Тёмные закоулки людских душ.

      Всю ночь я не мог заснуть, пытаясь понять, что вообще произошло мать вашу! Вот зачем я это сделал?! Так что понятное дело, на утро я был выжат как лимон. Змейка, конечно, пыталась меня успокоить, но на этот раз у неё ничего не вышло. И она сдавшись, только тихо посмеивалась над моими стенаниями и над тем, как я себя матерю. Похоже, мой поступок совершенно её не удивил. А вот меня честно сказать, шокировал. Вот и новый день…        — А говорил, что разгадал загадку! — сердито ругалась Гермиона. — Тише ты! — раздражённо зашипел я, так как настроение у меня было до сих пор ниже плинтуса. Кстати, лже-Грюма не было на завтраке. Неужели они его так быстро поймали? Похоже ждать у моря погоды, Снейп не собирался. — Мне надо было ещё раз проверить, понятно? Я с друзьями сейчас сидел за последней партой на уроке заклинаний. Мы проходили Отбрасывающие чары, которые действовали как Манящие, только наоборот. Профессор Флитвик снабдил студентов подушками: дру­гие предметы, что были в классе, могли больно ушибить или даже повредить что-нибудь. Учитель полагал, что уж подушкой-то, даже если она полетит не туда, никого не пришибешь. Так-то оно так, да вышло всё по-другому. Невилл, к примеру, всё норовил вместо подушки запустить что-нибудь ещё. Один раз даже самого профессора Флитвика запустил. — Забудь ты об этом яйце хоть на минуту! — буркнул я, а мимо со свистом безропотно пролетел про­фессор Флитвик и угодил на высокий шкаф. Ох, бедный профессор… Сочувствую ему, хе-хе. Мерлин, и всё же, не до этого мне сейчас!!! И кстати, рассказать ребятам настоящую правду или не стоит? Нет, не буду их пока что пугать… Студенты так увлеклись весёлыми полетами подушек, что не обращали больше ни на что внимания, и можно было спокойно поговорить. Вот только говорить не хотелось… Но увы, пришлось вкратце поведать, как я разобрался с яйцом. Об остальном всё-таки решил промолчать. Рано… Так что мы начали обсуждать, как пройти испытания. — Лучше всего, — сказала Гермиона, — превратиться во что-нибудь, например, в подводную лодку. Жаль, что мы ещё не проходили превращение человека! Оно будет только на шестом курсе. Лучше теперь и не пытаться, мо­жет плохо кончиться… — Да уж… Только перископа на голове мне и не хвата­ло, — фыркнув, буркнул я. Похоже, пора снова обложиться учебниками. Нужно найти заклинание, чтобы можно было выжить без воздуха.       Я, Рон и Гермиона проводили в библиотеке все большие перемены, вечера и даже выходные. Я выпросил у МакГонагалл разрешение посещать Особую секцию библиотеки, даже попросил помощи у сердитой, грифоподобной библиотекарши мадам Пинс, но нужно­го заклинания мы так и не нашли. И да, Грюма и след простыл. Все сильно удивились этому факту. Но директор объявил, что того вызвали по срочному делу в Аврорат и дети успокоились. Я прекрасно понимал, что это прикрытие, но молчал. Интересно, меня вызовут на директорский ковёр или нет? И кстати, мне ох как не понравилось нервное состояние старика. Даже Лэйша шепнула, что что-то случилось. Многие профессора ходили хмурые и дерганные. Да и я заметил, что за мной начали незаметно следить. То МакГонагалл как бы невзначай дошла со мной до класса, сказав, что ей нужно переговорить с другим профессором. То Флитвик как бы нечаянно заговорившись со мной, довёл меня до Большого зала. И теперь таких случаев стало очень много. Это сильно настораживало, но увы, мне ничего, никто не собирался рассказывать. Но к счастью или наоборот, мне было сильно не до этого. Меня то и дело от отчаяния прошибал холодный пот, и я стал рассеян на уроках. Я никогда раньше не обра­щал особого внимания на озеро, ведь привык к нему так же, как к Запретному лесу или к самому замку. Теперь всякий раз, садясь в классе у окна, я всё глядел и глядел на огром­ное зеркало из ледяной воды стального цвета, а тёмное дно озера представлялось мне таким же далеким, как луна.       