Чай с лавандой с любовью и горечью

Хоть Тереза не любила спорить со своим консультантом, тем более на действующее дело, каким то образом она умудрилась согласится на его очередную авантюру. Попав в лапы менталиста, Лисбон пришлось выполнить желание заносчивого блондина. Пару часов тряски на не удобном пассажирском сиденье, сделали свое дело: с каждой убывающей минутой, настроение начальницы менялось сродни волнам в океане, они то набирали обороты и вонзались своими ручищами о берег сметая все на своём пути, то успокаивались и убаюкивали своей непринужденностью. Преодолев большую часть пути, Тереза успела поспать, кое- как выбрав более менее удачную позу; просмотреть всю нужную информацию по завершенному делу; отчитаться перед руководством по телефону за выходку Патрика Джейна, который добавил ещё одно заявление в массивную стопку жалоб за несносное поведение сотрудника КБР; позалипать то в телефоне, то в окно автомобиля, первое было заманчивее, Лисбон мало что находила прелестного в местном пейзаже; и наконец-то поболтать с Джейном о том о сём, вернее о том, о чем он сам захочет или натолкнет. Тереза, вдруг, осознала одну из не многих истин пришедшие в её голову неожиданным образом. Она никогда не спрашивала Патрика о прошлом, и он никогда и не пытался быть разговорчивым на этот счёт по понятным причинам – воды утекло столько, сколько не за что не восполнить за сотни лет. Но Лисбон зацепилась за эту мысль, не о прошлом Джейна в роли мужа или знакомства с его женой, а детство, его подростковый бум, отец.. Мать? Точно. Если и о подростковом возрасте что – то и упоминалось кучерявым недоэкстрасенсом, то все то что было до смерти матери Джейна не упоминалось от слова совсем. Как её звали? Как познакомился с ней отец Патрика? Как она умерла или… ? Последнее её не так интересовало, как все предыдущие вопросы пришедшие словно из ниоткуда. Она ведь и сама редко упоминала о кончине её отца и мамы. - Ты так и будешь прикидываться, что пытаешься что-то разглядеть за стеклом твоей бедолаги? - голос Джейна, не без скрываемой издевки, вывел Терезу из её же мыслей. Она и не заметила, как на протяжение минут десяти или больше, ушла от болтливости своего консультанта, выбрав для себя блуждание по затворкам памяти. Охватившее желание ежесекундно узнать все о его матери, заставило её поерзать на месте, пытаясь сообразить как потактичнее подойти к этой теме. Заострив свое внимание на мужчине и его словах, она не сразу поняла, что её машину, обозвал нахальный напарник, восседая за рулём той самой бедолаги. -Бедолага – это твой ситроен, Джейн, и тебе пора смирится с этим званием. – Джейн всегда оставался Джейном, и не мог ни упустить момент подтрунить Лисбон. «Маленькая игра Патрика Джейна» так она её называла про себя. -Так что тебя заставило погрузиться в мысли? Неужто думаешь о Мешборне? – да, игра никогда не заканчивалась, и Джейн во всю вселился, считая забавным напоминать о шаловливой части его босса. Игривость в глазах Джейна ничего хорошего не носила, но Тереза подметила, что это идеальный момент воспользоваться его настроением, и спросить что её интересовало. - Мои мысли о Мешборне останутся со мной Джейн, до кончины моего бренного тела. – она подыграла ему в его стиле, и не скрыла свою довольную улыбку. К своему удовольствию, она отметила обескураженность мужчины, который посчитал лучшем сосредоточиться на вождение. Лисбон выдержала паузу, но её любопытство было выше её воздержания, и она решила идти напролом. Чего она теряет? - Если честно, я думала, о том что ты мало рассказывал мне о детстве. – её фраза заставила Патрика глянуть мельком на неё, но она почувствовала, как от него повеяло отчуждением. Сложно было понять как у неё получилось это распознать, но за долгие годы работы вместе, она методом тыка и притиранием в ходе расследований и пережитых эмоций, начала лучше распознавать его. Лицо Джейна выглядело сосредоточенным. Буквально пару минут назад от улыбающегося Патрика осталось ни следа. Теперь настала его очередь выглядеть задумчивым. - И что же тебя натолкнуло на таково рода вопрос? Ты и так знаешь, как я рос подростком. – в его голосе выражалось абсолютное сдержанность, что не свойственно было для него, если это не касалось Красного Джона. - Я лишь знаю о том, как ты обучился своими трюками у отца, но ты не упоминал ничего о матери? – вот, ещё одна в