fingertips

Работа Майки беспорядочна, иногда даже в большей степени, чем у Такемичи: он проводит три часа в дороге после тренировочной гонки и возвращается домой только в девять, когда уже слишком поздно для воркаута, но слишком рано, чтобы спать. Плечи его онемели, спина болит. Кажется, было глупостью пытаться выспаться в машине. Это в принципе трудно – выспаться, когда твои спонсоры Коко и Кисаки. Цитрусовый сидр не помогает ему расслабиться. Майки стоит на кухне и пьёт его, как воду, а Такемичи сидит за низким столиком в гостиной и читает сценарий на своём ноутбуке. Он помощник режиссёра, и его начальник спросит об итогах работы уже завтра, что является рекордным сроком. Конечно, своевременный отчёт стал возможным только потому, что Майки был занят всю неделю. Манджиро прекрасно понимает, что у основной работы Такемичи нет шансов, когда он рядом. Он всегда был главной работой Ханагаки на полную ставку. И даже если сейчас Майки смотрит в окно перед собой, Такемичи всё равно поглядывает на него. Этих кипящих глаз Манджиро жаждал весь день. Его умотало быть тем, от кого ждут высоких результатов и согласий на фанатские встречи в байкерских клубах; Коко настаивает на съёмках рекламы, чтобы зарабатывать не только на таланте Манджиро, но и непосредственно на его персоне. Ему надоело, что всем нужно от него что-то. Только Такемичи смотрит на него простым, незамысловатым взглядом из-под кудрявой чёрной чёлки, и Майки чувствует бурю эмоций – обожание, привязанность, томящееся желание. От этого у него по спине бегут мурашки, и он говорит себе, что пойдет умываться и ляжет пораньше. Но он хочет подождать, пока Такемичи закончит – хочет, чтобы Такемичи стоял по другую сторону ванной и смотрел, как он принимает душ. В какой-то момент Майки стал совершенно больным. Может быть, он был болен всё это время. Он вспомнил о том, как Такемичи отругал его, когда он ублажал себя под напором горячей воды, не удосужившись попросить о помощи. С тех пор Ханагаки, то и дело, приглядывает за ним в ванной, он готов оказать любую услугу: потереть спину, помыть его голову, вытрахать из него мозги… Приятное тепло прошлось от макушки до кончиков пальцев. Сано входит в гостиную и садится у дальнего края стола. Его ноги чуть подгибаются, распластанные на полу. Он в свободных пижамных штанах и огромной худи Такемичи. Одежда, в которой Майки пришёл домой, промокла от пота – ему пришлось переодеться. Ему хотелось освежиться, но Такемичи не может наблюдать за ним, так что Майки ждёт, понемногу отпивает из бутылки и делает вид, что не умирает от желания привлечь внимание Ханагаки. Вместо этого он смотрит в стену, время от времени двигая плечами и хрустя шеей, его мышцы ноют, а позвоночник кажется каменным. Вероятно, ему следует немного потянуться, но даже на это у него нет энергии. Он ёрзает на месте, кряхтит, будто ему семьдесят два, а не двадцать семь, пока Такемичи не спрашивает: — Майки…? — Я в порядке. Он явно не в порядке. Но Такемичи всё равно ничего не сможет сделать, поэтому нечего жаловаться. Майки всегда предпочитал вести себя хладнокровно и скрывать свои слабости. Ему вроде как нравится, что Такемичи единственный, кто знает о нём всё. Хотя он всё ещё ведет себя так, будто он тупица. — Ты… ты хочешь массаж? Майки оглядывается, и его рука замирает на затылке. Он даже не подумал об этом. Он не делал нормального массажа целую вечность – с тех пор, как в прошлом году потянул мышцу, и его агент заставил его пойти к профессионалу. Это было вроде бы приятно, но немного неудобно, потому что это означало, что незнакомец прикасается к его голой коже, а Майки никогда не любил, когда к нему прикасаются другие люди. Кроме Такемичи. Он живет ради рук Такемичи на своём теле. Он знает, что ему нужно закончить работу. Но он позволяет себе быть эгоистом и кивает. Никаких колебаний. Такемичи даже не останавливается, чтобы выключить ноутбук. Он немедленно бросает всё, срываясь помочь ему, и Майки оборачивается, вытаскивая коврик из-под стола и растягиваясь на нём. Он ложится на живот, руки скрещены впереди, лицо – в сторону. Такемичи подходит к нему и терпеливо ожидает, пока он устроится удобнее. Просто стоит, глядя сверху вниз, будто Майки – дар, подношение, которое он должен принять с великой честью. Иногда Манджиро чувствует себя добычей в своём собственном доме, доме, который они делят вместе, и пока хищником является Такемичи, он наслаждается этой динамикой. Приятно чувствовать себя нужным человеку, который действительно знает