Также, как и перед схваткой с хвосторогой, время ста­ло куда-то улетучиваться, словно часы заколдовали, и они ужасно заспешили. До двадцать четвертого февраля — неделя (ничего, ещё есть время)… пять дней до двадцать четвертого (пора бы уже что-то найти)… три дня (пожа­луйста, ну, хоть что-нибудь! Ну, пожалуйста…). За два дня до второго тура у меня пропал аппетит. В понедельник во время завтрака вернулась бурая сова с ответом от Сириуса, и это была единственная за всё время отрада. Но толкового там ничего не было. Ну, хоть у крестного всё хорошо…       Как только стемнело, я, Рон и Гермиона пришли в библиотеку. Набрав побольше книг, принялись внимательно пролистывать одну за другой в поисках нуж­ного заклинания. Вот только так мы ничего и не смогли найти, увы… — Не может быть, чтобы совсем ничего не было! — пробормотала Гермиона, пододвигая поближе свечу к толстому тому «Забытых старинных заклинаний». От ус­талости у неё болели глаза, а тут ещё и мелкие буквы. — Задания для Турнира для того и придумывают, чтобы их можно было выполнить. — Ну, а это задание, значит, выполнить нельзя, — воз­разил Рон. — Иди-ка ты, Гарри, завтра к озеру, сунь в него голову и крикни погромче этим русалкам да тритонам, чтобы поскорее вернули то, что у тебя украли. По-моему, ничего лучше мы, всё равно, не придумаем. — Можно! — сердито буркнула Гермиона. — Должно быть! Гермиона, похоже, просто понять не могла, как это так, в библиотеке и вдруг не оказалось нужного заклина­ния! Книги её ещё ни разу не подводили, и Гермиона ре­шила так просто не сдаваться. — Знаю, что надо было делать, — сказал я, уро­нив голову на книжку «Эффектные заклинания для ве­сельчаков». — Надо было стать, как Сириус, анимагом и превращаться в животное. — Точно. Захотел — раз и обернулся золотой рыб­кой, — подхватил Рон. — Ну или лягушкой, — я зевнул от усталости. — Превращаться в животных учатся годами, а по­том ещё надо и зарегистрироваться, и ещё много чего, — сказала Гермиона, сощурившись и пробегая глазами содержание книги «Трудные волшебные зада­чи и их решения». — Помните, МакГонагалл рассказы­вала… надо зарегистрироваться в Отделе несанкциони­рованного волшебства… в какое животное превраща­ешься, особые приметы и всё прочее, чтобы не нарушать закон… — Да я пошутил, Гермиона, — отмахнулся я. — Сам знаю, что до завтрашнего утра не научусь превращаться в лягушку. — Чушь какая! — отчаянно воскликнула Гермиона, захлопнув «Трудные волшебные задачи». — Кому нужны завитки на волосах в носу? — А почему бы и нет? Если хочешь, можем поспорить, — послышался голос Фреда Уизли. Я, Рон и Гермиона разом оторвались от книг. Фред с Джорджем показались из-за стеллажей с книгами. — А вы тут что делаете? — спросил Рон братьев. — Тебя вот как раз и ищем, — ответил Джордж. — Тебя МакГонагалл разыскивает. И тебя, Гермиона, тоже. — Зачем это? — удивилась Гермиона. — А кто её разберёт? — пожал плечами Фред. — Хотя, вид у неё был довольно мрачный. — Она нам велела вас обоих в её кабинет привести, — подытожил Джордж. Рон с Гермионой поглядели на меня. У меня всё внут­ри похолодело. Сейчас им от МакГонагалл достанется. Должно быть, она заметила, что они мне всё время помо­гают, а я должен всё делать сам. — Ладно, приходи в гостиную, — сказала Гермиона, встав со стула. — И захвати книг побольше. — Хорошо, — я заерзал на стуле. И Гермиона с Роном, с тревогой на лицах, ушли. Надеюсь, всё обойдётся… — Я могу помочь. Можно использовать заклинание жабр. Есть более простой способ, но… Так будет лучше. Его на дольше хватит, чем жабросли, — вздохнула Лэйша. Кажется ей надоело моё состояние. — Можешь научить? — с надеждой спросил я, схватившись за её слова как за спасательный круг. — Не совсем. Оно пока для тебя слишком трудное. Я сама наложу на тебя заклинание. Только… Сделай вид, что что-то ешь перед вторым раундом. Иначе, тебя могут заподозрить в нечестной игре. Есть ещё такая штука, как жабросли. Её готовят из магических трав. И какое-то время, эта вещь помогает дышать под водой. Но слишком мало времени она даёт. Вот и притворись, что используешь жабросли. Так будет лучше. Магия же, которую я на тебя наложу, с ней ты можешь неделю жить под водой, даже может дольше. Трудная вещь, как ни крути. Но для меня — пустяк. Я хотела, чтобы ты сам придумал что-нибудь. Но увы, эта библиотека помойка, ни как иначе… Только помни, никто не должен понять. А то у нас будут огромные проблемы. Обо мне не должны пронюхать. — Спасибо!