Друг по переписке

— А ты и правда любишь читать… — длинные пальцы обводят корешки книг, располагающихся на стеллаже, а внимательный взгляд цепляется за каждое знакомое название. Сам Антон сидит на своей кровати, касаясь кончиками пальцев своих губ, на которых ещё остался влажный след первого поцелуя. В этот вечер он понимает самое главное — без Арсения нет его счастья. Без Арсения нет Антона. — Гейские романы? — мужчина указывает пальцем на неразобранную груду книг, что размещается на краю рабочего стола. — Серьёзно? — он слегка усмехается, а парень лишь заливается краской. — Хотелось почитать то, чего у меня в жизни не будет… — выпаливает юноша, но тут же заминается, понимая, какую глупость сейчас сморозил. — Не будет? А для кого я тут распинался полчаса? — лицо старшего вновь озаряет улыбка, только на этот раз показываются и зубы. Антон так и замирает, понимая, насколько прекрасно лицо старшего. Совершенно не грозное и надменное, к чему привык юноша, а светлое и радостное. Именно таким Антон представлял своего собеседника из анонимного чата. Столь жизнерадостным и родным. — А ты догадывался, что общаешься со мной? — переводит тему школьник, но Арсений не перечит, лишь подходит ближе. — У меня были догадки. Вернее, сперва я думал, что общаюсь с кем-то из твоего класса, — он присаживается на кровать рядом. Совсем близко, от чего перехватывает дыхание. — Но под все критерии подходил только ты. Правда, это были только мысли… в жизни ты совсем другой. Такой застенчивый и робкий, не чета Антону из анонимного чата, — мужчина по-прежнему улыбается, обвивая руку вокруг талии ученика. — У меня тоже… — признаётся парень, опуская взгляд на свои колени. В нежном объятии даже шевелиться не хочется, поэтому Антон пресекает каждый импульс тела, пытаясь сидеть как можно спокойнее. — Только в жизни ты такой злой учитель, не чета Арсу из анонимного чата, — юноша повторяет брошенную собеседником фразу и улыбается. — Ты такой тёплый, — вторая рука тоже проскальзывает по талии, и теперь Антон охвачен полностью. Даже без шанса сбежать, хотя этого и не хочется. Он готов просидеть так как можно дольше. Только бы с ним, только бы вдвоём. На лбу, залитым красной краской, оседает поцелуй, а чужой нос прячется в кудрявой макушке. — И волосы у тебя мягкие, — дыхание опаляет кожный покров головы, и Антон готов поклясться, что прямо сейчас на его макушке уже сгорают все волоски. — Я тебя именно таким и представлял, — Арсений выдыхает до того отчаянно, что внутри пробуждается новая эмоция — беспокойство. — Что-то не так? — голос надрывается в середине фразы. Парень надеется не услышать ответ на свой вопрос. — Ты ведь понимаешь, что отношения придётся скрывать? — прямой нос с забавной кнопочкой на кончике зарывается глубже. — Мало того, что мы парни, к тому же, я твой учитель. Такое по-прежнему непозволительно. Ты понимаешь? — Да, — строго отрезает Антон. В груди щемит, тема оказывается для него больной. — Мы справимся. Только дай этим отношениям шанс… Арсений в ответ лишь усмехается и прижимает парня крепче, чувствуя всем телом его дрожь. Полчаса они молчат, обнимаясь и сидя на мягкой полутораспальной кровати Антона. Мальчику всё не терпится и хочется поцеловать учителя, но он вечно отказывает себе в этом удовольствии, боится даже шевельнуть пальцем. Только бы эти объятия не заканчивались. После пережитых сложностей решение учителя кажется настолько хрупким, готовым разбиться при малейшей случайности. Арсений нарушает спокойствие сам, сперва немного отстраняется от парня, заглядывая в по-детски большие зелёные глаза, и вновь подаётся вперёд, накрывая его губы своими. Невесомо, еле приоткрывая рот. Мужчина боится углублять поцелуй, целовать с напором и той страстью, что кипит внутри. Боится и не позволяет себе. Но вдруг всё резко прекращается. Арсений отстраняется, словно