копилку тема, о которой не стоит обсуждать с консультантом. Ей по началу, казалось, неплохой идеей узнать больше о нем, чем он ей рассказывает. Ведь сам он зачастую любит по вечерам, когда преступники менее активны, расспрашивать о маленькой мисс Терезе. Вернее это похоже в интеллектуальную версию «Угадайка», где менталист парами каверзных и точных вопросов вытягивает из неё все что волнует его в тот момент. Лисбон этим талантом обделена, да и честно, ей хотелось простого открытого разговора, а не хождение по минам. - Лисбон, мы не так сильно знакомы, чтобы я раскрывал тебе душу. – рубить с плеча Патрик умел как никогда, и лишь одной фразой дал понять Лисбон, что той не нужно сувать нос дальше, чем позволено. Патрик принял обет молчания, иначе по другому Лисбон не могла его поведение трактовать. Тишина окутала её шеврале вплоть до конца поездки. Патрик затормозил возле парка, чуть дальше, чем находился его мотель. Накинув пиджак, он кивнул напарнице, и храня молчание вышел из напряжённой поглотившей их тишины. -Спокойной ночи, Джейн. – лишь кинула она ему в вдогонку, когда открыла дверцу автомобиля, чтобы сесть на водительское кресло. Силуэт мужчины удалялся стремительно в гущу кустарников. Она не понаслышке понимала, что сейчас не лучший момент лезть в его душу. Только он сам знает, что так сильно бередит его раны. Тереза выдохнула и спавшая жара наполнились её лёгкими. Смерившись с тем что завершения дня подпорчен, хетчбек уже нёс её по дороге в сторону дома. «» Патрик не спешил в свой дешёвый, пропитанный одиночеством мотель. Он забродил в глубь парка, и наблюдал как закат опускается на Сакраменто. Патрик любил закаты, как и чай. Он его успокаивал и давал хоть какую то устойчивую почву под ногами. Сейчас бы чаю. Завидев единственную тележку с напитками, Джейн купил стаканчик чая, мило побеседовав с продавцом о недельной жары, свалившееся на город. Этой беседой он пытался отстранится от нахлынувших воспоминаний, которые потревожила Лисбон. В данную секунду, его не волновало, что он был резок, ему нужно было понять, почему так больно воспринял этот, казалось бы, простой вопрос. Усевшись на скамейку, он отпил горячий напиток. «Ты так все губы себе обожжёшь и язык. Нужно дать раскрыться этому благородному напитку, дать ему настояться, и только потом мелкими глотками вкусить всю его силу и мощь.» Перед ним всплыла картинка из прошлого: Белокурая женщина с длинными по пояс волосами, причитала своего не путевого сына, который прибежал с ярмарки, запыхавшись, и промерзнув от холода. Он в свою очередь, налил себе чай, не позаботившись о всей той процедуре, о которой учила мать все годы. Лицо женщины приняло сердитое выражение, но с долей учтивости и терпения. Она уже в сотый раз, отмечала, что сын, как и отец, не старается пить её травы, так как положено её роду. Патрик помнил, что его отец, разгильдяй и промышляющий мошенничеством в четвёртом поколение, влюбил себя молодую девушку, его мать, из благородной семьи, родом из Англии. Видимо этакая черта Джейнов, разлучать партнёр с их семьями. Чай в её семье был не напитком, а традицией, некием родом занятием, который расширяет горизонты подсознания и заставлял заострить внимание на волнующих мелочах. - Если тебе нужно обдумать что-то до боли важное или сохранить спокойствие и не потерять себя, то чай отлично подходит для таких процедур. Его мама обладала умением отличать десятки виды маленьких ложек, и с уверенностью взять именно ту, которая шла к тому или иному десерту. Этика и этикет никогда не умирал в ней, и она наперекор своему мужу соблюдала и распоряжалась своими знаниями, как могла. Только поэтому отец одевал костюм тройку, и сын пошёл по тем же стопам. Когда получалось выбраться из семейного бизнеса и заимев приличную сумму денег, она надевала на них самые лучшие костюмы и водила в рестораны и оперу. Отец, то и дело ворчал, но перечить ей не мог, не в те моменты, когда его жена поглощалась в свои привычки из детства. Ведь и он никак не поменял уклад жизни своей семьи. Патрик хорошо помнил, как они в дорогих красивых костюмах сидели в портьере и через миниатюрные бинокли смотрели за представлением. Надо отметить, что мать и Патрик поглощали в себя произведения Шекспира и многих других, а отец сходя от скуки, промышлял в конце концов свои схемы, и обворовал или убалтывал своих соседей. В принципе, особо разницы