— не веря в своё счастье, прошептал я. — Спи и ни о чем не беспокойся, змееныш, — шепнула змейка и я почувствовал как меня обняли. — Прости, что раньше не помогла. Как и сказала, надеялась, что мы обойдёмся без этого. Всё же если нас раскроют, будут большие проблемы. Но не важно. Надеюсь, всё будет хорошо. — Спасибо, ты очень меня выручила… — пробормотал я и расслабившись, прикрыл глаза. Сам не пойму каким образом, но я умудрился заснуть в библиотеке.       Утром я чуть не проспал второй тур, но слава Мерлину меня разбудил Добби. Даже сунул в руку Жабросли! И только откуда эта штука у него? Похоже, кто-то специально подстроил, чтобы доверчивый домовик отдал мне их и я не продул. Ладно, сделаю вид, что съел. Лучше я Лэйше доверюсь, чем тому, кто непонятно чего от меня хочет. Но раз Барти поймали, значит… Похоже, он уже всё заранее спланировал, на всякий случай. Эх, вот узнать бы, получилось ли всё? Мысленно ругнувшись, я вскочил, выхватил у Добби водоросли, сунул в карман и выскочил из библиотеки. Эльф последовал за мной вприпрыжку. — Добби пора на кухню, сэр, — пропищал Добби в коридоре. — Добби будут искать. Удачи вам, сэр. Я уже промчался по коридору и, сбегая по лест­нице через три ступеньки, крикнул: — Спасибо, Добби! Пока!       В вестибюле ещё копошились запоздалые студенты, они только что позавтракали и шли из Большого зала к озеру поглядеть на второе испытание. Я же мчался так, как никогда раньше и дети в страхе на меня оглядывались и отпрыгивали в сторону. М-да, наверное видок у меня был ещё тот.       Фух, успел. Но меня явно ждали… Ох и лицо у директоров других школ… Явно не рады мне. Ну и пускай. Пусть вздохнут спокойно. Сегодня я обязан проиграть! Людо Бэгмен рас­ставил участников вдоль берега озера на расстоянии десяти футов друг от друга. Я стоял с краю, рядом со мной Крам в купальных плавках и с волшебной палочкой наготове. — Всё в порядке, Гарри? — прошептал Бэгмен, отстав­ляя меня от Крама ещё на несколько футов. — Знаешь, что делать? — Ага, — ответил я, потирая бок. Всё же хорошо я пробежался. Бэгмен нервно дёрнул плечом и вернулся к судей­скому столу, направил волшебную палочку на горло, как тогда, на Кубке мира, и произнес: «Сонорус!» — его голос тут же понёсся через озеро к высоким трибунам. — Ну, что ж, наши участники готовы ко второму ис­пытанию. Начнём по моему свистку. За час они должны найти то, что у них отобрали. Итак, на счёт три: раз… два-три! Холодный неподвижный воздух огласил пронзитель­ный свист, трибуны взорвались криками и рукоплеска­ньями. Я, не глядя, что делают другие участники ис­пытания, скинул ботинки, стянул носки, достал из кар­мана комок жаброслей. Задумавшись, сделал вид, что сунул их в рот и побрёл в озеро. Лэйша хмыкнув, незаметно для всех, уничтожила Жабросли в моей руки. — Мало ли, кто заметит, — шепнула та, на мой немой вопрос. — И всё же, ты мог ими воспользоваться. Я их проверила, всё нормально. Это и есть Жабросли. Но да ладно, если решил-таки доверился мне, то не буду настаивать. Но знаешь, мне приятно, что ты мне настолько веришь, змееныш. И ты не пожалеешь об этом. Не бойся, больно не будет. Эта магия щадящая. Только может немного быть неприятно, когда появятся жабры, вот и всё. Я мысленно её поблагодарил. Да, пока я бежал, Лэйша проверила Жабросли и сказала, что всё в порядке. Даже предложила использовать их, чтобы не рисковать и не показывать её силу. Но я наотрез отказался глотать эту дрянь, которую сделал мой враг. Было банально страшно и неприятно. Немного поуговаривав меня, она сдалась. Хотя призналась, что ей будет спокойнее, если я приму её помощь. Ведь тогда она сможет всё контролировать. Вот и хорошо. И ей спокойнее и мне.       Вода в озере была ледяная и резала ноги, как будто это была не вода, а огонь. Мантия и брюки промокли, и чем глубже я заходил, тем тяжелее они становились. Вот я зашёл в воду уже по колено, даже глубже, ноги немели и скользили на плоских, заросших илом камнях. Но тут, по моему телу пронеслось жгучее тепло. Я вздрогнул, но не испугался. Даже наоборот, было приятно. А конечности, которые уже околели, начали согреваться. — Остановись и подожди. Жабросли действуют не сразу, — хмыкнула Лэйша. Я кивнув и зайдя в воду по пояс, остановился и стал ждать. На трибунах засмеялись. Ох, чувствую себя идиотом…       Я стоял и чувствовал жар во всём теле, даже глаза прикрыл от удовольствия. Тут, шею начало пощипывать, а моё тело окутала белесая