Счастливый принц

Конечно же он согласился. От таких проектов не отказываются. Ну, в здравом уме и трезвой памяти, конечно. До начала съемок я его больше не видела. А у нас с Максом началась подготовка к свадьбе. То есть не совсем у нас… У Макса. Я ровным счетом не хотела ничего делать. И спасибо моему будущему мужу, он взял на себя все организационные моменты. Но перед этим у нас состоялся сложный разговор. ― Саш, мне немного обидно, что ты так к этому относишься, ― начал Макс, когда я в очередной раз отмахнулась от какой-то ерунды, вроде выбора цвета приглашений, ― Если ты передумала, скажи мне. ― Да, не передумала я… Не обижайся, пожалуйся. Мне просто не хочется свадьбу, ― на этих словах Макс резко вскинул на меня глаза, и я поспешила объяснить, ― Я не замуж за тебя не хочу. Я не хочу торжество, вот это все… Гости, торт и тому подобное. ― Почему? Здорово, что это будет запоминающееся событие… ― он помолчал, ― Будем с тобой старенькие, будем смотреть фотографии и предаваться ностальгии. Я молчала. Он подошел и обнял меня. ― Объясни, пожалуйста. ― Макс, у меня уже была свадьба. Была фата и белый лимузин. И что? Ничего. Ни к чему хорошему это не привело. ― Я не он! ― жестко с вызовом сказал Макс, ― Я тебя не обижу, обещаю тебе. Он задумался, достал из холодильника бутылку вина и, сделав глоток прямо из горлышка, вернул ее на место. Потом присел напротив меня за столом. ― Давай так. Я очень хочу настоящую, большую, веселую свадьбу. С кучей гостей, с дурацкими конкурсами, с пьяными друзьями, с огромным тортом, в который даже может кто-то упадет. Он опустил глаза, и я заметила, что румянец проступил на его щеках. ― Я понимаю, что девочки обычно хотят свадьбы… мужчине, вроде как, не солидно… ― он взял мои руки и заглянул в глаза, ― Но, если ты этого не хочешь, давай просто распишемся. ― Я не буду лишать тебя мечты, ― в моих словах не было сарказма, мне действительно хотелось, чтобы Макс был счастлив, ― Только давай наймем организатора свадеб, обрисуем ей общую концепцию, и пусть он все решает. Я, правда, не хочу решать какого цвета будут приглашения. Макс сразу же согласился. Он точно понимал, что я этим всем заниматься не буду, а он просто не потянет по времени. ― Только обещай мне, что купишь себя настоящее свадебное платье! ― сказал он, заметно оживившись. Я закатила глаза, но пообещала. *** Начались съемки «Ты не спрячешься», в павильоне я старалась вообще не появляться. Но у нас было много уличных съемок. Макс постарался и выбил кучу разрешений, в том числе на перекрытие Воздвиженки на два часа, правда ранним утром воскресенья. Подземелья Кремля только снимали в Подмосковье, в разрушенном военном бункере, а кремлевские дворы на зеленом фоне. Остальное все мы снимали на натуре, что сильно осложняло процесс и требовало присутствия и помощи всех доступных людей, задействованных в проекте. Макс очень много поставил на этот проект, финансирование было масштабным и у него не было шансов оступиться. Потерять репутацию было нельзя. А я как будущая жена его всячески поддерживала. Без форс-мажоров не обошлось. Значительную часть группы уложила в постель… ветрянка! Я думала, что все должны переболеть ей в детстве. Оказалось, что это вообще не так. Я искала замены в других кинокомпаниях, но сейчас был самый сезон съемок и это оказалось не такой простой задачей. В итоге я работала на площадке почти каждый день. Сериал, который я начала писать пришлось отложить. Я работала то помощником осветителя, то костюмера, как-то даже пришлось гримировать актрису. Хорошо, что не ЕГО. В общем, мне некогда было думать ни о предстоящей свадьбе, ни о близости Арсения, которая, безусловно, меня волновала. Больше всего меня расстраивало другое. Макс и Арс и раньше были хорошими знакомыми, но на этих съемках сильно сдружились. Макс звал Арсения на наши тусовки, то в бар, то на чью-нибудь дачу. А тот соглашался и приезжал. Иногда он был в одиночестве, иногда с какой-нибудь девушкой. Одну, Василису, я видела чаще других. Она меня раздражала, хотя повода для этого не было. Она была миниатюрной блондинкой с яркими голубыми глазами, очень вежливая, с