Альпийский луг

      Небо настолько лазурное, что режет взгляд. Сэм прикрывает глаза и чуть крепче сжимает руку Люцифера, который лежит рядом.              Поверить, что они бездумно валяются на зеленющей траве альпийского луга, получается с большим трудом. Но трава под ними, яркое небо над ними, а горы высятся вершинами совсем рядом. Сэм невольно улыбается. Ему кажется, что вот в такой мирной и спокойной обстановке он мог бы даже уснуть. Но сон не идет. Зато оживляется память, будто хочет напомнить, что так было не всегда.              Сэм любит Импалу. Не потому, что ее любит Дин или она машина отца. Он любит ее как неодушевленного члена семьи и обычно относится к ней так бережно, как только получается. Но когда Импала на скорости влетает на кладбище Сталл и тормозит с визгом шин, Сэм не чувствует угрызений совести. Машина сейчас последнее, о чем он может думать.              Михаил в теле Дина и Люцифер в теле Адама кружат друг против друга. Пока это не выглядит обещанной битвой, которая уничтожит половину населения Земли, но Сэм понимает, что оно может ей стать. В груди больно щемит. Сэм бы рад сказать себе, что все дело в людях, которые могут погибнуть, или хотя бы в его братьях, как минимум один из которых погибнет точно. Но дело в Люцифере.              Сэм выскакивает из Импалы. У него нет плана, он не представляет, что именно собрался делать, но бездействовать не может. Михаил и Люцифер синхронно поворачивают головы к нему. Сэм больно-больно глотает. Видеть Дина чужим, холодным и отстраненным, — это убивает. Сэм напоминает себе, что это не Дин. Это Михаил смотрит на него с раздражением. Больше убивает только взгляд Люцифера, в котором неприкрытое отчаяние.              — Тебя не должно здесь быть, Сэм. — Михаил смотрит почти сурово и сжимает губы. — Ты больше не участник событий.              — Да, Сэмми, просто свали отсюда.              Люцифер скучающе насмешничает. Сэм бы купился. Но он знает, чувствует, что эта насмешка скрывает страх за него и просьбу. А еще Сэм знает, каким-то наитием, что Михаил победит. Внутренности скручивает спазм. В самом страшном сне Сэм не хотел бы идти против Дина. Но сейчас в теле Дина Михаил, а на кону жизнь Люцифера. Сэм закрывает глаза и принимает самое сложное решение в своей жизни.              — Да, Люцифер. Я даю тебе свое согласие стать твоим сосудом. Да.              Пальцы Люцифера чуть-чуть гладят его, и это заставляет стряхнуть морок воспоминания. Сэм открывает глаза, поворачивает голову. Встречается взглядом с Люцифером. От тепла, которое окатывает мощной волной, хочется счастливо жмуриться и глупо улыбаться.              Со времен памятных событий на кладбище Сталл прошло пару месяцев и целая маленькая жизнь. Сэм бы и рад поблагодарить Бога за то, что все остались живы, но не получается. В том, что ситуация нашла бескровное решение, есть заслуга Люцифера, который не стал рубить с плеча, Дина, который сумел взять верх над Михаилом, и даже чуть-чуть его. Но никак не Бога.              — Ты грузишься, Сэмми, — в голосе Люцифера упрек. — Я притащил тебя в райский уголок, готов любоваться с тобой этим чудесным…              — Спасибо за то, что ты сделал тогда. — Сэм не успевает удержать слова на языке, но и не жалеет об этом.              Люцифер не переспрашивает. Сэм не сомневается, что он сразу понимает, о чем идет речь. У них на всех четверых есть только одно событие, которое перевернуло их жизни и разделило их на «до» и «после». Но у них с Люцифером есть еще и свое личное.              Сэм не решается подойти. Это глупо после всего, что случилось. Люцифер стоит у самого края обрыва и смотрит куда-то вдаль. Не разобрать, то ли на волнующийся океан, то ли на приближающийся закат. Сэм пересиливает себя и специально ступает громко. Люцифер не оборачивается, но его спина напрягается. Сэм останавливается, когда доходит до Люцифера, становится рядом с ним и бросает осторожный взгляд.              — Ты не выглядишь огорченным, — нейтрально констатирует Сэм, гадая, захочет ли Люцифер вообще с ним говорить.              — Последнее совершенное творение Бога осталось в целости и сохранности, почему я должен огорчаться из-за этого? — Люцифер говорит в пространство, жмет плечами и не смотрит на него. На порядок ехиднее добавляет: — Не скажу, что я рад, что обезьяны продолжат портить его прежним количеством, но ведь нельзя выигрывать во всем. Не так ли, Сэмми?              Сэм чувствует какой-то подвох в вопросе. И он там точно есть. В голову не приходит ничего путного. Сэм облизывает губы и осторожно уточняет:              — Что ты имеешь в виду?              — Зачем ты приехал на кладбище, Сэм? — Люцифер вдруг разворачивается к нему и смотрит в упор. Кажется, что ему очень важен ответ. Кажется, что он смотрит с надеждой. Сэм набирает в легкие воздуха и ищет нужные слова. — Мы договаривались о другом.              — Я не мог иначе, — осторожно начинает Сэм. Это как первый раз бросать шар в боулинге. Или страйк, или разочарование. Сэм хочет верить, что выбьет страйк. — Я волновался за Дина и Адама, но… Объективно, в том раскладе, у тебя не было шансов против Михаила. Я не мог допустить, чтобы ты погиб. Я… Ты важен для меня.              Выражение лица Люцифера меняется трижды, пока Сэм напряженно говорит, тщательно подбирая формулировки. В закатном свете глаза Люцифера почти бирюзовые, и что в них, теперь уже не понять. Сэм думает, что надо что-то сделать. Но делает Люцифер: шагает к нему и крепко целует.              Сэм понимает, что его захватило очередное воспоминание только тогда, когда солнце, которому не помеха закрытые веки, вдруг перестает слепить. Сверху нависает Люцифер, и это все объясняет. Сэм хочет что-то сказать, но не успевает.              Мягкий, но властный поцелуй заставляет забыть любые мысли и тревоги. Сэм плавится от нежности и силы, которые исходят от Люцифера. Он обнимает за шею и уверенно отвечает. Превращает поцелуй в совместный вальс с элементами румбы. Тянет Люцифера на себя, удивляясь собственной смелости, и крепко обнимает.              Они просто валяются на альпийском лугу. В это не так и трудно поверить. Сэм верит и улыбается прямо в поцелуй.