дымка. — Не переживай, её никто не увидит. Готовься нырнуть, змееныш. На трибунах смеялись всё громче, особенно ста­рались слизеринцы, свистели и улюлюкали, но меня это уже совершенно не заботило. Я был расслаблен и чувствовал, как магия Лэйши оплетает моё тело. Это было невероятно приятно. Я даже забыл о волнение, полностью доверившись своей подруге. Вдруг, я почувствовал, словно мне на лицо нало­жили невидимую подушку, зажали рот и нос. Я судорож­но вздохнул, и у меня закружилась голова. Легкие опусте­ли, а слева и справа на шее появилось резкое жжение… Не больно, но действительно неприятно. Я схватился ладонями за шею и почувствовал под ушами широкие щели, которые открывались и закрыва­лись, словно хватали воздух — жабры! — Скорее ныряй, малыш. А то начнёшь задыхаться, — шепнула змейка и я почувствовал, как будто мне сделали невидимую подсечку. Так что нырнул я хорошо, плашмя… Вот же вредная змейка… Теперь ещё и посмеивается надо мной. Пошутить видите ли захотелось… Глоток ледяной воды показался глотком жизни. Голо­ва перестала кружиться, второй глоток воды плавно про­шел сквозь жабры, и мозг насытился кислородом. Я поглядел на руки, в зелёной озерной воде они казались призрачными, а между пальцами выросли перепонки. Я изогнулся и взглянул на ноги — голые ступни вытянулись и тоже сделались перепончатыми. Хм, как забавно. Интересно, у жаброслей такой же был бы эффект? — Абсолютно. Из-за этого, я и сказала, чтобы ты притворился, что их съел. Только действие у жаброслей не долгое. А вот моё заклинание…, — и та фыркнула. Я лишь улыбнулся, совершенно не против того, что Лэйша всё же решила заглянуть в мои мысли. Пускай. Эх, а водичка приятная… Да и так легко! Честно, я бы тут жить остался! Тишина, да покой… Ладно, это лирика, но пора действовать. Я вытянул руки, силь­ным гребком развел в стороны вдоль тела, заработал но­гами-ластами и удивился, как быстро я сейчас мог плыть. Да и видел теперь ясно и далеко, и можно было не моргать.       Ско­ро я заплыл так глубоко, что уже не мог различить поверхности озера, и направился прямо ко дну. Хм, поплыву-ка я вдоль дна. Но тут вода намного мутнее. Хотя, может из-за Лэйши, но это не причиняло дискомфорт. Честно, я наслаждался этим приключением и даже позабыл про задание. Подо мной расстилался удивительный пейзаж. То вырастали целые леса чёрных трепещущих водорослей, то широкие илистые луга с редкими валуна­ми. Я так увлёкся, что заплывал всё ниже и ниже, к середине озера. Маленькие серебристые рыбки стрелами проноси­лись мимо меня. Я глядел вперед, не мигая, стараясь различить, что меня ждёт впереди. Вдруг кто-то схватил меня за ногу. Я обернулся и увидел гриндилоу. Маленькое, ро­гатое водное чудище вылезло из водорослей, крепко схватило меня длинными пальцами и оскалило острые клыки. Я сунул перепончатую руку в карман и стал нащупывать волшебную палочку. Но даже сделать ничего не успел, как этих тварей от меня отбросило ударной волной магии. Ох, похоже Лэйша не выдержала. — Прости, немного занервничала, — пробормотала та, а я лишь благодарно улыбнулся. Пусть, ничего страшного. Маленькие пакостники погрозили мне ко­стлявыми кулаками и спрятались в водорослях. Я отплыл подальше, фыркнул. Забавно. Тут, остановился, спрятал вол­шебную палочку в карман мантии, оглянулся и прислу­шался.       Так, продолжим. Хм, заплыл я уже очень глубоко, а кро­ме колышущихся водорослей ещё ничего не нашёл. Ну и ладно, спешить некуда. — Ну как? — раздался голос позади. Меня от такого чуть удар не хватил. Я рывком перевернулся и увидел Плаксу Миртл, едва различимую в тёмной воде, только огромные глаза привидения за толстыми очками в перламутровой оправе глядели не мигая. — Ты что, Миртл! — хотел рявкнуть я, но вместо этого у меня изо рта вылетел большой пузырь. Плакса Миртл захихикала. — Плыви вон туда, — указала она. — Я с тобой не по­плыву. А то они меня как увидят, так сразу начинают го­няться. Я успокоившись, в благодарность показал ей кулаки с оттопы­ренными большими пальцами и направился в указанном направлении, держась повыше над водорослями, на слу­чай, если там прячутся другие гриндилоу.       