why'd you only call me when you're high?

флоран, вообще-то, ни на что не жалуется. у него все относительно хорошо: популярность, жизнь в достатке, друзья, внимание – об этом мечтает каждый! однако иногда ему все равно хочется напиться до беспамятства или выйти в ближайшее окно. потому что есть кое-что неизменное. у этой вещи всегда один и тот же исход, один сценарий. и мот уверен, что мечтал вовсе не о такой стабильности. он курит в открытое окно на кухне и стрелки часов неизбежно приближаются к отметке 2:47. запах табака пропитывает квартиру. фло рвано, нервно затягивается и почему-то ему неприятно отдает в горло. он сдерживает кашель и продолжает курить. сигаретный дым неприятно щипит глаза, флоран часто моргает и тушит сигарету в пепельнице. ногам становится холоднее и он чувствует, что кончики пальцев тоже начинают леденеть. фло ежится, вздыхает и ставит чайник. все это время его не покидает плохое предчувствие. где-то в груди селится странная тревога и тоска, и флоран, кажется, даже знает причину. знает, но не хочет верить в то, что это снова повторяется. так было две недели назад, три недели назад, месяц назад и так будет продолжаться всегда, он уверен. на ошибках учатся, но мот снова наступает на те же грабли. ему хочется вырвать себе глаза и переломать свои руки, ребра, ноги. ему хочется умереть, лишь бы перестать снова и снова ошибаться. телефон, что лежит на столе экраном вниз начинает вибрировать – это еще один плохой знак. флорану хочется разбить телефон, хочется бросить его в стенку. он бы отключил уведомления или звук, но он боится даже смотреть, кто ему пишет. сообщения приходят бешеным потоком почти не переставая и моту страшно. это даже странно – он взрослый мужчина, он смог бы все решить, но ему не хватает сил, не хватает смелости на то, чтобы прекратить это. отвратительные мысли продолжают вертеться у него в голове. было бы верным решением просто лечь спать, но фло делает все наоборот. он ставит чайник, заваривает кофе и мучительно долго, как ему кажется, ждет, пока тот остынет. телефон разрывается от сообщений и, кажется, ему звонят. только не снова. звонок остается проигнорирован – мот умеет только бежать от проблем, а не решать. пару минут он сидит в абсолютной тишине, нарушаемой только противным тиканьем часов. флоран не притрагивается к кофе. только ждет. все повторится снова. в дверь настойчиво стучат, а фло тихо выругивается под нос. ему бы не открывать. а лучше бы вообще не подходить к двери. он делает это снова и снова. дверь открывается – перед ним стоит локонте. вид у того совершенно неряшливый, улыбка пьяная, а в глазах море – нет – океан эмоций. самых разных, противоречивых и непонятных. мот ненадолго зависает и мучается, в попытке разгадать хоть часть этих эмоций, но узнает лишь смутную тоску и лёгкое веселье. снова. – микеле – имя звучит как-то обреченно и совсем-совсем отчаянно. глаза предательски слезятся. – ты пришел. опять – цедит фло сквозь зубы, прикрывая глаза и сжимая руки в кулаки. ногти впиваются в ладони, успокоиться никак не получается. когда локонте начинает говорить, фло понимает, что его смерть – вот здесь. снова, как две недели назад, как месяц назад, как два месяца... – фло, я по тебе так скучал. так сильно скучал, знал бы ты только, как мне не хватало тебя. впустишь? – микеле смотрит на него так преданно, его пальцы так отчаянно сжимают почти пустую бутылку, что фло отчаянно пытается сдерживать порыв обнять его. он одергивает себя в самый последний момент и чувствует себя самым мерзким в мире человеком. – ты говоришь так только когда пьян – звучит настолько жалко, что моту становится от себя еще отвратительнее. почему он не может просто успокоиться? он говорит на выдохе и это звучит почти как предательский стон. и флоран задыхается, когда микеле подходит ближе, хватает за запятье почти нежно, почти