Тайное убежище

Капитан наливает чай в любимую кружку с надписью «Санта всегда прав!» и возносит про себя короткую молитву, чтобы спокойный вечер таковым и оставался, чтобы именно сейчас какие-нибудь вооруженные придурки не вламывались в какой-нибудь банк, чтобы выдернуть капитана Аллена из его приятного вечернего отдыха. Халат прилипает к влажной после душа коже, тапочки греют ноги, Аллен отпивает чай и в блаженстве прикрывает глаза. Какой же кайф… В дверь звонят, вынуждая Аллена вздрогнуть и едва не расплескать чай: после такого дня нервы на пределе, черт, скоро он орать начнет от громких звуков! Бормоча себе под нос ругательства, он вытирает руку салфеткой, подхватывает чашку и — под пронзительные трели звонка — идет к двери, мечтая надрать кому-то задницу. Если это Дженкинс пожаловал, чтобы опять вылить на капитана свои переживания о будущем и вообще жизни, что порой накатывало на него в ночи, то ему конец. Одним нарядом вне очереди не обойдется. Охваченный этими мстительными мыслями, Аллен распахивает дверь — и видит перед собой детектива Гэвина Рида. Рожа у того кислая, как обычно, и наглая — как обычно, — и он переводит взгляд от кружки Аллена (это подарок!) на его халат, голые ноги и наконец тапочки, и Аллену отчего-то хочется вылить чай ему на башку. Но он сдерживается. Вот такой он сдержанный и суровый капитан! — Что тебе надо? — спрашивает он резко, но тут же заставляет себя смягчить тон: — Рид, что случилось?.. — Добрый вечер, капитан, — Коннор возникает сбоку, отодвигая Рида в сторону, и на его физиономии улыбка такая широкая, что видно моляры, а Аллен щурит глаза. Чтобы не ослепнуть. Как он сможет надирать задницы всяким засранцам, если ослепнет? — Добрый вечер, — произносит он, — а теперь, когда мы все поздоровались, как приятели, поведай уже?.. — Можно мне ключи, капитан? — спрашивает Коннор, и Аллен стонет. Он так и знал. Ключи. — Да ты достал, Коннор, — возмущается он (хотя это он предложил в свое время, но как же не повозмущаться?), — там отвратительная погода. Там отстойная погода. А он уже в тапочках и не хочет никуда ехать. — Мне нужны только ключи, вам не обязательно меня сопровождать, капитан. И Коннор улыбается вот этой улыбочкой хорошего мальчика и славного дисциплинированного бойца, которая удается только Дженкинсу и ему и перед которой капитан Аллен — а он считает себя крепким мужиком, — не может устоять. — Да что за ключи? — встревает Рид. — Да, что за ключи? — добавляет Девятка. Который как раз возникает с другой от Рида стороны, и Аллен стонет вслух уже не стесняясь. И улыбочка Коннора становится немного напряженной. Он явно не особо хочет делиться своими секретиками, а Аллену сразу раз в сто интереснее, что за необходимость такая. — Мне просто нужно кое-что забрать, капитан. Соблазн велик, но Аллен — после недолгого колебания, — отвергает его. Во-первых, давно интересно, чем Коннор там занимается. Во-вторых, есть шанс посмотреть, как Коннору надерут жопу. А в-третьих, любопытство, а заняться кроме чая, в общем-то, и нечем. И чай Аллен уже допил.