Плыл я долго, да и сам особо не торопился. Но вскоре, я вдалеке услышал обрывок русало­чьей песни из яйца. «На поиски даём мы Тебе один лишь час…» Ага, ага, спасибо… А можно поменьше времени? Что-то я слишком быстро преодолел маршрут… Впереди в мутной воде пока­зался громадный камень. На камне — рисунок: тритоны держат в руках копья и гонятся за чудовищем, по виду — гигантским кальмаром. Я миновал стороной камень и поплыл на русалочью песню… «Минуло больше полчаса — спеши! Скорей пропажу забери…» Вот черт, слишком быстро я добрался… Надо замедлиться. Я не должен приплыть первым! Вдруг из тьмы показались очертания домов, слеплен­ных прямо из булыжников и поросших водорослями. В тёмных окнах виднелись лица… эти лица были совсем не похожи на мордашку русалки с картины в ванной ста­рост. Серая кожа и длинные-длинные тёмно-зелёные воло­сы, желтые глаза, неровные зубы, на шеях — ожерелья из гальки. Когда я проплыл мимо, эти существа злобно на меня глядели. Какие неприветливые… Несколько тритонов и русалок выплыли из своих камен­ных хижин с копьями в руках и, мощно работая сереб­ристыми хвостами, подплыли взглянуть поближе. Так, надо бы побыстрее проплыть по русалочьей улице. Мне это не нравится. Да и моей змейке, тоже. Каменных хижин становилось всё больше, вокруг некоторых были разбиты сады водорослей, а у двери одной хижины даже сидел привязанный к колу гриндилоу. Отовсюду выплы­вали новые русалки и тритоны, с любопытством разгля­дывали гостя, указывали друг другу на перепонки на ру­ках и ногах и на мои жабры и перешептывались. Я завернул за угол и моим глазам предстало удивительное зрелище. На обрамленной несколькими домами площади со­бралась толпа русалок и тритонов. В середине площади высилась статуя тритона, высеченная из цельного куска скалы, перед статуей выстроился русалочий хор и пел песню участникам Турнира. К хвосту статуи были привязаны четыре человека. Рона привязали между Гермионой и Чжоу Чанг. Еще там была девочка лет восьми с серебристыми волосами, как у Флер Делакур. Возможно, это её сестра. Ох, так вот кто был пленником… Что же, пора освободить друзей…       Дно озера было сплошь усыпано оскол­ками камней. Я выбрал камень позазубрестей, вернулся к статуе и принялся пилить им верёвку. Эту идею подкинула мне Лэйша, так как я растерялся, не зная, что делать. Минут че­рез семь веревка вокруг Рона была перепилена, и Рона — по-прежнему без сознания — тихонько понесло течени­ем над самым дном. Я огляделся. Ни Седрика, ни Флер, ни Кра­ма. Да где ж они застряли? Почему не торопятся? Я подплыл к Гермионе и начал перепиливать и её верёвку. Нет, так просто я не оставлю подругу в беде! Но меня тут же схватили несколько пар мускулистых рук. Пять или шесть тритонов тянули меня прочь от Гермионы и со смехом трясли головами. — Забирай одного пленника, — сказал один из них, — и плыви… — Вот ещё! И не подумаю! — возмущено выпустил пузыри я. — Ты должен забрать только своего друга… другие ос­танутся… — Она тоже мой друг! — рявкнул я, указывая на Гермиону. — И их я тут умирать не оставлю! Я начал нервничать. Нет, я не могу их оставить, ни за что! Голова Чжоу лежала на плече у Гермионы, девочка с серебристыми волосами походила на зелёное привидение. Я попробовал было вырваться из рук тритонов, но те только сильнее расхохотались. Я судорожно принялся искать глазами других участников. Ну где же они, наконец? Вдруг тритоны и русалки что-то увидели и стали ука­зывать пальцами куда-то вверх. Я обернулся, погля­дел вверх и увидел Седрика. Седрик, широко раскрыв от страха глаза, плыл к русалочьей деревне, голова у него была в большом пузыре воздуха, и лицо казалось шире, чем на самом деле. — Я заблудился! — проговорил Седрик одними губа­ми. — Флер и Крам тоже скоро будут. У меня словно гора с плеч свалилась. Седрик достал из кармана перочинный ножик и перерезал верёвку, ко­торой была привязана Чжоу, обхватил девушку и уплыл с ней наверх.       