***
Чонгук вцепился в рукав Тэхёновой рубашки так крепко, что у него костяшки побелели. Ким всю дорогу не мог оторвать от них напряжённого взгляда, столько силы в его ладони, мужественности, и это почему-то так завораживает. Он весь воплощение мощи и харизмы, горячности и жара. Кажется, если разозлить его по-настоящему, Гук реально способен и шею свернуть и жбан проломить. Но не ему, не Тэхёну, в этом плане у него нет сомнений. От Чонгука веет справедливостью и защитой. Он сам не понимает, что происходит сейчас в его башке, но то, что происходит, весь этот мыслительный процесс уже входит в какую-то привычку, чёрт подери. Мысли о нём вообще не покидают его несчастную головушку. Идёт за ним словно под гипнозом, совершенно не понимая, что чувствует и испытывает. Но есть ощущение, словно сейчас самый правильный и верный момент в его жизни и он бы продлил его как можно дольше, не спрашивая ни себя, ни впереди идущего парня, зачем, куда и для чего? Дыхание так сбилось от быстрого шага, что оба хрипло выдохнули и уставились друг на друга, когда всё же этот лихорадочно быстрый забег прекратился и они оба очнулись, приходя в себя и задумчиво осматривая закрытую дверь, за которой располагалась комната Чона. Капюшон толстовки Гука накрывал почти по самые глаза, прядь смоляных кудрей то и дело падала на глаза и юноша её постоянно пытался сдуть, слегка опуская голову, усиленно стараясь отдышаться. У обоих в горле пиздецки пересохло и они смотрят друг на друга, периодически бегая глазами по лицу напротив. Тэхён залипает на губах, что складываются в трубочку в ничтожной попытке сбить прядь с глаз. Потом смотрит на саму прядь, переводит глаза в глаза, дыхалка и так ни к чёрту, но от встречного взгляда вообще весь воздух вышел. Тот будто горит и в них черти пляшут. Опять прядь закрывает пол лица и Тэхён совершенно машинально, не думая ни о чём, поднимает руку и касается волос Чона, заправляя вредную прядку за ухо, прямо под капюшон. Глаза Гука округляются, Ким замирает. — Тэ..... — с губ слетает неконтролируемый шёпот. — Гук, зачем мы сюда пришли? — зачем-то шепчет в ответ Ким. — Понятия не имею, я просто шёл, — Чон встряхивает головой, разгоняя накатившие мысли и навязчивое желание коснуться кончиками пальцев пухлых губ стоящего напротив парня, — с тобой… — Я, наверное, пойду, Гук… Тэхён резко разворачивается на пятке и единственное, всеобъемлющее желание срочно сбежать отсюда, потому что сердце трепыхается так мощно в груди, что он боится за свои не до конца зажившие рёбра. Они под натиском бешеного сердцебиения будто трещат. — Почему я всё время о тебе думаю… — и снова шёпот Чона, какой-то даже отчаянный. Тэхён оборачивается, от того, что он слышит, глаза расширяются до объёма блюдец. — Чт… Что? — запинается в волнении. Гук смотрит так тоскливо, закусывая нижнюю губу, в панике, что он вообще это сказал, и что его услышали, опускает взгляд в пол. — Нет, нет, ничего, иди, иди, Тэхён… И сам срывается к комнате, резким движением дёргая за ручку, открывая дверь и забегая внутрь, громко хлопая ею у себя за спиной. Почти проскулив, парень хватает себя за капюшон, сжимая через него свои волосы и оседает на пол, стекая по той же самой двери, потому что вдруг ноги не держат и напряжение сковывает всё его тело как в тисках. «Это какой-то катастрофический пиздец!!!!!!!!!» Закрывает глаза ладонями и шумно выдыхает. Это нужно срочно прекращать, иначе вся эта чертовщина заведёт его совершенно не на ту дорожку. Ким стоит ещё пару минут, совершенно потерявшись в своих думах и эмоциях. «Что это только что было? " — вопрос не перестаёт бить маленьким молоточком по вискам, выбивая вообще все здравые мысли. — Да какого же чёрта происходит вообще?» Ни задерживаясь больше ни минуты, Тэхён несётся, бежит к себе. Он буквально уносит ноги, стремглав перепрыгивая через ступеньки и жадно хватая воздух. Он даже вроде кого-то толкнул нечаянно, так старательно убегая с проклятого четвёртого этажа. «Только вот от чего он бежит??? От чего пытается спрятаться? От кого он бежит???? От себя??? От него? Самого красивого парня на свете?» «Блядь, блядь…» Уже в комнате, пытаясь отдышаться, Тэхён не включая свет и благодаря Бога, что он один сейчас здесь, прижимается спиной к двери и потихоньку сползает на корточки, закрывая глаза и жадно облизывая пересохшие от бега губы. Он точно слышал, что сказал Чонгук. Но что он имел ввиду? И если же всё-таки это то, о чём подумал Тэхён, то их мысли совершенно сходятся. Ведь Чон не покидает его голову, вообще всё его нутро не покидает. Будто по венам растёкся, заражая всю его кровь и внутренности собой, своим