*

С гаражом такая забавная история: Аллен им не пользуется. Зато им пользуется Коннор. И не то чтобы Аллен жалеет об этом — когда-то, когда Коннору еще было надо возвращаться в «Киберлайф», техники оттуда (здорово так смахивающие на сбшников на взгляд собаку съевшего на сбшниках Аллена) регулярно обыскивали его шкафчик и личные вещи. Ну, то, что можно назвать личными вещами андроида. А Аллен, конечно, суровый мужик и все такое и с андроидами сопли не размазывает, но пока этот конкретный андроид таскает свою жопу в его отряде, носит его отряда форму (даже когда не носит) и говорит «да, сэр» Аллену — так вот, до этих пор Аллен не позволит обращаться с ним как с электромобилем. — У меня есть гараж, — сообщает он после одной особенно горячей заварушки, пока пацаны галдят в раздевалке, а Коннор переодевается в свое понтовое киберлайфовское барахло. — Очень хорошо, сэр, — Коннор даже не пытается прикрыться. Строит из себя… электромобиль. Явно уверен, что Аллен настучит на него «техникам», вот засранец. Но Аллен — добрый капитан, так что он повторяет: — У меня есть гараж, — и достает из кармана ключи, встряхивает их, — я им не пользуюсь. На лице у Коннора появляется такое замкнутое выражение — типа в чем подвох? — но Аллену похрену на его колебания. Время идет, а они стоят как тупицы и пялятся друг на друга. Наконец до Коннора доходит — ну надо же, продвинутая модель, и всего пять минут, — он вытаскивает ключи из пальцев Аллена, бросает быстрый взгляд на аккуратно сложенное обмундирование. Похож на каждого из парней Аллена, когда они только приходят и не знают, чего ждать от этой чертовой жизни. — Закреплено за Дженкинсом, — небрежно говорит Аллен и отворачивается. Ему и правда совершенно нет дела, как Коннор использует гараж — лишь бы трупы не сваливал. Они наверняка начнут вонять. Тот возвращает ключи на следующий день, второй комплект формы Дженкинса так и не появляется — но тот не возражает, а Коннор с тех пор заглядывает к Аллену раз в месяц-другой и просит ключи. Какие-то у него там секреты даже после того, как грянула революция, и теперь он может класть вещи в шкафчик в любой момент, который только стукнет ему в голову. И заказывать свою собственную форму. С другой стороны, Аллен однажды видел, как Коннор забрал с места преступления пистолет, и почему-то не заложил его — ну пистолет и пистолет, — так что мысль о трупах не такая уж и бредовая. Но в таком случае он сам надерет Коннору жопу, без посторонней помощи! — Ты же не прячешь там трупы? — строго спрашивает он. Коннор поднимает руки ладонями вверх и строит такую оскорбленную и невинную одновременно физиономию, что поверить невозможно в подобное сочетание. Да вот только Аллену такая искренность подозрительна. — Не дай бог ты прячешь там трупы, — предупреждает он, — ты не расплатишься за клининг. — У меня есть сбережения, капитан, — обещает Коннор. Так что они все грузятся в машину Аллена (тот, конечно, переодевается, чтобы не вводить Рида в искушение своими волосатыми ногами), как добрые приятели, и едут в гараж, а на улице льет дождь. Аллен мельком думает, что они похожи на персонажей из фильма категории Б: он, конечно, угрюмый бывший вояка, который по вечерам смотрит в окно на дождь, думает о славных деньках и цедит виски из стакана (на самом деле Аллен не пьет ничего крепче чая). Рид — тот, само собой, задиристый подпольный боец, который и при всем своем мерзком нраве крутит с самыми красивыми девчонками в городе. Коннор — уж точно наемный убийца, умеющий как наживать на свою задницу неприятностей, так и мастерски избегать их в последний момент, прикидывающийся коммивояжером и крутящий с Ридом в свободное от своей насыщенной жизни время. Потому что из всех красивых девчонок он самая красивая. Ну а Девятка, который в этот самый момент пялится в окно с видом, словно готов кого-то придушить (кого-то, ха), тот наверняка единственный честный детектив во всем городе — прикидывающийся наемным убийцей, ага, чтобы от него отъебались, но на самом деле с золотым сердцем. И влюбленный в самую красивую девчонку. Аллен решает, что на пенсии подастся в сценаристы или писатели, озолотится и уедет жить на Мальдивы, подальше от