***
По впалому животу пробегали холодные капли воды. Душ отрезвлял, приводил в сознание, правда, перед тем, как принять его, обладатель темно-зелёных глаз содрагался в мелких конвульсиях перед толчком, в жалких попытках проблеваться до конечной и уже забыть про свое плохое самочувствие, отмыться от всей накопившейся грязи, и, лёжа на теплой кровати в маленькой комнате представлять свое лучшее будущее.***
Утро встречало своими мерзкими лучами солнца, которое будто специально целилось в глаза всех тех, кто ещё не встал. Одним из таких удачливых людей был Илья, который по своей же тупости не закрыл жалюзи вечером. Протирая заспанное лицо юноша обратил внимание на ещё одну деталь. Ебучий стояк. Сука. Дрочить, находясь через стенку с человеком, на которого передёргивает почти каждый раз Илье было не в новинку, поэтому тот уже на автомате сгребает с прикроватной тумбы очки и телефон, цепляя железные дужки за уши и поправляя оправу на переносице. Открывает в галерее фотографии Дениса, любуется на них пару минут, параллельно запуская руку под резинку трусов. Темп медленный набирает, прикрывая глаза и откладывая телефон со включенным экраном на край постели. В дверь вламываются без стука, поступая так только потому, что: — Илья блять, уже час дня, где ты есть… — предложение не заканчивают, застав в расплох разгоряченного Илью, который как на зло решил повернуть голову и заглягуть прямо в зрачки крашенного парня. Все же стыдясь картинки перед глазами, свой шокированный взгляд Денис прикрывает рукой, показывая тем самым, что вовсе не собирался мешать или намеренно пялиться. — Сука, Илья, для кого замки придуманы?! — с нотками раздражения и стыда тараторит сквозь зубы, выходя обратно в коридор квартиры, хлопая слегка дверью, пока ахуевший Коряков с хуем в руке под лёгкой простыней пялиться в пустоту комнаты, вскоре возвращаясь к своему занатию, только теперь уже с большей долей опаски. Рука набирает темп, движась предельно точно и быстро, доводя наконец тело до приятной дрожи и эйфории. Белую вязкую жидкость вытирает салфетками стоящими около кровати, выкидывая использованный платок в том же направлении. При выходе на кухню его встречает силуэт Дениса. В лучах зари он почти светился, создавая ощущение нереальности происходящего. — Доброе утро — голос был слабым и сиплым, потому, обогнув сидящего да столом Коломийца, рука Ильи потянулась к бутылке с водой около чайника, открывая ее и залпом отпивая несколько глотков брюнет ставит ее обратно. — Я, если честно, слабо помню вчерашний вечер, но ты вроде хотел поговорить. — Хотел, да. Смотрю, у тебя мозг не полностью атрофировался ещё. — В голосе звучала язвительность и токсичность в перемешку с издевкой. — Да иди ты нахуй, давай, говори, что хотел — присаживаясь за кухонный стол Илья сложил руки на поверхности, перебирая пальцы. Нервозность нарастала. — В общем, я хочу съехать с этой квартиры. — интонация была серьезной и ни чуть не шутливой. Молчание давило, оставляло неприятный, почти ощутимый физически осадок, от которого хотелось вывернуть все свои внутренние органы наизнанку, спрятаться, убежать, лишь бы не чувствовать на себе давление и пристальный взгляд синих глаз. — Из-за меня, я так полагаю…? — Илья догадывался об этом давно, он слышал разговоры Дениса в дискорде с его друзьями, когда они говорили о том, что Денису пора покинуть это гиблое место, пропахшее сигаретным дымом и запахом неизвестной Коломийцу химии. В мозг невольно врезался отрывок громкой беседы, состоявшейся пару недель назад Дениса с корешами в дс:***
— Блять, да кидай ты этого нарика, ему уже нихуя не поможет, а ты можешь состояться в жизни, ты молодой, перспективный, тебе ещё жить и жить, а ты зачем-то бегаешь, сопли ему подтираешь. — Ничего я ему не подтираю, он взрослый мужик, сам за своей жизнью давно следит, и если ты не забыл, я не настолько много зарабатываю, чтобы снимать двушку в центре Питера. — А-а, ну конечно, это все объясняет. — Вов, я не могу его вот так взять и кинуть, он хороший человек, правда, может у нас ничего и не выйдет, ну, в плане отношений, но мне просто важно, чтобы он был в порядке, а сейчас ему хуёво. Конечно, он сам себя обрёк на такое, но я не чмо какое-то, чтоб вот так взять и бросить человека умирать в пустой хате. — А что мешает тебе помогать ему не живя в одном помещении? Он же заразный блять наверняка, подхватишь от него ВИЧ какой-нибудь, нахуя оно тебе надо? — На этой ноте ты идёшь нахуй, Вовчик. — Звук отключения звонка сопроводился тяжёлым вздохом и скрипом кресла.***