незримым присутствием. И нет никаких сил освободится от этого. Нет никакой душевной возможности избавиться от этого наваждения. И что самое поразительное… «А хочется ли избавляться?» — мысль пробегает невероятно быстро, со скоростью света пролетает в черепной коробке, но сбивает дыхание так, что вообще нет никакой способности остановить то осознание, что полоснуло по сердцу, с громким скрежетом проехавшись по рёбрам, приводя механизм сердцебиения до двухсот, наверное, ударов в минуту. «Он мне нравится… нравится… Боже.» И нет никаких сил это прекратить. Это происходит само собой, наращивается словно снежный ком, стремительно захлёстывая всю его сущность, приводя всё его душевное состояние в растерянное, неосознанное желание быть рядом, ближе к нему. И пусть он совсем не понимает, зачем? Но ведь хочется. Снова хочется утонуть в этих чёрных глазах, хочется ещё раз коснуться его таких мягких волос, хочется прижаться максимально близко к этому крепкому телу и вдохнуть аромат его кожи. Хочется до зуда под кожей, губами проехаться по этим нежным губам. «О Господи, боже, что же это?» Ким стонет от своих видений, от своих мыслей, от своих неконтролируемых желаний. Встаёт, сдаваясь силе эмоций, и тащится к своей кровати, падая прямо в одежде, зарываясь с головой в плед. Он не в состоянии больше думать об этом. То, что он испытывает, не поддаётся никакому анализу. Это слишком сильно и ярко. И это абсолютно впервые. **** Утро застаёт Тэхёна врасплох, он совершенно не выспался, потому что злосчастные сновидения мучают его голову периодически. То его снова безжалостно бьют, унижают, пинают до крови. Слышит в темноте ночи этот развязный, мерзкий смех его обидчиков, снова ощущает своей щекой холодный кафель туалета и солоноватый привкус во рту от только что побывавшего в нём чужого члена и собственной крови. Всё смешалось в подсознании, когда накладывается грубый крик опекуна, что тошнотно сплёвывает на него, обзывая его пидорасом, разбивая его нос о бетонную стену. Вскрик. Хриплый и сбитый. Тэхён подскакивает на кровати, прижимая плед к лицу, пытаясь скрыть подступающие слёзы отчаяния. Этот ад никогда не отпустит его, не так ли? Душевная боль от позора, что он пережил, и фантомная, физическая, от всех побоев его почти полностью искалеченного тогда тела. Но нет, всё это позади. Он должен забыть это, как страшный сон. Лишь одно желание его преследует, одно, и справедливое. Так хочется их всех наказать, до скрежета зубов хочется возмездия. — Тэхён? Ты в норме? — Хосок сидит за своим письменным столом, как всегда за ноутом, в наушниках, сонно потирая глаза, обернувшись на крик. — Ты кричал… — Всё норм, Хос, хреновый сон, бывает… — Ким отмахивается и плетётся в душ. Безумно хочется с кем-то поделиться, поговорить по душам, вытащить все занозы из кровоточащих ран и забыться хоть на мгновение. И снова образ Чонгука плывёт перед глазами, как в дымке. Его внимательные глаза, два чёрных океана, смотрящих прямо в душу; его губы, расплывающиеся в милой улыбке, когда он шутит; его смех, звонкий и такой заразительный; его крепкое тело, к которому хочется прикоснуться и снова положить свою тяжелую от воспоминаний голову на плечо, как тогда, в подвале, когда Тэхён так неожиданно задремал. «И тебя с добрым утром, Чон!» — Ким почти рычит, стоя в душе, с усилием натирая собственное тело жёсткой мочалкой. Его так нахлобучивает сейчас от образа перед глазами, от этих длинных ресниц, от пушистых смоляных волос, от горячего дыхания, которое он до сих пор помнит на своей щеке, когда Пак их так яростно обнимал тогда, в подвале. И сам не сразу понял, где находится его рука, лишь когда та скользнула по жаркому паху, где всё его естество уже стояло по стойке смирно. Отчаянный стон полного ахера приводит самого же в чувство. Рука резко отдёргивается, мочалка падает на дно душевой, пропадая в сгустках пены от геля для душа, а горячая, почти обжигающая вода стекает по волосам, попадая в уши, рот, глаза. Ким закашливается и, упираясь лбом в стену кабины, лихорадочно хватает ртом воздух. Ему так жутко сейчас. Что он только что хотел сделать? Подрочить на Чона? «Это блядьёбаноевсёпиздецнахуйблядь!!!!!!» Лупит яростно себя по щекам, по которым уже стремительно стекают солёные капли, смешиваясь со струёй воды. «Этого просто не может быть. Этого не должно быть, чёрт возьми! Нет! Нет! Это так неправильно!!!» *** Библиотека, читальный зал, порядок на книжных полках и в созданных им компьютерных папках, где хранятся все данные об учащихся, кто наведывается сюда постоянно, это то, что несомненно его успокоит и отвлечёт от таких смущающих и сводящих