хорошим чувством юмора. Я совершенно не имела права на ревность, но я… ревновала. Арсений же всегда держал лицо. Ни одного неосторожного взгляда не было брошено в мою сторону. Конечно, мы не вели задушевных бесед, но общались вполне нормально, словно и не было тех трех дней в Омске. Но я чувствовала, что это еще не конец нашей с ним истории и от этих мыслей мне было нехорошо, ведь, по сути, я обманывала Макса. Уже много раз я собиралась рассказать ему о том, чтобы была больше чем просто знакома с Арсением. Но каждый раз, когда я собиралась с духом и открывала рот, что-то мне мешало. Кто-то звонил, приходил, появлялись какие-то неотложные дела. Один раз вечером я даже начала рассказывать, но через пару предложений поняла, что Макс спит. Он просто отключился на диване, вымотанный тяжелым рабочим днем. Сама вселенная была против этого. И я сдалась, решив, что вся эта история быльем поросла и, возможно, появится только где-нибудь на страницах моего сценария. *** Меня разбудил настойчивый телефонный звонок. С трудом разлепив глаза, я обнаружила, что Макса рядом со мной нет. Я не сразу вспомнила, что он собирался рано уехать на площадку. Звонила Марина. ― Прости, что разбудила, ― тараторила она, ― но Савойский требует тебя. Собирайся и прилетай как можно скорее. ― Зачем? ― я все еще пыталась до конца разбудить свой мозг. ― Что-то с текстом сценария. Я не очень поняла, но что-то у них не выходит, хотят, чтобы ты переписала. ― В смысле, переписала? ― возмущение начало рождаться внутри меня, ― Утвердили же все давным-давно. Да и зачем мне приезжать. Я могу и дома подправить. Скажи что. ― Не-а, не выйдет. Андрей Аркадьевич все утро рвет и мечет. На всех наорал, а ты же знаешь, он вообще спокойный как удав. ― Ладно… мне минут сорок ехать. ― Постарайся быстрее. Кофе и выпечку на завтрак я тебе приготовлю. С этими словами Маринка отключилась, а я наспех умылась, нацепила первые попавшиеся джинсы и футболку и выбежала из дома. Каким-то чудом проскочив мимо всех дорожных пробок, через полчаса я уже была на месте. В павильон я входила с опаской. Я действительно никогда не видела, чтобы Савойский на кого-то кричал. Он мог быть строгим, даже суровым, но, чтобы он вел себя некорректно, никогда. Пару человек из группы, которых я встретила у павильона были растерянные и напряженные. Я подошла к площадке, Савойский сидел на раскладном стуле. Он меня тут же заметил. ― Сашенька, приветствую тебя, моя дорогая, ― он дежурно улыбнулся, но голос его был металлическим. ― Здравствуйте, Андрей Аркадьевич, ― я поздоровалась и поняла, что вокруг воцарилась тишина. ― Андрей Аркадьевич, мне сказали, что вы тут скальпы с голов снимаете, ― я же не могу промолчать. «Блять!» Савойский на секунду замешкался, внимательно смотря на меня, а потом резко засмеялся в голос, и его басистый смех пронесся эхом по павильону. Я покрутила головой два десятка глаз смотрели на нас с режиссером в немом испуге. Он был царь, которого все беспрекословно слушались, а я пылью на его ботинке. Думаю, что именно это вызвало такую реакцию окружающих. ― Ну, в общем ты права, ― сказал он, отсмеявшись. Глаза его уже были добрее, а тон мягче, ― Вообще херня какая-то получается. Сейчас все дружно переделаем. ― Вам какая-то сцена не нравится, я это поняла, ― осмелела я, ― но я не знаю какая… Я не успела договорить, как он уже сунул мне в руки текст сценария и тыкнул в него пальцем. Я взяла, но смотреть не стала. ― А что-то отсняли, можно мне глянуть? Я так быстрее пойму, как можно изменить, ― договорив я поняла, что точно знаю о какой сцене идет речь и меня тряхануло током изнутри, я еле на ногах устояла. Этот сцену я в последний момент вносила в сценарий, практически перед самым началом съемок. Структурно нужно было разбить два эпизода. Сцена расставания главных героев должна быть переходной из одной локации в другую, плюс делать видимую разбивку во времени. Чтобы зрителю сразу стало понятно, даже без титра с датой, что между событиями проходит продолжительное время. И поскольку сроки меня поджимали, мне в голову не пришло ничего лучше, чем взять за основу ситуацию из своей