Возвращение

На напряжённые плечи мягко ложатся чужие ухоженные руки. Оглаживают их, чуть мнут, разминая твёрдые мышцы. В поле зрения мелькают чужие — нет, уже такие родные — светлые, струящиеся локоны; словно подарок от самого солнца. Тонкие губы трогает слабая улыбка. Лазурное перо в волосах наклонившегося к нему Кавеха щекочет кожу лица; рука Хайтама тянется к голове архитектора, дабы снять мешающуюся заколку, и убрать надоедливую побрекушку на стол. Кавех, улыбнувшись уголком губ, поворачивает голову, столкнувшись взглядом с вечно суровым, но на данный момент любовным, с каплей нежности, адресованной ему, изумрудным взглядом Аль-Хайтама. Тёплая рука секретаря касается щеки, огладив её; Кавех обходит его со стороны и садится рядом. Соседнее место на диване прогибается под его весом. Он умещает свою голову на широком плече, и лицо секретаря снова щекочут светлые пряди его волос, однако Хайтама они словно совершенно не тревожут, и он, всё так же невозмутимо, перелистывает страницу книги, продолжив читать. Кавех, ещё немного поерзав и устроившись поудобнее, тоже молчит, окидывая взглядом строчки на страницах. Скукотень. Тем не менее, эта скукотень каким-то загадочным для него образом умудрилась стать любимым произведением его соседа. — Я думал, что ты уже дочитал её, — тишину в зале разрезает такой непривычно тихий, чуть хриплый голос Кавеха. Аль-Хайтам поворачивает голову. Лицо Кавеха всё так же украшала мягкая улыбка, а его тёплые глаза горели любовью к жизни, несмотря на все невзгоды, что выпали на его плечи. — Дочитал, — кивает Аль-Хайтам, отложив книгу на стол. Голос его тоже тих от длительного молчания. Он сжимает ладонь Кавеха в своей, не переставая любоваться им. — Решил перечитать. С ним у меня связаны самые счастливые мои воспоминания. Кавех понимающе кивает, взглядом внимательно изучая его, словно уделяя пристальное внимание каждому достатку и недостатку лица нынешнего секретаря Академии. В следующее мгновение он зарывается своей свободной ладонью в волосы Хайтама, и пропустив сквозь длинные пальцы платиновые пряди, заправляет их тому за ухо. В рубиновых глазах его Хайтам замечает промелькнувшее удивление. — Ты сегодня без наушников. Из груди вырывается сдавленный смешок. — Да, я больше не ношу их, — приходится приложить усилия, дабы не выдать своего дрожащего голоса. Кавех вновь удивлённо смотрит на него, Хайтам спешит пояснить. — Хочу слышать, как ты возвращаешься домой. На щеках Кавеха расцветает румянец, а искорки в глазах загораются ещё ярче. Аль-Хайтам сглатывает. — Оу, правда? — Кавех смущённо отводит взгляд, и в груди бутонами распускается радость, словно у дитё малого. — Кто бы мог подумать, сам Аль-Хайтам хочет слышать, как я возвращаюсь домой. Со смехом Кавеха, разлившимся, словно мёд, глаза секретаря застилает мутная пелена слёз. Губы дрогают, как он вновь подаёт голос. — Конечно, хочу, — Кавех, словно и вовсе не замечая изменения в его настроении, продолжает посмеиваться. Хайтам прикладывает его ладонь к своим губам. Несколько капель слёз всё-таки падают ему на колени. — Даже… даже если ты больше никогда не вернёшься. С каждым мгновением, мелодичный смех Кавеха в гостиной становится всё тише. В последний раз запечатлев такое счастливое, беспечное, такое родное лицо своего соседа в памяти, Аль-Хайтам прикрывает глаза, и зажмуривается, когда чувствует мимолётный поцелуй шершавых губ на своей щеке. — Я люблю тебя. В помещении устанавливается всепоглощающая тишина, что слышно лишь своё собственное рваное дыхание. Аль-Хайтам открывает глаза. В дрожащих руках остаётся сжат лишь клочок льняной, окровавленной рубашки. В разгромленном и мрачном зале собственного дома сейчас лишь только он один. Широкие ладони зарываются в волосы, с силой сжимая у корней. Секретарь давит разрывающий грудь изнутри вопль, встающий в горле. — И я тебя, — сквозь боль выдавливает из себя Аль-Хайтам. Слабый свет пробивающегося сквозь зашторенные окна заходящего солнца освещает выпуски газет, разбросанные по кофейному столу, и одинокое павлинье перо на его краю. «Найдено тело молодого мужчины», «Выпускник Академии скончался на месте происшествия», «Несчастный случай, произошедший в четверг, унёс жизнь архитектора Сумеру». «С возвращением, Кавех». «Добро пожаловать домой». «Как прошёл день?». «Ты сегодня задержался». «Я тоже тебя люблю». Все те слова, что Хайтам когда-то не сказал ему, по вине собственной же гордости. И больше никогда не сможет. Ведь в замке запертой двери более не поворачиваются звенящие от брелка Кавеха его ключи.