Пелена дождя

— Скуало! — Тсунаеши попыталась крикнуть и подскочить, но смогла лишь сдавленно прошептать любимое имя, а затем глухо застонала от мучительной боли. — Тише, — прошелестел Супербия, поправляя на Саваде сбившееся одеяло. Мечник касался белоснежной ткани лишь кончиками пальцев, и девушке внезапно подумалось, что Супербия не хочет ее касаться. Было это болью или ненавистью? Тсунаеши широко распахнула глаза и принялась рассматривать своего возлюбленного, подмечала новые черты, старалась вообразить себе, что было между ними все эти годы. Скуало выглядел ужасно: тени под глазами, бескровные губы, потускневшие глаза. Казалось, будто его уже ничего не интересует, казалось, будто сама жизнь по капле вытекает из него. По щекам Супербии ползли две тоненькие заплетенные косички, спускавшиеся ниже подбородка. Савада с интересом разглядывало это изменение, а мечник лишь передернул плечами и нехотя сказал: — Ты очень любила заплетать их с утра, я даже перестал подстригать челку, — затем Скуало замялся и отвернулся к противоположной стене. Тсуне стало неприятно, будто она украла чью-то чужую очень личную и тщательно хранимую тайну. Впрочем, стыд быстро сменился злостью на себя взрослую и на мечника: в конце концов, эти люди были старше ее на десять лет, наделали ошибок, а потом преспокойно воротят нос от маленькой неопытной девочки. Ну, не такой уж и маленькой и беззащитной, но все равно было очень обидно и больно. Скуало словно услышал эти мысли и снова повернулся к Саваде. Он смотрел на нее с такой щемящей нежностью, что девушке стало не по себе. Она ожидала объяснений произошедшего, краткого пересказа последующих событий, заверений, что с ребятами все в порядке, на худой конец, советов, что делать дальше. Вместо этого Супербия просто смотрел на нее, словно старался запомнить каждую черточку ее лица, насмотреться вволю, а затем снова исчезнуть в глубинах базы и больше не появляться. — Во что ты превратился, Скуало? — тихо спросила Тсунаеши у возлюбленного. Тот вздрогнул, тоскливо вздохнул, но промолчал. — Во что ты превратился? — уже громче продолжила девушка. — Разве ты учил меня опускать руки и сдаваться? Неужели все твои уроки в конце концов свелись к тому, чтобы просто спрятаться в углу и ждать своего конца? Я не верю в это! — Ты — вся моя жизнь, — просто ответил Супербия, и внутри у Тсунаеши все сжалось: сочувствие и гнев переполнили девушку. Я здесь уже давно, ничего не понимаю, стараюсь выжить и уберечь своих друзей от гибели в вашем мире, а ты не удосужился хоть чем-нибудь помочь мне. Тебе тяжело, да, я все понимаю, но есть же телефоны, компьютеры, записки, что-нибудь еще! Девушка тяжело дышала и пыталась понять: неужели это любовь превратила Супербию из бойца, из последних сил готового рваться к победе и к жизни? Какими они все стали через десять лет? Неужели это ее будущее? Даже если девушке удастся победить здешнее зло и вернуться домой, готова ли она продолжать жить, как ни в чем не бывало, чтобы через десять лет увидеть такого Скуало? — Я виноват, знаю, — протянул Скуало, пряча взгляд. — Но так было нужно, поверь мне. Прости, пожалуйста, я так перед тобой виноват… — Супербия бормотал нечто невразумительное, а девушке внезапно захотелось остаться одной. Этот мечник оказался совершенно чужим человеком, странным, непонятным и даже неприятным. Видеть его не хотелось, думать о нем, как о том, кого она любит больше всего на свете — тоже. — Я выживу, — почти зло прорычала она, пристально глядя на выпрямившего Скуало. Его лицо стало спокойным и даже безмятежным, прикрытые глаза неожиданно блеснули знакомым металлом, но распаленная Тсунаеши этого не заметила. — Я убью всех, кто встанет на моем пути, я вернусь к себе домой и сделаю все для того, чтобы мой Скуало никогда не стал таким, как ты! Я клянусь тебе! — Это хороший настрой, мелкая, — мягко произнес Супербия и улыбнулся. — Прощай, — внезапно прошелестел он, и комнату обволокло густым туманом. Перед ошеломленной Савадой возник другой Скуало, человек из ее времени. Встревоженный, настороженный и готовый к атаке, он молниеносно развернулся, осмотрелся и в две секунды осмотрел Тсуну. Не обнаружив серьезных повреждений, он осторожно прижал девушку к груди и тихо, но твердо сказал: — Тебя не было дома уже три дня, я так волновался. Где ты пропадала? И как я здесь очутился? Тсуна не выдержала, уткнулась носом ему в плечо и расплакалась. Скуало бережно поцеловал ее, затем устроил поудобнее в своих объятиях и подождал несколько мгновений. Почувствовав тепло любимого, Савада быстро успокоилась и сбивчиво принялась рассказывать о произошедшем. Девушка перескакивала с пятого на десятое, постоянно прерывала свою речь невнятными восклицаниями и гневными обвинениями, но Скуало почти все понял. Пару минут он сидел неподвижно, а затем встряхнулся и спросил: — Отлично! Какой у нас план? Это было так прохожее на настоящего, деятельного Скуало, что Савада впервые за все время пребывания в этом мире почувствовала себя защищенной и почти спокойной. Конечно, никакого плана не было, да и дела волшебным образом не переменились к лучшему, однако именно сейчас Тсунаеши была уверена в том, что непременно победит. Девушке казалось, будто отныне все будет идти так, как ей хочется, а с помощью любимого она сможет одолеть весь мир.