не было, так или иначе им приходилось уходить раньше завершения спектакля, чтобы не попадаться на глаза корнерам, пока до сознательных граждан не доходило, что произошло у них под носом. Зачастую отец дёргал билеты у состоятельных клиентов, приходившие на их ярморку. Мама ходила не довольная какое то время, но не отказывалась от возможности побаловать себя светскими привычками. Такие вылазки в противоположную жизнь семейства Джейн проходили редко, но Патрик, ещё будучи шкедом, любил, нет, обожал это времяпрепровождение. Там он мог почувствовать себя семьёй, быть причастным к нечто не изведанному, что отличалось от того кем они были среди таких же, как и они: скитальцев, бродяг, в поиске успешной жизни. Когда он стал мужем, то не упускал возможности посетить театры, респектабельные рестораны, для него это было нечто высшей точкой достижения. Может поэтому ему и нравились старинные автомобили, они напоминали о той жизни, которая могла быть, если не его отец и его наклонности к жульничеству. А ещё его дед, по рассказам матери, имел слабость к коллекционным машинам. Мама запомнилась Патрику как грациозной, утонченной женщиной, каждое движение её было чётко выраженным. Она все дела не спеша, спина ровная; всегда носила платья, и даже в не дорогих, отличалась своей яркой внешностью. Тонкими линиями на её узком бледном лице, стройной талией. Не раз доводилось до спора и желания солидных граждан познакомится поближе с ней. Она выделялась из толпы, притягивала людей своей доброжелательностью и очаровывала непринужденностью. Отцу это было лишь на руку, и жена частенько была его правой рукой на иллюзионных шоу. Анжела очаровала его не без похожести на его мать. Но никому, даже ей, он не рассказывал об этом. Даже с ней он был закрытым, его детство эта зона не дозволенности. Он и сам не позволял себе погружаться в эти воспоминания, там слишком мало хорошего, а все хорошее связанно было с матерью. Так почему он должен был раскрыть эти мелочи Лисбон? Неужели за столько лет дружбы она не заслужила хоть малой доли правды из его прошлого. Он держал её на расстояние, и возможно её устраивало это положение дел. Но Патрик понимал, что на самом деле в этом не было что- то скрытого и пугающего, просто есть вещи и воспоминания, которые настолько хрупкие, что боишься поделится ими даже с самыми близкими и важными людьми в его жизни. Тереза же была одним из них. И если и говорить о матери, то только с ней. «Выпей чай, Патрик, и тебе станет легче.» Анжела знала этот приём с чаем, но никогда не расспрашивала от куда пошло это пристрастие. Она была увлечена его разъездной жизнью, и казались привычки мужа обыденностью. Она сама пристрастилась к этому напитку. Когда он узнал о смерти отца, то чай пришёлся кстати. "Он твой отец, Патрик." - говорила мать, когда в девятелетнем возрасте, он переставал слушаться отца и делать то, что придёт в его, не без доли гениальности, голову. В детстве Патрик Джейн был копией своей матери. Может спустя годы, взрослый Патрик понял, что слишком сильно напоминал о утрате жены его отцу, и то что он никогда не будет похожим на него. Да, он перенял характер, его жизнь, эгоцентричность, и уверенность в себе, явно пришло от отца, и конечно же, юмор. Но и от матери он взял то, что бесило отца больше всего. Его чувственность и доброе сердце, и... преданность. Просто с потерей матери, белокурый мальчуган забыл какого обладать такими чертами характера. И именно, в Анжеле, и чего греха таить, в Лисбон, он от части видел все то, что не хватало ему. Что боялся вытащить из себя призрака прошлого и показать себя настоящего. Жизнь потрепала не на шутку, превратив его в робота, но Тереза и её работа напоминала ему, что в нем есть что-то от настоящего Патрика Джейна. Когда Патрику исполнилось 3 года, мать его водила в поля, находившиеся либо недалеко от их стоянки цирка, либо они добирались через весь город, чтобы походить по просторам фауны, посетившего ими городка. Там она знакомила сына с обитателями и местными растениями. Они собирали травы, наблюдали за птицами и мелкими грызунами , а затем возвращались затемно, сушили травы в тамбуре, под навесом возле их дома на колёсах. Мама раскидывала их где придётся из-за не имением достаточного места. Травы любили жару, но не прямой контакт с солнечными лучами. Тень в виде навеса, отлично подходила для сушки трав. Отец