с ума мыслей. Но он резко останавливается перед закрытой дверью, когда видит на полу стаканчик с дымящимся, ещё горячим кофе. «Такой же стаканчик, который… который… — сознание замешкалось выдавать Тэхёну очевидность… — приносил ему Гук вчера.» На стаканчике корявым почерком чёрным маркером выведено: «Доброе утро!» Аромат только что сваренного напитка, заполняет пространство вокруг и такой чувствительный нос Кима. Он тихонечко улыбается, немного склоняя голову, будто в благодарность, присаживается на корточки и берёт в руки спасительный в такое раннее время кофе. Улыбается своим мыслям, выпрямляясь и оборачиваясь по сторонам. Но стены школы ещё пустые, здесь тихо, даже слишком тихо. Время только семь утра. Он встал сегодня слишком рано. И, видимо, не он один… К обеду, втянувшись в работу и даже перестав оглядываться периодически на входную дверь, будто кого-то очень ожидает, Ким даже вздрогнул, когда раздался звонок телефона. Мистер Хан позвонил сообщить, что он приехал, что он уже здесь и хотел бы поскорее встретиться. А ведь Тэхён совсем забыл про него. «Чёртов Чонгук!» — почему-то проносится в голове, да потому что эту самую голову занимает только он, а ведь они договаривались встретиться со следователем. Мистер Хан не стал оттягивать их встречу и приехал уже сегодня. Буквально через несколько минут в библиотеку вошли госпожа Сонхе, дорогая сердцу Янхи, что лучезарно улыбалась своему мальчику, и сам полицейский. Незримая поддержка этих двух женщин вселяла в него чувство уверенности и Тэхён, отпустив все страхи, поднялся навстречу следователю. Тот не стал ходить вокруг да около, спокойно, но достаточно твёрдо объясняя все нюансы его дела с опекуном. Да, Ким согласно кивал на все аргументы полицейского. Тот настойчиво уверял, что нет смысла бегать и прятаться, когда можно всё решить в свою пользу и наказать мучавшего его изверга. — Тэхён, — прокашлявшись после длительного монолога, Хан проницательным взглядом осматривал парнишку, — я понимаю твои опасения и страхи перед предстоящим разбирательством, но если ты всё же осмелишься и дашь показания, я смогу упрятать этого недочеловека за решётку. Я поднял документы по счетам твоих родителей. Они были достаточно богатыми и зажиточными людьми. И как я полагаю, все средства, что по праву принадлежат тебе, сейчас находятся в руках твоего опекуна. И ведь эта гнида даже не ищет тебя. А просто преспокойно тратит твои деньги, лишая тебя средств к существованию в дальнейшем. Если мы сейчас подпишем все соответствующие бумаги, я смогу запустить процесс по его делу и он сядет. Хан выдыхает, словно набираясь сил перед тем, что собирается сказать. Смотрит внимательно на притихшего парня перед собой и натянуто продолжает. — Тебе, безусловно, придётся поехать со мной, я уже связался со службой соц.опеки, они готовы принять тебя хоть завтра же. Там ты проведёшь год до полного твоего совершеннолетия, ну а после сможешь вступить в права наследства, что оставил тебе твой отец. Я видел копию завещания у семейного нотариуса, Тэхён. Цех отца и галерея матери полностью отписаны тебе. На данный момент, там по прежнему ведутся работы вверенными твоими родителями людьми, в этом плане ты можешь не переживать, но нам нужно срочно заняться твоим определением в детдом и разбирательством над этой сволочью. Хан замолкает, совсем не видя, как от напряжения после всего услышанного капельки пота стекают по вискам парнишки. Тот лихорадочно бегает глазами между госпожой Сонхе и Янхи. Но не успевает удушающий ком скрутить его горло окончательно в подступающей панической атаке, как госпожа Сонхе шагает вперёд, словно загораживая собой понуро сидящего в кресле Кима. — Господин Хан, позвольте, но вопрос нахождения этого молодого человека в стенах моего учреждения решаю я, и мне есть, что с вами обсудить. — резко вскинутый подбородок и холодность в голосе выдают её заинтересованность и неравнодушие в этом вопросе, но она усиленно держится. Но Хан ничего не успевает ответить, их безжалостно прерывают, поскольку раздаются шаги и в двери библиотеки заходит невысокого роста пожилой мужчина, добротных таких размеров, с обвисшим пузиком, но дорогом и солидном костюме. На его переносице красуются очки с мощными диоптриями в прозрачной, пластиковой оправе, голову орошает седина, в узких карих глазах виднеется ничем неприкрытая доброта и заинтересованность, тонких, сухих губ касается широкая, искренняя улыбка. — Ох, директор Ли, — госпожа Сонхе тут же поворачивается к нему всем торсом, но всё также прикрывая собой Тэхёна, улыбается и слегка наклоняет голову в поклоне, — вы уже вернулись. Как