Грустные улицы

      Нил накидывает черную ветровку, кладет пару подушек под одеяло и открывает окно. Кровь ебашит по ушам, Нил не впервые сбегает из дома, но в прошлые разы, когда отца точно не было дома всю ночь. А сейчас он здесь, через две комнаты, мирно спит в своей кровати.       Если узнает — будет в ярости. Лишний повод поколотить сынишку, выпустить все свое эмоциональное напряжение и еще все те мерзкие вещи, которые Натан вытворяет.       Поэтому Нил старается быть максимально аккуратным. Главная задача: успеть до шести-семи утра. На самом деле, трепет в груди связан не только со страхом, но и с причиной убежать через окно в час ночи. Нил делает это не один. Побег изначально был спонтанной идеей, которую Эндрю выдал двадцать минут назад.       Иметь телефон Джостену нельзя. Как и друзей. Но Эндрю отдал ему его прошлый, с огромной царапиной на корпусе. Сам постоянно ворчит на нее, будто бы это что-то немыслимо страшное и уродливое, а для Нила — маленькое и очередное напоминание об Эндрю.       Эндрю рассказывал как получил ее, как-то катался на велосепеде год-два назад и цепь соскочила. Был выбор: кошка или камень.       Нил, собирается со всеми мыслями, аккуратно закрывает окно, оставляя небольшую щель, чтобы потом — через несколько часов — смог открыть. Парни договорились встретиться около центрального парка, куда обоим было шагать примерно одинаково.       Стук сердца все еще ломает грудную клетку, слишком большой риск, что узнает, что покалечет хуже утюга на груди.       Нил с Эндрю с первого класса сидят за одной партой, перебрасываются записками и курят, прогуливая биологию в туалете.       Миньярд единственный друг Нила. Нил его единственный друг. Они доверяют друг другу то, что не должны. Эндрю знает про мафию, про отца и про то, что он творит. Что ему пришлось поменять имя, чтоб ходить в обычную школу, не мешаться и не выделяться. Джостен знает про Дрейка, про мать и другие приемные семьи, про колонию для несовершеннолетних, про шрамы и запрет прикосновений.       Молчаливая поддержка. Бесконечное понимание. Одна сигарета на двоих. Чувствовать, что они не одни, что тебя слышат. Это то, чего не смогут дать другие. Это и делает Эндрю особенным. Нет, у Нила никогда не было много друзей, может его выводы не совсем правильные.. Но Эндрю — самый потрясающий из всех, кого он знает.       Время до пяти утра. Максимум до шести, ведь в семь просыпается Натан. Джостен готов жертвовать временем и сном ради Эндрю. Не только сном, а целыми миром, потому что этот самый мир показал Миньярд. Показал как живут обычные люди, что можно любить еду, а не есть любое: недожаренное, недоваренное, сырое — вообщем, что дают. С ним всегда спокойно. Он знает, что нужно Нилу, а Нил не боится получить нож в спину. Потому что Эндрю не достанет его под дулом пистолета.       Уверенность в друг друге.       Миньярд успокаивал его по среди ночи по телефону, когда после последней выходки Натана ему приснился кошмар.       «— Мне приснилось, что он.. он тебя..       — Дыши.       — Скажи, что с тобой все в порядке.       — Меня никто не трогал последние семь дней. Особенно твой папаша, я его в жизни никогда не видел.       — Он пытал тебя. На моих.. на моих глазах. А я не мог подойти. Потому что.. потому что мое тело.. было..       — Джостен, это сон. Такого никогда не произойдет.       — Я так боюсь тебя потерять.       Нил выдал эту фразу, сам от себя не ожидая. Сейчас еле как соображать может, что уж говорить о лжи или правде.       Эндрю замолчал, а тресущаяся рука никак не могла отпустить телефон.       — Джостен, ты придурок. — наконец-то подал голос Миньярд. Для Нила прошла целая вечность канители мыслей. — Со мной все хорошо, слышишь?       — Все хорошо, — эхом повторяет Нил — все хорошо, когда ты говоришь.       Эндрю опять замолкает и до Нила не доходит в чем дело. Он не говорит ничего такого, чтобы молчать. Сейчас он не понимает, что нужно произносить, а что нет. Все чувства и все соображения вываливает.       — Эндрю, говори. Не молчи.       И он говорил. Он редко делал это так долго и много. Миньярд не самый разговорчивый человек, а Джостен не заставляет его таким быть. Просто просьба, которая подразумевает за собой выбор.       Он просто может сказать «нет» и сбросить.»       Тогда они проболтали до утра и Нил впервые понял насколько Эндрю важен. Насколько Эндрю трудно заменить и насколько он потрясающий.       — Привет, — произносит Нил, подходя к входу парка, на что Эндрю привычно молчит, но отсалютывает двумя пальцами. Он взял с собой портфель. Портфель полный чего-то, но Джостен не решил пока спрашивать.       — Куда пойдем? — руки дрожат. И голос.. от волнения.       — Есть одно место, — коротко начинает Миньярд — мы можем туда сходить. По крайне мере, нас никто не увидит.       — А это далеко? Мы успеем?       — Я бы не предлагал, если бы это было настолько далеко.       — Хорошо, веди.       Слепое доверие. И доверие это прямой синоним уязвимости. Эндрю может сделать с Нилом все, что угодно, но.. он слишком давно его знает, чтобы об этом задумываться.       — Не боишься, что вся эта ночь — план идеального убийства?       Такие разговоры были не просто чем-то нормальным, а частью их жизни. Единственное время, когда они шутили. И Нил это обожал.       — Если все годы нашей дружбы были ради моего убийства.. то мне тебя даже жаль.       — Думаешь не получится?       — Думаю, что тебя не хватит. «Смерть ходит за мной по пятам, но никогда не подходит ближе.»       — Придурок, хватит цитировать школьную литературу. Меня от нее тошнит. Как и из-за твоей уверенности. — уголки губ Нила сами собой выдают полуулыбку — Прекращай лыбиться, это не комплимент был.       — Ты тоже во мне уверен, да?       — Откуда ты это вообще взял?       Нилу определенно нравится выводить Эндрю на эмоции и шуточную агрессию, потому что он становится слишком разговорчивым.       — Ты же тоже во мне уверен? Уверен, что я ничего не сделаю. — Нил переводит это в шутку, но ему пиздец как важно знать, что Миньярд так считает.       — Джостен, заебешь, — Эндрю проводит по его волосам от лба до макушки, чтобы Нилу поправлять пришлось — да.       Простое «да», а сколько смысла..       Они идут по ночному городу. Спокойному небольшому ночному городку, где самое шумное — это ветер. Идут не больше минут пятнадцати, медленно и близко к друг другу. Но не докасаясь. Нил себе не позволяет. Только если Эндрю сам предлагает или переспрашивает. Потому что с ним случилось слишком много дерьма и комфорт Миньярда — приоритет.       «Они оба не могут ничего сделать со своими родителями. И помочь друг другу тоже. Если Нил подаст заявление (или хотя бы попытается) на родителей Эндрю, он уедет. Может быть в другой город, а может на другую улицу и другой дом. Да, они могли бы все равно общаться, могли бы видется, но намного реже. Против ли Нил такого? Он не настолько эгоист!       Против Эндрю, прошедший через столько приемных семей, что внутри закрепилась уверенность: «только для таких целей детей и берут.»       — К тому же.. Нил, кто возьмет шестнадцати летнего подростка с судимостями? Никто. В детдоме, в нашем маленьком городе, еще хуже. У меня даже одежды там не было, только растянутая и зассаная. Там нет своей комнаты. В одной по десять человек, и все они такие же как я. Ужасные. А старшие... старшие хуже Дрейка. Легче всего мне здесь. С тобой.»       