Пагубная привычка

*** Свисток. — Равня-ясь, — ученики и ученицы разом поворачивают голову, — смирно. Мальчики свободны, девочки — остаться. Виктор Михалыч ждёт, пока парни разойдутся, и остаётся с девушками наедине. — Перейду сразу к сути, — серьёзно начинает учитель, — Тётя Лида убиралась в раздевалках во время нашего урока и нашла в раздевалке девочек, под скамейкой, сигареты. До этого там был 3 «а», так что, сами понимаете, подозрения падают только на вас. Прошу признаться добровольно, — и полушутливо добавляет, — Не хотелось бы идти сразу к Савченко. Одиннадцатиклассницы переглядываются, но молчат. Когда молчание задерживается, Лена выходит из строя вперёд. — Это были мои сигареты, Виктор Михайлович, — и взгляд каждого в зале устремляется на Кулёмину. *** И вновь свисток. — Всё свободны, Кулёмина, задержись-ка, — сердце пропускает удар. Боже-мой-боже-мой-боже-мой. Что я ему скажу? Все девчонки уходят, Лера с Наташей медленнее всех. Наверняка планируют выручать подругу и не оставлять их наедине. Но Степнов лишь шикает на них и всё равно прогоняет. Он закрывает дверь спортзала на ключ, чтобы заранее избавиться от свидетелей, и ведёт Лену в тренерскую. Степнов выглядит озлобленным. Ну, а каким ему быть, счастливым? Счастливым, что херишь своё здоровье по такой ерунде? Он рьяно ходит из стороны в сторону и молчит, как будто не знает, что сказать. — Нафига, объясни мне, пожалуйста… Нафига ты кого-то покрываешь, — А? — Нет, я понимаю, класс — это тоже команда, надо стоять за своих. Но ты же в дальнейшем плане только хуже им делаешь! Ведь лучше сейчас бросить, чем через несколько лет, когда от никотиновой зависимости будет избавиться очень и очень сложно. — Виктор Михайлович, это правда мои, — едва слышно говорит Лена. Она устремляет взгляд в пол. Лена не знает что больше добавить. — И давно? — ну как сказать. *** Это был 10 класс. Родители были в заложниках в Африке, и все в округе только и делали, что или жалели её, или восхищались, как же хорошо она справляется с бедою. А она нихера не справлялась. Но и терпеть слухи и сопереживания совершенно не хотелось. Потому она и вела себя так, как будто всё было, есть и будет хорошо. Она долго промучилась с застёжкой на зимних сапогах и выходила из раздевалок последней из Ранеток. На полу лежали сигареты. Наверняка выпали из чьего-то пуховика. Она убрала их в карман куртки, пока никто не увидел и не подумал, что это её. Сигареты жгли руки в кармане. Она попрощалась с девчонками и долго-долго шла. Пока не увидела незнакомые ей панельки и не села во двор на скамейку. Открыла пачку. Итак, три сигареты. И зажигалка внутри. Страшно. Но так и манят. Говорят, помогает от тревоги и нервов. Ничего ж не убудет. Она только попробует. Никто ж не заставляет её курить. Не понравится — выкинет. Забудет, как будто этого никогда и не было. — П-фе-пфе-пхе, — она пыталась затянуться, как будто знала что делать. Правда добилась единственного — закашлялась. Какая же это гадость! Но оставшиеся сигареты так и не выкинула. *** — Как… как с родителями та история случилась. Я… я… Мне так жаль. — Сейчас-то у тебя всё хорошо? — он честно пытается не давить на неё, видно — и так плохо, но голос всё равно выходит обвиняющим. — Вроде да, — расстроилась. И ей явно стыдно, — Но я брошу! Честное слово. Может помочь ей с этим делом? Если она, конечно, захочет. — Подойди ко мне после репетиции, одна. И никому не слова о нашем разговоре, хорошо? — А Савченко? Степнов с недоумением смотрит на неё, будто говорит «я что монстр что ли» и отмахивается. Он не собирается её сдавать. Виктор Михайлович открывает дверь. Выйдя, Лена стоит возле неё и пытается отдышаться. *** Когда Кулёмина заходит в раздевалку, девчонки перестают собираться и перешёптываться. — Ты как? — Он мне не поверил, — говорит полуправду. Он ж реально в начале не поверил, так? — Сказал, что в следующий раз покрывать не станет и будет всех допрашивать до последнего. — Ленка, ты ж наша спасительница, — Наташа бросается обнимать подругу, — он реально же с живых бы нас не слез, — Ленке очень неловко от того, что она врёт своим одноклассницам. Ну а что поделать, не признаваться же перед всеми, что главная спортсменка школы чёрт знает чем занимается? *** Лена-Лена-Лена. Вот ж… засада. Не дрейфь, разберёшься! Спортсмен ты или кто? Хотя от кого, а от Ленки он точно не ожидал. Рассказала бы она ему ещё тогда, он бы точно нашёл способ как ей помочь! Не чужие люди-то в конце-то концов! — Ленок, ты нормально? Девчонки ничего не сказали? — Они и не поверили, что это я была. — Это хорошо. Все молчат. Лена стесняется, ком в горле и вовсе не даёт ей говорить. —Вы же не будете деду говорить, да? — Кулёмина, у него ж сердце больное! Она от переживания так думает или реально такого мнения? — Лен, я не как педагог, а скорее как твой друг сейчас говорю. Зачем мне Петра Никаноровича напрягать? Лена выдыхает. — Давай вот как поступим. Бросай. Прям сейчас. Ещё есть? — она машет головою, — Хорошо. И Степнов переключается в режим физрука. — Чтобы бросить курить заняться нужно чем-то активным, — а он уже и план придумал! — Так что мы с тобою будем каждое утро бегать. Умеренная и регулярная физическая нагрузка пойдёт тебе только на пользу. И энергию свою неуемную будет куда потратить, и отвлечься сможешь, — подмигивает ей Виктор Михалыч, показывая, что совсем на неё не злится, — Идёт? — Идёт! — чуть более уверенно ответила Кулёмина. *** — И правда, это отличная идея была, — говорит Лена в начале зимы, поясняя запыхавшимся после пары кругов дыханием, — ну, начать бегать, чтобы бросить. — Слушай, всё хотел тебя спросить, как ты так глупо попалась-то? — тоже остановившись и пытаясь отдышаться, спрашивает Степнов. — Так мои родители тогда в гости приехали, потому дома сигареты лежать не могли. Я и положила в сумку. А они, наверное, выпали, пока я переодевалась. — Ну ты дурёха, Кулёмина! Кто ж так сигареты прячет-то? — А вы знаете способ получше? Витенька только сейчас понял, что именно он ляпнул. — Знаешь, побегу-ка я пока. А-то наотдыхался уже, — и поспешно удаляется. — Стой! Стой, зожник недоделанный! Кому говорю! Кулемина нагоняет и, падая, со всей силы роняет его в сугроб. — Да, сдаюсь-сдаюсь, — на всякий случай, как при ограблении, поднимает руки вверх, — сдаюсь! — едва справившись со смехом говорит, — Ленок, я потому и точно знаю как бросать — я в свои годы так и бросил. Ну знаешь, тогда так модно было, да и я к здоровому образу жизни был ещё почти равнодушен… — начинает оправдываться Степнов. А Кулёмина, не обращая внимания на свои замёрзшие щеки и всё ещё не вернувшееся дыхание, слушает и смеётся, лёжа с ним вместе в сугробе.