выяснилось, этот директор Ли, вполне себе приятный дедок, вечно улыбающийся и немного хрюкающий вместо смеха за счёт своей полноты, является директором этой закрытой школы, любит всех своих учеников, знает чуть ли не всех поимённо, и он оживлённо вступает в беседу, желая поскорее понять суть вопроса. — Я только что вернулся из командировки, из Японии, меня не было почти месяц и я смотрю многое пропустил. Прошу, введите меня в курс дела, Сонхе. Госпожа Мин быстро рассказывает про нового парнишку, что поселился в их школе благодаря её доброй сестре Янхи, у парня серьёзные проблемы в жизни и они очень бы хотели помочь ему. Вкратце изложила про смерть родителей и попытку суицида, смягчаясь в голосе на этом моменте, и теребя Кима по макушке в подбадривающем жесте. Господин Ли выслушал всё очень внимательно, не перебивая и периодически взмахивая полной рукой, предупреждая вмешательство следователя, что порывался вступить в их диалог. — Я вас услышал, госпожа Мин. Что вы скажете на это, молодой человек, — поправляя очки толстым, коротким пальцем, задумчиво спрашивает директор, обращаясь к сжавшемуся в комок Тэхёну, — изъявите ваше желание, чего бы хотелось именно вам? — Мне? Мне… — Ким запинается, комкая в волнении дрожащими пальцами край своей серой рубашки навыпуск, — безусловно, хотелось бы остаться здесь у вас, работать и, по возможности, учиться, если вы позволите. — Но господин Ли, по закону я должен определить этого молодого человека в органы опеки, он остался без родителей и, если всё сложится так, как этого требует законодательство и справедливость, без опекуна, ему придётся покинуть вашу школу и поехать со мной. — А вот здесь я с вами поспорю, господин следователь, — громким, не терпящим возражений, командным голосом вступает Сонхе, — благодаря своим многочисленным связям в департаменте Сеула по связям с общественностью, я легко оспорю данный аспект и вам придётся оставить этого молодого человека здесь, и вам лишь добавится проблем в вашем и так не лёгком деле. Её глаза предупреждающе сверкают, она дышит тяжело и напряжённо, смотрит с вызовом на следователя и успокаивается лишь тогда, когда её руки касается тёплая ладонь до сих пор молчавшей, младшей сестры. Янхе улыбается ей нежно, после проходит к Тэхёну и берёт его ледяные ладони в свои тёплые, шершавые руки, сдержанно осматривая всех окружающих. Взгляд карих, уставших глаз выдают уверенность и даже настойчивость, и она тихонько, но достаточно твёрдо заявляет, обращая всё внимание на себя. — Я уже почти закончила сбор всех подходящих документов на усыновление Тэхёна, теперь лишь дело за малым, посадить за решётку его опекуна и всё, мальчик останется со мной и это не обсуждается. Органы опеки в курсе, мистер Хан, у меня тоже есть свои связи. Она замолкает и только сейчас обращает внимание на крепкое сжатие её пальцев. Мальчишка вцепился в неё так яростно, смотрит на неё, не моргая, а по нежным щёкам стекают прозрачные, крупные капли слёз. Он сейчас в таком шоке от услышанного, что вообще забыл про всё, что происходит вокруг, лишь стеклянными глазами упирается в добрые глаза напротив. — Янхи, это… это… правда? Правда? Вы действительно этого хотите? — и нет сил уже сдержаться, ком в горле прорывается сиплыми рыданиями, Тэхёна трясёт мелкой дрожью от всего происходящего, он поверить не может в то, что это не сон. Янхи обнимает его уже за плечи, прижимая к себе и ладошкой тихонько стирает горячие слёзы, уверяя приглушённым шёпотом, что начала это всё сразу, как только они впервые поговорили тогда, в больнице, не теряя даром время, желая поскорее уже официально назвать мальчишку своим сыном, раз и навсегда. Им дали время пошептаться и обсудить столь трепетный вопрос. Никто не перебивал и не лез с разговорами, лишь переглядывались между собой, ожидая, когда эти двое успокоятся. Ким ещё долго плакал, всхлипывал, утыкаясь мокрым, красным носом в грудь медсестры, с трудом осознавая, что она действительно будет рядом и теперь уже навсегда. Улыбаясь и плача, сквозь тихие, нервные смешки, спросил, где ему расписаться, чтобы её никогда у него не отобрали. Тут уже слёзы выступили и у Сонхе и у самого директора. Тот, шокирующе смотря на этих двоих, кивает и подтверждает следователю, что поможет им безусловно. Следом после заверяя, что мальчик завтра же приступит к занятиям, ему нужно учиться и догонять отстающий материал. *** На обсуждение и заполнение всех документов ушло ещё часа три. Тэхён написал заявление на своего опекуна, где дал подробные показания его издевательств над ним, избиения и ругательств, указал свою попытку суицида, поскольку был не в силах