Мы улетим завтра на рассвете

Мустафа зажмурился и зашипел от боли. Прозрачная жидкость запенилась и окрасилась в красный цвет. — Пытать меня решила? А можно было просто попросить. Я ведь добрый, не кусаюсь. Он наигранно надул губы и отвернулся, притворившись обиженным. Ясмин прыснула. — Не думала, что викинги боятся какой-то перекиси. Ох… мужчины, — она закатила глаза и усмехнулась. Большую часть ран она уже обработала. Осталось зафиксировать пластырем и промыть сбитые костяшки на пальцах водой. Он ещё легко отделался. В отличие от Мурада. Салех получил за сестру сполна. Мустафа совсем не щадил его. Никогда и никому он не позволил бы обижать свою Джари или плохо к ней относиться, какой бы наивной и глупой она иногда ни была. Он не мог обижаться и злиться на сестру за то, что она приняла сторону мужа. Знал, что она юна и глупа и в душе ещё бушует юношеский максимализм. Мустафа любил её не за что-то, а вопреки. Именно поэтому без зазрения совести и без раздумий кинулся защищать честь Джари. Мурад был слишком высокомерен и груб. Он не достоин такой жены. Так считал Мустафа. Вся семья была в ужасе от его поступка. За нападение на главу города ему по меньшей мере грозило заключение под стражу. А по большей… он и помыслить боялся. Только спустя время он понял, что натворил. Понял, какой опасности подверг и себя, и семью. Но Мустафа ни о чём не жалел. Он поступил как настоящий мужчина. Однако знал, что Мурад так просто это не оставит. Именно поэтому для Мустафы сейчас был только один выход… Бежать. Ясмин протирала его ладони ватой, пропитанной йодом. Он мягко остановил девушку, взяв её руки в свои. — Ясмин… — произнёс непривычно нежно и серьёзно одновременно. Она подняла на него взгляд, напряглась. — То, что я сделал… ты ведь понимаешь, они не оставят это просто так, — девушка погрустнела, отвела взгляд. — Что теперь будет? — раздался приглушённый женский голос. Мустафа задумался на мгновение. Вдруг настойчиво приподнял её подбородок, заставляя заглянуть в глаза. — Мне придётся уехать, Ясмин, — заметив, как она резко нахмурилась, поспешил добавить. — Но ты всегда можешь поехать со мной… Если хочешь, конечно. Он ободряюще похлопал её по плечу, хотел добавить что-то ещё, но не нашёл слова. Да и нужно ли сейчас? — Они ведь не казнят тебя? — неожиданный вопрос застал его врасплох. Попытавшись сохранить невозмутимый вид, отшутился. — О, поверь, им меня так просто не взять. Ясмин улыбнулась. — Так-то лучше, бунтарка. Она посмотрела часы, вымученно вздохнула. — Кажется, мне пора. — Конечно, иди. Маленьким козочкам давно пора в кроватку. Ясмин рассмеялась и шутливо толкнула его в плечо. — Кто бы говорил. Она встала, направилась к двери. Её рука остановилась в воздухе, едва коснувшись ручки. — Мустафа? — Да? Она обернулась, на секунду задумавшись. Вдруг порывисто подбежала к нему, примкнула к его губам. На секунду Мустафа опешил, но через мгновение углубил поцелуй, притянув девушку ближе к себе. Постарался вложить в этот жест все чувства, всю страсть, что испытывал к ней. Ясмин зарылась пальцами в его волосы. Закружилась голова. Никогда раньше она не испытывала таких чувств. Никогда не была так близка с мужчиной. И кто бы мог подумать, что первым человеком, к которому у неё появятся чувства, станет её несостоявшийся жених. Первые искренние и невинные девичьи чувства. Ясмин о таком раньше читала только в книжках. Сейчас всё казалось неважным. Хотелось быть рядом с ним, следовать за ним, куда бы он ни уехал. Ясмин нехотя отстранилась, с надеждой посмотрела ему в глаза. Боясь передумать, воодушевлённо сказала: — Мустафа, я… я хочу с тобой, — она продолжала обнимать его за шею. Он улыбнулся, нежно погладил её ладонью по щеке. — Ты точно решила? — Да, — категорично и решительно заявила Ясмин. — Теперь точно да. С тобой хоть на край света. Мустафа усмехнулся. Заправил прядь её волос за ухо, с хитринкой во взгляде сказал: — Вот как заговорила. Так и знал, что не устоишь перед моей шевелюрой. Ясмин рассмеялась и, в последний раз прильнув к его губам, отстранилась. — Я собираюсь обратно в Британию, так что упаковывай тёплые вещи в чемодан. В Лондоне по прогнозу холодно, — Мустафа тепло улыбнулся. Снова взял её руку и, поймав девичий взгляд, воодушевленно заявил: — Мы улетим завтра на рассвете. Ты веришь мне? — Да. Её глаза радостно заблестели. Впервые в жизни она почувствовала себя такой счастливой. Дальше были только она, Мустафа и Биг-Бен. О большем она и мечтать не могла. Подскочив, она решительно двинулась к двери, взбудоражено прошептала: — Побегу собираться, времени мало. Замешкавшись, снова замерла в дверях, обернулась: — Мустафа? — Мм? — Я люблю тебя. На этот раз быстро скрылась за дверью, не дожидаясь ответа.

