Дописали мы свой роман про любовь, не хватает лишь пары слов, Посиди со мной, поговори со мной. Я хочу запомнить как падает снег, медленней обычного падает снег. Как душа по комнате бродит обнаженной. Скоро зазвучит эхо нового дня, начинай его без меня. Не буди меня, освободи меня.
Наверно нет человека, который хотя бы раз не испытывал этого мучительного чувства. Ревность выжигает изнутри каленым железом, не дает спокойно жить. Ревнивец представляет все в увеличенном виде, сам себя накручивает день ото дня. Антон изначально скептично относился к этой идее. Может со стороны могло показаться, что он был рад помочь своему другу, когда он уверенно стоял в заячьей маске и как самый настоящий Чикатило бросал фразы на морозный ветер. Но у самого в голове от чего-то витала мысль, что он делает что-то не так. Совершает ошибку. — Пока я здесь, никто не обидит эту д-девушку. Под маской Антон страдальчески вскинул брови. Интонация Ромки была фальшивой и откровенно идиотской. На репетиции он отыгрывал в сто раз увереннее. Стараясь не обращать на это внимание, Антон схватил Полину за шиворот и потянул к себе. В этот момент на лице друга отразилось удивление и неприязнь, отчего захотелось подбежать к нему, оттолкнув одноклассницу, и прокричать в лицо, что это все далеко не его затея. Симпатия к удивительной скрипачке улетучилась, наверное, к концу восьмого класса. Когда команда Вольтрона по вечерам забегала к бабушке Бяши на кофе, а Антон стал замечать, что Ромка без его напутствий кладет в кружку три кубика сахара и щепотку корицы. А может первого сентября, когда новую хлопковую рубашка, которую по словам Пятифана мама старательно наглаживала чугунным утюгом, Антон почувствовал на своих плечах после классного часа. Когда в голове начала промелькать мысль, что на физ-культуре в паре выполнять упражнения хотелось именно с Ромой. Или того раньше. Одноклассники, к тому моменту, совсем к нему охладели. Он потерял для них интерес даже как объект осуждения. Оставив его в покое, - оставив в покое так много похожих на него людей, - они шаг за шагом продвигали свои успехи. Встречаясь со своими товарищами в лесу, он каждый раз принимался жаловаться. Но на самом деле он просто нашел удовлетворение в обывательском покое. Стоять тут, сейчас, было неприятно. Говорить импровизированные реплики, наблюдая за тем, как герой погорелого театра пытается подстроиться под твою игру. Мысли Антона путались и он уже не был уверен, что хочет помогать. И причиной тому была вовсе не Полина, не слепая ревность. А что-то другое. Только когда девочка с возмущением убежала по тропинке с заднего двора школы, раскрыв их коварный план, когда Антон почувствовал в этот момент облегчение, он понял: единственное, что он бы не хотел сейчас видеть, это расстроенное лицо Ромки. Возможно он должен был радоваться тому, что сцена не удалась, как нормальному мальчишке, у которого пытаются увести подругу. Что весь этот концерт завершился и он может спокойно бежать к Полине. Тому, что Ромка провалился. Но он знал, что ненормальный. Осознал это давно. К Полине не хотелось. Хотелось обнять этого отчаявшегося парня и просто быть здесь, рядом. Совершение ошибок свидетельствует о том, что человек избрал свой путь, потому и спотыкается, тропинка не протоптана, идти тяжело. Неизвестно куда эта дорога заведет, но наверняка будет возможность выбрать поворот на ближайшей развилке. Дальше та же неизвестность, до тех пор, пока не дойдешь до места назначения или, плюнув на все, не повернешь к оживленному шоссе. Антон видел насколько ему плохо. Видеть его таким было намного мучительнее. — Жди. И кинулся по пришкольной территории, пытаясь догнать Полину. Эхо повторяло стук подошв. Хруст снега, словно ломающиеся кости Антона, подливали адреналин. У главных ворот получилось её нагнать. — Ты Ромке очень нравишься! Она с любопытством осмотрела на Антона. Заглянула в глаза, чтобы найти там для себя что-то. Забраться глубоко под кожу, осмотреть каждый уголок сознания и спросить «а не врешь ли?» Но она лишь на удивление выдохнула и пробормотала: — Я думала я тебе нравлюсь.. Пришлось прикинуться дурачком. Нельзя же сказать «ты мне нравилась, правда, но я думаю, что сейчас я влюбился в кое-кого другого». Девочка с надеждой заглядывала в глаза напротив и в один момент, Антону даже показалось, что она все поняла. Было стыдно. Появилось чувство, что он все это время обманывал Полину. Водил за нос, убегая вечером к другу на прогулку в лес. Неужели нельзя просто принять тот факт, что перед тобой стоит человек, который Роме действительно небезразличен? Сколько можно пытать себя тупыми надеждами? Голоса в голове твердили, что так будет лучше, что легче провести его за руку в хорошее будущее, а потом эту же руку отпустить. Но это просто антимония. Антону казалось, что он вот-вот заплачет. Упадет на колени, с рыданиями вывалит все переживания, скопившиеся внутри. Наконец она сказала: — Передай своему Ромке, что я жду его у школьных ворот, - недовольно проговорила Полина. - Но только пусть не надумывает всякого! Антон изобразил радость: когда надо, он мог притворяться. С опущенной головой, вслепую пошаркал обратно, потому что веки его были зажмурены. А сердце билось, как молот, вгоняя в душу гвозди. Разочарование било шквалом. Эмоции — это важно. Их нельзя игнорировать, пытаясь убедить себя и других людей в том, что с тобой все в порядке, и изменения никак не повлияли на твою жизнь. Если ты понимаешь, что тебя накрывает обида, злость, разочарование и другие эмоции, позволь себе прочувствовать их. Рискнешь задавить их в себе — попадешь в кабинет психотерапевта. А в самом жестком случае тебе придется обратиться для лечения уже к психиатру. Но тут, по всей видимости, уже поздно. Радостная новость разбудила огонь в глазах напротив. Пятифан вырезался в его грудь, раскрывая объятия. С новой, открывшейся для него верой стал заливать что-то про то, как он отблагодарит его позже. По щеке скатилась слеза, которую уже не было сил смахнуть. Разочарование клубилось комками снега в груди. Не любит его зима, Антон давно понял. Он лишь стоял и поглаживал крепкую спину в олимпийке. Возможно последний раз. И когда при свете фонарей, он наблюдал за удаляющимся силуэтом, промелькнула мысль, что отпустить – это не всегда плохо, как кажется. Иногда лучшее, что вы можете сделать для любимого человека, это отпустить его. Это требует мужества, но под силу каждому. Отпустить то, чего давно нет. Возможно, это и есть наивысшее проявление любви.