терпеть подобное обращение с собой, написал про полное отсутствие денежных средств, ведь те все хранились у дяди и он не имел к ним никакого доступа, хотя по закону финансы были только его. Поставил число, подпись и протянул документ следователю. Тот бережно убрал его в папку. Янхи привезла распечатку всех повреждений, снятых у Кима в первый же день его пребывания в больнице. Медицинская экспертиза показала сильнейшие, телесные повреждения, полученные от побоев, вынося вердикт о насилии над пациентом. Хан и этот документ поспешно убрал в свою кожаную папку, воспрянул духом и озвучил свой вердикт. — Я ни в коем случае не буду препятствовать вашему пребыванию здесь, Тэхён, я вижу, что здесь вы в безопасности и вам здесь хорошо. Моя цель помочь вам, а не навредить. Будем с вами держать связь, как только наше дело тронется с мёртвой точки. А я уверяю вас, это случится уже очень скоро. Я об этом позабочусь. Все тепло распрощались с мистером Ханом и он в спешке уехал, дел у него по горло. Ему срочно нужно в прокуротуру. Директор и госпожа Сонхе тоже поспешили по своим обязанностям, оставляя Тэхёна и Янхи побыть ещё какое-то время вдвоём и они, как и планировали ещё вчера, отправились гулять по прилегающему к территории школы прекрасному саду. *** В злосчастных сумерках раздаётся дичайше бесячий дверной звонок. Похмельная голова звенит как колокол и очень хочется послать тех, кто посмел разбудить его крепкий и такой нужный сон. В голове вдруг мелькает догадка, что возможно это объявился пропавший поганец, чёртов мелкий извращенец, пидор малолетний. Ну он ему сейчас задаст. Всю рожу по стене размажет, живого места не оставит от ублюдка. Джихон шаркает босыми ногами по грязному полу, запинаясь за пустые бутылки, стараясь ускориться, потому что гадский звонок не утихает ни на минуту. — Кого нелёгкая принесла, чёрт бы вас всех побрал, пидорасы. — орёт полупьяно через дверь Ким. — Это следователь Хан Минхо. У меня ордер на обыск. Открывайте… ****** Чимин буквально влетел в комнату к Тэхёну и Хосоку, которые обсуждают завтрашние планы на учёбу. Киму впервые нужно идти на занятия, чему он несказанно рад, но всё равно очень сильно волнуется. Он точно не знает, как к нему отнесутся дети нуворишей. У белобрысого совершенно взбудораженный вид и бешенные глаза. — Там, там… — он старается отдышаться, машет рукой куда-то в сторону, и поэтому слова из его пухлых и припухших, вероятно от долгих поцелуев губ, слетают весьма сбивчиво. — Пак, тебя не учили стучаться? — хмыкает Хосок, глядя, как того мелко трясёт. — А вдруг мы тут голые и трахаемся? Тот только отмахивается. — Ой, да чего я там не видел, Хося? — он бесцеремонно хватает с тумбочки Чона бутылку со Спрайтом и практически залпом выпивает. — Да что случилось-то, Чим-Чим? — Тэхён беспокойно смотрит на белобрысого, который судя по виду, явно не в себе. — Там в лесу оборотень. — наконец выдаёт тот, вытерев рукавом губы от остатков напитка. Хосок начинает громко ржать. — Бля, дружище, ты окончательно рехнулся. Ну какие нахрен оборотни? Завязывал бы ты с этой мистикой — дуристикой. То призраки, то оборотни, в прошлом году ведьма в виде училки по химиии, а русалку в пруду ты часом не видел? Пак злобно смотрит на него, сощурив и так узкие глаза. — Я серьёзно между прочим. — он плюхается рядом с Тэхёном на кровать. — Рассказываю. В общем, мы с Юном пошли прогуляться, а он там. — Ага, прогуляться в десять вечера? Не чеши нам тут? Знаем мы, зачем вы туда ходили, голубки. — Хосок демонстративно подёргал себя за ширинку. — Много ты знаешь? И, вообще, это не так уж и важно. — краснеет тот, а затем продолжает. — В общем, мы немного сошли с тропинки, а там следы волчьи и кусок шерсти на ветке. Хосок ещё больше начинает хохотать. — И с какого перепуга, вы решили, что это оборотень? Может это собачья или волк какой залётный нарисовался? Мало ли в этих лесах живности. Оголодал, вот и пришёл к людям. Меньше бы ты ужастиков на ночь смотрел, Чим-Чим? — Ты, блядь, дослушай сначала. — Кинул в него подушкой Пак. — Раз я говорю оборотень, значит оборотень. — Нет, правда, Чимин, с чего ты решил, что это именно он? — серьёзно посмотрел на него Тэ. — Да не перебивайте вы. — начал злится белобрысый. — Короче, пошли мы по этим следам, так вот они через пару метров стали человеческими. Прикиньте? А потом ещё и вой услышали. Жуткий пиздец. Волки так не воют, сто пудов. Я бляха, чуть не обосрался, когда ещё и кусты зашевелились, а оттуда два красных глаза смотрят. Видели бы вы, как мы с Юном оттуда драпали. — у парня побежали мурашки по рукам от воспоминаний. Хосок встал с кровати и подошёл к