***

Ясмин нервно шагала по комнате, слушая гудки в трубке телефона. Медленно светлеющее небо предвещало скорый рассвет. Они с Мустафой договорились, что он заберёт её в четыре часа утра. Уже двадцать минут как они должны находиться в аэропорту, но его всё не было и не было. На душе Ясмин было неспокойно. Они же так пропустят самолёт! Что делать, она не знала. Звонить на домашний телефон она не могла. Во-первых, дома у Мустафы ещё все спали. А, во-вторых, никто не должен был знать об их побеге. Иначе им могли помешать. В двадцать пятый раз Ясмин слышала на том конце телефона такое раздражающее «Абонент не отвечает. Пожалуйста, перезвоните позже». — Где тебя носит, чёрт возьми?! — она не на шутку разнервничалась. В голову начали закрадываться нехорошие догадки. Ясмин старалась не думать о плохом, но навязчивые мысли всё же не оставляли её в покое. «Неужели он передумал и решил лететь один?» — с досадой подумала Ясмин. Набрала его номер ещё раз. Как вдруг на том конце щёлкнуло, оповещая, что абонент взял трубку, но вместо привычного задорного голоса Мустафы она услышала женский плач. — Алло? — испуганно сказала Ясмин. — Ясмин, здравствуй, это ты? Она узнала голос по ту сторону звонка. Это была Амира. Плачущая. Всегда невозмутимая старшая сестра Мустафы была сама не своя. Ясмин не на шутку испугалась. — Амира? Где Мустафа? Заикаясь и всхлипывая, она пыталась что-нибудь сказать, но из-за дрожащего голоса выходило плохо. — Яс-смин, — захлебывалась слезами, из-за чего говорила по слогам, — Мус…Мустафа, он… Его з-забрали, — снова расплакалась, не сдерживаясь. — Что?! Кто забрал? Куда? — Ясмин почти кричала в трубку, не заботясь о том, что дома ещё все спали. — С-Салех, — снова всхлипнула, — он… Они казнят его, Ясмин. Боже, они казнят его! Её словно окатили из ведра ледяной водой. В ушах стоял гул, больше она ничего не слышала. От шока и страха руки задрожали. Тело не слушалось. Она так и стояла, вжав в ухо трубку телефона, не в силах ответить. Где-то отдалённо раздался голос Амиры: — Он не успел… Ясмин попыталась собраться с силами. Нужно было взять себя в руки. Возможно, ещё не всё потеряно. Не время раскисать, ей нужно помочь Мустафе, чего бы ей это ни стоило. Девушка сделала два глубоких вдоха, вновь прильнула к телефону ухом. — Амира, послушай меня. Куда его увезли? Амира всё ещё продолжала плакать, заикаясь, пыталась что-то сказать, но Ясмин её не понимала. — Амира, соберись! Прошу тебя, скажи, куда его забрали? — Я… я не знаю. Если бы я знала! — Ясмин с досадой поджала губы. Прокричала на грани мольбы: — Пожалуйста, подумай хорошенько! Ты там была, ты знаешь, что произошло. Может, ты что-то слышала. Амира на некоторое время замолчала, задумавшись. Спустя некоторое время неуверенно сказала: — Кажется, они говорили что-то про Кахву. Что ты задумала? — Спасибо, Амира. Ясмин не ответила на вопрос. Сбросила вызов и помчалась вниз по лестнице будить Джаффара. Спустя некоторое время они ехали по шоссе на максимально допустимой скорости. Их целью было доехать в Кахву быстрее, чем туда привезут Мустафу. Они успеют. Должны успеть!