от раскалённого металла, и резко шипит сквозь стиснутые зубы, как от острой боли. Антон округляет глаза, начинает бегать ими по лицу старшего, но не находит, за что зацепиться. — Бля… — стонет учитель и смотрит вниз, видимо, на источник боли. На его коленях, обтянутых чёрными джинсами, виднеются небольшие бугорки. Сперва сложно разобрать, что это такое и как появилось здесь, но, когда паника немного отступает, Антон видит шерстяные подушечки лапок кошки, что собирается оседлать колени нового человека в квартире. — Что это за чудо? — саркастично отзывается Арсений, всё ещё хмурясь от резкой боли. — Киса, — шепчет севшим голосом Антон, пытаясь отцепить лапы маленькой проказницы от чужих колен. — Прости, — виновато протягивает парень. — Всё в порядке, Тош, — крепкая рука ложится сверху на обе кисти: как же ловко получается у Арсения накрыть одной ладонью рёбра рук. — Обработать? — взгляд устремляется в голубые глаза, и только сейчас парень замечает, в какой близости они находятся. — Думаю, не помешало бы, — честно признаётся мужчина и одобрительно улыбается. Антон быстро идёт за аптечкой, что лежит в навесном шкафчике ванной. Но, вернувшись назад, смущается. Его руки трясёт, а дыхание замедляется, становится до того глубоким, что разрывает лёгкие. Арсений стянул джинсы, положив их поперёк на пах, а колени сияют красными полосами. Предлагая помощь, парень вовсе не думал о том, как именно будет обрабатывать раны. Оказывается, вот так: стоя на коленях перед обнажёнными худыми ногами своего учителя и мягко проходясь смоченной в перекиси ватой по больным местам. Дрожащие руки то и дело касаются обнажённых участков кожи и тут же резко взмывают вверх. — Не волнуйся так, — пытается поддержать Арсений, но лучше от этого не становится. Даже наоборот — тело покрывается мурашками. Наспех залепив ссадины пластырями, парень возвращает перекись и вату обратно, спеша скрыться за дверью ванной комнаты. Робкий взгляд в зеркало над раковиной заставляет вздрогнуть: лицо пылает красным, вплоть до кончиков ушей. Тело цепенеет. Он чувствует, как домашние штаны натягиваются в районе бёдер. Становится тесно. — Чёрт, — ругается парень, пытаясь умыться ледяной водой, но лицо краснеет только больше. Появиться в таком виде перед Арсением нельзя, стоять в комнате дольше — тоже. Антон мечется в сомнениях, но всё же покидает комнатку, заходя в свою. Благо, на ногах мужчины уже красуются тёмные джинсы, хотя лучше от этого не становится. Штаны, словно вторая кожа, обтягивают худые рельефные ноги. Неужели Антон не замечал раньше, как этот предмет гардероба сидит на учителе? — Мне нужно идти, — мужчина бросает взгляд на наручные часы, что показывают полночь. Время протекло слишком быстро. Четыре часа показались одной минутой. — Так скоро? — в глазах читается надежда. Арсений улыбается, поднимается с кровати и осторожно подходит к парню. Рука скользит на макушку и чуть растрёпывает пушистые непослушные волосы. — Я ведь не навсегда ухожу, — усмехается мужчина. — Встретимся с тобой в школе. — А на выходных? — с трепетом лепечет мальчишка. — На выходных я уеду к отцу в Питер. Нужно обсудить с ним некоторые вещи. — А, — отзывается мальчик, опуская голову. — В Питер… — Тоже хочешь в Питер? — Мечтал когда-то. — Тогда обязательно съездим вместе, — и вновь невесомый поцелуй в лоб. — Мне пора, солнце. У Антона внутри всё полыхает, да так сильно, что он чувствует это тепло. По лицу расплывается улыбка, когда Арсений чмокает в самые губы напоследок, и не сходит с лица целый вечер. Парень думает о том, что мечтал о любви, как в прочитанных сентиментальных романах, и, кажется, Попов сможет обеспечить ему такую же страстную, пылкую и вечную любовь. Впервые за две недели парень засыпает быстро, с улыбкой на лице, пока всё тело до сих пор окутывает дрожь от незатихающих эмоций.