Чимину. Затем приложил тыльную сторону ладони к его лбу. — Горячки вроде нет. — он заглянул Паку в глаза. — А вы с Юнги часом ничего не употребляли, что вам всякая хуета мерещится? — Не употребляли, — передразнил его тот, сморщив нос, — это точно оборотень, говорю вам, — он как-то странно посмотрел на Тэхёна. — Слушай, Тэ, пойдём со мной завтра ночью в лес, вдруг сможем его увидеть и сфоткать? Это ж сенсация, пиздец какая. — Ну, я не знаю, Чим-Чим, — Тэхёну явно не очень хотелось бродить ночью по лесам, но зная, что Пак всё равно не отстанет, вздохнув, кивнул. — Ладно, пойдём, только не далеко, а то так и заблудиться можно. — Да отстань ты от Тэ со своими фантазиями, — снова хохотнул Хося, — лучше дружков своих попроси или Юнги возьми. — Не, — матнул головой белобрысый, — Юна нельзя. Он мне вообще запретил туда ходить. Если узнает, мне пиздец. А эти, так называемых два друга, — он сделал пальцами кавычки, — и слушать ничего не хотят. Обещали к кровати наручниками пристегнуть, если я не угомонюсь. Вобщем, остаётся только Тэ. — Ну, парень, друзья у тебя умные как раз, в отличие от тебя. Правильно сделают, если пристегнут и плёткой пусть отхлестают, а лучше пусть Юнги попросят, чтобы наверняка хуйней перестал страдать. — снова захотал Хося. — Вот только ты меня не учи жизни, ладно. — закатил глаза тот. — Без тебя учёный. — Ну, что ж, тогда удачи вам в поисках, Малдер и Скалли. — Хмыкнул тот, усаживаясь обратно на кровать, и уткнувшись носом в свой телефон, явно потеряв интерес к разговору. — Завтра в полночь жду тебя у входа, друг. Знал, что ты не откажешь. — хлопнул по плечу Тэхёна Пак и удалился. — Ты что, и правда поверил в этот бред? — не отрываясь от экрана телефона, спросил Хосок, как только за Чимином закрылась дверь. — Правда собираешься идти с этим чокнутым? Ким обречённо пожав плечами, вздохнул. — Конечно же я не верю в эту чушь, но должен же кто-то присмотреть за ним. Ночной лес не самое комфортное место для прогулок в одиночку. Мало ли, случиться что с этим искателем приключений. — Ты прав.— кивнул тот. — Пак Чимин отсаженный на всю башню в своей одержимости мистикой.***
Тэхёну почему-то не спалось, в отличие от Хосока, который давно дрых без задних ног, укрывшись оделом с головой. Мысли о Чонгуке никак не отпускали. Они вереницей, одна за одной, путаются в голове. Да и предстоящий суд над опекуном не давал возможности расслабиться. Чтобы хоть как-то отвлечься, он включил телефон и присоединился к школьному чату, ведь он теперь тоже является одним из учеников. Медленно стал пролистывать ленту с новостями, пытаясь получить больше информации об обитателях данного учреждения. Жизнь научила его теперь всегда быть готовым к любым поворотам судьбы. Предупреждён, значит вооружён. Хоть он и понимал, что вряд ли тут его кто-то тронет, пока он находится под защитой госпожи Сонхе и директора, но излишняя осторожность совсем не помешает. Долистав до той самой фотографии, где Чимин целуется с Юнги, почему-то задержался на ней взглядом. Что-то в ней ему показалось странным. И хоть их лица были сильно приближены, складывалось впечатление, что она была сделана откуда-то сверху. Либо человек, сделавший её, был как минимум двух метров ростом, что само по себе не реально. Таких высоких людей он в школе не заметил. Либо??? Тэхён ещё ближе приблизил фото. В небольшом, тёмном пятне с боку, виднелась какая-то полоса, которая почему-то показалась ему смутно знакомой. Он увеличил экран ещё больше, внимательно вглядываясь. И вот, бинго! Он понял, что это такое. Всё-таки чтение детективов не прошли даром. Натянув спортивки и кроссовки, он выскочил в коридор, поправляя смявшуюся футболку на ходу.***
Парень долго стоял у комнаты, где жили Чонгук и Джин, не решаясь постучать. После их последней встречи Тэхён чувствовал себя немного неловко, но эта информация была слишком важной и без помощи ему никак не обойтись. Хосока будить не хотелось, а может просто потому, что он хотел увидеть Гука, поэтому и пришёл за помощью именно к нему. Наконец, решившись, он поднял руку, чтобы постучать, но дверь внезапно распахнулась и на её пороге появился Чонгук, полностью одетый и явно собирающийся куда-то идти. Увидев Тэхёна, резко вздрогнул и удивлённо захлопал глазами. — Тэ? Ты что тут делаешь? Ким немного растерялся от неожиданности, но, спохватившись, взял себя в руки. — Прости, ты куда-то идёшь в такой час. Я не вовремя? — он инстинктивно глянул на циферблат смартфона. Часы показывали четверть первого. «И зачем я пришёл в такое время? Это вполне могло бы подождать до утра.» — Я, пожалуй, пойду. — он уже развернулся, чтобы