И Нил в этот момент не отводил глаз, будто бы слышал свое первое признание в любви, только это не совсем оно.       — Что я могу для тебя сделать? — спрашивает ошарашенный Нил.       — Джостен, придурок, — ругался тот — просто будь рядом. Мы оба ничего не можем сделать. Я мечтаю убить твоего ебанутого отца, но не смогу. Не только потому что никогда его не видел, а еще и потому что он связан с мафией. Мне нет дело, что они будут делать со мной, но с тобой... Я не знаю, что они могут сделать и.. и.. Джостен, иди на хуй, я слишком много говорю.       — Мне нравится. — отвечает опьяненный моментом и не способный лгать Нил.       — Меня не колышет.       «Еще как колышет» — думает Джостен, потому что Эндрю показывает это не словами, а действиями.»       Этот диалог тоже приятно вспоминать, особенно когда они идут по слабоосвещенной улице, в непотяном направлении.       — Задумчивый ты, — замечает Эндрю. В последнее время он такой разговорчивый.. — случилось чего?       Он только сейчас осознал, что все это время уголки губ были приподняты.       — Один дурак пригласил меня погулять ночью, вот думаю в лес он меня ведет или..       — Мы идем на крышу.       — На крышу? Почему туда?       — Там очень красивые звезды. Ты любишь звезды.       — Оу... А как мы туда попадем?       — Ролланд. После него у меня остались ключи.       Ролланд — неофициальный бывший парень Эндрю, они перестали общаться около месяца назад. Нил никогда его не любил, Миньярд часто жаловался, что он нарушает запрет на прикосновенния. И к самому Нилу относился странно, видел в нем только конкурента.       — Мы идем к нему в гости?       — Он живет на первом этаже.

***

      На крыше намного ветренее, чем внизу, Нил мысленно благодарит себя за то, что догадался надеть куртку и ветер за то, что волосы Эндрю настолько красиво треплятся, не засмотреться не получается.       — Чего?       Нил понимает, что это и правда выглядит странно.       — Задумался.       — И о чем ты таком думаешь, когда так на меня глядишь, придурок. — вопрос не подразумевал ответа, поэтому Джостен промолчал. Только сейчас в полной мере до него дошло, что нужно было смотреть на небо, а не в очередной раз на Эндрю.       А небо.. потрясающее, как все моменты с Миньярдом. Оно будто бы усыпано звездами и Нил пытался мысленно посчитать каждую, даже не до конца осознавая, что не сможет этого сделать чисто физически. Захватывало дух, учуяв запах только что зажженной сигареты, Джостен смог отвлечься от канетели в голове. Эндрю уже подавал ему вторую, с зажигалкой.       Нил поджигает сигарету, но напрочь о ней забывает. И... на такого его тоже хочется смотреть. В его глазах обликами отражалось мерцание звезд. Эндрю успокаивает себя тем, что эти самые звезды и пытается разглядеть. Все мысли рушатся как карточный домик, когда один рыжий придурок понимает, что сигарета-то до фильтра дотлела, вот-вот пальцы обожжет. А потом эти самые глаза, в которых — Эндрю может поклясться — отражались не только эти звезды, но и весь космос, бесконечный, неизвестный и пугающий, опять на него посмотрели.       — Чего? — передразнивает Нил, ухмыляясь.       — Я просто.. блять, — насколько же эта ситуация похожа на произошедшее пять минут ранее. — я смотрю как один дурак на звезды смотрит, будто бы это что-то и правда ценное       «Да, самое, потому что с тобой ассоциируется.»       