аня помыла чашки и блюдца. Когда мы зашли в свою комнату, то сразу поскидывали шерстяные свитера и утеплённые джинсы, ибо в комнате было очень тепло из-за печки. Я, довольный, забрался под одеяло и отвернулся к стене, предварительно пожелав сестре спокойной ночи. Не спалось мне долго, даже очень. Я всё думал о детях, пропавших на кануне, и о их бедных родителях, ведь они толком не знали, где их дети, что с ними. Это самое страшное, знать о том, что родной для тебя человек сейчас находится в зимнем лесу или ещё где-то, а ты сидишь в тепле и знать не знаешь о тех страданиях, которые переживает этот человек. Хочется помочь, но ты не знаешь чем и как... С такими мыслями я уснул и проспал до обеда, а после своего позднего завтрака бабушка прочитала нам письмо от родителей, которое принес почтальон этим утром.      " Дорогие Анечка и Олежа! Оказалось, что в командировке нас продржат долго, может даже целый месяц. Не переживайте, мы будем часто писать вам, а вы, как и подобает всем детям, будете ходить в школу в этой деревне. Знаем, новое место, много незнакомых людей, но мы надеемся, что вы справитесь. Это временно, когда мы вернёмся, то сводим вас на каток, обещаем. А пока слушайтесь бабушку, никаких гулянок допоздна и не смейте водиться с подозрительными личностями, сами знаете, что вокруг творится. Очень скучаем по вам и горячо любим,                              мама и папа. " – Ну вот! Опять всю малину испортили! В городе школа, в деревне школа, когда же я от нее избавлюсь? – хлопнула по столу Аня. Я расстроился не меньше. Не то, чтобы я не любил школу, просто меня это убивало изнутри. Сидеть и киснуть над учебниками... Одна мысль об этом заставляет помрачнеть даже самого веселого шутника. Но делать было нечего. Слово родителей нерушимо и вечно, против него не попрешь. – Чем будем заниматься? До учебного ада осталось пять дней, – обняв подушку руками, сидя на кухонном диванчике рядом со мной, сказала Аня. Я очнулся от своих раздумий. – Не знаю даже. Было бы не плохо изучить деревню, раз мы здесь не местные, – предложил я. – Ишь чего удумали! – возмутилась старушка, появившись на кухне. Она принесла из подвала банку какого-то варенья и поставила на стол. – Забыли, что происходит в последнее время? – Баб, ну не весь же день дома сидеть! Мы ж со скуки помрем, как ты родителям в глаза потом смотреть будешь? – улыбнулся я. Бабушка же напротив – нахмурила свои седые брови и упёрлась руками в бока, но вдруг смягчилась. – Ладно, сходите погуляйте, только в лес носу не суйти! А то тогда я точно вашим родителям в глаза смотреть не смогу, – бабушка развернулась и покинула кухню. – Бабуля, а зачем тебе ещё одна банка варенья? – громко спросила Аня. – Для домового, внученька, для домового, – отозвалась бабушка, снова вернувшись на кухню с блюдцем молока. Я не удержался и фыркнул. – Домовых не существует! Это ненаучно. Ты, баб, просто тараканов да крыс разводишь. – Ну-ка помолчи, Олег! Кузеньку обидишь, он убежит, и не будет больше в этом доме покоя. – А это правда, бабушка? Разве настоящие домовые существуют? – с любопытством спросила Аня. – Конечно, – кивнула старушка и налила во второе блюдце варенья, не забыв положить пару оладушек. – Кузенька дом этот охраняет уже несколько поколений. То от пожара спасет, то наоборот от потопа. А недавно совсем ежа ко мне в валенок подложил, я как раз собиралась к колодцу за водой. Вовочка то пропал, некому больше мне помогать, пришлось самой. Я ногу в валенок сую, а там иголочки ежовые мне как в пятку воткнутся, я сразу валенок и отбросила. Ёжик выбежал, на кухню засеменил, и тут я, старая клуша, заметила что газ не выключила. Вот такие дела, внучата мои. Так что не обижайте Кузю, добрый он, но если будете бардак в доме наводить, то обязательно вас до смерти запугает. Я не удержался и закатил глаза. – Баб, у тебя же ежи под крыльцом живут, вот один из них и выбрался зимой, погреться решил. В валенок залез, а потом, когда ты его напугала, случайно забежал на кухню. – Олежа! – Аня кинула в меня подушку. – Что? – откладывая подушку в сторону, спросил недоуменно я. – Не хочешь – не верь, Олеженька, а Кузя есть, – грустно вздохнула бабушка и унесла банку с вареньем. Анюта с укором посмотрела на