сбежать, ругая себя последними словами за спонтанность. Чонгук остановил его, схватив за руку. — Подожди! Куда ты? Раз ты пришёл сюда ночью, значит что-то случилось? Надеюсь, это не Чим-Чим снова что-то учудил? — он с беспокойством смотрел на явно нервничавшего Тэ. — Нет. — затряс тот волнистой, каштановой шевелюрой, глядя на вцепившуюся в него руку. По телу пробежало странное, приятное волнение. — Если ты куда-то спешишь, это подождёт до утра. — Да я не спешу. — Гук видит, куда Тэхён смотрит. Отпускает запястье Кима и убирает руки в карманы толстовки, чтобы скрыть собственное волнение и опускает взгляд. — Я шёл покурить. Так что, рассказывай, что стряслось? Тэхён открыл фотографию в галерее, куда он специально её сохранил. — Я кое-что заметил на этом фото. — он увеличил экран в том месте, где было тёмное пятно. — Видишь? Это подвальная труба. Это фото сделано в подвале. — Ну и что в этом такого? Эти двое всегда там, как оказалось, зажимались. — непонимающе смотрит на него Чонгук. Тэхён закатывает глаза, видя, что тот и правда не понимает. — А тебя не смущает ракурс, с которого оно сделано? Их как будто снимают сверху. Очень сверху. — Ким аж пританцовывает от нетерпения. — Чёрт! — наконец догадывается Чон. — Там что, стоят камеры? Но нахрена? — Тот же вопрос. Нахрена? Зачем в помещении, где ничего нет, камеры? Это очень странно. — в упор смотрит на него, облизывая губы, отчего Гук на секунду залипает, наблюдая за этим мимолётным действием. Почему-то оно ему безумно нравится. — А ещё получается, тот, кто их поставил, и выложил это фото. Видишь, отправитель скрыт и это тоже странно. Чонгук снова хватает Тэхёна за руку и тащит за собой, это уже входит у него в привычку. — А ну, пошли. Проверим эту теорию. — Мы что, идём в подвал? Прямо сейчас? — Ким практически бежит за ним, не успевая за быстрым шагом. — А почему бы и нет. Самое время. Заодно и покурю. — не оглядываясь, произносит Гук, всё-таки сбавив немного шаг. В подвале всё также темно и тихо. Лампочка под потолком, кажется, стала ещё тускнее. Подсвечивая фонариками от смартфонов, они осматривают стены под самым потолком. Он не очень высокий, не более двух метров, и поэтому руки с телефонами прекрасно до него дотягиваются. У дальней стены, наконец, находят спрятанную между камней, онлайн камеру с эффектом ночного видения. На противоположной стене ещё одну. Тэхён влез на трубу, чтобы рассмотреть её получше. Слезая обратно, оступается в темноте, зацепившись за крепёж, и не успевает удержаться, падает. Но Чонгук вовремя подхватывает его и ставит на ноги, непривычно долго задержав руки на голой талии, потому как свободная футболка слегка задралась к верху. Тело под пальцами тёплое и будто бархатное на ощупь. Гук слегка сминает его подушечками, совершенно себя не контролируя и прикрывая глаза. Невероятные ощущения. Это почему-то возбуждает, отдаваясь тяжестью в паху. Запах волос Тэхёна, которыми тот задел его лицо, почему-то будоражит и он машинально утыкается в его макушку, чтобы вдохнуть их аромат ещё глубже. Тэхён чувствует это. Ладони начинает покалывать от такого же внезапного возбуждения, мелкая дрожь накрывает всё тело, а дыхание неистово сбивается. Воздуха вообще нет в лёгких, но всё равно хочется продлить этот момент подольше. Безумие какое-то. Но такое приятное. Его глаза тоже прикрываются на мгновение, запечатляя в своём сердце этот трепетный миг. С великим трудом, взяв себя в руки, Чонгук отпускает талию и отступает на несколько шагов назад. Мандраж по телу и мурашки осыпали кожу, кончики пальцев до сих пор фантомно ощущают прикосновение к чужой коже. Кулаки непроизвольно сжимаются и разжимаются. Ещё чуть-чуть и он перестал бы себя контролировать. «Твою же мать!» — Эта мысль одна на двоих. Парни молча смущённо переглядываются, приходя в себя. Чонгук нарушает тишину первым. — Пиздец, — засовывает пятерню в волосы и треплет чёрные пряди. — Что это за хрень? Кому нужно устанавливать тут камеры? Тут же абсолютно не хрена нет. Подглядывать за сосущимися парочками. Может извращенец какой-то? Найду суку, ноги отстегну. — ругается громко, чтобы перекрыть собственное смущение и полное душевное смятение. Тэхён жмёт плечами, ещё не отойдя от интимности момента, от чего на щеках горит яркий румянец. Хорошо, что освещение совсем плохое. Он и так готов сейчас провалиться сквозь землю. — Я не знаю. Но, кажется, тот, кто их поставил, теперь тоже знает, что мы знаем. — наконец выдавливает из себя Ким. — Бляха, об этом мы не подумали. А может это и к лучшему. Пусть знает, что мы его ищем. — Чон всё ещё сильно возбуждён. Это видно по тому, как он прикусывает