* * *

Во время выходных парень сталкивается с новой проблемой — Арсения мало. Его не хватает точно так же, как кислорода в душном замкнутом помещении. Не хватает, как дождя в летнюю жару. Это состояние сопровождало парня и раньше, но тогда чувства прерывались досадой, а теперь появилась вера в завтрашний день. Вера, что всё будет хорошо. Хоть они и общались во время этих выходных, но даже переписки казалось недостаточно для утоления всех потребностей. От воспоминаний кружило голову и сводило живот приятной болью. Арсений присылает фотографии из Питера, красивые здания и его любимые места в этом городе, но особенно Антону нравится фотография, где мужчина стоит на фоне «Зимнего дворца» и улыбается в точности, как в ночь пятницы. Та же светлая блестящая улыбка, которая наполняет фотографию свежестью, раскрашивает серые здания и заставляет сердце надрывисто стучать. Кажется, просто только два дня, а он уже соскучился. Как он жил раньше без Арсения? В понедельник он заходит на порог школы с самого открытия. Раньше он не знал, во сколько именно открываются главные двери, а теперь узнал — ровно в семь часов утра. В некоторых рекреациях даже свет ещё не горит, а учителей и вовсе нет, они предпочитают приходить позже. Но Антон знает, что именно в это утро понедельника у Арсения будет первый урок, а потому, пробирается в левое крыло, располагается около запасного выхода, прямо у дверей зала, и принимается ждать. Всё тело обдаёт горячей волной, от чего краснеют щёки и кончики пальцев. Таким возбуждённым юноша не чувствовал себя никогда ранее. Оборачивается на каждый звук и нетерпеливо ждёт появления того, кто разжигает пламя в его груди. Постепенно начинают приходить школьники, что сопровождается хлопками дверей в главном коридоре, и отдалёнными разговорами. Спустя полчаса раздаются шаги по небольшому тёмному коридору, где располагаются раздевалки и спортзал. Звон ключей и силуэт, подсвеченный дорожкой света, бегущей из коридора. — Антон? — бархатный голос заливает собой небольшое пространство. Парень подпрыгивает от радости и в один шаг приближается к мужчине, чуть не сбивая того с ног. — Подожди, — усмехается старший и как-то нервно смотрит по сторонам. — Не здесь, — тише добавляет он. Эмоций не разобрать, свет доходит от дверей до того тусклый, что едва подсвечивает очертания, что уж говорить о лице. Мужчина вновь звякает ключами, после чего слышится скрежет металла и пара звонких поворотов ключа. Дверь в спортивный зал распахивается, щелчок выключателя заставляет пространство залиться ярким светом, от которого режет глаза. Сейчас можно увидеть эмоции на любимом лице: Арсений нежно улыбается, смотря на хмурого мальчика, что корчится от резкого освещения. Хлопок двери, и слегка холодная рука уже тянет запястье на себя, заставляя пройти в кабинет неподалёку от входа. — Ты специально так рано пришёл? — Арсений бросает связку ключей на деревянный стол, после чего стягивает с плеч тёмное пальто. — Да, — согласно отвечает юноша, наблюдая за каждым движением. — Нам стоит быть аккуратней в школе, — тон из нежного меняется на серьёзный. — У этого могут быть последствия. — Мне кажется, ты слишком заморачиваешься. — Антон, это правда серьёзно, — с большим напором повторяет старший, оборачиваясь к парню лицом. — Это может сказаться на нас, — он выдыхает, подходя ближе. — Не хочу потерять тебя по случайности, — рука скользит по предплечью, поднимается выше и останавливается около шеи. Антон подаётся вперёд, обвивает руки вокруг торса Арсения и прижимает к себе так близко, что учитель способен почувствовать быстрое биение юного сердца. — Хорошо, — сдаётся ученик, зарываясь носом в чужую шею. Так тепло и хорошо. — Можно я не буду на физру ходить? — Как это «не буду»? Очень даже будешь, — Антон усмехается с деланно серьёзного тона, вжимаясь крепче, пока чужие руки гладят его по спине. — Думаешь, если встречаешься с учителем, то будут поблажки? — Мы встречаемся? — от неожиданности парень даже отстраняется. — Ты хотел более романтичное предложение, да? — Арсений вновь поднимает руку выше, касается выступающей пряди зачёсанных назад волос и умиляется с того, как завиваются прядки на макушке. Кажется, волосы убраны назад, но непослушные кудряшки всё же выбиваются из причёски, вьются на кончиках. — Нет. Я просто хочу быть с тобой, — правдиво отвечает Антон, ведь, на самом деле, ему больше ничего не нужно: только бы Арсений был рядом. — Чудо, — усмехается старший и вновь обнимает парня. Обнимаясь, они вновь не замечают вечно спешащее время. Из прострации выбивают громкие шаги из коридора и звонкие голоса пятиклассников, пришедших на урок. — Встретимся на уроке. И только попробуй мне отсиживаться на лавке! — Попробую, — язвит парень и, чмокнув Арсения в щёку, быстро скрывается за дверью, боясь скорейшей кары.