Вернувшись в реальность Илья долго всматривался в глаза напротив, пытаясь найти в них иронию или сарказм, но ни того ни другого он не обнаружил. — Хорошо, съезжай, я тебе не указ, сам понимаешь. — мнимый булыжник будто придавил грудь, ломая ребра, сжирая сердце и не давая шанса вздохнуть. — Я сам справлюсь, спасибо, что был рядом… От этих слов, сказанных такой жалостливой интонацией, больше не хотелось никуда уходить, лишь обнять это худое тело напротив и пообещать, что они справятся со всем вместе. Но жизнь жестока во всех своих проявлениях. Коряков давно не привлекал Дениса тем, что было в нем когда-то давно, ещё при их знакомстве, была у него какая-то изюминка, которая исчезла со временем и возрастом. Сейчас Денис чувствует только одно — отвращение. Сухая кожа, красные глаза, выпирающие ребра, но это не самое мерзкое, что было в Корякове сейчас. Его руки и ляжки. Когда тот снимал с них бинты с различными лекарствами, в квартире застаивался на долгое время жуткий трупный запах. Каждый вечер он снимал пропитанные гноем и кровью марлевые повязки, не утруждаясь выкинуть их сразу на помойку, а не оставлять в мусорке на кухне до утра. Такая бытовка Дениса давно не устраивала, но сказать об этом Илье не было духа. И обоим вместе тяжело, оба не понимают, что происходит между ними, хочется касаться, не отрываясь смотреть в глаза, сжимать мягкие волосы на макушке, при этом одновременно оба хотят забыть друг друга как страшный сон. Точнее один из них, второй слишком привязался и уже не понимает, как будет выживать без высокого блондина в своей квартире. — Я выеду уже послезавтра, Илюш, не пропадай из сети, очень прошу, хотя бы нашем личном чате… — интонация звучала жалко, голос дрожал, взгляд постоянно убегал от внимательного лица Корякова. — Я постараюсь, Денис… — с неуверенностью произнося единственное предложение, Илья покидает пространство, закрываясь в комнате, оставив Дениса наедине.***
Два чемодана вывозят на лестничную клетку, стуча колёсиками по ступеням. Что-то вынуждает Дениса вернуться назад в квартиру на последок. Оставив чемоданы около скамьи под подъездом, парень придерживает рукой железную ржавую дверь, заходя обратно в подъезд. Оба останавливаются в проёме, замечая лишние звуки. Дверь квартиры открывают повторно, не успев даже закрыть ее, смотря на вернувшегося Дениса. Потускневшие взгляды встречаются, оба выжидают момент, падая в объятия друг друга. Шею Коломийца опаляют холодным дыханием, по спине ладонями гуляя, а тот в свою очередь гладит черную макушку, сжимая волосы иногда слабо. Внезапно от Дениса отстраняются, перемещая быстрые руки на скулу и шею, тут же прижимаясь губами к чужим. Помедлив секунду на поцелуй отвечают, но спустя пару секунд отталкивают резко и провожая взглядом, шагая быстро по лестнице вниз, теперь уже надолго.***
На разбитый телефон приходит сообщение, тон которого вызвал тревогу. В его тексте читалось волнение. Денчик «Привет, Илья, решил написать спустя несколько дней, узнать, как ты вообще, очень волнуюсь за твое состояние, а сам ты не напишешь, я знаю. Извини, что не выходил на связь за это время, были дела, сам понимаешь, вся эта дрочка с квартирой, надеюсь, ты не решишь меня игнорить, как в тот раз, который у тебя из памяти наверное выпал, но в прочем неважно, ответь пожалуйста, как будет время» 19:58 Илья «Привет Дениска, я в норме, мне льстит то, что ты волнуешься, но я бы не советовал так на мне зацикливаться, себе дороже будет обо мне не думать лишний раз)» 20:14 Денчик «Меня немного настораживает твое сообщение, будто ты хочешь, чтоб о твоем существовании все забыли…» 20:16 Илья «Честно, есть такое желание, по секрету скажу, мне кажется, так будет всем легче, и мне, ибо от меня уходят дорогие люди, переезжая в другой город, и людям, которым не придется за меня волноваться» 20:21 Денчик «Не соглашусь с тобой сейчас, меня ты никак не утруждаешь, я рад, что наши пути когда-то встретились, и не жалею совершенно» 20:23 Илья «Приятно, спасибо, но я все равно чувствую себя обузой, а не полноценным другом, на которого можно положиться» 20:25 Из сети исчезли так же внезапно, как и проявились, голубые глаза печально смотрели в тусклый экран, не видя больше статуса «в сети» Кладя гаджет на стол, перевернув заранее тот лицевой стороной вниз, обладатель пепельных волос вышел на балкон, все ещё обдумывая все сообщения своего друга.***
Откидывая потресканный телефон в сторону, перемотанная липкими бинтами рука тянется к ящику, вытаскивая из того лезвие от «спутника». Железная пластина поблескивает приятно под светом лампы, будто излучая тепло, заставляя приложить острый свой край к истерзанной коже руки. Идя на поводу своих желаний, Коряков мельком скользит стальным лезвием по запястью, не жалея выпирающие вены, наблюдая за тем, как сочиться алая кровь из синеватых сосудов, капая на стол. Ещё один надрез задевает большую артерию, из которой за секунду вырывается струя. Такой вид не пугает Илью, только больше заставляет терзать и так гниющую плоть. Себя было не то что не жаль, от себя было мерзко, от себя было тошно. Был бы у него вариант, он переродился бы в теле здорового качка, который кашляет от сигарет и отмахивается при любом упоминании наркоты. Но он сейчас сидит в пустой, почти темной комнате, с затхлым воздухом, ибо окно открывать не было надобности, как считал брюнет. В больной рассудок приходит самое тупое решение, которое Коряков решает осуществить в действии. Дрожащие руки хватают телефон, заходят в чат с Денисом, зажимая кнопку голосового сообщения, в котором после его отправки Денис слышит следующие слова: Илья «голосовое сообщение» Преобразовать в текст↓ «Я не смогу слезть, Денис… как бы я не пытался, мой стиль жизни все равно рано или поздно сведет меня в могилу, так что лучше я закончу всё сейчас. Не вини себя ни в коем случае, живи свою жизнь, долгую и свободную, без балласта в виде гниющих заживо нариков в экземпляре меня. Прощай, люблю тебя»