Я остался ждать. Во-первых и не спешу, а во-вторых… Не оставлю их и всё тут, пока не смогу убедится, что все спасены! Потом просто не прощу себя. Странно, но от Лэйши я почувствовал тепло и ласковое прикосновение. Кажется, она меня успокаивает… Где же Флер и Крам? Час скоро кончится, и тогда, если верить песне, пленников уже не вернуть… Вдруг послышались вопли русалок. Тритоны отпусти­ли меня и обернулись, обернулся и я. К нам плыло чудовище: человеческое туловище в плавках и голова аку­лы. Виктор Крам попытался превратиться в акулу. Акулочеловек подплыл к Гермионе и вцепился зуба­ми в верёвку вокруг неё. Новыми зубами Краму легче было бы укусить дельфина, чем верёвку, и я подумал, что Крам, чего доброго, перекусит Гермиону пополам. Подскочив к Краму, хлопнул его по плечу и протя­нул камень с зазубринами. Крам схватил камень, сейчас же перепилил верёвку, обхватил Гермиону за талию и, даже не взглянув на меня, помчался наверх. Больно нужно. Главное, девочка в безопасности. Что же делать? Я как и хотел, проиграл, но… Если бы точно знать, что Флер приплывет… А её нигде не видно… Плевать!!! Я снова схватил камень — Крам его кинул на дно. Не оставлю ребёнка и всё тут! Я в жизни не прощу себя за такое. Но тритоны обступили Рона и незнакомую девочку и зака­чали головами. Я не выдержав, выхватил волшебную палочку. — С дороги! Изо рта выскочил только пузырь, но тритоны меня поняли, потому что перестали смеяться и, расширив от страха жёлтые глаза, глядели на палочку. Их много, а я один, но понятно по их испугу, что волшебники из них такие же, как из гигантского кальмара. Вот вам, выкусите, сволочи! — Считаю до трех, — выпустил я изо рта струю пузырей и на всякий случай показал тритонам три паль­ца. — Раз (я загнул одни палец)… два (загнул другой)… Тритоны разлетелись кто куда. Вот и умнички. Не хотелось калечить, но если пришлось, я бы это сделал. Недолго думая, я кинулся к ма­ленькой девочке и принялся пилить её верёвку. Ура, она свободна! Я обхватил девочку вокруг та­лии, схватил Рона за воротник мантии и поплыл вверх.       Плыть и тащить за собой такой груз было тяжело, ру­ками я грести уже не мог и изо всех сил работал лас­тами, но Рон и сестра Флер, словно мешки с картошкой, тянули меня на дно… Я глядел вверх. Еще очень глубо­ко, вода впереди чёрная… Тритоны с русалками плыли следом. Они легко носи­лись вокруг и глядели, как я выбиваюсь из сил, стара­ясь скорее доплыть до поверхности. Не проймёте, не отдам вам детей! Мои ноги отказывались служить, руки просто разламывались от боли… Стало тяжело дышать. Шея снова заболела, а вода сно­ва становилась мокрой на вкус… Наверху уже светлее… Светлее… — Не бойся, я медленно снимаю заклинание. Жабросли уже давно бы перестали действовать. Не хочу вызывать интерес магов. Ты справишься, я верю в тебя! Я кивнул и с такой силой заработал ногами, что ноги слов­но взвыли от боли, а голова пропиталась водой. Ура, вот и суша, я смог! От чудесного, свежего прохладного воздуха закололо мокрое лицо. Всё, пройден второй раунд и к счастью, я последний. А самое главное, смог помочь Рону и девочке… — Знаешь, малыш… Именно из-за этой черты, я и полюбила тебя. Из-за этого, готова защищать и помогать. Ты как солнце в этом мире грязи и лжи. Мягкий, светлый, добрый и тёплый. И я в который раз убеждаюсь, что сделала правильный выбор. Твоя душа чиста, как первые снежинки. Я лишь тепло улыбнулся. Увы, говорить пока не мог. Потом поболтаем. Не знаю, так ли правдивы её слова, но это да. Друзей я не оставлю в беде, так же как и незнакомцев.       Рона и девочку я держал на плаву вместе с со­бой. Зеленоволосые тритоны с русалками всплыли сле­дом за мной и улыбались. Трибуны радостно завопили и засвистели, все вско­чили на ноги. Должно быть, все думали, что Рон с малень­кой девочкой захлебнулись, но нет, Рон и девочка про­снулись и открыли глаза. Нет, не в мою смену. Не позволю кому-то умереть в этом чертовом состязание. Девочка смутилась и испугалась, а Рон выплюнул воду, замигал от яркого света и, повер­нувшись ко мне, сказал: — Вот ведь сырость! — тут он увидел сестру Флер. — А эту ты чего вытащил? — Флер так и не приплыла. Что же мне было делать? Не оставлять же её там? — еле переводя дыхание, отве­тил я, с раздражением смотря на рыжего. Как он только может такое говорить, не понимаю! — Дурья твоя голова! Ты что, и правда решил, что мы там останемся? Да Дамблдор никогда бы не позволил нам утонуть! — А как же, в песне… — растерялся я, перестав злиться. — Да это для того, чтобы вы там не возились и поско­рее нас нашли. Ты что, героя из себя строил? Торчал там больше, чем надо? Я мысленно отвесил себе подзатыльник. Что же, не подумал о таком… И вообще… Рону легко говорить, он-то спал, он-то не знает, как там, на дне, жутко, когда вокруг эти тритоны с копьями в руках — того и гляди про­дырявят. — Поплыли! — буркнул я, а Лэйша посмеивалась и успокаивала меня. Ведь я и так должен был проиграть, так что всё нормально. Благодаря ей я успокоился и даже улыбнулся. В принципе, она права. Да и её похвала за то, что я не оставил ребёнка, полностью доказала, что я всё правильно сделал. — Помоги мне, придер­жи её. Вряд ли девочка хорошо плавает. И мы вдвоём потянули за собой сестру Флер к бере­гу, где уже ждали судьи; двадцать тритонов плыли вместе с нами, словно почётный караул, и распевали хриплы­ми голосами страшные гимны.       