меня и ушла в прихожую. Там на стене есть большое зеркало с деревянной резной рамой, перед которым Аня расчесывала волосы. Однако в этот раз сестрёнка пошла в прихожую не для этой цели. Спустя несколько минут шуршания, громко захлопнулась дверь. Неужели Аня на меня обиделась? Эта мысль не давала мне покоя, ведь обычно мы с сестрой очень редко ссоримся. Прошел час, другой, третий. Всё это время я сидел в гостиной на печке и читал книгу, а Аня так и не вернулась. Маленькое беспокойство закралось мне в голову, не давая прочитать ни строчки моих излюбленных детективных приключений. Постепенно мое беспокойство усиливалось. Зимой вечер наступает быстро и рано, поэтому уже в три часа дня начинало темнеть. Этот раз не исключение. Я стал маячить у окна, ежеминутно вглядываясь в наступающие сумерки в надежде, что Аня идёт по расчищенной мной с утра тропинке нашего дворика, что вот-вот она постучит в дверь, и я на всех парах побегу впускать сестру в теплый дом. Прямо с порога я ее обниму как можно крепче, извинюсь за своё поведение. В самом же деле, что со мной? Есть или нет этого глупого домового, мне неважно, я не хочу, чтобы моя сестра из-за подобных пустяков пропала в лесу! Лес, маньяк, опасность для Ани – все это давило на меня, в голову лезли ужасные картинки, как это чудовище из леса раздирает мою сестрёнку на части. Я помотал головой, отгоняя неприятные мысли. Если я буду сидеть здесь, то точно не помогу сестре. Надо что-то предпринять! Но шататься по лесу и кричать до потери голоса "Аня!" я не собираюсь, это глупо, особенно если учитывать факт о маньяке. Я забежал в нашу с Аней комнату и принялся собирать необходимые вещи. Фонарик и совершенно новые батарейки, бутылка воды, яблоко, пару пирожков, две теплые пары рукавиц, бинты на всякий случай и подарок отца – перочинный ножичек с ручкой из серого камня и острым концом. Всё это уместилось в небольшом серовато-синем рюкзачке, который я быстро закинул за спину и вылетел на улицу. Но перед этим я успел черкнуть пару строк бабушке на стикере и приклеил его на то самое зеркало. Я постепенно ускорялся, пока вовсе не перешёл на бег. Вместе с этим у меня нарастала тревога. Я забегал буквально в каждый закоулок и кричал, кричал что было сил. Наверно, я выгляжу как полный псих, но я не могу сидеть и бездействовать, пока с Аней может происходить что-то ужасное, даже непоправимое... – Аня! Аня! Отзовись, пожалуйста! – Кар-р-р, – послышалось с дерева. Я оглянулся. И правда, на сучке дерева, чьи ветки припорошены снегом, сидел ворон внушительных размеров. Я упал на снег и попятился обратно. Ворон смотрел на меня своими чернющими глазами, странно изогнув голову. – КАР! Я вскрикнул, когда ворон подскочил поближе ко мне. – Что ты... такое? – спросил я, отползая подальше от ворона. Но когда я оказался в кругу света от фонаря, а ворон вместе со мной, я смог различить маску. Обычный кусок картона с перьями и острым клювом. Это же обычный ребенок моих лет, просто в костюме ворона! По телосложению похож на парня. – Кар, – как-то потерянно произнёс полутораметровый ворон, а потом резко отвернулся от меня, махнув черным плащом. – Новенький... птенчик. Я долго таращился на темную фигуру в свете фонаря, так и не решаясь подняться на ноги. Да и этот странный товарищ не спешил заводить разговор. Хотя, какая мне разница? Мало ли тут всяких детей в карнавальных масках ходит? Я ищу сестру, а не приключений! – Где моя сестра? Ты ее видел? – произнёс я, наблюдая за мальчиком-вороном. Спустя долгие пару минут он мне ответил: – Мы ищем то, что давно потеряли... Что потерял ты? Я вскочил на ноги и схватил за шиворот ночного проходимца. – Послушай сюда, ты, чучело в перьях! Где моя сестра?! Где Аня! Ворон посмотрел на меня, склонив голову набок. Тут я заметил два больших жёлтых глаза, сверкающих из-под щелей маски. Как же они пристально смотрели на меня, такие холодные, не лишенные любопытства глазищи. Это меня напугало и я отпрянул назад. – Ты будешь моими воспоминаниями, которые я захочу забыть, но не смогу, – сказал парень в облике ворона, все так же глядя на меня своими желтыми глазами. По спине побежали мурашки. А может это тот самый маньяк, который похищает детей? После этой мысли я долго не мог