Ангелы моего проклятия

Как бы я ни хотел выплюнуть, через ком в горле пришлось проглотить... Это... было не так плохо, как могло показаться. Морально унизительно, но у субстанции во рту не было особого вкуса... — Хороший мальчик. И когда ты научился делать это так неплохо?.. — Неважно! Я глотнул, можете отпустить?! — Но Фёдор не спешил убирать руку с моей макушки. — А наблюдать за тобой довольно забавно. Минутами ранее ты сам согласился отсосать, а сейчас вновь зубки скалишь? Ха, Коль, а с чего ты взял, что ответ "неважно" меня устроит? Достоевский всегда добивается своего, с чем Коля никак не может смириться. Сейчас же он краснеет, опуская голову. Слабая личность всегда старается скрыться под маской дерзости, но вот только этот прием работает с кем угодно, кроме босса. Было достаточно не менять дружелюбного тона, но ясно обозначить его место, чтобы Николай сдался, пряча стыд от морального унижения, проигравши опустив голову. Не то, чтобы Гоголь горел желанием сделать боссу ещё один минет, просто, если бы он отказался, его бы наказали ещё раз, а после силой заставили сделать это. Он унижен, и уже дважды. — Эй, солнце, ну не расстраивайся ты так. — Федор слегка пригладил мои белые волосы. — Если не хочешь быть опозоренным в третий раз, лучше послушно отвечать на мои вопросы. Но, если до сих пор было недостаточно доходчиво, я могу снова и снова показывать моему плохому мальчику его место. — Пока... пока вы были на работе, и я обедал... Я вспомнил как вы накричали на меня в кабинете... Я... был сильно расстроен, ведь правда старался и хотел сделать вам хорошо... Поэтому и взял огурец с полки, начав... Кгм... не важно, вы ведь и так всё поняли... — Конечно понял. — Фёдор довольно улыбнулся. — Просто понаблюдать за тем, как ты, запинаясь и краснея, рассказываешь все это, весьма весело! Не знаю, какой реакции ты ожидал. Мне льстит, что ты тренировался, чтобы сделать мне минет, но постарайся больше не переводить продукты. Достоевский продолжал смотреть на меня, между тем мои уши ожидаемо покраснели от столь точного удара по самооценке, что и так давно уже покоилась на дне. — Коль... можешь так старательно не опускать голову, ведь я уверен, что сейчас твои уши не менее красные, чем твое прекрасное личико! — Вы... специально издеваетесь? Дость-кун обещал, что как только я глотну, все закончится! Тонкие белые пальцы отпускают вьющиеся волосы, спускаясь ниже, приподнимая подбородок, заставляя смотреть на себя. — Котёнок, всё давно закончилось, я всего-навсего жду, когда моё солнышко успокоится и ляжет рядом. Иди ко мне, ты ведь перед наказанием так хотел моих объятий. Николай встает с колен, но обниматься не спешит. — Коль, не дуйся так на меня. Ты сам виноват, либо иди обниму, либо молча ложись спать и не порть мне настроение, пока я добрый. Он усадил меня к себе на колени, вылизывая языком алый от ремня след на плече. Я все еще чувствовал себя неуверенно и был красным от стыда. — Эй! Дость, что вы... мг! — Но ведь я сам обещал, что залижу твои раны. Плюс, тебе нравятся мои действия, разве нет? — Нет! Отпустите меня! Хватит, я не говорил, что хочу этого, вы сами меня усадили на колени! Фёдор отпустил меня, позволив встать. Но когда я жестом попросил босса подвинуться, чтобы лечь с краю, мне отказали. — Ложись слева от меня. — Достоевский говорил доминирующим и приказным тоном, хотя и старался звучать спокойно. — Это так важно?! Я никак не могу привыкнуть к череде неписаных правил, которыми заваливает меня босс, не объясняя ни единой причины своих решений. — Я сказал, а ты выполнил без вопросов, ясно? — Я никуда не лягу, пока не услышу хоть одну адекватную причину этому. — Ты будешь лежать у стены, потому что ты уничтожил моё малейшее доверие к тебе, и я не могу быть уверенным, что ты не попытаешься сбежать! Поэтому ты ложишься и закрываешь свой рот, пока еще и пощечину не получил! — Вы серьезно? Я сплю с вами в одной постели, дверь в спальню, как и на улицу, заперта. Это не внушает вам уверенности в невозможности моего побега? — Закрой свой рот, или я наполню его спермой еще раз! Ещё одно слово, и спать у тебя уже не выйдет! Еле слышно фыркнув под нос, я лег у стенки, демонстративно развернувшись к Фёдору спиной. Но босс обнял меня со спины, положив руку мне на низ живота, притягивая ближе и прижимая к паху. Я старался показать свое недовольство, вызванное подобной дерзостью, но Достоевский лишь прижал меня к себе сильнее. — Ну хватит, Дость! Мне некомфортно! Верните хотя бы рубашку! — Нет, куколка. Я ведь ясно дал понять, что меня твое мнение не интересует! — Мне холодно без одежды! Я тут замёрзну до смерти! — Я не оставлял надежды добиться своего. — Холодно?.. Верно... ты после горячей ванны. Куколка, мне закрыть окно? — Лучше просто дайте одежду. И... Хватит называть меня куклой. — А тебя так злит осознание того, что для меня ты — лишь легкая для манипуляций игрушка? — Меня злит, что я для вас лишь вещь! Что со мной можно поиграться, а потом выкинуть! Я человек! И, в отличие от куклы, у меня есть эмоции! Я чувствую боль и страх, тоску и оковы. Фёдор обнял меня двумя руками, положив голову на мое плечо. — Солнце моё, я так тебя люблю... — Вы меня вообще не слышите? — Слышу солнце, слышу... Просто ты так возмущаешься, что я подумал, тебе просто хочется услышать от меня ласку. Я помню, в кабинете ты говорил, что хотел такой любви и ласки. — Я промолчал. — Ладно... так мне закрыть окно? — Угу... Фёдор встал, закрыв окно, и, найдя в шкафу чистую рубашку, протянул ее мне. — Коль! — Я нехотя повернулся лицом к боссу, но, увидев рубашку, воодушевился. — Ты этого хотел? — Да! — Продолжил я тише. — Спасибо, Дость. — Я не могу просто дать ее тебе, если хочешь одежду, то поцелуй! Я оценивающе глянул на босса. Поняв, что Достоевский ко мне не наклонится, я откинул свою последнюю защиту — одеяло. И приподнялся на коленях, рывком вливаясь в поцелуй, обвив руками чужую шею. Фёдор, продолжая держать пижаму, обнял меня, чуть сминая мои губы своими. Меня чуть трясет, я уже всем сердцем ненавижу этот поцелуй. Как бы босс ни пытался быть в отношениях терпеливым и нежным, насилие остается насилием. Если он захочет объятий или поцелуя, то отказать ему я не смогу, в ином случае меня прижмут к стене и будут вдавливать в нее коленом, пока не последует ответ на поцелуй . Фёдор попытался по-хорошему, но через одну-две попытки сдался, применяя силу. Я готов заплакать от беспомощности, ведь моё тело мне больше не принадлежит, я обязан обниматься, когда прикажут, и целовать, когда хочется материть. Я чувствую себя рабом, зная, что не имею права на выбор, и, в то же время, я загнан в угол, понимая, что действительно хочу его любить, хоть у меня уже не выходит делать это с прежней силой...