* * *

Время тянется медленно, стрелка часов давит на каждой цифре, замирает и никак не рискует продолжать свой ход. Каждую минуту можно счесть за час. Уроки совершенно не увлекают и быстро надоедают, даже те темы, которые раньше вызывали интерес, теперь кажутся каторгой. — Ты сияешь, как звезда на новогодней ёлке, — именно с такой фразой врывается в личное пространство Шастуна Кирилл, пришедший к третьему уроку. Хоть парень и условился приходить на учёбу каждый день, но вновь начал понижать планку. — Рассказывай, — Мухин укладывает голову на согнутые в локтях руки, упираясь ими в парту, и ярко улыбается. — И тебе привет, — Антон сияет, смотря в голубые глаза напротив. — Нечего рассказывать… — парень так смущается при этой фразе, совсем не вровень сказанным словам. — А вот и есть что рассказать! — друг тычет указательным пальцем в щёку юноши и смеётся. — Да. Короче, — воодушевлённо начинает Антон, придвигаясь ближе, — мы встречаемся, — почти шёпотом оповещает он. — Да ладно! — из-за несдержанных эмоций фраза получается до того громкой, что привлекает внимание зевающих на перемене одноклассников. — Как это? — словно не замечая десяток обращённых взглядов в сторону парней, продолжает Кирилл. — Расскажи! — Давай после школы, — шикает Антон, обводя взглядом школьников. — Не здесь. — Вот блин! — Кирилл демонстративно надувает нижнюю губу и скрещивает руки на груди. — Тут такая интрига! А если не доживу? Воодушевлённый разговор прерывает гром звонка, который обрушивается на школьников и заставляет разбежаться по своим кабинетам, дожидаться учителей. Антон лишь тяжело выдыхает, понимая, что сейчас начнётся ещё один утомительный урок, который, хоть и сократит время до начала физкультуры, но протянется так же долго, как остальные.

* * *

С наступлением долгожданной физкультуры всё становится только хуже. Антон совершенно не догадывался и не рассчитывал на полное игнорирование его Арсением. Мужчина действует осторожно, как просил парня раньше, словно предупреждал. В действиях учителя нет ничего необычного, он всё так же рычит на учеников, ведёт себя до того строго и надменно, что Антону вновь трудно сопоставить Арсения Сергеевича с его любимым Арсом. Ведь всё так и есть — на уроках серьёзный преподаватель, который не терпит поблажек, а рядом с Антоном образ рушится, слетает надменная маска, которая открывает светлое лицо, озарённое привлекательной улыбкой. — Рогозин! Кто тебя так на скакалке прыгать учил? — вновь грубый голос разливается по пространству зала. От тона холодеет внутри — как странно, даже голос рядом меняется. — Ты руками мух отбиваешь? — изумляется учитель, указывая сжатой в правой руке ручкой на кисти одноклассника Антона. Но за одной мыслью приходит и другая — как же учитель сексуален в этом образе. Доминирование читается между строк, в каждом жесте и движении. Интересно, Арсений такой только на уроках? — Шастун, твоя очередь. — сухой и сдержанный тон совершенно не вписывается во взаимоотношения между Арсом и Антоном, зато хорошо вписывается во взаимоотношения между учителем и учеником, а ведь именно эти роли приходится играть в учебном учреждении. — Сто прыжков за минуту — оценка «пять», — тем же тоном объясняет учитель и щёлкает кончиком ручки, выпуская стержень. Ещё раз смотрит в папку, что держит в левой руке. — Скажи, когда будешь готов, — опозориться перед Арсением и одноклассниками нельзя. — Давай, Шаст, порви их всех! — кричит сидящий на лавочке Мухин, уже успевший сдать норматив. Учитель, на удивление, не реагирует на очередной выпад ученика. Видимо, привык. — Я готов, — мальчик наступает на середину скакалки, притягивает ручки к плечам. Скакалка оказывается чуть короткой, но другого варианта нет — для роста Антона не подходит ни одна из возможных. Арсений кивает и щёлкает секундомером, после чего слышатся прыжки. Антон не сомневается, что