Сидят долго, постепенно докуривая третью, Нил о чем-то рассказывает. В своей привычной манере: тихо, спокойно и медленно. Потому что с Эндрю время именно так и тянется. А говорит он всякий бред, лишь бы говорить, и даже этот самый бред один светловолосый мальчик готов был слушать часами, когда с другими муторно даже «привет» получить. Это просто не связный поток мыслей, в котором даже Нил иногда путается. Что-то про школу, учителей и надоедливых одноклассников, про слуг отца, про консультантов в магазине, про то как не любит с ними разговаривать и какие они навязчивые. Что-то про котов, сладкое и после всего этого что-то про Эндрю. Потому что с ним только такие ассоциации. В конце концов звучит:       — Дрю, ты просто поговорить хотел или позвал для чего-то именно? — Дрю. Так Нил не часто обращался к Миньярду — и чаще всего — это произносилось само собой, обычно Эндрю фыркал на такое или как в подобной спокойной обстановке — просто молчал.       Эндрю молчал, а Нил не заставлял его отвечать на каждый заданный вопрос. Может Миньярд сам пытался разобраться в бессмысленном излиянии до этого или задумался настолько, что совсем забыл слышать других? Нил не знает.       Все что он делал — время от времени длинные вдумчивые затяжки.       — И поговорить тоже хотел, — он тушит последнюю сигарету, чувствуя, что на больше дыма его не хватит. А Джостен? Джостен просто продолжает терпеливо ждать, когда Эндрю захочет договорить.       А сказать.. Что сказать-то? Вроде бы все, что нужно Джостен об Эндрю знает, что еще?       — Ненавижу тебя.       — Что? — такое говорилось либо в шутку, либо после каких-то реально значимых событий. Типа подарка на день рождения. Не в коем случае просто так, поэтому до Нила не дошло.       — Мне кажется Ролланд был заменой, — Миньярд отворачивает голову к этим самым звездам, а Нил замечает как его пальцы дрожат. — я хотел, чтобы ты ко мне прикасался.       — Ты ведь можешь ко мне прикасаться, — задумчиво произносит, не до конца понимая, что Эндрю хочет до него донести — даже без разрешения, я говорил.       — Придурок ты, — Миньярд отворачивает голову совсем.       — Что ты имел ввиду? — Эндрю ведь не заводит разговоры просто так. И не зовет ночью погулять ради такого — Типа.. ты хочешь обниматься?       Такие разговоры — очень неловкие для Нила. Прикосновения.       «А как еще друзья себя ведут?»       —Я напоминаю, что ты полнейший идиот. Да и...       — Ходить за руки? Но это же вроде не совсем для друзей.       —Джостен, заткнись хоть на минуту, — и так трудно с мыслями собраться, а тут он со своими этими переживаниями, которые своей глупостью и ебаной точностью мутят. — я.. мне кажется..        Сука, Эндрю ты как маленькая девочка из романтических сериалов, сказал как факт, выбросил. Хватит мяться.       — Хочу поцеловать тебя.       — Ты...       У Нила екнуло сердце. Он помнит себя. Три месяца назад, когда после школы они сидели около Эндрю на качелях детской площадки. Когда Нил впервые не смог отвести вгляд от спокойного и задумчивого Миньярда. Когда сам не понял что сделал — наклонился ближе, но вовремя осознал, что именно пытается сотворить. А Эндрю сидел тогда неподвижно. Настолько задумался или просто ждал? Не понятно до сих пор. »       А потом пришёл Ролланд, а Нил сказав мятое: — «Ладно, мне пора до встречи» — просто ушел. Опять убежал. Его семья всегда так, так проще.       — Ты можешь это сделать. — ошарашенный голос, учащенное сердцебиение.. Нил все ещё не понимает шутка ли это. Разве Эндрю много и часто шутит?       Миньярд застыл, да он сидел так все время — неподвижно, тихо и спокойно —, но кажется именно сейчас не дышал. Его голова медленно поворачивается, а взгляд слишком резко и предательски точно прямо напротив смотрит. Он долго думает, что вообще значит ответ Джостена, как правильно его расценивать, а самое главное: стоит ли это все того?       Стоит. Определенно, просто он этого ещё не знает.       