его, все его версии, всё о нём, и сделает для него всё, что угодно. И Майки хочет верить, что Такемичи чувствует то же самое. Он не произносит ни слова, но кипит от благодарности, когда Ханагаки опускается на колени рядом с ним. Его парень упирается обеими руками в его лопатки и тут же начинает растирать их, сминая ткань худи, чтобы облегчить всю его боль. Это правда хорошо. Очень, очень приятно – успокаивающе и умиротворяюще, достаточно сильно, чтобы прикосновения растекались мягким воском глубоко внутри, но никогда не причиняли боли. Такемичи внимательный, прилежный, приспосабливающийся к его реакциям, сосредотачивающийся в тех местах, где Майки задыхается и почти выгибается, жаждущий прикосновения. Снова и снова. Это странно похоже на секс – Такемичи без проблем находит нужное место и стимулирует его, гладит, заставляя пальцы ног Майки поджиматься оттого, насколько это восхитительно. Даже прохладного ночного воздуха недостаточно, чтобы остудить румянец на щеках Майки. Он рвано выдыхает: — Остановись. Такемичи мгновенно подчиняется. Майки никогда не приходилось использовать стоп-слово, но он догадывается, что если бы он это сделал, Такемичи был бы таким же послушным. От этой мысли жар на щеках стекает к самым пяткам. Приподнявшись на локтях, Манджиро хватается за низ худи и задирает его – без колебаний стягивает через голову и отбрасывает, падает обратно, крайне удовлетворенный тем фактом, что теперь он может чувствовать руки Такемичи на своей голой коже. Он слышит, как Ханагаки тяжело дышит, а затем ловко перекидывает ногу и усаживается позади его бёдер. Вес значительный, но приятный. Такемичи отмечает, что угол становится лучше, когда его ладони возвращаются к лопаткам Манджиро, а пальцы растопыриваются и сгибаются, чтобы мягко царапать и мять. Постепенно Ханагаки снимает напряжение. Он гладит спину Майки с самоотверженностью опытного массажиста, не возится, как с тестом, а даёт точечные, эффективные поглаживания. Давление остаётся ровным и поразительным. Наличие Такемичи сверху делает процесс только лучше. Майки знает, что делает. Он знает, что использует своего парня в своих интересах, и это происходит часто, потому что Такемичи – лёгкий и уступчивый, он измотает себя ради Майки, если Сано не будет осторожен. Иногда он изо всех сил старается быть лучше, не быть таким ребёнком, но это тяжело, когда Такемичи так его балует. И он делает это постоянно: например, когда готовит ему еду и приносит завтраки в постель, берёт его с собой на работу, чтобы убедить ревнивца, что на съемочной площадке – он действительно помощник режиссёра, а не главный обольститель; когда Такемичи покупает сладости, дорогие вещи или всё утро сосёт член Майки. Сано знает, что должен остановить это безумие. Если он этого не сделает, Такемичи будет массировать его всю ночь своими прекрасными пальцами. Майки постыдно хочет этого. Он разжимает губы, чтобы сказать обратное, чтобы заставить Такемичи вернуться к работе. Однако Ханагаки переносит свой вес, и Майки понимает, что он чувствует твёрдые очертания члена Такемичи, прижатого к его заднице. Ханагаки жёсткий, как скала, просто наблюдая за Майки сверху вниз, прикасаясь к нему, обслуживая его. И Манджиро вспоминает, что их ядовитые отношения полностью взаимны. Такемичи получает кайф оттого, что Майки так уязвим рядом с ним. И так отчаянно нуждается в нём. У Такемичи всё ещё есть работа, которую он талантливо совмещает с учёбой, чтобы заниматься тем, о чём мечтал. Майки всё равно должен остановить это. Но он бормочет себе в локоть: — Если ты продолжишь, Такемитчи… ещё полчаса… ты сможешь делать со мной всё, что захочешь. Ему кажется, что он уже любит всё, что захочет Такемичи. И ему нравится предоставлять себя Ханагаки не для того, чтобы быть милым, а для того, чтобы чувствовать, что Такемичи имеет над ним власть. Он совсем не вялый, вжатый в коврик для йоги. Такемичи, задыхаясь, согласно мычит. Он слишком готов к этому – очевидно, хочет именно этого. Требовательного Майки, крадущего его внимание без остатка. Так, чтобы не оставалось времени на малейшие сомнения. Он предельно тонко втирает очертания своего толстого члена между ягодицами Майки и продолжает поклоняться его спине. Манджиро впитывает это без чувства вины. Напряжённые полчаса, наконец, истекли, и Ханагаки Такемичи приступает к тому, чтобы безжалостно надругаться над Майки прямо здесь, на полу. И это стоит той глубокой боли, которую он возвращает с большим рвением, нежели забирал несколько минут назад.