матерился, но терпел и сдерживал себя, чтобы не выкинуть все одним махом. Когда мамы не стало, он не позволял Патрику проделывать тоже самое. Они и пили то по большей части кофе. Но Патрик любил ускользать от отца и позволять себе насладится чаем, как его учила мать. И он уже не торопился, а наслаждался каждым глотком, устраивался на холме или залазил на колесо обозрения, и следил за гражданами, мысленно играя в свою игру, кто обладает широкими карманами. Книги попадали ему в руки с подачи мамы, она наставляла читать и вооброжать. А ещё она часто обращалась к богу, но отец не принимал её уверования. Сын же ходил меж двух огней, не в силах принять чью то сторону. Он выучил бесчисленное количество трав, мог отличить даже похожие сорта, и их разновидность. Душица, шалфей, чабрец, календула. Удивительно то, что он своими глазами видел белладонну и не смог в реальности понять, на что она опасна. Патрик вспомнил случай, когда его дочь пришла словно призраком. А это лишь была галлюцинация. Все-таки высокомерность у него была в крови, и почему зачастую мы забираем у родителей самое худшее? А ещё он любил расспрашивать маму о той жизни в Англии. Она залазила к нему на второй этаж, и пока отца не было или он уже спал от нахлынувшей усталости, под грифом секретности, поведывала о приключениях его дедушки, их семьи и её самой. Маленький Патрик Джейн не задумывался о том каково было его матери в дали от родителей, скучала ли она по ним, и жалела ли что разорвала их связь. Её родители отказались от неё после того, как она променяла свои английские корни на американские и кочевую жизнь. Она умерла, когда ему было десять. Эта была его первая смерть, ту что застал. Сама смерть матери не отложилась в его памяти, он только помнит как убежал на день в поля и пытался найти среди них тот вид трав, которая так любила мама. Он провел в поисках чуть ли ни километров двадцать, тщательно осматривая всю растительность, пролезая на коленках в заросли. Грязный, потный и голодный Джейн все-таки добился своего и увидал заветный трофей. Лаванда раскинулась на поляне, благоухая свой аромат ещё за метр до её приближения. Довольный и чертовски выбившейся из сил, Патрик, распластался в лавандовом поле, не заботясь о том, что под его весом цветки пострадают. Ему было плевать. Вся тяжесть горя облила его словно кипятком, и тот мальчишка, беззаботный и счастливый, ощутил, как из его жизни забрали нечто важное, часть его. Слезы хлынули от не желания представлять мать мёртвой. Аромат цветка бил в нос, и задыхаясь от всхлипов он беспощадно начал рвать цветки. Отдышавшись от своего приступа, он оглянулся и ему предстала картина ровно противоположное той, что он видел до. Недавно впечатляющая своей красотой поляна, превратилась в хаусноподобную гору вырванных цветов. Что ж, теперь это больше похоже на реальность. Домой вернулся в ужасном состояние, и на радость мальчика, не застал отца. Ему предстояло преодолеть разногласия отца и сына, и смерится со многими вещами, которые не приветствовала и не допускала мать. Солнце в его доме скрылось, и наступила одна лишь тьма. Чай, его мог спасти только чай. И трясущимися мальчишескими руками, он ополоснул горячей водой старый, привезенный мамой с английской провинции разноцветный фарфоровый чайничек, местами потертый, но не потерявший свою функциональность. Его консервативность в будущем несомненно обусловлена привычками из детства, и привязанность к одним вещам было одной из них. Достав с кухонного ящика баночку, подписанную аккуратным почерком «Лаванда душистая» значилось на этикетке приклеенной им же самим. У них ушёл вечер, чтобы вырезать из бумаги ровные прямоугольники (мама следовала принципу или идеально или никак, что потом закрепилось у Джейна, как «никак»), приклеить на десятки стеклянных баночек, прежде их всех накопив и промыв, удалив старые этикетки. Но возня стоила свеч, и каждая трава имела свое место. Положив пару веток лаванды, Патрик залил кипятком, и поставив любимую чашку, принялся жевать губы в нетерпимом ожидание. Когда чай настоялся, мальчуган поставил чашку и чайник на расстеленный им коврик возле трельера. Налив себе чай, он медленно принялся пить напиток, и спустя некоторое время, вся нервозность и пережитый им стресс стал отпускать. «» На следующий день Лисбон провела за столом, разбирая документы и заполняя вместе с командой отчёт о