Твоя игра из всех забот

Солнечный, весенный полдень. Люди, воспользовавшись своими выходными, столпились в стенах торгового центра и, подобно муравьям, бродят с покупками из одного магазина в другой. Где-то в стороне гудит эскалатор, а у входа бедный юноша раздаёт листовки. Жизнь течёт своим руслом, не тревожа девушку, застывшую перед гладким фортепиано. Его гладкая тёмная поверхность в точности отражала её сосредоточенный взгляд. Хан Союнг, поправив рукава своей белоснежной рубашки, кинула беглый взгляд по незнакомым лицам, круживших вокруг неё. Некоторые поглядывали на то, с какой ровной и независимой осанкой она сидела перед открытой крышкой музыкального инструмента, расставив свои ноги, обтянутые в брюках, в удобной позиции. Она прикрыла тёмно-карие глаза длинными ресницами, пропустила решающий вздох сквозь бледные губы и впервые коснулась белых, как звёзды, клавишей. Те, в свою очередь, пропустили мелодичный гул, удушая своей глубиной любой внешний шум. Музыкантка, с лёгкостью проникшись к своему инструменту, направила изящные пальцы и с профессиональной грацией пробежалась подушечками по остальной клавиатуаре. Прохладные края клавишей сливались с бледным сиянием обнаженной кожи её рук. Плечи сбросили с себя всякий груз, позволяя натянутому сердцу погрузиться в пение фортепиано. Воспроизводимая музыка резкими выпадами набирала обороты, привлекая внимание публики. Краткие мелодии разной тональности разбивались о стены и пол, словно становясь для Союнг глазами и ушами, созвездиями и луной, морем и берегом... Прохожие замедляли шаг, позволяя себе отвлечься на игру коротковолосой незнакомки. Некоторые направляли на ее меланхоличную фигуру фокус камеры, стремясь сохранить столь мимолётные моменты. Ну и ладно. Союнг, в принципе, не жалко. Неожиданно, её прохладная ладонь резко коснулась чьих-то теплых пальцев. Девушка ошеломлённо округлила глаза, взглянув на соседку, что заняла холодный стул по боку с неизвестного момента. И она, должна признать, была удивительно привлекательна. Её каштановые волосы с золотисто-осенним оттенком струились по плечам, подчёркивая её длинную шею. Нежно-розовые губы, растянувшиеся в вежливой улыбке и румяные ямочки на щеках, что возникали каждый раз, когда у её пышных глаз возникали счастливые морщинки. Худое, близкое к модельному тело было укутано в деловой костюм кофейного оттенка. Борты пиджака выделяли тени скромной белоснежной рубашки под собой. Хан Союнг с такого расстояния могла с лёгкостью вдохнуть запах её духов. Сладкие, чем-то наплывающие фруктовым и уютным, нагретым, ожидающим... – Всего разок, – Раздался голос у её ушей, исходящий от другой женщины. Тёмноволосая музыкантка проследила за тем, как чужие руки покрывают другую половину клавиатуры и боязливо жмут на клавиши, заставляя их певуче скрипеть. Она сама и не заметила, как их движения слились в единый вальс, созидая, казалось бы, те же ноты, но совершенно иные эмоции. Расплывчатые, ничем не важные фигуры скапливались в боковом зрении Союнг, но она лишний раз ловила себя на мысли о том, что не может найти в себе сил или желания оглянуться на них. В её черепной коробке крутились массы вопросов: "Пришла ли она с работы?", "Откуда она знает эту музыку?", "Как ей удаётся настолько легко подстроиться под меня?" Мелодия издала последний обрыв, ознаменуя конец их партии. Плечи Союнг вновь обрели напряженный вид, и она дала себе разрешение снова кинуть взор на свою партнёршу. Незнакомка лучезарно улыбнулась ей в ответ, будто отдавая этому миру последний поздний закат. Музыкантка не могла обратить внимание на аплодисменты, раздающиеся вокруг них, не тогда, когда каштановолосая невинно моргает и ласково произносит: – Меня зовут Ю Сангах. Вы любите кофе?