нижнюю губу. — Надо вернуться днём и поискать получше, может найдём ещё что-нибудь. Достаёт сигарету, прикуривая. Ему сейчас нужно успокоиться, пока сердце окончательно не выпрыгнуло из груди. Тэхён согласно кивает, глядя, как губы обхватывают фильтр. Машинально и нервно облизывает свои. Чёртово возбуждение никак не спадает, а, кажется, наоборот, растёт в геометрической прогрессии. Ему сейчас явно нужен очень холодный душ. — Пошли отсюда. — практически бежит вперёд, повторяя про себя, как мантру: «Я не гей! Я не гей! И зачем, я только пошёл за ним? Ты дурак, Тэхён! Дурак! Этот Чон Чогук сведёт тебя с ума.» Чонгук идёт следом, глядя на быстро удаляющуюся макушку. Запах волос и бархат кожи под пальцами этого парня до сих пор где-то на подкорке. Снова это наваждение. «Чёрт, надо прекращать это. Позвоню Джису, иначе не снять это напряжение. Нужно срочно потрахаться… Да блядь, о чём ты думаешь, Чонгук, какая нахрен Джису?» — от одной мысли о сексе с этой девчонкой, ему почему-то становится противно. — «Да блядь, Ким Тэхён, что ты со мной сделал? Похоже, Чонгук, ты очень крупно влип и над твоей головой сгущаются радужные тучи.» В холле быстренько прощаются, договорившись пойти в подвал завтра днём, стараясь не глядеть друг другу в глаза, и расходятся по лестничным пролётам, чтобы пойти по своим комнатам. Тэхён оборачивается напоследок и чуть не давится воздухом. В заднем кармане джинс Чонгука он видит маркер. Чёрный маркер. Заснуть этой ночью навряд ли кому-то из них удастся. Слишком много событий за одну ночь. Слишком много эмоций. Слишком много необъяснимых чувств.***
Человек в чёрной толстовке пересматривает на мониторе компьютера видео с камер из кабинета директора школы. — Наконец-то вы вернулись, господин Ли. И где же мы так долго были? Открывает файл, присланный агенством о полном его передвижении. В нем всё чисто. Обычная конференция в Японии. Пальцы проворно скользят по клавишам. Открывает камеры аэропорта и гостинницы, где проживал директор. На них тоже ничего. Мужчина ни с кем не встречается. В интернете переписывается только с дочерью о разных бытовых мелочах. Соцсетей не открывает. Передвигается строго на такси. В посторонние места не заезжает. Человеку кажется это слишком правильным. Перепроверяет ещё раз, тратя на это два часа. Пусто! Абсолютно ни одной зацепки. Со злостью бьёт по клавиатуре рукой. Он явно раздражён. Сейчас два ночи и ему завтра рано вставать на уроки. Как же бесит! Но задание есть задание. Школу он давно закончил, а теперь приходится притворяться подростком в расцвете пубертата и это неимоверно тяжело. А тут ещё эта внезапная влюблённость в Кима. Совсем не кстати. Заходит в систему школы, где учился Тэхён и где его изваляли в дерьме. Находит данные на Юн Юнсу. Теперь он знает о главном извращенце всё. Ну что же, он получит своё по полной. Входит на личные, банковские счета родителей этого ублюдка и снимает все деньги, переводя их на офшорный счёт. За тем проделывает тоже самое с фирмой, где трудятся его отец и мать бухгалтерами, оставляя в сети след от, якобы, бухгалтерских, денежных махинаций. Хотя они и так есть, только не такие масштабные. Предки этого урода воруют по мелочи. Ему это только на руку. Не будут грызть муки совести. Поймать аферистов в лице этих людей, не составит теперь полиции никакого труда. Им светит огромный срок за решёткой. Туда им и дорога. — Не смогли достойно воспитать сына, расплачивайтесь, — злобно ухмыляется, глядя на проделанную работу. Затем снова открывает фотографию из туалета, рассматривая улыбающееся наглое лицо амбала. — Это только начало, ублюдок. Посмотрим, как тебе понравится в приюте. — Отправляет со скрытого, одноразового номера ему на телефон, настоящее фото из туалета с подписью: «За всё нужно платить!». Пусть этот упырь знает, почему его никчёмная жизнь вдруг пошла по пизде. Человек покачивается в кресле, напоследок проверяя камеры в подвале, дабы убедиться, что проход чист и никто из учеников не шлялся по нему. Его лицо становится раздражённым, когда он видит двух парней. Видно, как между ними снова летают искры страсти. Он ревнует. Дико. А ещё, они спалили камеры. Это ещё больше бесит. Теперь придётся их снять. Оставлять штаб без наблюдения опасно. Но следы замести нужно. — Да блять, какого хуя опять вам тут нужно? Вам что, мало оборотня в лесу? Мистер Конан Дойл, вы совсем не помогаете. — он смотрит на раскрытую перед ним на столе книгу с названием рассказа. «Собака Баскервилей». — Ну, что ж, я вам добавлю экшена и интриги, раз вы такие любопытные. — открывает пачку орешков, закидывая сразу жменю в рот. — Поиграем, детишки…