Мадам Помфри возилась на берегу с Гермионой, Кра­мом, Седриком и Чжоу, укутывая их в толстые шерстяные одеяла. Дамблдор и Людо Бэгмен радостно заулыбались мне и Рону; Перси был белее простыни и казался беспомощным подростком. Он не стал дожидался, пока Рон и я доплывут до берега, и сам пошлепал по воде нам навстречу. Флер Делакур билась в истерике и вырывалась из рук мадам Максим с криком: — Габ’гиэль! Габ’гиэль! Она жива? Скажите мне! Жива? — С ней всё в порядке, — пытался крикнуть я, но от усталости и говорить-то мог еле-еле, не то, что кри­чать. Перси подхватил Рона и потащил к берегу («Да отвя­жись ты, Перси! Я и сам дойду!»); Дамблдор с Бэгменом поддерживали меня под руки, Флер наконец вырвалась из крепких рук своего директора и схватила сестру в охапку. —Там г’индилоу. Они на меня напали… о моя сест'-генка, я уже думал… я думал… — и она разрыдалась. Видно не один я воспринял слова песни в серьёз. — А ну-ка, иди сюда! — приказала мадам Помфри мне, подхватила меня и подтащила к остальным, завернула в шерстяное одеяло так крепко, будто смирительную ру­башку и влила в рот какого-то зелья, да такого горячего, что у меня дым из ушей пошёл. — Молодец, Гарри! — воскликнула Гермиона. — Мо­лодец! Сам обо всём догадался! — Ну…— я уже собирался рассказать ей о Добби (про змейку я даже подруге не хотел рассказывать), но заметил, что Каркаров пристально на меня глядит. Из всех судей только он не радовался моему возвращению, Рона и маленькой сестры Флер и остался сидеть за столом. — Да, сам, — сказал я громко, так, чтобы и Кар­каров меня услышал. Да и, пусть так все и думают. — Герм-ивонна, у тебя водный жук на голове, — ска­зал Крам. Мне показалось, что Крам хочет привлечь внимание Гермионы и, может быть, напомнить, что это он только что спас её, вызволив со дна озера, но Гермиона нетерпеливо смахнула с головы жука и сказала: — Жаль, что ты не успел вовремя… Ты долго нас искал? — Да нет… я вас быстро нашёл… Я почувствовал себя глупо. Здесь, на суше, стало яснее ясного, что Дамблдор ни за что не дал бы уме­реть пленникам, не доплыви до них участники. Но да ладно. Так даже лучше. Всё вышло, как я и планировал. Дамблдор, пока мы общались, склонился у воды и беседовал с русалкой. Самой дикой и злобной на вид изо всего водного народа; должно быть, она была среди своих собратьев главной. Дамблдор издавал те же резкие скрипучие звуки, что и тритоны с русалками, когда они над водой, значит, Дам­блдор знал русалочий язык. Как интересно… — Опасный маг, очень опасный… Из-за него мне приходится не просто. Надо полностью скрывать свою ауру и магию… Ещё, он расчётлив, прекрасный игрок жизнями. Нет, его душа не чёрная, но тьмы в ней много. Просто… Будь с ним поосторожнее, змееныш. Если понадобится, он не пожалеет чью-то жизнь. Такие люди считают, что ради цели, можно пустить человека в расход. Возможно и будет жалеть, но не отступит. Ради блага других… И я ощущаю, что тебе стоит его опасаться, — тихо прошипела змейка. Я промолчал, но честно, был в шоке от её слов. Для меня профессор был словно отец. А сейчас услышав такое, стало не по себе. Неужели она права? Что же, тогда могу сказать только одно… Я совершенно не разбираюсь в людях. Ладно, пока забуду об этом. Но ухо буду теперь держать с директором в остро. Лэйше я верю безоговорочно.       