жизни. ― Арсений! Мирослава! ― крикнул Савойский, ― В кадр! Давайте еще раз. ― Нет-нет, ― тут же испугалась я, ― Я имела ввиду, чтобы я снятое посмотрела. ― Ничего, еще раз сыграют, сказал он, пододвигая мне стул и садясь рядом. На ватных ногах я плюхнулась в кресло. Первым вышел Арсений, на нем лица не было, бледность проступала даже через грим. Следом вышла Мирослава, исполнительница главной женской роли, она везла за собой маленький серебристый чемодан на колесиках. Мое сердце опустилось в пятки. Краем глаза я увидела движение справа от себя. Это был Макс. Он улыбнулся мне и подмигнул, и меня немного отпустило. ― Я не хочу, чтобы ты уезжала, ― говорил свою реплику Арсений, ― Дай мне один день, ну максимум два. Я разберусь со всеми своими делами, и мы улетим вместе. ― Глеб, ты мой золотой принц из притчи, только я не хочу, чтобы тебя постигла его участь. Я не… ― Стоп! ― сказал Савойский, а потом повернулся ко мне, ― Видишь фигня получается. С трудом вырвавшись из плена воспоминаний о нашем с Арсением расставании в аэропорту, я посмотрела на режиссера. ― Я не хочу никого обидеть, но, по-моему, здесь дело не в тексте, ― сказала я. ― А в чем? ― Не в «чем», а в «ком» … ― я говорила в полголоса, чтобы как можно меньше людей меня услышало, хотя это было невозможно, на площадке была тишина. ― Он, ― я показала пальцем на Арсения, ― психует и дергается, но не отрываясь смотрит ей в глаза, так не бывает. Он должен постоянно отводить взгляд и снова заглядывать ей в лицо. Она же торопится уйти, а должна очень сильно хотеть остаться, словно ее разрывает изнутри. Ее разум кричит, что уйти необходимо, а сердце шепчет, что хочет остаться. У него тоже есть сомнения. Если бы их не было, он бы сгреб ее в охапку, если нужно силой бы увел из аэропорта. Он сам не знает, как правильно. Он сам до конца не верит в свои чувства. ― Хм… ― только и произнес Савойский. ― Иди и сама попробуй, ― неожиданно сказала Мирослава, и тут же прикрыла рукой рот, испуганно посмотрев на Андрея Аркадьевича. ― Действительно, давайте попробуем, ― благосклонно сказал Савойский, судя по выражению его лица, идея ему понравилась. ― Я же не актриса... ― честно признаюсь, я испугалась. ― Давай, давай! От тебя никто не требует игры на Оскар, ― дружелюбно сказал режиссер и похлопал меня по плечу. Вся группа собралась вокруг площадки и внимательно наблюдала за происходящим. У меня тряслись коленки, я миллион раз прокляла себя, что не умею держать язык за зубами, несколько ругательств в моей голове были посланы Мирославе. Я вышла на точку и взялась за ручку чемодана, оставленного актрисой. Арсений стоял напротив меня, он был растерян не меньше, чем я. Повернувшись спиной к людям, смотрящих на нас, я произнесла шепотом. ― Ты хороший актер, сыграй чувства ко мне. Я видела, что он хотел мне ответить, но так и не сделал этого. ― Я не хочу, чтобы ты уезжала… Он положил свою ладонь на мои пальцы, теперь мы вместе сжимали ручку чемодана. ― Дай мне один день, ― он опустил глаза и провел большим пальцем по моему запястью, ― Ну, максимум два… Я опустила глаза, ком застрял в горле. ― Я разберусь со всеми своими делами, и мы улетим вместе. Я заглянула в его глаза, и увидела очень много боли. «Хороший актер…». ― Глеб, ты мой золотой принц из притчи, только я не хочу, чтобы тебя постигла его участь… Я положила свободную ладонь ему на грудь. Под хлопковой белой рубашкой очень громко сердце билось о ребра. Он накрыл мою ладонь своей. ― Я не буду той ласточкой. Мы разрушим друг друга до основания. Арсений убрал свои руки от меня, они повисли плетьми вдоль его тела. Я еще сильней вцепилась в ручку чемодана и отвернулась, собираясь уходить. На этом эта сцена заканчивалась, следующей должна была быть перебивочная сцена со взлетом самолета. Но в этот момент, я почувствовала его руки на своих плечах. Арсений со всей возможной силой вцепился в меня. «Синяки останутся…» Безусловно не о синяках я сейчас думала, но мой мозг исправно защищал мое хрупкое душевное равновесие, подкидывая странные для этого момента мысли. Я почувствовала поцелуй на своей макушке. Затем все ощущения исчезли. ― Извините, я