заставить свои ноги сдвинуться с места, зато когда мне это удалось, я побежал обратно, назад, куда угодно, лишь бы не видеть этого пристального жёлтого взгляда! Я позабыл обо всём, об Ане, замерзающей в лесу, о теплом доме бабушки, только страх за свою жизнь и те глаза. Я бежал, спотыкаясь о комки снега, я боялся, что он следует за мной, наблюдает, словно он хищник, а я его добыча... Я и не заметил, как добежал до бабушкиного дома, как окоченевшими пальцами открыл шпингалет калитки. Я вбежал по деревянным ступеням, на которых уже скопились сугробы снега, и влетел в прихожую. Дверь не закрыта... Я мигом обернулся и закрыл дверь на все замки, которые только были. Лишь только после этого я успокоился. – Мой дом – моя крепость, не пройти сюда тебе, нечисть, – тихо сказал я, положив на дверь ладонь. Я скинул куртку и обувь и вбежал на кухню. Хотелось рассказать бабушке, какой я плохой брат, если оставил сестру замерзать где-то там... в лесу с этим чудовищем. Не успел я толком проронить слово, как увидел удивлённое лица Ани и бабушки. Взяв эмоции под контроль, я осторожно, с опаской посмотрел в окно. Никого. – Олеж, ты чего? – обеспокоенно спросила Аня, держа на коленях какое-то животное. – Что с тобой? – Ты призрака увидел, Олеженька? Бледный весь, как смерть, – покачала головой бабушка, усаживая меня на табуретку. – Да тебя всего колотит... Сейчас-сейчас, чай с ромашкой, чай с ромашкой... Бабушка заглядывала во все ящики, которые были в кухонном гарнитуре, а я смотрел на Анюту, не веря в то, что она сидит здесь, живая и невредимая. – Олеж, что с тобой? Чем ты так напуган? – жалобно спросила сестрёнка, приобнимая меня. – Да так... ничего. Я за тебя перепугался! Где ты была?! Я себе места не находил, я думал, что тебя... что тебя... – закончить мысль я так и не смог из-за подступившего кома в горле. Я крепко прижал к себе сестру, приговаривая: – Больше не уходи так надолго... – Х... хорошо, – кивнула Аня. Я отпустил сестру и ещё раз посмотрел в окно. На мгновение мне показалось, что там мелькнула тень. Я вздрогнул. Не хочу больше видеть те глазища, взирающие на меня из-под черной маски. – Олежа, смотри кого я нашла, пока гуляла, – улыбнулась Аня, протягивая ко мне на колени что-то мягкое и чёрное. – Кар! Кар! У меня на коленях затрепыхался ворон, и я тут же отбросил его на пол. – Выкинь его на улицу! Пусть он убирается отсюда! – Олеженька, Олеженька, тихо, не кричи, вот, выпей, – успокаивающе произнесла бабушка и поставила передо мной чашку с чаем. – Зачем ты издеваешься над животным? – рассердилась Аня, аккуратно взяв птицу к себе на руки. – Что он тебе сделал? Я сделал глоток чаю. – Аня, пожалуйста, выкинь его на улицу, очень прошу тебя. Он меня пугает... – Да он сам тебя боится! – фыркнула Аня. – Всё равно, – хмыкнул я и залпом выпил чай. – У нас здесь не зоопарк, чтобы всякое зверьё сюда таскать. Убирать за ним сама будешь! После этого я ушел к себе в комнату и забрался под одеяло. Печку бабушка уже истопила, поэтому было тепло, но уютом как вчера уже не пахло. – Кар! Я посмотрел на пол: оказывается, я не закрыл дверь, поэтому черная птица ковыляла ко мне, поджав крыло. Тут же прибежала Аня. – Смотри, ты ему понравился, – сестрёнка подхватила ворона и положила мне на грудь. Птица не сопротивлялась, а наоборот, лишь поудобнее улеглась на мне и довольно каркнула. – Ань, убери его! – потребовал я, разглядывая глаза ворона. – Пусть у тебя спит, а то я ему надоела, – Аня зевнула и тоже легла в кровать. – Давай ему имя дадим? – Ни за что! Он не мой питомец, – буркнул я и отнес ворона к сестре. Тот явно был недоволен такой новостью, но все же пристроился у Ани в ногах. Я был категорически против пребывания этого гостя в одном доме со мной, особенно после встречи с его "сородичем". Я долго размышлял над всем, что произошло за этот вечер, и снова заметил, как ворон чудесным образом сидел на полу рядом с моей кроватью и наблюдал за мной своими глазами-бусинками. Он будто просился ко мне, и моё сердце оттаяло. Я взял птицу к себе. – Кар, – довольно заявил ворон, уместившись на мне. Примерно через час я уснул, но спал я недолго, ибо всю ночь мне снились жёлтые глазища, которые пристально следят за мной через узкие щёлочки маски...