всяких придурков. — Думаете о чем-нибудь приятном, капитан? — Коннор улыбается ему, — расскажете, как закрыли Долби? «Без меня», не говорит он, но Аллен заглатывает крючок, потому что каким бы прошаренным ты ни был, ты не можешь сопротивляться грустным глазкам Дженкинса и болтливому языку этого андроида. Есть в жизни нечто непреодолимое. За разговором дорога, и так не длинная, проходит быстро, Аллен въезжает на стоянку, сбоку проплывают одинаковые двери — места для машин тут отгорожены друг от друга. Очень удобно хранить вещи, например, ну или еще что-нибудь хранить. Остановив машину, Аллен звенит ключами — протягивает их Коннору и неторопливо выбирается из автомобиля, когда Коннор уже отпирает дверь. Открепив от приборной панели термостакан с захваченным из дома чаем, капитан с удовольствием вдыхает запах и пропускает, как в гараж вслед за Коннором просачивается сначала Девятка, а следом за ним и Рид. — Ты что, действительно хранишь тут оружие? — это голос Девятки, и он словно бы правда удивлен. Какая наивность. — Это всего лишь улики, — безмятежно отвечает Коннор. Улики, ну точно. Аллен осторожно заглядывает внутрь. Тут… много всего. — Я думал, ты один пистолет спер, — бормочет он, чем вызывает оскорбленный взгляд Коннора, — умоляю, не объясняй, как ты унес с места преступления винтовку. Рид упирает руки в боки. — А вот мне теперь интересно, как ты унес с места преступления винтовку… — Три винтовки, — поправляет Девятка. — Три винтовки! — Я их не с места преступления унес, — Коннор громко, страдальчески вздыхает, словно вокруг него такие идиоты. Раньше Аллен думал, что он научился этому у Дженкинса, но теперь ему кажется, что он научил этому Дженкинса. — Ах ты засранец, — восхищенно говорит он, — ты их что, купил? В его голове стройные ряды арестованных торговцев оружием. Впрочем, насколько он успел узнать Коннора, где было — там больше нет. — Одну купил, — Коннор взмахивает рукой, — другие… не купил. Не купил, значит. Ну, парней, у которых Коннор это украл, Аллену не больно-то жалко. Он выходит наружу — потому что какого хрена, должно же у парня быть какое-то уединение. Ну любит парень уединяться с краденым оружием, что теперь? — у всех свои фишки. Ни Рид, ни Девятка, придурки, его благородных убеждений явно не разделяют. — Что, сложно было разложить их по размеру? — это голос Девятки, им можно трубы пилить вместо лобзика, — и патроны отдельно? И пыль хоть иногда протирать? Ах, там еще и патроны? Аллену очень интересно поглядеть на патроны. — Ну извини, не планировал тебя сюда приводить, любимый, — отзывается Коннор без намека даже на раскаяние, и Аллен ухмыляется. Этот Девятка еще не родился, когда Коннор уже грубых мужиков в полной броне заставлял плакать, как школьниц. Он бы на месте Девятки не выебывался. Девятка, судя по молчанию, и не выебывается. Зато выебывается — вот уж совсем не удивительно — Рид. — А вот мне насрать на пыль, меня гораздо больше волнует взрывчатка. Аллен, который именно в этот неблагой момент решил отпить чая, давится — взрывчатки, которую можно было бы стащить, он что-то на вызовах не припомнит. И много там взрывчатки? — Да с чего ты взял, что это взрывчатка? — сладко-сладко спрашивает Коннор — С того, что на ней так и написано — «взрывчатка»! — У тебя на банке с мукой тоже написано, что это сахар. Аллен снова давится чаем. — Ты что, печешь, Рид? — спрашивает он, заглядывая в гараж, — кексики всякие и печеньки? Рид смотрит на него как на идиота: в руках у него здоровая коробка, на боку правда написано «взрывчатка» — и нарисован миленький смайлик. Который совсем не удивляет Аллена, но явно поражает Девятку: тот пялится на смайлик как на личного врага. — Почему такой беспорядок, Коннор? — снова выступает он, — ты даже сортировкой не занимался? И вот теперь Коннор выглядит виноватым. Немного. Видно, тема сортировки как-то задевает его за живое. Чуть-чуть. — У меня было очень мало времени, — будто бы даже оправдывается он. — Я рассортирую, — заявляет Девятка бескомпромиссно. — Не надо ничего сортировать. — Нет, надо. — Нет, не надо. Аллен пожимает плечами и возвращается к чаю — в гробу он видал все эти семейные ссоры. — А я тоже считаю, что надо, — это