сдаст именно этот норматив на отличную оценку, в прошлый раз, отрабатывая «двойки», он показал целый мастер-класс по прыжкам через скакалку и сейчас демонстрирует не хуже. Ровная спина, руки не болтаются, лишь кисти ходят в круговых движениях, заставляя скакалку делать круги вокруг тела. Ноги вместе, дыхание ровное, а лицо максимально сосредоточено. В конечном итоге парень насчитывает ровно сто тринадцать прыжков, вместо нужных ста. — Увидел, Рогозин? Того же жду от тебя, — обращается Арсений к ученику. — Молодец, Антон, — неожиданно холодный тон расцветает, словно прекрасная роза. Видимо, Арсений замечает, с какой нежностью обратился к школьнику, и тут же прочищает горло, скрывая в этом грубоватой жесте нотки нежности. — Рогозин, на пересдачу, бегом. — Нихуя ты задал! — Кирилл ударяет раскрытой ладонью по плечу друга. — Мухин! — рявкает Арсений. — Не выражайся на моём уроке! — Извините, Арсень Сергеич. Больше не буду, Арсень Сергеич! — За что мне это наказание? — более тихо задаётся риторическим вопросом Попов и продолжает вести урок. — Было круто. Но Антону уже всё равно. Самой сладкой похвалой стало нежное: «Молодец, Антон». Только он один знает, какое тепло в себе таит эта безобидная фраза, какую любовь вселяет в юношу. Это воодушевляет и ранит одновременно. Антон хочет обнять учителя, пылко зашептать в самую шею скромное «спасибо», но сейчас разрешается лишь исподтишка любоваться им и дожидаться скорейшей встречи вне школы. Мальчику не хватает внимания от Арса, но вниманием Арсения Сергеевича он наделён по горло. Никогда прежде учитель не обращался к нему так нежно, не разговаривал так мягко и не выставлял в лучшем свете перед классом. Подобное совершено несвойственно строгому учителю, но тем не менее Попов держит невидимые рамки, не позволяя выходить за них слишком далеко. Урок проходит незаметно, в основном, это является заслугой Арсения. Именно он может скрасить сорок пять минут учебного времени. — В курилку? — на пути к выходу спрашивает Кирилл, уверенно топая за одноклассниками, многие из которых уже успевают выйти в коридор. — В курилку, — соглашается парень. Организм уже привык лакомиться дозой никотина, да и день выдался слишком нервный и возбуждённый. — Стоять! — за спиной раздаётся злобный рык, и парни замирают на полпути, Кирилл даже не успевает опустить ногу на пол, так и застывает в полушаге. — Куда это вы собрались? — уверенные и громкие выпады, не похожие на шаги, проносятся по залу, раздаваясь всё ближе. — Э-э… — Мухин наконец-то оживает и сконфуженно чешет затылок. — Да так, Арсень Сергеич, хотим в кафе зайти. Пойдёте с нами? — парень оборачивается и тут же вжимает голову в плечи. Учитель смотрит с презрением. — Антон, — парень также сжимается под гнётом холодного тона и неспешно поворачивает голову, не рискуя оборачиваться всем корпусом. — Куда вы собрались? Шастун тревожно выдыхает, таки оборачивается к учителю и виновато смотрит в глаза. В мыслях всплывает однажды написанная фраза: «Будь ты моим парнем, я бы не позволил тебе курить». — Курить… — сипло отзывается он, опуская взгляд. — Ты чего кантору палишь? — шипит Кирилл и слегка ударяет друга в бок локтем. — Чтоб первый и последний раз, Мухин, — строго произносит старший, вытягивая указательный палец вперёд. — А с тобой, — обращается учитель к парню, — потом поговорим. — Милые бранятся, да только тешатся, — шепчет Кирилл и улыбается во все тридцать два. Антон и Арс, чьих ушей достигает брошенная фраза, в унисон презренно зыркают на Мухина, на что тот лишь усмехается. — Домой идите. — Так точно, товарищ начальник! Будет сделано, товарищ начальник! — Кирилл деланно выпрямляется, словно натянутая струна, отдаёт честь и спешит скорее сбежать из зала, хватая под руку предплечье Шастуна. Тот лишь успевает вновь виновато заглянуть в голубые прищуренные глаза и тоже скрывается в коридоре.