Дамблдор разогнулся, повер­нулся к остальным судьям и сказал: — Надо бы посоветоваться перед тем, как ставить оценки. Судьи собрались в кучку. Мадам Помфри отобрала Рона у Перси, подвела его ко мне и остальным, дала одеяло и напоила бодрящим зельем, потом отправилась за Флер и её сестрой. У Флер были исцарапаны и изреза­ны лицо и руки и изодрана мантия, но ей самой было не до того, и она ни за что не хотела позволить мадам Пом­фри промыть раны. — П’гиглядите за Габ’гиэль, — попросила она мадам Помфри, а сама подошла ко мне. —Ты спас мою сест’гу, — восторженно сказала она. — Хотя она и не была твой пленник. — Спас, — пробормотал я. И тут, Флер резко наклонилась и расцеловала меня в обе щеки (я от неожиданности вспыхнул и подумал, что у меня сейчас снова дым из ушей повалит), а после девушка обернулась к Рону. — И ты помогал… — сказала она. — Да, — ответил с надеждой тот. — Помогал, немного… Флер быстро наклонилась и расцеловала и его. Гер­миона при этом так рассердилась, что не могла и слова вымолвить от такой неслыханной дерзости. Ох, лучше пусть с Крамом мутит. Он более надёжен, чем Рон. Конечно, не очень хочется об этом задуматься, но иногда приходят такие мысли… Тут за спи­нами участников раздался громоподобный, волшебно усиленный голос Людо Бэгмена, и мы вздрогнули, зри­тели на трибунах притихли. — Дамы и господа, предводительница русалок и три­тонов поведала нам, что в точности произошло на дне озера, и вот наше решение: оценки чемпионам будут выставлены по пятидесятибальной шкале. Итак. Мисс Флер Делакур продемонстрировала замечательное владение заклинанием головного пузыря, но на неё напали грин­дилоу, и она не сумела спасти своего пленника. Мы ре­шили поставить ей двадцать пять очков. На трибунах захлопали. — Я не достойна, — хриплым голосом проговорила Флер, качая своей очаровательной головкой. — Мистер Седрик Диггори также использовал закли­нание головного пузыря и первым вернулся со своим пленником, но вернулся на минуту позже установленно­го времени, — пуффендуйцы на трибунах разразились криками и аплодисментами, Чжоу поглядела на него, и её глаза светились от радости. — Мистеру Диггори мы ставим сорок семь очков. Отлично, значит я просто обязан проиграть теперь. — Мистер Виктор Крам продемонстрировал непол­ное превращение, что, впрочем, не помешало ему выпол­нить задание, и он вернулся вторым. Его оценка — сорок очков. Каркаров надулся от гордости и захлопал громче всех. — Мистер Гарри Поттер с успехом воспользовался жаброслями, — продолжал Людо Бэгмен. Фух, не поняли подставы и это главное… — Он вернулся последним и потратил на задание гораздо больше условленного времени. Однако предводительница тритонов и русалок сообщила нам, что мистер Поттер первым нашëл пленников и задержался на дне только потому, что желал вернуть на сушу не только своего собственного, а непременно всех пленников. Рон и Гермиона взглянули на меня восхищен­но и жалобно. — Почти все судьи, — тут Бэгмен неприязненно взгля­нул на Каркарова, — посчитали, что такое поведение го­ворит о высоких моральных качествах и заслуживает высшей оценки. Однако… оценка мистера Поттера — со­рок пять очков. У меня сердце заколотилось от ужаса, ведь я разделил с Седриком первое место… Твою же дивизию! Ну почему всё как всегда через одно место у меня?! Дамблдор что, не мог снизить мне баллы? Ведь знает же правду!!! Рон и Гермиона от такой не­ожиданности мгновение глядели на ошарашенного меня, раскрыв рты, а потом радостно засмеялись и громко захлопали вмес­те с остальными студентами. — Ну, вот! — крикнул Рон. — Ты, оказывается, не дура­ка валял, а высокие моральные качества демонстрировал. Флер тоже хлопала изо всех сил, а Крам приуныл, по­пытался снова заговорить с Гермионой, но та от востор­га не обращала на него внимания. Я же пытался натянуть радостную улыбку, но получалось с трудом. Опять меня пробило дрожью от страха… — Все хорошо. Проиграешь в последнем испытании. Не убивайся так, милый мой змееныш, — я лишь подавлено кивнул. Вот почему, даже когда специально хочу проиграть, ничего не получается… — Третье и последнее испытание состоится на закате двадцать четвертого июня, — продолжил Бэгмен. — За месяц до этого чемпионам Турнира объявят, что это бу­дет за испытание. Благодарю вас всех, что поддержали наших чемпионов.       Я поднимался по каменной лестнице замка, хмурый и уставший. Хочу побыть один. Сейчас мне не до празднования. На душе скребли кошки. Просто хотелось на всё плюнуть и сбежать из Хогвартса. — Не грусти, змееныш. Мы что-нибудь придумаем, — шепнула Лэйша. — Я не собираюсь тебя так просто отдавать смерти.