***

Лондон, Великобритания. Два года спустя. Блестящая глянцевая обложка переливалась в свете лампы. Вот уже десять минут Ясмин вглядывалась в название книги, которую когда-то давно пообещала прочитать Мустафе. «Овод», — произнесла она про себя. Мрачные мысли начали закрадываться в голову, напоминая о событиях прошлого. Сбоку раздался немного взволнованный голос: — Мисс, вам помочь? — библиотекарь с любопытством разглядывал девушку, а затем перевёл взгляд на книгу. — Отличный выбор. Вас провести в читальный зал? — Благодарю, я хотела взять напрокат. Колокольчик звякнул над головой Ясмин. Выйдя на улицу, она потуже затянула плащ. Уже ранней осенью в Лондоне было довольно прохладно. Начался дождь. Она достала свой излюбленный зонт и раскрыла. Яркие арбузы запестрели над головой. Она засмотрелась на них, забыв, что стоит посреди улицы. В глазах защипало. Навязчивые картинки снова замаячили в памяти. Захлопнув дверь автомобиля, Ясмин на всех парах бросилась к высокому забору. В глазах застыли слезы, горло жгло, а грудь сдавило от быстрого бега. Платье путалось в ногах, мешая движению. «Только бы успеть! Только бы успеть!» — повторяла она про себя как мантру. Разумеется, казнить Мустафу вот так, без суда и следствия, Салехи не имели никакого права. Но не зря Мурад был главой города. У этого подонка оказались связи везде, и тюрьма не стала исключением. Утреннее солнце поднялось над горизонтом. Было ещё рано, но на улице уже становилось довольно жарко, словно зной хотел выжечь всё живое. Ясмин подбежала к воротам, где её тут же схватила охрана. — Эй, куда это вы?! — она начала кричать, сыпать проклятиями и толкаться. — Пропустите сейчас же!! Мне нужно туда немедленно! — кричала на грани истерики, пытаясь вывернуться из крепкой хватки мужчин. Грозные голоса пытались осадить девушку. — Не положено! Куда собралась!? Ясмин пыталась протолкнуться в узкий зазор между воротами, как вдруг где-то вдалеке услышала громкий хлопок. «Выстрел», — пронеслось в голове девушки. Внутри будто что-то оборвалось, грудь сдавило, ей не хватало воздуха. Перестав сопротивляться и пытаться протиснуться, Ясмин упала на колени, не жалея дорогое платье. — Мустафа! НЕ-ЕТ!! Оглушительный крик нарушил утреннюю тишину, через мгновение перейдя в безудержный плач. Ясмин сидела на пыльной земле под недоумёнными взглядами охранников и качалась из стороны в сторону. Лицо покраснело и опухло, слёзы, градом льющиеся по щекам, душили. Хотелось свернуться калачиком прямо здесь, на земле, и больше никогда не вставать. Ясмин запустила ладони в волосы, стянула сильно, до боли. Но эта физическая боль не шла ни в какое сравнение с тем, что она испытывала. Вдруг почувствовала, как сильные руки пытаются поднять её на ноги. Кажется, ей кто-то что-то говорил, но она не слышала. Словно находилась под толщей воды, которая заливала лёгкие, притупляла слух. Она не помнила, как её завели внутрь, не помнила, как оказалась на площади, будто этот отрывок стёрли из памяти. Но она очень отчётливо помнила, как заметила белую ткань, пропитанную алой кровью. Ещё свежей. На негнущихся ногах подошла ближе. Слабость в теле взяла свое, и она упала на землю. Лицо щипало от уже высохших слёз. Дрожащей рукой она приподняла ткань. Снова содрогнулась от громких всхлипов. Светлые локоны были запачканы пылью и песком, запутались, разметавшись по земле. Лицо бледное и такое… мертвенно-спокойное. Некогда весёлые небесно-голубые глаза больше не смотрели на неё, улыбаясь. Они были закрыты. Осторожно коснулась его щеки. Лёгкая щетина, как всегда, немного кололась. Ясмин погладила её большим пальцем, громко всхлипнула. Было больно настолько, что ей стало тяжело дышать. Казалось, будто она умерла вместе с ним, ещё когда услышала выстрел. Ясмин не выдержала, накрыла тело обратно тканью и примкнула к нему, навалившись сверху. Уткнулась лицом. Белая ткань в мгновение пропиталась слезами. Хотелось остаться здесь навсегда… — Эй, чего встала?! Пройти мешаешь! Недовольный старушечий голос словно вернул девушку в реальность. Только