немного сымпровизировал в конце, ― услышала я голос Арсения. ― Шикарно! Я повернулась, Савойский шел к нам. Он положил руки к нам с Арсением на плечи. ― Думаю так и оставим. Из группы людей, смотревших на нас, я выхватила взгляд Мирославы. Конечно, он был не добрым. Но мне было все равно. Я поспешила ретироваться, но на выходе из павильона меня поймал Макс. ― Если бы ты была актрисой, ― сказал он, ― Я безумно бы ревновал тебя к твои партнерам. Такая страсть! Я реально поверил, что ты влюблена в него. После эмоций, снова пережитых рядом с Арсением, даже слова Макса не смогли выбить меня из колеи, я была опустошена. ― Ничего удивительного, ― сказала я устало, — Это же мой текст, я точно знаю, что чувствуют герои. Макс, я пойду, голова болит, и я еще ничего сегодня не ела. Я уже собиралась уходить, но Макс остановил меня. ― Кого ты хочешь, чтобы я внес в список гостей? ― спросил он, ― Есть какие-то пожелания, о которых я не знаю? Организатор просила полный список, нужно приглашения и карточки в печать отдавать. ― Мне нужна только Светка с мужем. А наших общих друзей ты и так позовешь. Максу кто-то позвонил, а я ушла собирать свои мысли из бесформенной массы, обратно в стройные ряды. *** Я сидела на бордюре возле одного из дальних павильонов Мосфильма. Забралась я туда, чтобы меня никто не нашел и не нарушил мое уединение. Пила кофе и заедала его круассаном, заботливо приготовленными для меня Маринкой. ― Ты вообще никого не боишься? ― услышала я знакомый голос. «Только не это! Блять! Не хочу сейчас…» ― Почему? ― Все слово боялись сказать, а ты пришла и в лоб ему залепила, что он самодур, ― сказал Арсений, усаживаясь со мной на бордюрный камень. ― Тебя Валя убьет, ― сказала я, показывая на его одежду, он так и не сменил костюм, в котором снимался. Он махнул рукой, наклонился и откусил от моего круассана. Я посмотрела на него. Игривое выражение лица говорило, что он собирался шалить, рассчитывал на мою бурную реакцию за посягательство на еду. Но я не оставила ему такого шанса. Я молча протянула ему стаканчик с кофе. ― Запей. Он явно не ожидал моей спокойной реакции, но кофе все-таки взял. ― Да не самодур он совсем. У всех нервы на пределе просто. Ветрянка эта. Петя вчера ногу потянул, хромает, а послезавтра по графику должны сцену с погоней снимать. Он по прямой еще бегать может, особо не видно, что хромает, а вот по лестнице бежать… это проблема. А у нас договоренность по закрытию части Черкизовских прудов. Нельзя просто перенести на другой день. ― Что делать думаете? ― спросил Арсений, мне показалось, что его совершенно не интересовала тема нашего разговора, и он просто вежливо отвечал. ― Дублера уже нашли, потом на монтаже будем резать, ― сказала я, ― Но Савойский что-то занервничал, боится, что будет криво. Макс сегодня поедет с монтажкой договариваться, чтобы сразу посмотреть, что получается. Я замолчала, Арсений тоже. Мы пили кофе и ели один на двоих круассан. Но потом он заговорил о том, о чем я совершенно не хотела. ― Этой сцены не было в изначальном сценарии… ― сказал он и внимательно на меня посмотрел. Я пожала плечами. ― Когда я пару дней назад ее увидел, думал мне показалось, ― в его глазах не было злости, скорее обида, ― Ты просто взяла и выставила на всеобщее обозрение кусок нашей… Он не мог подобрать слова, а я попробовала перевести все в шутку. ― Каждый, кто общается с писателем, должен понимать, что любое сказанное им словом, он потом может прочитать в книге… Не помню кто это сказал, ― проговорила я весело, но получилось это слегка наигранно. ― Только вот я не говорил таких слов, какие ты написала в сценарии. ― Может в этом и была проблема, ― ответила я и прикусила язык. ― Саш… ― тон его изменился, я тут же сообразила в каком русле потечет разговор. ― Арс, не нужно, ― я встала. ― Давай поговорим… ― он тоже поднялся на ноги. ― Я замуж выхожу. ― Я знаю. Из-за угла вырулила Маринка, она неслась куда-то с огромной стопкой бумаг. Это было мое спасение. Я подбежала к ней и предложила свою помощь, а она с радостью согласилась. Арсений остался стоять на прежнем месте с пустым стаканчиком из-под кофе в руках.