проделанной работе, без Патрика Джейна. Они поздоровались утром, и разошлись, она - в рабочий кабинет, он – на диван. Когда вся команда рассосалась после скучного и муторного дня с бумажками, Лисбон отошла в кабинет начальника, передав отчеты и выслушав опять очередную речь о том, что не помешало бы приструнить консультанта. В который раз тирада о неуправляемом, невыносимым поведение Джейна, сопровождалась со стороны Лиссбон кивками и поддакиванием. Вернувшись в свой кабинет, она думала лишь о кружке кофе. Неожиданно для неё, упомянутый консультант терся возле её дивана и колдовал над запасным столом, стоящий в углу. - И что ты тут забыл? – обратилась она к менталисту. Джейн выпрямился, и с невозмутимым выражением лица, представил ей две чашки и чайник, стоявшие на её столике возле дивана. Сверкнув своими голубыми глазами, из которых вот- вот должны были выпрыгнуть дьяволята, он взял под локоть Лисбон и усадил на диван, а сам уселся на стуле. -Нам нужен чай, Лисбон. Для восстановление гармонии в наших отношениях. – с её губ не сползала улыбка, такого расслабленного Джейна она давно не видела. -Джейн... - неуверенно начала Лисбон, находившаяся в сомнение от перфоменса Патрика Джейна. -Всё хорошо, Лисбон, это всего лишь наша церемония посвящения в чаепитие. – он сделал паузу между тем, чтобы разлить жидкость в чашки. С самодовольной улыбкой, он протянул ей кружку, намекая, что она не отделается от горячего напитка и ни за что не сможет променять его на кофе. Лисбон с недовольной миной, взяла кружку из рук Патрика, и бухнулась на удобный диван. -Джейн, что происходит? Ей не нужно было более подробно объясняется, чтобы он понял о чем она пыталась его спросить. Патрик и сам прекрасно понимал, что его поведение выглядит слегка нелепо, если учесть, что он вчера весьма не приятно с ней попрощался. Да и можно было ли это засчитать, как прощение. Ночью он был поглощён воспоминаниями о матери, и проведя весь день на диване в полудреме, Джейна съедала тоска и появившуяся грусть. Он прекрасно понимал, чтобы избавится от нахлынувшего чувства, ему придётся вывернуть душу наружу, иначе она съест его. Тереза Лисбон умеет слушать и слышать, и ему хотелось дать ей понять, что он доверяет ей больше, чем она думает. Ему необходимо сосредоточиться на Кровавом Джоне, но внезапная вчерашняя тема не давала ему покоя. Чай… словно прошептала мама, дав пинок все-таки не откладывать визит к Лисбон. Чай. Пожалуй с него и начнём. И вот, дождавшись, когда босс скроется в кабинете Уэйнрайта, и вернётся явно в упавшем настроение, после их законченного дела, Патрик принялся организовывать «план по раскрытию его детства». - Лисбон, выпей чаю для начала, дай ему тебя направить на нужное русло нашего разговора. – сам Патрик выпрямил и скрестил ноги, отпив зелёную жижу (по мнению Лисбон), закрыл глаза, полностью отдавшись во власти успокоения. -Джейн… -протяжный стон Лисбон, вызвал лишь ухмылку на лице Патрика. Попытка не увенчалась успехом. -Тереза, - тихим голосом подал знак Патрик – доверься мне. Постарайся расслабиться. Лисбон похлопала ресницами и уставилась на чай, который можно было спутать с кипятком. Принюхавшись, Тереза глянула на напарника, который судя по всему спал, или ей так мерещилось. Её одолевали сомнения, но она все же отпила чай, попытавшись также как и Джейн, хоть как – то себя расслабить. Если бы не странное поведение консультанта, она бы уже колко ответила ему, и погнала прочь с её территории. Но внутри что-то йокнуло и не отважилось нарушать его необычное, даже по меркам Патрика Джейна, поведение. Они бестолково лежали какое то время, прежде чем, Патрик, заговорил. -Флоренция. Флоренция Патриссия Эванс, из благородного рода Англии. Так звали мою маму. Что в переводе значит цветущий. А лаванда, то что сейчас мы пьём, её любимый чай. – Джейн бесцветным голосом разрушил их тишину. Лисбон, так и замерла. Ей уже поднадоел его спектакль ничего не деланья, и она подумывала прекратить затянувшейся антракт. Его открытость и поднятая тема, заставила её от пить ещё пару глотков и замерить в ожидание. Лаванда окутала спокойствием и оживила, такие хрупкие воспоминания мальчика Патрика в её голове. Тем вечером они многое узнали друг от друга из своего детства. Под наливающиеся звуки чая, они делились самым сокровенным, о своих лучших воспоминаниях, о тех кто оставил след в их сердце.