сейчас она заметила, что стоит посреди тротуара, опустив зонт и промокая под сильным осенним дождём. Её плащ уже насквозь промок, с волос капало. Слёзы на глазах тут же смывались дождевой водой. Она отскочила в сторону, пробормотав под нос слова извинения, позволяя старушке с тележкой пройти мимо. Она ещё что-то недовольно бурчала про себя, но Ясмин уже не слышала. Спустя двадцать минут пути она оказалась на месте. Джеймс Парк встретил её безлюдными аллеями и огромными лужами. В будние дни, тем более по такой погоде, все жители либо работали, либо сидели по домам. Но это было Ясмин даже на руку. Появилась возможность побыть наедине с собой, своими мыслями. Она шла вдоль пруда, кидала уткам старые сухари, которые нашла в сумке. На фоне увядающей природы и серой промозглой погоды хрупкая марокканская девушка выглядела особенно одиноко. Она должна была быть здесь с ним. Гулять, держась за руки, обсуждая последние новости недели, соревнуясь в колкостях шуток. Но его нет. Она совсем одна. Он остался только в её памяти. Его кремировали. Несмотря на то, что Мустафа родился и вырос в мусульманской семье, он, уже зная о своём приговоре, настоятельно просил проститься с ним именно таким образом. Семья была против, но всё же исполнила его последнюю волю. Отправить в последний путь сына одной из самых уважаемых семей в городе пришёл почти весь город. Весь… кроме родной матери. Ясмин совсем не удивилась. Она всегда знала, что Рабия — змея, и после того, как сын опозорил их семью на весь город, она и знать о нём не хотела. Девушка уехала из страны, оборвав связи, сожгла все мосты. Зареклась больше никогда не возвращаться туда. Ясмин достала из кармана уже потёртый и изношенный конверт. Она всегда носила его с собой. Зачем? И сама не знала. Он был слишком дорог ей, слишком памятен для неё. Ясмин перечитывала знакомые строки тоскливыми мрачными ночами. Это приносило ей боль, но она ничего не могла с собой поделать. Это единственное, что осталось у неё от Мустафы. Последним желанием приговорённого было письмо. Не без уговоров, но в тюрьме всё же любезно согласились передать его родным. Письмо отдала Ясмин Амира через неделю после того злополучного дня. Последние строки, последние слова, посвящённые ей. «Ну, здравствуй, оторва. Мне жаль тебе это говорить, но, похоже, я всё-таки не смогу тебя сводить в Джеймс Парк. Надеюсь, ты не будешь сильно злиться? Но ты обязательно там побываешь. Ведь у тебя впереди целая жизнь, наполненная разными яркими событиями, взлётами и падениями. Помнишь, я говорил тебе, что не верю в глупые сказки о любви? Так вот, официально разрешаю тебе называть меня дураком. Я так заблуждался. Уж лучше бы ты протащила меня за волосы по городу, чем признаваться тебе так, в письме. Но это лучше, чем ничего. Пусть твоего прекрасного викинга с обаятельной улыбкой не будет рядом, но я верю в тебя. Верю, что ты справишься. Живи и цени, что имеешь. А мой старенький зонт можешь забрать, он будет всегда оберегать тебя от дождя. С любовью, Мустафа» На глаза снова навернулись слёзы. Ясмин представила, как Мустафа пишет в спешке эти строки. На его губах — улыбка, но в глазах стоят слёзы. Он знал, что больше не увидит её. Хоть бы она сильно не страдала. Хотя о чём это он? Первую любовь невозможно забыть. Увидев курящего прохожего неподалёку, Ясмин подошла к нему, попросила зажигалку. Под недоумённым взглядом мужчины поднесла бумагу к пламени. Она загорелась, за доли секунды пожирая заученные наизусть драгоценные строчки. Сжигать мосты так сжигать. Может быть, это тот самый первый шаг на пути к исцелению. Но разве можно вылечить разбитое сердце? Когда от куска бумаги остался лишь пепел, Ясмин развернулась и пошла прочь от этого места. Когда-нибудь она перестанет жить прошлым, начнёт двигаться дальше. И будет вспоминать Мустафу с доброй грустью в сердце. Он не хотел, чтобы её жизнь состояла из скорби и тоски. Мустафа хотел, чтобы она просыпалась по утрам с улыбкой, занималась любимым делом. Ясмин знала это. Но сейчас раны ещё не зажили. Ей было слишком больно.