Рид, — я хочу посмотреть, что внутри. — Нет, не хочешь. Аллен пьет чай. Раздается звон железа, какой-то грохот, Рид ойкает, и Аллен опять заглядывает внутрь: очень ему надо избавляться от тела. Зрелище великолепное: Рид с головы до ног покрыт каким-то тряпьем, из-под которого проглядывает только его расцвеченная красными пятнами от гнева физиономия, рядом Девятка с поднятыми руками, Коннор все еще с ящиком, и все это напоминает сцену греческой трагедии. Вот-вот запоет хор. — У тебя вся одежда мятая, — оживает Девять. Господь. Коннор закатывает глаза. — У меня было мало времени! — Я поглажу, — перебивает Девятка. — Девять, не надо гладить мою одежду, — говорит Коннор мягко, но настойчиво. Аллен знает этот голос — нарики ссутся от него через раз. — Тем более, что она… — Господи боже, почему на ней кровь? — восклицает Рид. Ой, ну серьезно, с каких пор он боится крови — ну не могут же эти детективы и правда быть такими неженками, как парни говорят? Девять принимается отчищать Рида от нападавшей одежды, в тесном пространстве (и правда, Коннор тут не прибирает, что ли?) не развернуться, шмотки он складывает на гору из коробок, сворачивает как в магазине, загляденье, да вот только под весом растущей стопки одежды пирамида шатается и заваливается на бок. Идеально сложенная одежда вновь оседает неаккуратной кучей — интересно, бывает ли у андроидов нервный срыв? — а из верхней коробки вываливаются пакеты с каким-то мутным содержимым. И заваливают Рида по самую задницу. — Что это? — вопит тот. Коннор пожимает плечами. — Улики. — Оно протухло! — Улики, — безмятежно повторяет Коннор, и, похоже, Аллен был не так уж неправ насчет мертвых тел. — Клининг, — напоминает он, — бешеные бабки. — Я все уберу, — отрывисто обещает Девятка, и Аллен некстати вспоминает про детектива с золотым сердцем. Влюбленного в самую красивую девчонку, ну да. Коннор не возражает — может, не хочет отбирать у человека, то есть андроида, последнюю радость. Аллен даже не пытается начать вникать в этот долбаный многоугольник, серьезно, ему есть на что потратить бесценные часы своей единственной жизни. — Я уже стесняюсь спрашивать, — он допивает чай, с сожалением смотрит в пустой стакан, — зачем ты приехал, если не за оружием, взрывчаткой и этими, с позволения сказать, уликами. — Мне нужны кое-какие вещи, — говорит Коннор, поднимая одну из коробок и зарываясь в нее. Все ждут, затаив дыхание — ну, из тех, кто дышит, само собой, — потому что ну интересно же, что там за вещи такие?.. Коннор выныривает с ворохом шмоток. Сбрасывает куртку, стаскивает футболку — а потом натягивает на себя нечто сетчатое и немного рваное. Следом накидывает куртку, больше похожую на кошмар из подворотни — дыр и заклепок в ней больше, чем собственно кожи. — Что за нахер? — Рид, как это часто бывает, озвучивает общие мысли. Такой у него талант. Встряхнув головой, Коннор проводит пальцами по волосам, зачесывая их назад — и они светлеют на глазах, а скин темнеет, и Аллен может поклясться, что видит самые пошлые и некачественные татухи, которые только можно получить в Детройте. — О нет, — говорит Рид, — только не снова эта срань. — О да, — отвечает Коннор раздраженно. — Да, — подает голос Девять, — наконец-то. И этот… этот белобрысый чувак, Аллен слышал о нем сто раз, и то, что он слышал — россказни пронюхавших последние мозги придурков, но вот же он, прямо перед Алленом, в гараже, набитом ворованными стволами, взрывчаткой и еще всякой незаконной хренью, так что россказни перестают казаться такими уж амфетаминовыми глюками. Аллен быстро заступает дорогу направившемуся к выходу Коннору. — Гаражом можешь продолжать пользоваться, — говорит он добродушно, — только пусть твой парень в нем и правда приберет, — потом делает шаг вперед и тыкает Коннора пальцем в грудь, смотрит прямо в его наглую физиономию с торчащими надо лбом белобрысыми вихрами. — А вот к этому засранцу у меня есть вопросы, и много вопросов, приятель, и я очень надеюсь, что у него хватит мозгов на них ответить. И он ухмыляется, когда Коннор закатывает глаза. — Ладно, кэп, — произносит тот и не плюет на пол, но у Аллена такое чувство, что плюет, — я попозже заскочу к вам на чаек.