" Сейчас я и вправду боюсь его! "

Федор отстраняется, отпуская и одобрительно поглаживая меня по голове. — Молодец, Коль. Заслужил... — Он попытался сам одеть меня, но я отверг предложение, выдернув у него из рук рубашку. — Я сам! — Коленька, не нужно злиться! Ты ведь без меня ничегошеньки не можешь, я просто хочу сам одеть тебя. — Я не против, чтобы вы сами одевали меня, но каждый раз, когда вы делали это, начинались домогательства! — Домогательства? Солнышко, ты мой любовник, разве я не могу прикасаться к тебе? Тебе нравится мой торс, но я же не запрещал к нему прикасаться. Тогда с чего же ты запрещаешь играть с твоим телом? Я всего лишь хочу сделать нам обоим приятно. Выдохни и позволь мне сделать то, что я должен. Он опустился на колени, спуская мои ноги с края постели и усаживаясь между них на пол. После он сжал двумя пальцами мой сосок, от чего я непроизвольно покраснел. — Я знаю насколько они у тебя чувствительны, достаточно прикоснутся, а твои щеки вновь алого цвета. Фёдор начал чуть прокручивать сосок с улыбкой, наблюдая за тем, как я начал тяжело дышать. — Перестаньте... Прошу, хватит, больно! — Прости, я увлёкся... — Достоевский начал посасывать и подразнивать сосок языком. — Хватит! Мне неприятно! — Я оттолкнул Фёдора рукой. — Коль, не дёргайся! Дай закончить, и тебе станет приятно. — Нет! Не хочу! Просто оденьте меня и все! — Хорошо, мой ангел... Фёдор надел на меня пижаму, ложась рядом, и, вопреки моему сопротивлению, обнял меня, разворачивая лицом к себе. — Я обожаю тебя, Коль! Просто веди себя хорошо, и у тебя будет все, что только пожелаешь! — Всё, что пожелаю?..