Эндрю не глядя находит руку Нила и накрывает ее своими бедными изящными пальцами. Нил смотрит на все это, пока Миньярд двигается ближе.       — Да или нет, Джостен?       Еще раз уточняет, потому что Эндрю — это Эндрю.       — Да, — полушепотом выдыхает Нил.       У Миньярда губы сухие, а у Нила до одури мягкие. Эндрю положил свою чертову руку на его щеку. Страх вперемешку с чем-то, что он осознать не успел, защекотали живот.       Все что Нил слышал — осенний ветерок, все что чувствовал — Эндрю. Целиком и полностью. Он даже потерялся во времени. Каждый миг казался часом, а секунда — вечностью. Только когда Эндрю отстранился и был в семи сантиметрах, Нил почувствовал как пожар внутри разгорается до такой степени, что достает до его щек.       — Почему ты согласился? — хоть Эндрю и пытается быть в твердым, в таком положении просто не получается. Или Джостен сам по себе воспринимает это так — Почему позволил?       — Потому что.. — сейчас лгать абсолютно не получается. — я тоже этого хотел.       Переваривать такое не получается, поэтому Эндрю ничего не остается, как заткнуть Нила очередным поцелуем.       — Хотел... — Джостен отстраняется первым и говорит, чтобы успеть. Потому что это важно, если взаимно. Это изменит их жизнь навсегда — я тоже хотел чаще к тебе прикасаться. Я тоже хотел быть на его месте. Я тоже, но мне легче было наблюдать со стороны.       — Я, блять, тебя всей своей душой ненавижу.       Потому что все это «я тоже...» было одним простым и сложным «люблю».       — Твои прикосновения.. — самое важное уточнение — Почему? Все нормально?       «Сегодня день честности?»       — Я не знаю, ты плохо на меня влияешь, - говорит Эндрю слишком сильно сжимая руку Нила. От волнения? — я хочу до тебя докасаться, но все еще не посмею терпеть этого от других. Просто спрашивай перед тем как хочешь что-то сделать. И уточняй где, идиот.       — Я опять хочу тебя поцеловать. — это было слишком прямолинейно, чтобы мурашки не забегали по спине — Мне можно?       — Да.       Потому что хочется чувствовать. А с Нилом много чувствовать и чего-то положительного получается всегда. И это так непривычно, что если бы Эндрю пил какие-то таблетки в перемешку с наркотиками, уверен — считал бы его своей галлюцинацией. Миражом.       Но этот дурак самый настоящий. Самый настоящий, рыжий и нежный. Нет сомнений, когда он настолько чувственно целует, что хочется растаять. Это совсем не то, что дает ему Дрейк, который наконец-то свалил в свою чертову армию.       Это что-то намного приятнее. И что Эндрю нравится.

***

      — Что у тебя в рюкзаке?       — Тебе, придурку, поесть принес. Ты ведь не ел с вечера.       — Ты тоже, — напоминает Джостен и чуть ближе, но не докасаясь, пододвигается. В рюкзаке была сладкая выпечка, печенье и конфеты       — Больше тащить нечего. Конфеты не очень сладкие.       — Спасибо.       — Хватит благодарить меня за каждую мелочь.       Нил на это не реагирует.       — Почему ты молчал?       — А почему молчал ты?       — У тебя был парень.       «Этот ублюдок никогда им не был.»       — Ты — несбыточная мечта. Все что случилось с нами сегодня — нервный срыв.       — Я не врал. На счет всего. Я.. — Нил отворачивает голову, внутри прокручивая все варианты как можно понять его слова — хочу быть с тобой.       Сердце Эндрю пропускает удар. А может десять сразу.       — Придурок, блять. Я имел ввиду.. то, что я тебя позвал сегодня — нервный срыв.       Джостен спокойно выдыхает. Так легче. Легче жить, когда твоя единственная опора стала еще крепче.       Так и сидят до утра. Со всеми этими «ненавижу», «Дрю», «Джостен» и, кажется, сотым «да или нет?».