целомудренно, а потом сталкивается с ним лицом к лицу, смотрит в глаза. микеле выдыхает ему в губы. только не снова. от микеле несет перегаром и парфюмом. фло морщится от странной смеси запахов и пытается отойти от микеланджело подальше, пятится в сторону кухни. локонте остается в прихожей и додумывается закрыть чертову дверь. мике улыбается совсем странно, и мота передёргивает. – уходи – сдерживает рвущуюся наружу истерику и пытается держаться на ногах. – ты же не хочешь, чтоб я уходил и микеле прав. так чертовски прав. флоран не хочет, чтобы он уходил, как раз наоборот – он многое отдаст, лишь бы микеле остался с ним сейчас и оставался всегда. фло готов перетереть всё, но почему локонте такой? такой – ветренный, непостоянный и слишком необычный для мота, слишком другой. такой – больше походит на несдержанного подростка или того хуже – на ребенка (хотя француз сомневается, не зная даже, что из этого хуже). привязанность к локонте – его белый флаг, его персональный наркотик и его мучительно долгая смерть. его привязанность к локонте отчаянная и слепая, как у собаки к хозяину – от сравнения ему мерзко, тошно, но оно вернее, чем все другие. он до одури влюблен. и сначала ему было хорошо и радостно. ему было легко, когда он только-только понял, что чувствует. сейчас же это совсем невесело. невесело, когда мужчина, в которого ты влюблен до безумия приходит к тебе только если он в стельку пьян. невесело, если он уходит утром после того, как клялся тебе в любви всю ночь. невесело, когда он называет все ошибкой. и особенно невесело, если происходит это слишком часто. – не хочу – признается он. и надо бы сопротивляться этим бесконечным играм, но он не может. не может сказать «нет», если дело касается локонте. – я тебя люблю – почему ты говоришь так только когда пьян? – фло почти кричит, фло готов разреветься, как последний слабак, фло готов кинуться микеле в ноги и молить перестать его мучать, перестать насмехаться, перестать растаптывать его в грязь всякий раз. он даже не ждет ответа – локонте всегда молчит вместо того, чтобы хоть что-то сказать. – потому что я набираюсь смелости сказать это только когда пьян – голос у него хриплый, надорванный. он словно тоже готов плакать. флоран на секунду вновь видит в нем ребенка – неопытного, беззащитного. его хочется утешать, ему хочется простить все проступки, его хочется бесконечно обнимать и согревать. флоран не сразу осознает суть фразы и нервно сглатывает. он вовзращается в реальность, из которой ненадолго выпал как раз в тот момент, когда локонте утыкается лицом в его грудь. мот смотрит на него в легком шоке и с явным недоумением. это все так странно, так непривычно, что почти нереально. где тот порывистый локонте, виснущий на нем, целующий жарко и с почти животной страстью? куда он делся? почему сейчас он такой нежный, такой трепетный? почему он не пытается играть с ним в их обычную игру? мот знает: локонте уйдет под утро. он всегда бросает его одного, а через недели возвращается так, будто ничего не было. правда флоран чувствует, словно в этот раз все должно быть другим. где-то глубоко в душе селится слепая надежда. надежда – на то, что все будет по-другому. надежда – на то, что их «завтра» настанет. надежда – такая хрупкая, стеклянная. фарфоровая. разбить – раз плюнуть! но микеле, почему-то, не намерен ее разбивать. локонте легко касается своими губами уголков его губ, шепчет бесчисленные извинения. мот в ступоре, ему странно и непривычно от такого микеле. – я по тебе так скучаю. всегда. каждую ночь. я пью каждый раз, когда мне паршиво. фло... – локонте чуть ли не плачет. – я тебя люблю, прости меня, прости! – почти кричит. он цепляется руками за футболку мота с отчаянием. он, кажется, в истерике. флоран стоит дизориентированный еще пару секунд, а потом целует микеле, словно молит заткнуться. слова не нужны.